Не задавай вопросов и я не буду лгать

На главной площади было людно. Шум проезжающих телег и людской гвалт сбивали с мысли. А настроение всеобщего веселья и доносящийся отовсюду смех вызывали стойкое чувство, будто он ошибся городом. Мерлин был в Камелоте пять зим назад, и если бы каждая башня и камень на дороге не врезались ему в память со всей ясностью, то рассмотреть вариант с ошибкой стоило бы всерьез. Мерлин запомнил Камелот, как величественное, холодное и крайне опасное место для таких как он и его семья. На кострах здесь жгли не только ведьм и колдунов, но даже их родственников. Соседи и те не были застрахованы от нелепой случайности или чьего-то оговора и могли очутиться в очереди на костер. Мерлину всегда казалось, что в Камелоте должны быть жуткие очереди на плаху. Это впечатление становилось особенно сильным, когда отец повторял: «Не переступай границы Камелота и проходишь по этой земле гораздо дольше». Иногда Мерлин чувствовал себя трусом. Когда на четырнадцатый день рождения Балинор повез сына в Камелот, Мерлин мог думать лишь о том, каким храбрецом надо быть, чтобы жить в таком месте. За этими мыслям следовал закономерный вывод, что все храбрецы на этой территории уже давно должны были вымереть. Истерзавшись, он все-таки спросил отца, зачем они идут в Камелот. Ведь все предыдущие годы Балинор советовал сыну обходить его самыми дальними тропами. Отец мялся, переводил разговор на другие темы, и все-таки нашел, как уйти от ответа – Мерлину просто надоело спрашивать одно и то же. В Камелоте отец познакомил его со своим старым другом. Увидев их, старик Гаюс побелел как снег. Уже через день он помог им незамеченными выбраться из города. Мерлин узнал содержание разговора, ради которого Балинор рисковал жизнью, своей и сына, лишь год назад, когда отец умирал от горячки. Её не смогла унять даже магия Мерлина, не знавшая до этого ни границ, ни, тем более, неудач. А отец все шептал о нарушенном договоре – о том, что он предупреждал Гаюса... Но тот так и не смог убедить глупого короля беречь своего единственного сына. Мерлину это казалось полной бессмыслицей. Он просил разъяснить, но, видимо, поздно начал задавать отцу вопросы. Бред сменился забытьем. Балинор и сам был сильным волшебником, но угас в считанные дни. Перед смертью он взял с Мерлина обещание отправиться в Камелот, к единственному кого он там знает, чтобы встретить свою судьбу. И Мерлин отправился. Он медлил, как мог. Обошел земли вокруг города, к которому так не хотел приближаться. Собирал всевозможные сплетни. После смерти отца прошло несколько месяцев, когда он услышал, что отправившийся в отдаленную страну принц Камелота то ли умер где-то в пути, то ли был предательски убит вместе со всей мирной делегацией. В иных деревнях некоторые особенно одаренные фантазией фермеры рассказывали, что принц и вовсе погиб в завоевательном походе на юг. Мерлину все эти байки были не очень интересны, но сопоставить сроки он мог. Получалось, что принц сгинул в то же время, когда умер Балинор. Тянуть дольше у Мерлина попросту не получилось. Слухи начали утомлять однообразием. И когда по округе разнеслась весть о большом турнире за руку дочери Короля, он двинулся в том же направлении, что и половина способных сражаться мужчин. Целые толпы людей устремились в Камелот: благородные – с намерением стать королем, а простолюдины в надежде заработать, посмотреть на турнир, а потом погулять на свадьбе. Так Мерлин и оказался на шумной площади возле замка. Он понятия не имел, где искать старика Гаюса, жив ли тот вообще, и что делать, если нет. *** Из башни было видно площадь, тренировочное поле, главные ворота, кузницу и часть рыночных рядов. Артур успел изучить каждый кирпич, но, просыпаясь утром, с завидным упорством устремлялся к темному витражному окну, чтобы взглянуть вниз на давно изученный пейзаж. Мутное стекло искажало краски, окно нельзя было открыть днем, как бы ни хотелось вдохнуть свежего воздуха, искупаться в солнечных лучах. Но все это не умаляло его любви к Камелоту и не лишало желания наблюдать за его жизнью. День, когда должен был начаться турнир, принц хотел прожить по своим правилам. Он был настроен решительно: возможно, это был последний турнир, который удастся увидеть. Он безропотно вытерпел утренние процедуры, которыми мучал его Гаюс. А потом, превозмогая привычную слабость, сразу двинулся к окну. Стоявшее рядом кресло манило обещанием отдыха. Теперь даже короткий трехметровый переход отнимал больше сил, чем самая тяжелая охота. Но Артур упрямился, хотя за последний месяц его состояние ухудшилось настолько, что он едва мог встать с кровати. Замедлявшие раньше течение болезни лекарства перестали помогать. И, несмотря на молчание лекаря, Артур знал – скоро всё закончится. Не желая поддаваться этим мыслям, он дождался ухода Гаюса и удобнее устроился у окна. Артур давно выработал подходящую тактику – то приваливался к стене, то руками держался за спинку кресла. В таком положении ему удавалось простоять минут пять, иногда десять, если повезет. Но после ему требовался получасовой перерыв. И это удручало. Если сидеть в кресле, то площадь под башней было не видно. Как и ворота, через которые в город въезжали рыцари, собравшиеся биться за руку Морганы. Уж что-что, а позволить себе упустить из виду хоть одного из претендентов на корону Камелота он не мог. Если Артур не в состоянии проверить, насколько они достойны, то хотя бы видеть их имел право. Спустя три часа Артур окончательно сдался и оставил попытки встать у окна. Ведь если он всерьез переутомится, то Гаюс это заметит, когда принесет обед. Начнет настаивать, чтобы Артур лег в кровать. А может, тело само заставит лечь. На пол. Поэтому Артур изворачивался, как мог. Подвинул кресло вплотную к окну. Ценой неимоверных усилий и, как ему показалось, пары дней жизни, взобрался на него с ногами, а корпусом улегся на широкий подоконник. Было не слишком удобно, но всяко лучше, чем стоять. Гаюс застал его в этой интересной позе и в сердцах отругал, но все-таки оставил в покое. Артур следил за входящими в город, но к вечеру разочаровался. За руку Морганы и престол Камелота пришли сражаться все, кому не лень. Цветистую толпу претендентов сопровождал поток крестьян с повозками и без. За стенами раскинулось стихийное поселение – Артур мог в том поклясться, хотя и не видел подробностей из окна. В город стекались стервятники. Но, несмотря на всевозрастающее раздражение, он, принц по рождению, продолжал смотреть на толпу, в которой был тот, кто займет его место без боя. Хотя в этом Артур слегка кривил душой – бой будет, и не шуточный, но он в нем уже не поучаствует. Ближе к ночи толпа изрядно поредела, и только не устроившиеся на постой крестьяне продолжали слоняться у рыночной площади. Тело болело так, что казалось, он умрет в дороге до кровати. Усилием воли Артур вытащил себя из кресла. Но лишь затем, чтобы упасть на пол. Падение смягчила шкура, постеленная предусмотрительным Гаюсом. Артур пытался подняться, но спустя пять минут отказался от этой идеи. Боль въелась в мышцы – он чувствовал, что если сделает еще хоть одно движение, то потеряет сознание. До прихода лекаря оставалось время, и Артур решил, что будет правильней немного полежать –восстановить силы, прежде чем снова притвориться, что все в порядке. *** Полдня прошатавшись по шумной площади, Мерлин пришел к выводу, что здесь он Гаюса