Тайны белых роз

      Винсент покинул морг только спустя несколько часов. Не удержав равновесия, едва не растянулся на ступенях, ведущих из подземных владений Миллера к дневному свету, но, к счастью, свидетелей этого досадного происшествия не оказалось. Солнце склонилось к горизонту и уже не могло причинить вред созданию Тьмы. Он даже подумал: не прогуляться ли ему пешком, прочистив мозги и развеяв хмель? Вот только дома ждали вестей, в лаборатории шли прахом тесты, а еще, следовало заняться похоронами, потому что родственники давно вычеркнули предателя Энчфолда из своей жизни.       Прости, Юджин, но уйдешь ты как "белая роза". Того требовали обычаи и безопасность, заключенная в сохранности их секретов.        В экипаже Винсент едва не задремал, уткнувшись лбом в раму окошка, через которое в салон проникал легкий ветерок, освежая лицо. Но отчаянно боролся с этим состоянием, понимая, что потом, по пробуждении, будет только хуже. Заметив на другой стороне улицы знакомое лицо, выпрямился, велев кучеру остановить экипаж.       — Элизабет! — окликнул он девушку, выбираясь из салона.       Девушка в ужасе едва ли не подпрыгнула, испуганно прижав ладонь к груди.       — О, Великий! Винсент, зачем ты так пугаешь?! — казалось, она едва сдерживается, чтобы не отхлестать барона своей расшитой жемчугом сумочкой.       — Почему ты одна? — вместо ответа нахмурился Винсент, осматривая пустынную улицу, на которую опускались густые вечерние сумерки.       — Мне пришлось оставить сопровождающего у Кэмпбеллов, — чувствуя за собой вину, призналась Элизабет. На личике ее отразились печаль и беспокойство. — Джульетта родит со дня на день. А возле дома кто-то околачивался полдня.       Чем дальше шел этот разговор, тем быстрее хмель выветривался из его головы. Что за Тьма?.. Не хватало еще, чтобы кто-то из культистов или церковников покусился на нерожденное дитя.       — Нужно было послать за Генри, он бы сопроводил тебя, — задумчиво отозвался барон, жестом отпустив ожидающего Эндрю и беря девушку под руку, чтобы уже вместе направиться вдоль по улице. — Как Эван?       Губ девушки коснулась робкая улыбка:       — Уже полностью сидит, пусть и не может пока долго держать спину, — в голосе ее просквозила слабая надежда, что и ее брат однажды проявит признаки жизни. — Спрашивал о тебе. Ты должен зайти к нему, Винсент. Эван неожиданно оказался отрезан от жизни, и ему не хватает общения. Еще эти роды…       Резко выдохнув, Винсент чуть взъерошил волосы, помогая прохладному ветерку, и без того сотворившему беспорядок на его голове. Он и сам не знал, почему так отчаянно избегает встречи с дорогим ему человеком. Можно было, конечно, сослаться на безумный ритм происходящих вокруг событий, но…       — Не знаю, Лиз. Это невыносимо, — внезапно признался он и ей, и самому себе. — Все, что я могу принести — это очередные дурные вести. А ему... нам всем нужна надежда.       — Ох, Винсент… — выдохнула Элизабет, точно понимала про его состояние несколько больше, чем он сам. Узкая ладонь легла ему на грудь, не иначе в стремлении успокоить заколотившееся сердце. Неожиданно, Элизабет шагнула вперед и, приподнявшись на носочки, поцеловала его в уголок плотно сжатых губ. Выдохнула, согревая их своим дыханием. — Глупости.       Судорожно выдохнув, Винсент обнял бывшую невесту за талию, прижимая к себе властным движением, чтобы куда более откровенно коснуться губами губ. Точно таких же нежных и чувственных, как и тогда, в последний раз. За день до несостоявшейся свадьбы.       Готовый отстраниться по первому беззвучному требованию, получить пощечину, а то и сумочкой по голове, Винсент с изумлением почувствовал робкий ответ.       Барон не смог бы сказать, сколько они стояли вот так, забыв про приличия, посреди улицы мрачного города. Над Старой Столицей снова собирались тучи, чтобы ночью разверзнуться, исторгая потоки холодной дождевой воды. Они же просто целовались, точно юные влюбленные, не обремененные обидами, печалями и памятью о совершенных ошибках.       Вдалеке раздался возглас кучера, и Элизабет чуть вздрогнула, с неохотой отстраняясь:       — Нас, наверное, уже потеряли…       — Да, верно, — прочистив горло, Винсент также отступил на шаг, но все равно нежным жестом перехватил прохладную ладонь, чтобы коснуться ее губами, а затем вновь взять девушку под руку и продолжить путь. — Не стоит заставлять их нервничать. Хватает выкрутасов, что в последнее время выкинула Амелия.       — Не будь к ней слишком строг. Тем более это существо умеет втираться в доверие, — попросила Элизабет, улыбнувшись. Не иначе, чистачер нашел подход и к ней. — Лучше, как придем, посмотри новый “Бестиарий”. Уж нам точно не будет стыдно перед потомками.       — Вот как, — чуть улыбнулся Винсент. — Как продвигается работа? Амелия справляется с ролью руководителя? Или матушка уже перехватила бразды правления?       — Ну что ты… — тихо хмыкнула Элизабет. — Даже если бы и хотела — Амелия унаследовала ее хватку и твое упрямство. Слишком бурная смесь, чтобы с этим связываться. Но, благо, ей хватает благоразумия и терпения прислушиваться к советам. Хотя, возможно, это временно, и пройдет, когда она наберется опыта, и вот тогда все станет совсем плохо.       Ее тихий смех разнесся по пустынной улице.       — Думаю, она взяла от всех нас только лучшее, — согласился Винсент.       У кованых ворот имения их встречал Генри. Ожидаемо, кучер вернулся раньше них и предупредил о возвращении барона. Как и положено дворецкому, тот еще и не думал готовиться ко сну, пока господа бодрствовали. Проводив в дом, предложил легкий ужин, и даже ванну.       Отозвавшись, что поужинала у Кэмпбеллов, Элизабет тем не менее согласилась на теплую ванну, что должна была снять усталость с плеч, поникших под тяжестью тревог. Подав знак Мари, вышедшей из кухни, Генри дождался, пока Элизабет исчезнет из вида, и улыбнулся господину, провожая в малую столовую.       — Застелить постель на двоих, милорд?       Винсент в ответ лишь фыркнул:       — Не будь сводником, Генри, тебе не идет.       — А как иначе? — невинно поинтересовался дворецкий, отодвигая для господина стул, чтобы тут же наполнить для него чашку чая, что уже дожидался их на столе, но при этом был горячим, словно его заварили лишь несколько минут назад. — Если я погибну, я должен быть уверен, что вы в надежных руках. А поскольку другой дворецкий вряд ли вас выдержит, приходится искать вам супругу.       Сердце пропустило удар, и Винсент опустил чашку обратно на блюдечко.       — Генри, — сказал он, не оборачиваясь, чтобы не выдать боли от одной только мысли, что однажды Генри уйдет во Тьму, — я приказываю тебе не оставлять меня. Никогда. Ты понял?       — Да, ваша милость, — Генри покорно склонил голову, но барон успел заметить, как его губ коснулась улыбка, в которой смешались теплая радость и горечь истины — увы, люди смертны, хотят они того или нет, и век их короток.       Словно в попытке сгладить этот неприятный разговор, проходя мимо барона, чтобы подать к столу сладости, Генри едва ощутимо скользнул ладонью по его волосам, как делал когда-то в детстве, когда эту вольность не могли заметить ни строгая матушка, ни снисходительный ко всему отец.       — Амелия еще не ложилась? — поинтересовался Винсент, меняя тему и угощаясь шоколадными бисквитами. Желая подольше удержать Генри рядом, заодно войдя в курс дел, что творились в его затянувшееся отсутствие. — Мне бы хотелось с ней побеседовать.       — Кажется, мисс Амелия еще не покидала библиотеки, мне даже пришлось принести ей туда ужин. Она занимается оформлением бестиария. Знаете, это извечное девичье стремление украсить все, даже научные записи, — улыбнулся дворецкий без какой-либо насмешки.       — Хочется надеяться, не цветочками и рожицами, которые она раньше оставляла на записях отца, когда могла до них добраться… — тихо засмеялся Винсент, вспоминая те счастливые и беззаботные не по возрасту времена. Заел горечь очередным пирожным.       — Я уверен, у мисс Амелии достаточное чувство вкуса, чтобы стилизовать иллюстрации и вместо рожиц отрисовать черепа чудовищ, а также подобрать в энциклопедиях госпожи Эванджелины, красивые, но смертельно опасные цветы, — задумчиво отозвался дворецкий.       И Винсент был с ним, безусловно, согласен, признавшись себе, что хочет поскорее это увидеть. А посему, не став затягивать с окончанием чаепития, поднялся из-за стола, в столь же мимолетном жесте сжав плечо дворецкого:       — Генри, помни, ты обещал.       С этими словами Винсент поспешил выйти из комнаты, направляясь в библиотеку.       