всё повторится десятки раз.

это всегда случается внезапно. мысли, подобно одометру в старой тачке переваливаются за двести километров, когда разум разгоняется до тысячи. это — беспорядочные непоследовательные сообщения, это — разлом в реальности, когда маленькие шепчущие демоны забираются в черепушку и гудят-гудят-гудят безостановочно. это — твик. одна из сотни плохих ночей. причинно-следственный пляс — дрожащие холодные пальцы по клавиатуре, просто потому что точилка, которую можно раскрутить, была обоснованно отобрана прямо из рук. когда зажмуриваться и беззвучно плакать — это одно из самых взвешенных решений. через стенку спят родители. как будто бы им не насрать, но из вежливости закрывать рот. волосы, выхуяренные с корнем, окровавленные клочки белокурых прядей рядом с завешанным зеркалом, просто потому что тошнит. от всего. от того, как он пробирается пальцами под рубашку, нащупывая торчащие рёбра. как твик бледнеет, когда горячее дыхание опаляет шею, инстинктивно поджимает колени, чтобы он грубо их раздвинул. снова. от того, как живот болезненно скручивает, когда он стягивает пижамные шорты и швыряет их на пол. его фантазии — андеграундные бои без правил. в его фантазиях лазарет покрывается трещинами и идёт обоймами вдоль обочин автоматной очередью. обязанность твика подчиняться. всего лишь. это похоже на извращенную игру. беспощадную битву, где проигравший всегда единственный и всегда один. они никогда не проигрывали вдвоем. и твику никогда не хватало смелости победить. только однажды в младшей школе, однако это не учитывают оба. твик — из-за страха, крэйг — из принципа. в этот раз твик снова проигрывает. в тысячный раз. в каждый. может быть, он и был сильным. может быть, он и есть. но он всегда внизу — там, куда не сунется даже осмелевший из любопытства, там, куда опускаются либо по своему извращенному желанию, либо под дулом пистолета. у твика оба варианта. у твика проблемы с сердцем. он хочет об этом сказать, хочет закричать, чтобы его наконец услышали. хочет, но лишь сдавленно скулит в руку, чувствуя, как крэйг давит-давит-давит на грудную клетку. еще больше это смахивает на обоюдную пытку. он бы не сказал, что крэйгу даже приблизительно нравится, что он делает. чёрт возьми, он совсем не представляет, что может твориться у такера в голове. крэйг псих. в прямом смысле. у крэйга всегда все под контролем: как обратный отчёт до прибытия поезда в метро колорадо, как самое расчётливое квадратное уравнение с неправильным значением. его тактика ясна — у него все последовательно, по порядку, в схеме самых изобразительных психопатических черт. ебучий математик с хронической патологией к реальности. и это вполне могло быть хорошо. если бы не было так бессмысленно-искаженно от радости. их первая встреча после драки в начальной школе была около трех лет назад — первый шрам твика от потушенной о запястье сигареты. если спросить, то оба помнят как по картинке: заброшенная парковка, горячие слёзы, зелёная рубашка, красные мальборо, проезжающая мимо карета скорой, восходящее солнце слегка за четыре тридцать. тогда начало было положено. у твика много шрамов. ...и большинство от крэйга. иногда он толкал твика на проезжую часть, выдергивал клочки волос, — медленно и расчётливо, не давая пошевелиться, пока не закончит, — впивался и плавно водил ногтями по тонкой коже, подолгу сжимал кисти рук до синяков, кусал до крови, резал лезвием (по просьбе и без), слишком много всего, чтобы оставить хотя бы один никчемный след. твик никогда не был слабаком. черт побери, скорее всего, он сильнее всех в этой гребенной дыре, хаотичная, но надежная схема. и когда крэйг впивается горячим поцелуем, вдавливая в скрипучий старый матрас, когда прокусывает нижнюю губу, оставляя крошечную струйку крови спуститься по подборку, твик ощущает болезненную тошноту, что желчью плескается в гортани. словно в нём помешанный градус. он чувствует, что вот-вот вырвет, однако... крэйга это лишь раззодоривает сильнее. всё это — чистое уродство в светлом веснушчатом лице. всё это — ненормальная зависимость в тёмных синих глазах. это порочный замкнутый круг. всего лишь цикл. одна из тысячи плохих ночей. на круги своя катится вторая по беспричинному счёту весна. и всё повторится десятки раз.