не встретит. Но только он отправился искать ночлег, как в толпе показалась знакомая седая макушка. Мерлин бросился вслед за старым лекарем. Большинству тех, кого он расталкивал при этом, не нравились манеры мага. Но о нем забывали в ту же секунду. Даже самые хмурые крестьяне радовались так, словно им могло что-то перепасть с королевского свадебного стола, и не держали зла. Наконец догнав старика, Мерлин не нашел лучшего способа обратить на себя внимание, чем схватить того за руку. Ругательство, сорвавшееся с губ Гаюса, так поразило мага, что, открыв от изумления рот, он едва не пропустил последовавший за бранью вопрос. - Мальчик, что ты делаешь? - Мерлин. Меня зовут Мерлин, вы меня помните? – слова прозвучали до крайности нелепо. Только сейчас он понял, насколько глупо было рассчитывать, что Гаюс его узнает. Этот старик даже имени своего, должно быть, уже не помнит. А Мерлин, как дурак, притащился в Камелот в надежде придать смысл последней воле отца… Он и правда идиот. - Хорошо, Мерлин, что ты делаешь? – Бровь лекаря причудливо изогнулась, но кроме этого в лице не изменилось ничего. Мерлин выпустил локоть Гаюса. Он решил, что достаточно строил из себя шута. - Сам не знаю. Я надеялся, что вы вспомните меня, - опустив взгляд, ответил Мерлин. И уже собрался было извиниться за беспокойство и тихо уйти из города, как лекарь вдруг неожиданно твердо схватил его за запястье и потащил за собой. После долгой ходьбы и бесчисленного количества поворотов, Мерлина втолкнули в восхитительно обставленную комнату. Он никогда не был поклонником волшебных зелий, его магия не нуждалась в усилении, но не восхититься разнообразием трав и стоящих на полках настоев он не мог. Хотя и понимал, что ничего магического здесь быть не может. Пока он увлеченно разглядывал обстановку, Гаюс вернулся к двери и плотно закрыл её на засов. - Я не настолько стар и глуп, мальчик, чтобы на площади спрашивать, что маг делает в Камелоте. Особенно после того, как я предупредил его никогда сюда не возвращаться, - тихо, но вполне различимо проговорил Гаюс. Взяв со стеллажной полки пустую склянку, он направился к столу. - Так вы меня узнали! - Мерлин едва не сжал старика в объятиях. Сдержаться помогла в очередной раз взлетевшая вверх бровь. – Я пришел сюда по поручению отца. - И что же заставило Балинора отправить в логово вепря своего единственного и, как мне казалось, любимого сына? - Он умер. Около года назад, - Мерлину казалось, что сообщить Гаюсу о смерти отца будет не сложно. Он выплакал все слезы ещё тогда, год назад, когда похоронил отца рядом с матерью, оставившей его раньше, чем он научился ходить. На могиле родителей он горевал о них. Но даже год спустя бессильная злость, замешанная на скорби, точила его изнутри. - Сочувствую, мальчик, - Гаюс смягчился. Даже замер, не донеся пучок трав до стоящей на огне посуды. Но затем вновь взялся за дело. – Балинор предполагал, что такое может случиться и, если честно, я ожидал тебя раньше. - Когда умер принц? – не подумав, брякнул Мерлин, и тут же пожалел о своих словах. Видимо, упоминания о гибели наследника Камелота приносили старику столько же боли, сколько самому Мерлину разговоры о смерти отца. - Да. Балинор тебе что-то рассказал? - Только то, что был нарушен какой-то договор, а ваш король сам виноват, что не уберег сына, - Мерлин попытался удержаться от язвительности, но попытка провалилась. - Повторяй это чаще, и вскоре отправишься за отцом, - проворчал старик. Перемешав измельчённые травы с отвратительной даже на вид жижей, он влил отвар в уже подготовленный пузырек. Внимательно оглядел результат своих усилий, и брови его немного разгладились: – Подожди меня здесь, - сказал он тоном, который Мерлин мог бы счесть дружественным, если бы не относился к Гаюсу с подозрением. - Я вернусь через час. Ничего не трогай, не подходи к двери. Просто сиди тихо, если хочешь увидеть завтрашний рассвет. Да и все последующие тоже. *** Артур проснулся от вполне ощутимой звонкой пощечины, которой все же оказалось мало, чтобы унять ровный гул в голове. Обеспокоенный старый лекарь двоился в глазах, он что-то говорил, но принц его не слышал, начав различать слова лишь на пути к кровати. Гаюс аккуратно и поразительно стойко для старика поддерживал Артура, перекинув его руку через плечо и практически взвалив на себя. Они шли медленно. Каждый шаг отдавался в ступнях и щиколотках такой болью, словно Артур не шел, а прыгал с высоты крепостной стены. Он мешком упал на постель, освободив, наконец, старца от тяжелой ноши. Слушал его слова, сгорая от стыда. Как он мог заснуть? Учесть возможность обморока, но забыть про усталость. Почему не отдохнул днем? Знал же, что будет, если он весь день проведет на ногах. Уже пробовал. Но, наверное, хуже всего было то, что Гаюс увидел его слабость, а не само её наличие. - … слишком стар, чтобы таскать вас на своих плечах, - ворчал Гаюс совершенно беззлобно, без укора, но причиняя боль каждым словом. – Вы не бережете себя. - А смысл? Скажи, сколько мне осталось? Неделя, две, может пара месяцев на твоих отварах? - Артур хотел бы выкрикнуть это, но его слушателем был человек, который сделал для него даже слишком много. Поэтому Артур шептал. – Раз уж мне не суждено умереть достойно, то могу я хотя бы дожить мои последние дни так, как я хотел бы сам? Артур знал, что ведет себя как ребенок. Хуже – он и чувствовал себя ребенком сейчас. Гаюс как раз укрывал его одеялом, словно малое дитя, и Артур ничего не мог поделать со своей досадой. Он видел, как Гаюс устал, постарел за последний год лет на двадцать, а столько, наверное, и не живут. И все же старый лекарь был единственным, с кем Артур мог поговорить. Отец навещал его не чаще раза в месяц, чтобы не вызвать подозрения у слуг. Никто не должен был узнать, что он жив, но умирает. Что наследник Камелота бесконечно слаб, ведь любая слабость подрывает власть. Артур понял, что так будет, ещё до того, как отец решился поговорить с ним. Как только стало ясно, что он не поправится. На самом деле Артур осознал, что умрет, в тот самый миг, когда вышел с мечом против диковинного зверя, после встречи с которым никому не остаться живым. Так говорил Гаюс. И ведь оказался прав… как всегда. Артур усмехнулся, вспомнив лицо отца, когда лекарь сказал, что противоядия нет, и он может лишь продлить дни принца на земле. Нет, его лицо вовсе не было забавным. Скорее оно было скорбным и… и Артур ни до, ни после не мог бы с полной уверенностью сказать, что отец любит его несмотря ни на что. А в тот момент мог. Это и было самым смешным. Артур продолжал жить для человека, который его уже похоронил. - Смотрю, у вас улучшилось настроение, сир? – Гаюс подошел к кровати с очередным отваром и протянул его принцу. Ничто не могло скрыться от его глаз, даже маленькая ухмылка. Но Артур не собирался что-то пояснять. Его молчание Гаюс расценил как признак недовольства разговором, а потому продолжил: - Я никогда не лгал вам, сир. Не солгу и сейчас. Возможно, вы даже не успеете увидеть победителя турнира и будущего мужа леди Морганы. И, конечно же, вы можете сокращать оставшиеся вам часы по вашему желанию, но никогда не ставьте под сомнение свою доблесть как рыцаря. Вы умерли достойно. В тот день, когда встретились со Зверем Рыкающим, и он нанес вам смертельную рану. Некоторым выпадает участь умереть за секунды, пав в бою. Кто-то умирает часами. Вам же было