Время едва перевалило за полночь, но в особняке все словно вымерли. Возможно, всех вымотало постоянное напряжение, а может, за дверями собственных спален, наедине со своими мыслями, представители старой аристократии чувствовали себя защищеннее. Все они были одиночками по натуре. Всегда. Совет, долг и наследство — вот что держало старую аристократию вместе, не давая разбежаться каждому роду по своим норкам, а затем и вовсе раствориться во Тьме под гнетом репрессий и подступающего безумия.       Дверь оказалась приоткрыта, обеспечивая циркуляцию воздуха, всегда слишком спертого в местах скопления тонн бумаги и пыли, и Винсент тихо, точно зверь, скользнул внутрь. Подкрался к племяннице, склонившейся над книгой. Она увлеченно рисовала, от усердия чуть прикусив нежную нижнюю губу. Генри был прав. Например, страницу с чистачером, смотрящим с листа, казалось, в самую душу, Амелия обрамила красным ядовитым плющом.       На соседней же, где аккуратным почерком были выведены заметки о его поведении, поля были украшены чудным рисунком русалки, что будто восстала из морского ила, где пролежала сотню-другую лет, поедаемая морскими тварями.       — Ну и фантазия, мисс Файнс, — едва слышно хмыкнул он племяннице в макушку. — Или ваш хвостатый друг поведал вам сказки из самых глубин Тьмы?       Амелия вздрогнула, явно не расслышав тихие шаги по ковру, и запрокинула голову, чтобы улыбнуться ему:       — Винсент. Хвала Великому! Мы уже начали волноваться… — вернувшись к прерванному занятию, нанесла последние штрихи и закрыла фолиант. — Увы, чистачер не умеет говорить. Зато Виктор знает множество любопытных человеческих легенд.       Главное, чтобы только легендами и ограничился, а то он может… И сказки расскажет, и сплетни перескажет, и о похождениях их поведает. Чего Винсенту бы совсем не хотелось. Не то чтобы он претендовал на святость в глазах Амелии, но все же.       — Вот как, и что же Лангерус тебе поведал? — поинтересовался он, прогнав от себя неприятные мысли и устраиваясь в свободном кресле рядом с племянницей.       — Много чего, — дернула та плечиком. — О своих заморских приключениях. Я, конечно, знала, что смертные странные, но чтобы настолько.       — Неужели?.. — усомнился Винсент, открывая фолиант и разглядывая яркие странички, что со временем выцветут, и кто-то, так же, как и Амелия, возьмет на себя труд переписать бестиарий на свой лад. — Мы для них не менее странны. Просто у них свой путь развития, свои олицетворения явлений, которые древние еще не могли объяснить.       — Да-да, — вздохнула девушка, наблюдая, как Винсент задумчиво поглаживает переплет из мягкой кожи, украшенный бронзовыми деталями. И когда она успела заказать изготовление? — Нельзя судить со своей колокольни, или как там смертные говорят… Но я ведь не осуждаю, просто делюсь своими впечатлениями.       — Знаю, ты хочешь их исследовать, — улыбнулся Винсент, скользнув рукой по ее волосам и тут замечая у нее на шее новое колье. Не слишком дорогое, ввиду выбора камней, вставленных в серебряную оправу, но элегантное. Бабочка в центре напоминала хозяйку, такая же живая и искрящаяся внутренним светом. И он не удержался, коснувшись ее пальцами. — Бабушка подарила?       Юная прелестница вдруг залилась нежным румянцем.       — Нет… Это подарок Уильяма… — чуть улыбнулась она, коснувшись украшения кончиками пальцев, едва задев пальцы Винсента. Подняла на него искрящийся взгляд. — Красивое, правда?       — Очень, — согласился Винсент, сопротивляясь острому желанию сорвать украшение с ее шейки. И чем Амелия только думает, принимая от мужчины подобные подарки?.. Более того, от смертного! — И где он сейчас? Уильям.       — Он в спальне, отдыхает. Кажется, совсем измучился… — легко, но с тенью грусти отозвалась девушка, тихонько вздохнув.       Сердце пропустило удар, кровь отхлынула от лица, а вмиг заледеневшие пальцы почти сжались в кулак.       — Где? — хрипло переспросил барон, и, похоже, на его лице отразились все его мысли по этому поводу.       — Что? — непонимающе переспросила девушка, а затем гневно фыркнула, вскочив на ноги: — В спальне для гостей, Винсент! Не в моей! Что у вас с Эвой в головах?!       Винсент шумно выдохнул, беря себя в руки, призывая к терпению.       — Мы лишь думаем о твоем благе, если сама ты на это не способна, — в этом вопросе занимая сторону матушки, заметил он. Да, у малышки сейчас сложный период, но это не повод пустить прахом собственное будущее. — Он смертный, Амелия! Подумай, как сильно упадет твой статус, если свяжешь с ним судьбу или будешь замечена в любовной связи с ним. У тебя тогда не останется ни единого шанса чего-то добиться в обществе.       Девушка побледнела и упрямо поджала губы, сложив руки на груди:       — Как будто они у меня в принципе велики, в нашем-то заплесневелом обществе. Да даже если и так! Про тебя говорили также: незаконнорожденный, болезненный с рождения, носитель крови безумцев-Ибрайтесов… Хоть кого-то из них ты послушал? Всегда делал, что хотел! — Устало выдохнув, Амелия все же упала обратно в кресло. — Да и Эва… Свой путь в науке она начала, уже будучи вдовой. Сам же знаешь — быть вдовой среди нас, особенно в то время — это быть хуже, чем куском гнилого мяса. Второй раз замуж уже не выйдешь, слова не имеешь… Ей это не помешало. Разве должна я кого-то слушать?..       Голову разрывало от противоречий. Амелия была права в каждом слове, но все нутро Винсента требовало уберечь ее от этого безумства, оградить от проблем, которые она может себе создать.       — Не должна, — признал он, скрепя сердце. — Но ты слишком юна и неопытна, чтобы трезво смотреть на жизнь и…       — И поэтому ты решил, что будешь решать за меня? — мрачно поинтересовалась Амелия, не сводя с него потемневшего взгляда. — Что, и жениха мне уже подыскал, повыгоднее?       — Не говори глупостей! — не выдержав, рявкнул Винсент, заставив племянницу испуганно вздрогнуть. Перевел дыхание, пытаясь сбавить обороты. — Я люблю тебя и желаю только лучшего. И ни в коем случае не собираюсь тебя продавать. Лишь хочу уберечь от ошибок, с которыми столкнулся сам.       — Это убегание от проблем, а не их решение, — тихо отозвалась девушка.       — То есть, ты упрямо решила себе эти проблемы создать? — блекло улыбнулся Винсент, не находя в себе сил на продолжение спора. Ругань с Амелией выматывала, причиняла боль, была совершенно неправильной и невообразимой. Разве не они всегда смотрели в одну сторону и дышали в унисон?       Уловив изменение настроения, Амелия переступила через собственные эмоции и подарила ему лукавую улыбку:       — Мой дядя глава Совета, его слову ныне подчиняется вся старая аристократия, могу себе позволить, знаешь ли.       С губ Винсента сорвался тихий смех. Вот же лисица. Они с чистачером явно нашли друг друга.       — Длинный и тернистый путь, не всегда самый верный, — все же заметил он, подводя спору итог. — Подумай об этом, прежде чем ступишь на него. Хорошо? Доброй ночи, Амелия.       Поцеловав племянницу в макушку, широким шагом покинул библиотеку, прямиком отправляясь к себе в спальню. Лишь на несколько секунд задержался у гостевой, но тревожить покой спящего не стал. У них еще будет время поговорить. Пока же следовало вспомнить о физиологических потребностях и поспать, пока имелась такая возможность.       Вот только сон был иного мнения, а может, сильно занят, и Винсент, отворочавшись около часа, сбив старательно заправленные Мари простыни, обреченно сел на постели. Кажется, он умрет не от клыков тварей и не от рук культистов, а от катастрофического недосыпания… Собирался уже было спуститься в лабораторию, чтобы не терять зря драгоценное время, но вдруг услышал за дверью знакомые шаги. Уильям.       Что-то случилось? Он уже подобрался, готовый подняться навстречу. Вот только юный протеже проследовал дальше по коридору. А через мгновение до Винсента донесся тихий стук в чужую дверь. И барон мог поклясться, что открылась она почти мгновенно. Амелия, что не так давно вернулась в спальню, явно ждала позднего гостя.       Так, значит?..       Во гневе, рожденном из обманутого доверия, Винсент накинул халат и вылетел из спальни, чтобы без стука ворваться в чужую. Дверь грохнула о стену так, что даже отлетела, а любовники, застигнутые в момент страстного поцелуя, в объятьях друг друга, вздрогнули. Уильям буквально отпрыгнул от Амелии, бросив на барона виноватый взгляд, она же наоборот, заслонила его своей спиной, справедливо опасаясь за жизнь Барретта.       — Винсент! — возмутилась Амелия. — Что ты себе позволяешь?!       Пальцы до побеления сжали прихваченную на ходу трость. Ярость полыхала в груди. Клыки против воли удлинились.       — Отойди, — прорычал барон, едва сдерживая себя от крика.       — Винсент… — испуганно прошелестела девушка, тесня возлюбленного к стене. — Ты что?..       