уготовано ждать смерти очень много часов… Гаюс замолчал, но не потому, что у него кончились слова. Артур видел, что ему просто тяжело эти слова произносить. Принц сел на постели, хотя спина голосила, что ещё не готова к движению. - Эй, у меня и так самомнения больше, чем у всех дворян вместе взятых, так что лишних подтверждений моей исключительности не требуется, - Артур не сделал попытки обнять старика, а лишь слегка наклонился вперед, положив руки между согнутыми в коленях ногами. Он изо всех сил старался, чтобы поза выглядела расслабленной. Это было все, что он мог сделать для Гаюса. Лекарь и вправду немного успокоился, тревожные складки на лбу чуточку разгладились. Артур ещё сидел, когда дверь за Гаюсом захлопнулась. Зелье уже начало действовать, и вскоре Артур провалился в нездоровый сон. *** Мерлин проснулся от скрипа петель. Гаюс старался не шуметь, но, когда увидел, что разбудил своего гостя, перестал красться. - Прости. Вышло дольше, чем я ожидал. - Да ничего. На вашем столе вполне удобно спать. Всяко теплее, чем в лесу. Мерлин обезоруживающе улыбнулся, но на лекаря это не подействовало. Тот продолжал хмуриться. Маг ждал, что старик вспомнит об их незаконченном разговоре и продолжит его, но тот лишь прошел вглубь комнаты и начал рыться в своих бесчисленных склянках. – Ну… так. Я пришел сюда за своей судьбой и по настоянию отца. Он сказал, что вы мне поможете... Осторожно! Мерлин готов был поклясться, что Гаюс дернулся именно в тот момент, когда он упомянул про судьбу. Старик знал. - Никогда здесь так не делай, - Гаюс взял за горлышко повисшую в воздухе огромную бутыль с плещущейся в ней жидкостью, спасенную от падения лишь магией, и сел напротив Мерлина. – Так, Балинор больше ничего не сказал? - Больше ничего важного. Он и это говорил в бреду. Отец сказал, что любит меня, что любил мою мать, что сожалеет о своих поступках. Но это же к вам не относится, - Мерлин не огрызался. Отец всегда учил его быть почтенным к старикам. Вот только тот задал свой вопрос так, словно Мерлин сокрыл от него тайну вечной молодости. - Ты ещё слишком юн, мой мальчик, чтобы судить о том, что важно, а что нет, - Гаюс встал из-за стола, поставил бутыль на место и направился к неширокой койке в углу комнаты. – А ты чего стоишь? Будешь спать в кладовой, там есть кровать. Мерлин хотел переспросить, где кладовая. Не признаваться же, что он давно здесь все облазал. Но старик уже отвернулся и подозрительно быстро засопел. Поэтому маг решил прикинуться очень сообразительным и чутким. В кладовой был шкаф, но книги стопками лежали на полу, кровать стояла посередине, и на ней даже лежало одеяло. Комната ему понравилась. Может, он даже задержится здесь на пару дней, пока старик не объяснит, где Мерлину искать его судьбу. *** Таким его утро не было никогда. Отец заботился о нем, но припомнить хотя бы один день, чтобы Мерлин выполз из кровати на рассвете, а его ждал бы горячий приятно пахнущий отвар и ломоть хлеба с сыром, он не мог. - Это мне? – неверяще спросил маг. - А ты видишь здесь кого-то ещё? – Гаюс был так же ворчлив, как вчера, но Мерлина уже не могла обмануть эта внешняя сухость. Не обращая внимания на насмешливый тон лекаря, он бухнулся на стул и принялся уминать завтрак с таким удовольствием, словно на тарелке лежало мясо и диковинные фрукты, а не ломоть хлеба. Не забыв с набитым ртом поблагодарить старика, Мерлин с новым интересом стал осматриваться. Утром, при ярком освещении, комната казалась ещё более интересной. И забитой всякой непонятной всячиной. Даже на стенах что-то висело. Некоторые предметы Мерлин никогда не видел и даже не догадывался об их назначении. Излишне увлекшись, маг совершенно не заметил того задумчивого интереса, с которым смотрел на него Гаюс. Тот сидел напротив и глядел в упор, словно оценивая его способности. - Я нашел тебе работу, - наконец сказал лекарь, чем не только привлек внимание Мерлина, но и завладел им безраздельно. *** Утро для Артура всегда начиналось одинаково. Его будил либо шум с площади, либо приход Гаюса. Он никогда не просыпался сам, оттого что отдохнул. Это удручало. Раньше на рассвете Артур любил и мог поваляться подольше, если не нужно было спешить на тренировочную площадку или какой-нибудь излишне ранний совет. Но после первых двух недель прозябания в постели любовь к такому времяпровождению ушла, как не бывало. Утро этого дня обещало быть таким же, как и все предыдущие. Артур проснулся в тот момент, когда Гаюс открыл дверь. Старые петли скрипели, несмотря на то, что старик их регулярно смазывал. Артур решил было не строить из себя саму бодрость, все-таки вчерашнее сумасбродство не прошло для него даром – он до сих пор чувствовал ломоту во всем теле. Но боль перестала иметь значение, когда его охватил страх. Вслед за Гаюсом в комнату зашел хмурый юноша в крестьянской одежде. Он выглядел немногим младше самого Артура. Выражение лица, с которым он осмотрел принца и его комнату, было крайне недовольным. Артур не смог бы вспомнить, когда он в последний раз так резко садился на кровати, чтобы его не скручивало от боли, но сейчас он сделал это с легкостью. Мысли метались в голове – одна хуже другой. В первую секунду он даже заподозрил Гаюса в предательстве, а в следующую – испугался за него до смерти. Мальчишка-крестьянин мог оказаться шпионом или убийцей, вынудившим старого лекаря нарушить запрет. - Он будет вам прислуживать, - прервал эти панические размышления Гаюс. – Приносить завтрак, обед и ужин, убираться в покоях. - Да я сдохну, убираясь здесь, - пробурчал юноша, снова привлекая к себе внимание. – Эти полы вообще когда-нибудь мыли? У Артура даже челюсть отвисла от такой наглости. Тут же захотелось вспомнить свои лучшие дни и отправить наглеца в темницу. Но вдруг он заметил, как покраснел Гаюс. Это зрелище было настолько уморительным и необычным, что пробивало на смех. И вправду, ведь это Гаюс убирался в покоях. Но он был стар, так что до полов дело не доходило. Первое время, пока Артур ещё надеялся поправиться, он предлагал найти какого-нибудь крестьянина, чтобы тот выполнял за лекаря всю грязную работу. Но Гаюс отказывался, снова и снова объяснял, как важно, чтобы никто не знал о состоянии Артура. Это пошатнуло бы положение Камелота. Королевство, где наследник слаб и ранен, – искушение для нетерпеливых соседей. А теперь что же, Гаюс передумал? Артур был согласен с ним тогда, был согласен и сейчас. Осталось выяснить, что изменилось, раз уж Гаюс доверил какому-то крестьянину самую охраняемую тайну Камелота. Едва ли перемены касались его собственного здоровья, Артур ясно чувствовал, ему осталось немного. Должно быть, в этом пареньке было что-то особенное, раз лекарь ему доверился. - Как тебя зовут? – Артур хотел знать имя того, о ком будет через минуту допрашивать своего лекаря. - Мерлин, - настроение парня тут же изменилось. Он расплылся в заразительной улыбке и ломанулся к Артуру, протягивая руку. Не ожидая подобной простоты, Артур не ответил ни жестом, ни взглядом, он продолжал смотреть на Гаюса. - Выйди, Мерлин, - как мог вежливо попросил Артур. Тем не менее, на лице юноши отразилась такая богатая гамма чувств, столько удивления и обиды, что принц неожиданно почувствовал себя виноватым, хотя это как раз Мерлин вел себя нагло и лез не в свое дело. - Мерлин, подожди меня в моих комнатах, - Гаюс же посмотрел мальчишке прямо в глаза, и тон его был мягок. Он скорее уговаривал, отчего чувство стыда колыхнулось в Артуре еще сильнее. - Ну и ладно. Очень надо слушать, о чем вы секретничаете с этим грубияном, - Мерлин вышел тихо, не хлопнув дверью, за что Артур мысленно его поблагодарил. Когда они остались одни, Гаюс прошел к шкафу, вытащил из него свежие бинты и обеззараживающую настойку. Ничуть не смущенный тяжелым взглядом Артура, вернулся к кровати и помог стащить ночную рубашку. Как всегда при игре в молчанку первым не выдержал принц: - И? Ты ничего не хочешь мне сказать? - Что именно вас интересует, сир? – не прекращая своей работы, спросил в ответ Гаюс. Артур хотел было возмутиться, но вместо этого задохнулся и зашипел. Настойка жгла по краям раны. - Что это за мальчишка? Зачем ты его привел? Может, ты из ума выжил и забыл, как сам же объяснял мне, что это опасно? Я добровольным отшельником живу уже год, а ты просто берешь и приводишь мне слугу? – выпалил Артур и осекся. Слишком громкий звук его голоса заставил опомниться. – Прости. Я наговорил лишнего. - Ничего, сир. Я все понимаю, - Гаюс даже бровью не повел, продолжая накладывать чистую повязку на незаживающую рану Артура. - А вот я не понимаю. Объясни, - Артур знал, что стоило бы попросить. Он уже давно не наследник престола, а просто мальчишка, сидящий в башне. Мальчишка, о котором заботится только этот старик. Можно было тысячу раз успеть смириться, но Артур не сумел. Наверное, он умрет, так и не научившись просить. - Мерлин – сын моей сестры. Они жили на границе с королевством Цендреда, но его мать умерла, и ему пришлось покинуть деревню. Его там никогда не любили за излишне острый язык, - Артур хмыкнул, но Гаюс предпочел этого не заметить и продолжил. – Он никогда не видел вас и умеет хранить тайны, как никто другой. Здесь вам просто стоит поверить мне на слово. - Хорошо. Ты веришь ему, а я верю тебе, - Артур уже успокоился, страх его отпустил. Он не знал никого более скрытного и недоверчивого, чем Гаюс, и мог смело довериться его выбору, но его интересовал один последний вопрос. – Почему? - Надежда должна жить до конца, сир, но в одиночестве она не живет. *** Мерлин мог бы превратить этого грубияна в лягушку, одним махом покончив и с его заносчивостью. А мог бы наколдовать ему бородавок. Или чирей на глаз! Или даже… Нет, есть же талант у некоторых – ведь ничего особенного не сказал, а Мерлин уже придумывает способы расправы. Если бы его сейчас видел отец, то обязательно отвесил бы подзатыльник. Каково же было потрясение мага, когда, думая о подзатыльнике, он его и получил. Конечно, он не заметил Гаюса лишь потому, что задумался слишком сильно, но тем не менее было обидно: - Я не буду служить такой заносчивой за… - Попридержи язык, мальчик, - резко перебил его лекарь. – Не заставляй меня повторять главное условие… - Да-да, никогда и никому не говорить о том, кто живет в башне, - на этот раз Мерлин перебил лекаря, но в содеянном раскаялся не больше, чем сам старик. – Но ты же и так о нем знаешь! - Нас могут подслушать, так что по возможности вообще о нём не говори, - отрезал Гаюс и снова занялся своими баночками и травами. - Ну и ладно, - буркнул Мерлин. – Но знай, я не дам себя в обиду. - А тебя и не на заклание отправляют. Пойди на кухню, попроси у Джейн завтрак для меня и тут же возвращайся. Я дам тебе ключ, но через полчаса ты должен вернуться и отдать его мне, - бесстрастно перечислил Гаюс. И так же невозмутимо закончил: – Отвечаешь головой. Маг не смог бы объяснить, почему промолчал в ответ и, лишь кивнув, помчался выполнять задание. Но ему вдруг показалось, что Гаюс не так уж прост, раз такой сильный колдун, как Мерлин, верит в подобную угрозу. И при этом, он давно не чувствовал себя так свободно. Как дома. Да и Гаюс относился к нему как к сыну. Может потому Мерлин и не стал придумывать причину, чтобы покинуть Камелот ещё до рождения нового месяца. А пока, почему бы и не поработать, не помочь старику. Лишь ляпнув про полы, Мерлин понял, что Гаюс прислуживал тому грубияну, таскал ему еду, убирал в комнате… Мерлин прибавил скорости, учуяв разносившиеся с кухни запахи, мысли моментально очистились. Он едва не забыл, что должен не съесть завтрак, а быстро доставить его в комнаты Гаюса. И хорошо, что не забыл, а то заслужил бы ещё один подзатыльник. *** Ко второму приходу своего новоиспеченного слуги Артур был готов. Возможно, нервное возбуждение придало ему сил, но переодеться, умыться и добраться до стола оказалось не так сложно, как обычно. Сидя в кресле в ожидании завтрака, он не чувствовал усталости, а стоило ключу провернуться в замке – даже боль отступила. Артур, как мог, расслабился и принялся ждать. С ключом его новый слуга провозился с минуту, не меньше, потом неуклюже толкнул дверь. Чуть не уронил поднос и в завершении вместо приветствия или хотя бы молчания буркнул: - Высоко же вы забрались, у меня чуть руки не отсохли, пока я всё это нес. - И тебе доброго утра, - Артур был в настроении впервые за много месяцев и не обратил внимания на грубость. К тому же он и сам был не слишком любезен, когда парень был открыт и настроен на знакомство. После разговора с Гаюсом, Артур уже иначе относился к новому знакомому. Именно знакомому, а не слуге. И действительно, ну к чему ему слуги, когда времени так мало? Вот друг бы пригодился. Но Мерлин не спешил отвечать на приветствие. Расставлял еду на столе, наливал воду в кубок и молчал, не желая облегчать Артуру процесс налаживания отношений. Он ушел ещё до того, как Артур придумал, что бы такого сказать, чтобы вызвать в Мерлине желание пообщаться. Снова улыбнуться, протянуть руку и, быть может, рассказать что-нибудь о турнире. Возможно, Артуру и не стоило просить Гаюса ограничить время пребывания своего племянника в покоях принца. Зря он боялся, что тот заметит его болезнь. Ведь для этого понадобилось бы больше минуты, а тот явно не горел желанием надолго задерживаться в его комнате. Обед прошел не лучше. Артур снова выполз из кровати, в которую со всей сознательностью улегся, чтобы к середине дня иметь более-менее нормальный вид. Но Мерлин даже не посмотрел в его сторону. Расставив тарелки, слуга удрал из комнаты быстрее испуганного зайца. А вот Артур приуныл. Он не знал, что сказать, чтобы расположить к себе Мерлина, и откровенно не понимал причин поразившей его немоты. Ведь ворчал же он, когда в первый раз принес завтрак! За ужином история повторилась, а к приходу Гаюса Артур решил, что и с этим он может смириться. По крайней мере, старик больше не бегал к нему в башню по пять раз на дню и не таскал тяжелые подносы. - У вас начал пропадать аппетит? – участливо спросил Гаюс, разматывая повязку на его груди. Смочив водой чистую тряпицу, он принялся смывать выступившую кровь. - Ты же знаешь, что он пропал уже давно. Зачем спрашиваешь? - Мерлин принес обратно много еды. - А… Все в порядке. Завтра все съем. Просто отвлекся. Гаюс обработал рану и, дав Артуру сонного отвара, ушел. А принц смотрел на дверь, захлопнувшуюся за спиной старика, и думал, что другого общения ему уже не видать. Борясь со смутным сожалением, он лежал, глядя в темный потолок, пока сон не забрал его в свои объятия. *** Мерлин метался между желанием бежать из Камелота, выкинув еду для пленника в свинарник, и потребностью задать парочку вопросов Гаюсу. Даже поднимаясь по бесконечной винтовой лестнице, он никак не мог выбрать: идти дальше или удрать. Любым