Звук звонкой пощечины оглушил даже его самого. Удар оказался такой силы, что Амелия буквально отлетела на кровать.       — Милорд! — до того будто оцепеневший, Барретт внезапно скинул с себя эти оковы. — Как вы смеете?!       Винсент перевел на него взгляд, и последние остатки самообладания рассыпались в прах от подобной наглости.       — Я? Как ты смеешь, пользуясь моим доверием, бесчестить мою племянницу?! — Сталь, точно по велению мысли, вылетела из ножен. — Значит, так ты платишь за доброе к тебе расположение?!       Вот только мальчишку это ничуть не напугало.       — Не дурите, барон! — потребовал он, побледнев от гнева. Смело шагнув навстречу, перехватил руку Винсента. — Я не позволю вам распускать руки и бряцать оружием попусту!       — Ты мне еще указывать будешь?! В моем же доме?!       Винсент вырвал руку, сбрасывая захват наглеца. Однако тот был тверд в своем намерении утихомирить барона. И конфликт перерос в настоящую схватку за оружие, в которой острое как скальпель лезвие клинка рассекало воздух, то и дело скользя в каких-то дюймах от противников. Вот только куда смертному мальчишке тягаться с порождением Тьмы? Оттолкнув Уильяма от себя коленом, Винсент, не успев опомниться, вонзил клинок ему в грудь. Чтобы мгновенно почувствовать облегчение...       Сердце бешено колотилось в груди, гоняя и без того перенасыщенную адреналином кровь по венам. Теплый солоноватый аромат чужой крови. Нотки сладости уже пробивались. Удивительно, как быстро мертвеет кровь. В бокалах он этого не замечал. Не придавал значения? Или кровь действительно фиксирует сам факт смерти, а не просто портится с течением времени? Нужно будет поэкспериментировать…       Попытавшись вытянуть клинок, Винсент досадливо поморщился: застрял в позвоночнике. Пришлось опуститься на колено и испачкать руки в крови, придерживая чужую грудь, чтобы с усилием выдернуть лезвие.       Со вздохом смежив чужие веки, Винсент качнул головой и поднялся на ноги. Идиот.       — Ну что ты ноешь? — спросил он, кинув взгляд в сторону бледной рыдающей, зажимая рот ладонями, Амелии. — Перестань. Сейчас здесь приберутся.       С этими словами он вышел. К горлу вдруг подступила тошнота, а голова пошла кругом. Вот же… Когда он, наконец, выспится?!       Кое-как доковыляв до собственной спальни, придерживаясь за стену, Винсент устало опустился в кресло. Тщательно вытерев сталь уголком покрывала, поискал ножны, но трость, видимо, осталась на месте схватки, и он прислонил клинок к комоду. Откинулся на спинку кресла, устало прикрывая глаза. Следовало сочинить правдоподобную версию для инспектора и общественности. Однако мозг отказывался работать, пока не отдохнет.       Спать.       Винсент усилием воли поднялся, но только лишь для того, чтобы, не раздеваясь, рухнуть на постель лицом вниз.       Но сон так и не пришел. Вместо него нервный импульс прошелся вверх по позвоночнику. Сердце сжалось, а горло перехватил спазм. Чужая кровь, пусть он и стер ее с пальцев, жгла кожу подобно кислоте. Великий… Нет. Сев на сбитой постели, Винсент запустил пальцы во влажные волосы, ужаснувшись содеянному. В голове звучали эхом тихий вскрик Уильяма и рыдания Амелии. Как он мог?! Как?..       Быть может, это сон? Как в прошлый раз. Эта робкая надежда вспыхнула в нем, но одного взгляда на покрывало хватило, чтобы сердце ухнуло вниз: то было все перепачкано кровью. Прижав ладонь к груди, Винсент постарался протолкнуть в легкие воздух, но буквально подавился им. Нет-нет-нет! Не может того быть! Уильяму еще можно помочь!       Винсент вскочил, одеваясь. Выскочил в коридор, напугав Мари, что направлялась в спальню Амелии с чистым постельным бельем. Едва не сбив несчастную с ног, ворвался в комнату племянницы.       Вскрикнув, девушка едва успела прикрыться платьем.       — Винсент, ты с ума сошел?! — гневно рявкнула она, но в одно мгновение румянец отхлынул от ее лица. — Что с тобой?.. Почему ты весь в крови?.. — продолжая прижимать к себе платье, девушка шагнула к нему навстречу, осторожно коснувшись щеки. — Ты меня слышишь, Винсент?       — Где Уильям? — едва слышно выдохнул барон, пытаясь собрать этот пазл в своей голове. — Ему помогли или?..       Голос окончательно сорвался. Воздуха не хватало.       — Думаю, в гостевой спальне. Ему нужна помощь? — осторожно вопросила юная прелестница, в чьих волнистых локонах запутались лучи рассветного солнца. Солнца?.. Ладонь ее скользнула на шею. — Винсент, дыши. Пульс зашкаливает… Дыши. — Повернулась к застывшей в дверях горничной, — Мари! Да не стой ты столбом! Позови Генри! Немедленно!       Очнувшись, горничная уронила ношу в кресло и поспешно выбежала из комнаты. Шаги ее затихли на лестнице.       — Я убил его… Убил.       Винсент отчаянно пытался связать воедино две реальности, пока Амелия стирала с его лица идущую носом кровь. Голова кружилась. Не то от приближающейся мигрени, не то от жажды, вызванной потерей крови. Он послушно опустился в кресло и запрокинул голову, прикрывая глаза.       — Генри. Лед и лекарство, — потребовала девушка у едва переступившего порог дворецкого, ласково поглаживая Винсента по волосам.       — Да, миледи, — отозвался дворецкий, и Винсент готов был поклясться, что в голосе того проскользнула настороженность.       Поспешил немедленно прочь.       — Оденься, — тихо велел Винсент, начиная осознавать ситуацию и как все может выглядеть со стороны. Даже оттолкнул несущую облегчение нежную руку, торопя.       Вовремя. Амелия еще завязывала пояс халата, когда в спальню влетел Уильям. Впрочем, интересовал полисмена барон, а не его очаровательная племянница.       — Милорд! — испуганно воскликнул юноша, буквально подлетев к нему. — Что с вами случилось?       Видит Великий, еще никогда Винсент не был так рад слышать обеспокоенный голос своего протеже. И как же он боялся открыть глаза и понять, что это лишь очередная причуда его больного измученного разума.       — Все нормально. Видимо, перепад давления, — растерянно прошептал Винсент и тут же закашлялся — кровь, стекающая по носоглотке, противно булькала в горле.       Уильяма оттеснил Генри, положив на переносицу его милости холод и, придерживая, поднес к губам бокал. На запястье мужчины белела свежая повязка. Барретт, конечно, заметил. И все понял. Ему еще многое предстояло узнать… Винсент отбросил посторонние мысли, чтобы без неловкости выпить человеческую кровь в его присутствии.       — Спасибо, Генри.       Дворецкий ничего не ответил. А может, Винсент просто не услышал — в голове шумело. Но мог поклясться, что расслышал вопрос Барретта, обращенный к Амелии: не причинил ли он, Винсент, ей вреда? В ответ на обеспокоенность получив подзатыльник веером. Вот этот звук Винсент ни с чем бы не перепутал. Бабуля Файнс с внуками никогда не церемонилась. В отличие, конечно, от матушки, которой в качестве воспитательной меры хватало лишь строгого взгляда — и детям ее уже хотелось провалиться сквозь землю.       Лекарство придало немного сил, а прохлада на переносице помогла собрать мысли в кучу.       — Я никому не повредил? — тихо спросил он, осторожно выпрямляясь в кресле. Скрывать, что с ним что-то происходит, становилось все более бессмысленным.       — Нет, — качнула головой Амелия, обнимая себя руками. Испугалась… — Ты даже не вставал ночью. Чеддер бы заметил.       — Чеддер? — непонимающе нахмурился Винсент, перевел взгляд на ластящегося к хозяйке потустороннего кота. — Ты назвала чистачера в честь сыра?       — Милорд, — чуть улыбнулся дворецкий, — смею напомнить, вы свою шиншиллу когда-то назвали Сэндвич.       — Она любила ветчину, — передернул плечами Винсент и попытался подняться. Не годилось Амелии находиться полуодетой в присутствии стольких мужчин. Однако его усадили обратно, посоветовав не геройствовать.       К тому же на шум уже сбежались прочие обитатели особняка. А может, это Мари разнесла по комнатам тревожную весть?       Появившаяся на пороге матушка, в отличие от Амелии и Элизабет, была полностью одета, словно бы и не раздевалась. Возможно, бесконечные экспедиции приучили ее одеваться со скоростью солдата. Пронзив пасынка тяжелым, холодным взглядом, она твердо заявила, что ему необходимо отлежаться. И даже грядущий апокалипсис не стал аргументом против ее решения. Так что, когда кровь остановилась, его отвели в спальню, уложив на свежую постель.       В комнате с плотно задернутыми шторами пахло лавандой и мелиссой. Все располагало ко сну, только после случившегося Винсент боялся засыпать. А может, проснуться. И когда события утра немного улеглись, Генри тайком принес в комнату материалы тестов, что успел Винсент провести до прискорбного происшествия с Энчфолдом.       