способом, среди которых имелось и одно недлинное заклинание, способное перенести его в безопасное место. Но Мерлин так ни на что и не решился, открыл дверь ключом и снова почувствовал это. Страх. Он испытывал его уже сутки, с тех пор, как впервые зайдя с подносом в башню, увидел кровь на полу. Маг перестал ощущать себя жертвой среди охотников ещё на шестнадцатом году жизни, когда понял, что сильнее собственного отца. Но кровь, будоражащая инстинкты не только в животном мире, пугала его, как и любое существо, у которого есть естественные враги. И вот он в Камелоте, в самом центре земель, наполненных этими самыми естественными врагами, а рядом с ним проливалась кровь. Мерлин поставил поднос с завтраком на стол и невольно огляделся. И тут же увидел новые пятна, явно свежие – прямо у кровати грубияна, чье имя Гаюс отказался называть. Сначала Мерлин возмутился, но уже сутки как был с ним согласен. Не нужно Мерлину знать имени того, в чьих покоях пол то и дело пачкался в крови. И раздражать его не стоило. Вообще, лучше было слиться с мебелью. Эти мысли преследовали Мерлина весь прошлый день. А пять минут три раза за сутки он вообще не мог думать ни о чем другом. Но сейчас он смотрел на светловолосого юношу, больше не пытавшегося завязать с ним беседу и… И лучше бы не смотрел! Тот с такой тоской уставился на дверь, что можно было подумать, что за ней спрятана любовь всей его жизни. - А что, если так и есть? – губы пленника башни тронула мягкая улыбка, даже его глаза улыбались. Искренне. Это Мерлин мог различить, даже если одновременно мысленно отвешивал себе подзатыльники, за то, что, забывшись, произнес последнюю мысль вслух. - А если так, то я могу поклясться – за дверью никого нет. - За дверью стены, лестница, где-то внизу люди, площадь, что видна из окна, дорога, лес, озера и луга. Почему ты думаешь, что ничто из этого не может оказаться любовью всей моей жизни? Глаза пленника наполнились весельем, но у Мерлина язык не поворачивался пошутить в ответ. Юноша говорил так, что маг верил, там, за дверью действительно любовь всей его жизни, и об этом не шутят. - Как вас зовут? – Мерлин задал этот вопрос, не сомневаясь, что ему ответят. Пленник явно был настроен дружески. - Джеффри. …не сомневаясь, что ответят, но, не ожидая, что солгут. - Это же неправда! – удивленно воскликнул маг. Хорошо ещё, что еду он уже расставил, а то что-нибудь бы точно уронил. - У тебя заканчивается время. Ты слишком долго шел, - улыбнулся ещё шире пленник. – Не заставляй старика подниматься сюда и тащить тебя за уши… Куда он, кстати, тебя потащит? Вот так уходить от темы со стороны Джеффри, который вовсе не Джеффри, было ходом не честным, но допустимым. Мерлин окончательно уверился в том, что прислуживает кому-то благородному. Плененному, а может, и опозоренному. В любом случае от него стоило подальше держаться – это магу советовал опыт. А вот все остальное в нем желало иного. Остаться, поговорить, узнать ближе. Юноша оказался весьма забавным, когда не вел себя как последний грубиян. - Он потащит меня к себе в комнаты. Я живу у него в подсобке, - решил сказать правду Мерлин. - Ммм… Будешь чистить баки с пиявками? - Если не уйду сию минуту, то даже ночью, - тем же шутливым тоном, каким был задан вопрос, ответил Мерлин и, забрав с собой поднос, ушел, улыбнувшись на прощание. *** Прихода Мерлина Артур ждал как в глубоком детстве тренировки. Боялся и жаждал. Слуга сменил гнев на милость и больше не походил на ощетинившегося перед стаей собак котенка. А пара слов, которыми они успели переброситься, что-то изменили в его отношении. Артур это чувствовал и очень боялся потерять. Он понимал, что Мерлина, вероятно, испугала сама ситуация. Может, и он сам – мало ли что слуга на его счет подумал. Скорее всего, конечно же, принял Артура за политического пленника. Решил, что он был схвачен за то, что строил козни против Камелота. И, может, эта мысль внушала ему отвращение… Хотя, что за дело Мерлину до Камелота? Не только из-за того, что он крестьянин, но и из-за положения его деревни… Но что бы слуга ни испытывал первоначально, утром он вел себя дружелюбно, и этого Артуру было достаточно. Ему хватило бы пары шуток, может, рассказа о турнире… Да он готов был слушать, даже если бы Мерлин болтал только о погоде и тяжкой доле крестьянина. - Какой вы дисциплинированный, - Мерлин не успел зайти, а уже заговорил, и это радовало. – Как я ни приду, а вы уже за столом и ждете. - А ты не думал, что я просто голодный? – Артур откровенно лгал, но пытался это скрыть. Вот что, а причину, по которой он не хотел передвигаться по комнате при Мерлине, он предпочел бы унести с собой в могилу. Слуга окинул его внимательным взглядом. Искоса рассматривал, пока сгружал на стол принесенный обед и составлял оставшуюся с утра посуду на освободившийся поднос. Артур с трудом сдерживался, чтобы не покраснеть, настолько откровенно тот его разглядывал. А поняв, что разглядывают именно его, без титула и воображаемого трона за спиной, все же не удержался и залился краской. Мерлин тут же отвернулся. - Так как же мне к вам обращаться? Ваше благородие, сэр пленник, красавчик? – слуга ляпнул это, явно не подумав. Артур даже подавился. - Если так считаешь, то можно и красавчиком, - откашлявшись, ответил он. Мерлин густо покраснел, отразив его румянец словно зеркало. Заметался по комнате, то складывая что-то, то переставляя и выравнивая стулья. Когда время истекло, Мерлин объявил, что в комнате необходимо убраться, не то свиньи переберутся из своего хлева сюда, и повар не сможет их освежевать, потому что не протиснется на винтовую лестницу. Выпалив эту смешную чушь напоследок, слуга закрыл за собой дверь. Артур слушал удаляющиеся шаги, жевал кусочек окорока и, кажется, даже получал удовольствие от вкуса. Идея Гаюса стала казаться ему гениальной. *** Мерлин грустно смотрел на свежие булочки, капал слюной на окорок и пилил взглядом миску с фруктами. Всем своим видом он показывал, что его не докармливают, всякий раз, когда посещал кухню. На третий день его очаровательная улыбка и многозначительные взгляды принесли плоды. На этот раз ему положили на пару булочек больше, а ветчины и вовсе хватило бы на троих. Темнокожая служанка, собиравшая подносы, подмигнула ему так, что маг почувствовал себя обязанным завтра встать пораньше и собрать для неё цветов. Зато сегодня он мог поразить пленника из башни. И как-то загладить неловкий момент. Хотя, по большому счету он был не виноват. Отец предпочитал держаться от городов подальше, из деревень уходил, не прожив в них и месяца, и в целом старался избегать людей. Вот Мерлин и забывал, что тех смущают излишне пристальные взгляды и чрезмерное внимание. Но день спустя у него появилась возможность загладить вину. Хотя в глубине души Мерлин понимал, что ему просто хочется сделать что-то хорошее. В покои пленника он не вошел – влетел. Тот как всегда сидел за столом и ждал. Мерлин быстро подошел, старательно не наступая на запримеченные капли крови на полу, выставил еду и только тогда объявил: - Доброе утро! - Кого ты обокрал, а главное, зачем? – обескуражено спросил юноша. В общем, сказал совсем не то, что ожидал услышать маг. - Ничего я не крал! – возмутился Мерлин. – Просто я нравлюсь девушкам, особенно кухаркам. Они тут же пытаются меня накормить, если я вдруг задерживаю взгляд на еде. - То есть ты ходил пялиться на еду, чтобы тебе дали добавки, правильно? - Почти, - Мерлин подвинул стул и уселся напротив своего странного хозяина. К чему эти вопросы, он не понимал. Поэтому, не считая нужным говорить об очевидном, смотрел по сторонам. Все-таки комната выглядела ужасно запыленной. Неужели этот парень не в состоянии убраться? Или он намеренно не желает этого делать? Из задумчивости его вырвали весьма неожиданным способом – в ухо прилетело булочкой. - Эй! – воскликнул Мерлин, потирая ушибленный лопух. - Раз выпрашивал - ешь. Мерлин насупился, но взял со стола булочку и откусил кусок. Вообще-то, он рассчитывал на спасибо. Особенно после вчерашнего дня. Пленник охотно общался с ним, с интересом слушал о том, как много народу сейчас на рынке. Поддразнивал, когда маг жаловался, что Гаюс заставляет его разносить лекарства старым маразматикам, а потом еще и мыть бочки из-под чего-то подозрительно вонючего. В общем, день прошел хорошо. Мерлин даже передумал бежать из города, а к вечеру и вовсе забыл об этом. Помнил только, что пленник обмолвился о голоде. Мерлин даже не предполагал, что тот мог просто пошутить… В итоге получил булкой в ухо, и разговор снова не клеился. *** Артур жевал добытую нечестным путем булочку и искоса посматривал на Мерлина. Определенно «спасибо» вышло… не вышло совсем. Стоит в следующий раз словами попробовать, но что делать сейчас? - Как там… турнир? Ты ходил на первый бой? – не найдя темы умнее и менее скользкой для самого себя, спросил Артур. - Я не любитель подобного зрелища, - с набитым ртом ответил слуга, так охотно, словно и сам искал способ завязать разговор. – Но вот дама, за чью руку бьется эта толпа поклонников лошадей и железа, очень хороша собой. Я видел её мельком, когда относил мазь от геморроя королевскому библиотекарю. Артур даже подавился. Уже во второй раз с момента знакомства с Мерлином. - Не очень-то хорошо рассказывать о подобных… проблемах людей посторонним. Тем более, если упоминаешь одновременно с этим благородную даму, - сделал он замечание Мерлину и удивился, как сразу не заметил его хитрющую улыбку. - Вы не посторонний, вы – мой господин, - высокопарно заметил Мерлин, вылетая из-за стола. Их время действительно подходило к концу. – И не думаю, что эта дама когда-нибудь узнает о том, в каком контексте её упоминали. Дверь за слугой захлопнулась, и Артур снова остался наедине с собой. Он доел свой обед, снова без аппетита. Адреналин схлынул, и прежнее дурное самочувствие вернулось, но внутри поселилось новое, теплое чувство. Артур больше не был одинок. Он и не замечал, что улыбался, глядя на оставшуюся от завтрака булочку. Заметила она: - Ты стал совсем рассеян, но улыбаешься. Не знаю, радоваться или плакать. Сколько ты так сидишь? Час? Два? – в дверях стояла Моргана. Он не слышал, ни как она зашла, ни шагов по лестнице. Видимо, пора смириться, что чуткость слуха ему уже отказывает. Зато сердце не ленится биться. Сейчас даже более – оно заходилось в галопе, пока сестра не спеша запирала за собой дверь. - Не больше часа, - хрипло ответил Артур, когда она повернулась и устремила на него ожидающий взгляд. – Что ты здесь делаешь? Как? - Тебе нужно больше лежать. Давай я помогу, - холодно, словно внутри неё был лед, а не горячая кровь, проговорила Моргана и подошла, действительно вознамерившись помочь встать. - Это я пока могу и сам, а ты не уходи от вопроса, - он действительно встал и пошел к постели. Кроме желания не волновать сестру, того требовала усталость. Мерлин всегда задерживался подольше, а полчаса с ним пролетали как минута. Всего за три дня знакомства Артур привязался, но не мог не заметить, что забывается он только в его присутствии. В целом, ему не становилось легче. - Я сделала слепок… когда отец ещё пускал меня к тебе, - Моргана села у его постели и принялась поправлять одеяло. По её щеке скатилась слеза. Артур даже удивился, что не заметил её состояния. - Странно, что ты не прокралась ко мне раньше. Ему казалось, чтобы подбодрить сестру, достаточно протянуть руку и стереть влагу с её щеки, что веселый тон заставит её улыбнуться. Но в ответ она нахмурилась ещё больше. - Ко мне приставлена толпа служанок, и если бы не этот турнир, из-за которого людей в Камелоте больше, чем камней… - Моргана замолчала и отвернулась, но не встала с края его постели. Они молчали минут пять. Артур разглядывал бледное, но не утратившее от этого своей прелести лицо Морганы, и был просто рад, что может видеть её так близко. Они не виделись больше полугода, но молчание сейчас казалось уютней любого разговора. - Это жестоко. Ты принц… а отец, - зло прошептала она, по-прежнему глядя в сторону. Артур едва не пропустил её слова. - Не вини его. Это моё решение, - Артур шептал, словно надеялся, что она не расслышит и не переспросит, хотя какой смысл скрывать это? Ему в особенности. Отец действительно не собирался оставлять Артура одного, но тот видел, как он стареет за те короткие часы, что проводил с сыном, как в слезах покидает его комнату Моргана. Конечно же, принять решение было легче, чем жить с ним, но Артур привык. Он действительно считал, что Гаюс был прав. А если бы Утер и Моргана навещали его, это кто-нибудь да заметил бы. В итоге редкие визиты позволял себе только король. Моргана встала и подошла к окну, пока Артур молча ожидал её ответа. - Они смотрят на меня и не воспринимают как женщину. Видят только трон и корону, - сестра сказала это совершенно ровным тоном. Не холодным, не печальным. Она лишь сообщала то, что знают все, не вкладывая в слова личного отношения. - Но рядом с тобой будет сильнейший. Достойнейший… - попытался ободрить её Артур. Он знал этот безразличный тон. Вот причина, по которой она пришла. - Воин, - прервала его сестра. – Если бы я искала начальника стражи или командующего для войска, тогда это имело бы смысл. Ты никогда не был просто воином. Ты – часть своего народа, и умрешь за него. - Умру. Артур ответил односложно. Резко. Не так, как стоило бы ответить расстроенной девушке. Он знал, что обидел Моргану этой резкостью, знал, что поставил точку в их, быть может, последнем разговоре. Но пусть она сердится. Пусть отрицает очевидное – Артур уже умер за свой народ. И следующий воин умрет. В королевство проникло столько невиданных тварей… Если бы Камелот не был так богат, то не нашлось бы и рыцарей, готовых гибнуть, защищая его. И будущий король не избежит кровопролитной борьбы, так пусть уж лучше он будет отличным воином. - А ты будешь прекрасной королевой, - все же решил смягчить свой ответ принц. - Ты не умеешь общаться с женщинами, Артур. Не разбираешься в них совсем, - Моргана снова подошла к его постели, но не стала садиться. Она улыбалась натянуто, но для него. Уже одно это делало её улыбку самой прекрасной. – Стань ты королем, твоей королевой стала бы самая знатная потаскуха Камелота. Повернись все немного иначе, и женщины сгубили бы тебя, Артур. - Это не те слова, которые должна знать леди. - Зато их должна знать королева. Сделай так, чтобы я их забыла. Артур не успел ответить, Моргана резко развернулась и широким шагом направилась к выходу. Пара секунд, и дверь закрылась за её спиной. Наверное, они оба ущербные. Он не умеет просить, а она не умеет смиряться. *** Мерлин впервые так близко увидел принцессу, за чью руку бьются все, кому позволяет положение. Он нес очередной дурно пахнущий отвар, когда чуть не столкнулся с ней. Конечно, он успел быстро поклониться