Нужно было все проанализировать, а затем собрать факты воедино, но в голове Винсента не то что факты не собирались — мысли, как горящие крайты, разбегались во все стороны.       Устало потерев лицо, Винсент все же отложил бумаги. Великий, за что ему это?..       Тихо скрипнула дверь, заставив вздрогнуть. Кого он ожидал увидеть? Да барон и сам не знал. Его разум играл с ним, а может, играли с его разумом?.. Но вместо щупалец в последнее время особо настырного Лигура, в комнату скользнула с подносом в руках Элизабет. Чуть улыбнулась, заметив, что ему нужно поесть.       Винсент и не возражал, настояв только, что не ребенок и не при смерти, есть в постели, и девушка помогла ему перебраться в малую гостиную. Сервировав стол, хотела удалиться, но он удержал, легко обвив пальцами тонкое запястье, усадив рядом.       Великий! Почему дети твои так странно устроены, что осознают многие вещи, только их потеряв, понимают, как не хватает им близких, когда они далеко или настолько заняты, что не могут уделить общению достаточно времени? Как дороги становятся близкие, когда им грозит опасность…       Присев рядом, девушка тихо вздохнула и положила голову ему на плечо. Потерлась о него щекой, заливаясь нежным румянцем.       — Как ты себя чувствуешь? Поешь немного, иначе Эва затолкает в тебя завтрак силой, а Генри ей в этом поможет.       Винсент усмехнулся, ни минуты не сомневаясь, что так оно и будет. Скользнул рукой по волосам Элизабет, неизменно источающим аромат жасмина, ловя короткие мгновения, без которых как-то умудрялся жить целый год…       — Я в порядке, — заверил он, демонстративно делая глоток кофе, прежде чем обратить внимание на более сытные продукты.       Девушка пронзила его долгим внимательным взглядом, а затем, тихо вздохнув, вновь положила голову на плечо. Вдруг как-то задумчиво замялась, а потом осторожно заметила, что хотела бы съездить в столицу, конечно, после того, как все закончится. Георг ведь пойдет им навстречу?       Винсент тихо засмеялся. Женщины… Мир стоял на пороге апокалипсиса, а она строила планы на лето, будто ничего не происходило.       Впрочем, может, так оно и надо? Во всяком случае, это дарило надежду.       — После того, как мы остановим вторжение Тьмы и найдем святотатца, осквернившего алтарь главного собора… Он должен устроить нам кругосветное путешествие, — заверил он, методично уничтожая бекон и тосты. — А нет, пожалуемся матушке.       Элизабет засмеялась в ответ:       — Давай отправим ее ко двору, а сами поедем вместе с Виктором? А то пропадет в каком-нибудь борделе в гордом одиночестве, где его потом искать? Так хоть присмотрим за ним…       — Дорогая, если ты хочешь посмотреть разные злачные места, для этого необязательно ехать на другой конец света, — засмеялся Винсент, набравшись смелости сорвать с ее губ легкий быстрый поцелуй. — Я организую тебе экскурсию.       Тонкий пальчик тут же ткнул барона меж ребер, заставив болезненно зашипеть.       — Ты уверен, что сможешь компенсировать госпоже Орихиме все выдранные девичьи волосы, что там полетят после такого? — хмыкнула Элизабет, в глубине ее ледяных глаз зарождалось темное пламя.       — Прелестницы госпожи Орихиме тоже не промах, — предупредил Винсент. Чувствуя, что поскальзывается на нечаянно затронутой теме, поспешил перевести беседу в более безопасное русло. — Однако, если соберемся с Виктором, надо будет взять и Амелию.       — Хочешь отвлечь ее от Барретта? — осторожно спросила Элизабет, взглянув на возлюбленного, во взгляде ее отразилась смесь беспокойства и огорчения. — При всей моей любви к Виктору, такой муж, как он — это беда.       — Виктор нравится Амелии. В нашем положении, когда особо выбирать не приходится, большего трудно и пожелать, — передернул Винсент плечами, допивая кофе и опустив вилку в пустую тарелку. — Нам же безумно повезло. А я, идиот, едва не потерял тебя…       — Ты рискуешь потерять друга, — тихо заметила Элизабет. — Амелия ему нравится, да. Тебе он не откажет. Эта женитьба будет ему выгодна, укрепит его позиции как главы новой главной ветви. Но… Он ведь не изменится. Путешественник, гуляка. Даже если полюбит ее — не изменится. Ты меня не переубедишь. Она будет страдать. И ты будешь…       Винсент качнул головой, и предпочел промолчать, не желая, не находя в себе сил на споры с Элизабет, которые оставят после себя обиды и пустоту.       — С Уильямом ситуация еще хуже, — заметил он. — Не спорь. Вы, женщины, часто идете на поводу у своего сердца, забывая, что жизнь состоит и из других аспектов. А потом страдаете…       Элизабет пронзила его долгим-долгим взглядом, на ее красивом лице отразилось все то, о чем она думала. Про него думала.       — Жить разумом это прекрасно, — сдержанно заметила девушка. — Напоминай об этом себе почаще. Просто помни — если бы все твои любимые люди руководствовались только им, не слушая сердце, ты бы давно остался один.       А вот он сдержаться не смог:       — Не перевирай мои слова, Лиззи! Я лишь призывал, принимая решения, не только чувствовать, но и думать. И потом, это ты не хотела, чтобы Амелия страдала, — напомнил он, резко поднимаясь из-за стола, чтобы тут же упереться руками в столешницу, пережидая головокружение.       — Сядь, — жестко потребовала Элизабет, прежде чем, поддерживая под локоть, усадить обратно на диванчик. Вот только отступать не собиралась, как всегда живя в каком-то своем мире. — Ты хочешь уберечь ее от страданий — это понятно. Я боюсь лишь того, что в этой маниакальной идее ты можешь стать их причиной. Подумай об этом.       Бесполезный спор, который не приведет ни к чему хорошему, кроме ссоры. Да и, сдавалось Винсенту, что Амелия все одно не станет никого слушать и поступит по-своему, даже если придется обвенчаться тайно… И он усилием воли промолчал, оставаясь при собственном мнении, оставляя Элизабет свое.       — Ну вы еще подеритесь, — фыркнула с порога матушка, смотря на них так, будто им было по пять лет, и они пытались поделить плюшевого медведя, хотя в комнате хватало других игрушек. И долго она так стояла? Судя по тому, что поднос с чаем и лекарством уже стоял на каминной полке — достаточно. — Мальчик боится ее лишний раз за руку взять, а вы их уже поженили…       — Дело уже даже не в Амелии, — передернул Винсент плечами, выпрямляясь, чтобы принять из рук матушки бокал и послушно выпить лекарство до последней капли. — А в столкновении взглядов. А вы, тоже всегда делаете все только по велению сердца?       Матушка усмехнулась, наполняя чашечки ароматным травяным чаем, и Винсент был уверен, ему придется его выпить, несмотря на завтрак, чашку кофе и уже осушенный бокал с лекарством.       — Я предпочитаю сочетать. Когда-то, по зову сердца, я осталась с твоим отцом, Винсент, но только здравый глас разума не позволил мне убить его при первой удобной возможности.       Винсент бросил на Элизабет победный взгляд:       — Вот о чем я и говорил, — впрочем, не уточняя, что именно имел в виду. Героически сделал глоток чая. — К ночи я встану. Передайте Амелии, что мне понадобится ее новый друг. Увы, пробы крови испорчены…       — Я передам, — отозвалась Элизабет, чтобы, поднявшись на ноги, гордо удалиться.       Проводив ее взглядом, матушка чинно расположилась в кресле визави Винсента.       — Ведете себя словно в песочнице: куличики ломаете, лопатками друг друга бьете… — хмыкнула женщина и сделала осторожный глоток чая. — Вот и чего ты сейчас добился? Обидел свою будущую супругу.       — Споры — стихийное явление. Вы же знаете, матушка. Довольно одного слова, чтобы снежный ком было уже не остановить…       А они сказали более, чем достаточно.       Точно наказывая себя, Винсент продолжал делать глоток за глотком. Он прекрасно помнил с детства, как ссорились взрослые, даже давал себе зарок, не повторять их ошибок. Однако взрослая жизнь оказалась во много раз сложнее, чем представлялось ребенку.       — Поэтому кому-то нужно быть мудрее, вовремя смолчать, иначе вы рискуете оказаться погребенными под этой лавиной. Элизабет живет чувствами, этого у нее не отнять. Но когда стоял выбор между ней и Анной-Марией, ты выбрал ее. И не говори мне, что только за смазливое личико.       Винсент качнул головой, наконец отодвигая чашку из-под ненавистного напитка и закусывая привкус печеньем. Посмотрел на часы, ужаснувшись потерянному времени.       — Как ни странным это может показаться, но меня привлекают содержательные девушки, способные отстаивать свое мнение в нашем мире мужчин. А Анна-Мария…       — Увы-увы-увы… Не всем из мужчин доведется встретить такую девушку, как Амелия. Тебе не повезло. Так что довольствуйся тем, что есть, — отозвалась матушка и, поднявшись на ноги, направилась прочь.       Винсент же только устало прикрыл глаза. Женщины. У них имелся потрясающий талант — извращать его слова.