и извиниться, все-таки шел не глядя по сторонам. Срезал дорогу по этой части замка, где никто никогда не появлялся. Даже стража совершала здесь обходы крайне редко, потому что некого тут было охранять. Поэтому Мерлин и летел не следя за дорогой. Торопился отдать настойку, о которой забыл с утра, так как слишком увлекся, выпрашивая у кухарок ненужную дополнительную булочку для пленника. Леди окинула его странным взглядом, лишь кивнула в знак прощения и ушла. Но этот эпизод заставил Мерлина опомниться. Что он делает, какими глупостями занимается? Он колдун! Что если перед свадьбой своей дочери Утер Пендрагон решит подстраховаться и устроит большую охоту? Это Мерлин мог не бояться даже всего войска Камелота, он сумел бы сбежать. Но как же Гаюс? Старик не заслужил допросов и казни, а за укрывательство он получит все сполна. А пленник… Его, наверное, даже допрашивать не станут, повесят сразу. Этот страх захватил Мерлина на целый день, и, даже доставив обед и ужин юноше в башне, он не смог избавиться от этих мыслей. Его фантазия разыгралась вовсю, и вместо повешения на главной площади теперь сооружали плаху. Маг мысленно перебрал все варианты развития событий, естественно, самые худшие. Отвечал на вопросы невпопад, чем заслужил обеспокоенный взгляд пленника и вопрос: «С тобой все в порядке?» Мерлин как-то отбрехался, но всю ночь думал о том, как сильно подставил своим появлением этого юношу. Тот, наверное, надеялся, что его выкупят. Или будет заключено какое-нибудь мирное соглашение, которое его освободит… С этими тревожными мыслями Мерлин и уснул. Ему снились зеленые луга, дремучие леса, разрушенные замки и отец. Их бесконечные путешествия и разговоры. Особенно запомнились слова, которые Балинор произнес лишь раз, после поездки в Камелот. Мерлин видел со стороны костер на опушке, отца, подбрасывающего в огонь ветки, и самого себя, кутающегося в плащ. Балинор тогда говорил очень много, но во сне Мерлина он произнес только одну фразу: «Твоя судьба не потребует платы, но и сбежать от неё не удастся. Нашел – бери, чтобы она не взяла сама. Вдруг её хватка свернет тебе шею». Проснулся Мерлин в ещё более дурном настроении, чем засыпал, но отмалчиваться уже не было сил. Ворчать он начал с самого утра. Но Гаюс на его брюзжание никак не отреагировал, если, конечно, не принимать за реакцию внушительный список из трав, кореньев и прочей несусветной белиберды, которую Мерлину поручили купить на рынке. Он еле успел вернуться, как пришло время бежать с подносом в башню. - Так и не полегчало? – спросил пленник, как всегда ожидающий трапезу за столом, как и положено благородному господину. Впрочем, от этого вопроса и обеспокоенного взгляда юноши настроение Мерлина только ухудшилось. - Все в порядке, - он быстро составил еду с подноса на стол. Выудил из кармана еще с вечера припасенную тряпку и брызнул на неё водой из кувшина. – Меня просто раздражает пыль в ваших покоях. Маг быстро протер дверцы шкафа, убрал самую кошмарную грязь с ширмы, но, вернувшись к столу, снова погрузился в невеселые мысли. Наверное, он оттирал единственное жирное пятно слишком долго, потому что из раздумий его выдернул ощутимый толчок в плечо. - Тебя что-то расстроило? – пленник стоял рядом с таким невинным видом, словно это не он только что пихнул Мерлина. - Может и так, - осторожно ответил маг и вернулся к работе. Стряхнул со стола крошки… - Тебя расстроило то, что я бросил в тебя булочкой? – расплываясь в озорной улыбке, спросил пленник, а Мерлин просто не верил… - Да, это было несправедливо, - сказал маг и вновь прислушался к себе. Тревоги прошли, словно он был обижен из-за булочки, и больше у него не было причин для дурного настроения. - Но и ты не подарок. Все время ворчишь и ведешь себя совсем не как слуга, - пленник опирался на стол, словно специально мешая Мерлину протирать его. Но продолжал улыбаться так заразительно, что Мерлину захотелось улыбнуться в ответ. – Так-то лучше, – удовлетворенно произнес пленник. – А сейчас поспеши, Гаюс, наверное, уже на пути сюда. Тебе мало не покажется, если ему придется идти за тобой по ступеням. Он не поленится спустить тебя с них за уши. Улыбка пленника стала еще шире, когда на лице Мерлина отразился неподдельный страх. Со старика сталось бы сделать еще и не такое. *** Стоило быстрым шагам стихнуть, как Артур доковылял до постели и рухнул на неё. Боль усиливалась. Даже те полчаса, что он просидел за столом, делая вид, что медленно и вальяжно ест, были мучительны. Слабость сковывала мышцы, а рана на груди кровоточила сильней. Визит Морганы подточил его силы. Такая независимая, такая смелая Моргана сейчас была пленницей обстоятельств, а на её хрупкие плечи внезапно легла ответственность, которую она не привыкла нести. И мало ему было этого, а теперь ещё и слуга захандрил. Настроение Мерлина менялось чаще, чем погода за время их знакомства. Артур не знал, чем ему помочь. Не имел права спрашивать – по себе знал, что есть вопросы, на которые отвечать не захочется. Поэтому он сделал так, как поступил бы, будь Мерлин его другом. Встал, пихнул в плечо и дал возможность обвинить себя в какой-нибудь подходящей глупости. Даже саму «подходящую глупость» подсказал. Но больше всего его поразило то, что это сработало. Мерлин смотрел на него так, словно Артур снял с его плеч все камни Камелота. Хотя, может, стоило подивиться не этому, а вспыхнувшему в нем в тот момент желанию обнять Мерлина. Обнять и пообещать, что всё будет хорошо. Артур фыркнул, с трудом стянул с себя сапоги, устраиваясь поудобней. До вечера стоило остаться в кровати, иначе к ужину он уже не встанет. А глупые мысли о привязанности к слуге объяснялись просто. В этом не было ничего удивительного. Мерлин был единственным, с кем он сейчас общался. При виде Артура он не трясся от жалости, не скорбел так, словно могилу принца уже укрыл надгробный камень. Естественно он понравился Артуру. А если учесть, как давно к нему никто не прикасался, кроме как для перевязок, то и желание объятий, которое он бы первым презрел в себе, было естественным. Ему просто хотелось тепла. *** Мерлин действительно получил нагоняй, хотя и столкнулся с Гаюсом у подножия лестницы. Лекарь не успел сделать и пары шагов по ступенькам, а уже был не в настроении. И если бы Мерлин не попытался оправдаться, то, может быть, всё обошлось бы мытьем баночек, бочонков и полов. Но он мог молчать только во сне. Да и то не факт. Единственный, кто когда-либо спал с ним рядом, унес эту тайну в могилу. Впрочем, Мерлин подозревал, что отец с его крепким сном ещё при жизни стал бы не лучшим свидетелем. Итогом его пылкой речи в свою защиту стало то, что Гаюс заставил его промывать и обрабатывать повреждения у всех пораненных лошадей на этом турнире. Мерлин смазывал порезы, уворачивался от зубов и копыт, получал по щекам хвостами, но закончил все равно с улыбкой на лице. Мысли об отце согрели его. Мерлин больше не жалел, что пошел в Камелот. Балинор бы порадовался, что сын его послушался, учитывая, как часто он этого не делал. Отработка закончилась гораздо быстрее, чем он ожидал. Мерлин решил, что раз уж он все равно на площади, то можно глянуть и на турнир. Чтобы было о чем рассказать пленнику в башне. Тот же интересовался. Наверняка и сам бы участвовал, если б не совершил какое-то прегрешение против законов этого города. Мерлин попытался протиснуться сквозь толпу, но безуспешно. Можно было и не мечтать вблизи увидеть, что творится на поле. Так что пришлось напротив, отойти подальше, так хоть что-то было видно. Рыцари появлялись в прорехе, сквозь которую наблюдал турнир Мерлин. Тут же исчезали, толпа ревела, потом на поле выходили другие противники. Мерлин так и не понял, что к чему. Решив не тратить зря время, маг поплелся назад, лишь раз оглянувшись. Толпа по-прежнему бесновалась, перемещалась каким-то неведомым образом, хотя Мерлину казалось, что в той давке у поля даже повернуться было невозможно. Теперь ему было видно только трибуну с главными зрителями турнира. На короля Мерлин посмотрел и сразу отвел глаза, словно тот мог почувствовать взгляд мага и приказать схватить его в ту же секунду. Тогда-то Мерлин и увидел, что принцесса, с которой ему посчастливилось столкнуться в замке, смотрит вовсе не на поле. Она смотрела вверх. Если бы Мерлин не знал точно, что в том направлении нежилая башня, где заточен его временный господин, то подумал бы, что ей, как и ему, просто не нравятся турниры. Мерлин бежал в башню так, как не бежал еще ни разу. Конечно же, по пути ему пришлось преодолеть заслон в виде Гаюса с его очередным: «ещё слишком рано» и «твой энтузиазм похвален, но подозрителен». Мерлин даже покраснел, думая, что для старика тот уж слишком активно бдит. Он же вроде не считает Мерлина угрозой. А сам маг уж точно не самоубийца, чтобы привлекать к себе внимание Утера Пендрагона. Влетев в покои пленника, он быстро расставил еду и, не удержавшись, сильно стукнул обеими ладонями о стол, опираясь, набираясь смелости и открывая рот одновременно. - Ты совратил принцессу! – выпалил Мерлин, забыв об условностях, и не нужных по большому счету для таких вопросов. Пленник выплюнул воду, которую пил, и закашлялся. *** Артур никак не прокомментировал спешку слуги и просто решил попить. Если бы он знал, что у того на уме, то скорее схватился бы за кресло, чтобы не упасть, чем за бокал, чтобы затем подавиться его содержимым. - С чего ты взял? - вырвалось у него невольно, и только потом он сообразил, что любая заинтересованность подозрительна. – И побольше учтивости! Ты говоришь о леди! - Правда что ли? - Мерлин комично округлил глаза и вроде даже рассердился. Конечно, его предположение было бредовым. Но это знал Артур, а Мерлин – нет. - Вы действительно совратили принцессу? И как же теперь она выйдет… - Мерлин! – все-таки прикрикнул Артур. Он понимал, что абсурдно считать этот бред оскорблением чести Морганы, но ему было невыносимо неловко слышать подобные предположения от слуги… - А что мне думать? Вы молчите, она смотрит на башню! И совсем недавно я столкнулся с ней в коридорах, ведущих сюда. И она была одна! - Послушай… - Артур сам прервал себя, сделал глубокий вздох, затем посмотрел в пылающие гневом глаза слуги. – Поверь мне, я не совращал её. Просто поверь. Мерлин на какое-то время замер, покусал губу, видимо оценивая насколько Артуру можно доверять. Наконец, он перестал хмуриться и оставил в покое стол. - И это очень хорошо. Вы бы видели, какие громилы сражаются за неё! Даже жаль бедняжку, ведь ей делить постель… - Мерлин! – только Артур порадовался, что слуга поверил ему без лишних вопросов, как тот снова понес откровенно непристойную чушь. - Да что опять не так? Я вам верю, и делюсь впечатлениями о турнире! – Мерлин всплеснул руками, чуть не опрокинув тарелку, стоящую слишком близко к краю. - Ты говоришь о леди, как о кухарке! И это вовсе не впечатления о турнире. Ни описания боёв, ни имен победителей!.. – принц бы удивился, если б задался вопросом, откуда у него взялись силы спорить со слугой на повышенных тонах. Но был слишком увлечен. – Сначала ты задаешь неприличные вопросы, теперь это!.. Что тебе вообще за дело?! - Ну, я убедился, что мой хозяин – не идиот, и просто хотел поделиться единственным, что смог разглядеть сквозь толпу, - заулыбался развеселившийся Мерлин. И тут же поспешил ретироваться к двери. – И вообще, я сегодня спешу, не хочу получить нагоняй от Гаюса. - Скажи ему что-нибудь вроде того, что сказал мне, и получишь. На много лет вперед и за несколько человек сразу, - буркнул Артур вслед ушедшему слуге. *** Мерлин никогда не подумал бы, что сможет искренне веселиться и праздновать в Камелоте. Половина турнира прошла, стали известны финалисты, сильнейшие рыцари, а, на взгляд Мерлина, ещё и страшнейшие. Но в честь них закатили такой праздник, что даже сэр Одрик, бугай с очень маленькой головой, крысиным лицом и залысинами до самого затылка, казался последнему служке в Камелоте писаным красавцем. Мерлин праздновал со слугами с кухни, именно их он знал лучше всего. Темнокожая служанка, что по сей день добавляла лишнюю булочку к завтраку и ломтик мяса к обеду пленника, так томно смотрела на него, что Мерлин даже задумался, какого рода благодарности она от него ждала. Неужели букетов, что он периодически ей таскал, недостаточно? Плохо, если так, потому что маг совсем не жаждал платить натурой за хлеб. Спасли ситуацию подручные повара, Клайд и Тэд, утащившие Мерлина выпить за благополучие леди Морганы. Потом, уже с подачи Мерлина они пили за урожай, за будущего правителя, за королевского коня, пшеницу на полях, зверей в лесу… Они выпили даже за несколько камней на мостовой. К их развеселой кампании очень быстро присоединились конюхи, портные, прачки и даже несколько новеньких стражников. Через некоторое время Мерлину осталось просто слушать. Слуги, разгоряченные вином, говорили охотно. Но вскоре Мерлин заскучал. Сплетни оказались совсем неинтересными. В голову даже пару раз забрела шальная мысль захватить бурдюк с вином, украсть у Гаюса ключ – все равно старик не празднует, а уже, наверное, спит – и подняться к пленнику в башне. Но Мерлин отринул её, как неразумную. Не стоило подставлять старого лекаря ради развлечения. Еще через полчаса маг просто позволил себе помечтать, что бы было, если б он решился на кражу ключа. Он бы поднялся на эту высоченную башню, напоил бы вечно напряженного пленника, и они бы сидели на шкуре у окна, слушая пьяные песни снизу. Вдруг тот признался бы, почему заперт в башне, а может, доверился бы настолько, что сказал свое имя. Мерлин и не заметил, как допил свой бурдюк, углубившись в мысли. И правда, почему его хозяин ему не доверяет? Если бы он знал, кто такой Мерлин, то уже давно бы сам попросил о помощи! И Мерлин не отказал бы! Даже если бы нужно было выкрасть что-то из королевской сокровищницы или отправить письмо на край света. Да что угодно, он бы помог, выручил… Но пленник до сих пор не доверил ему даже своего имени, и Мерлина, еще две недели назад радовавшегося этому, стало тяготить такое отношение. Пьяные мысли вели его в ненужном направлении, так что маг усилием воли оторвался от очередного бурдюка с вином и прислушался с новым интересом. Ведь изначально Мерлин не веселиться пошел на этот праздник, он хотел послушать пьяные разговоры, расспросить людей о жизни в Камелоте, о наследном принце, об этом турнире. О чем угодно, что смогло бы натолкнуть на какие-нибудь идеи. Ведь не зря же отец послал его в этот проклятый город? Не для того, чтобы он служил безымянному пленнику в башне? Нет, Балинор умер по какой-то причине, и Мерлину казалось, что стоит узнать её, и он сразу поймет для чего отец взял с него слово отправиться в Камелот. Но пьяные сверх всякой меры Тэд и какой-то стражник пели пошлую песню про пастушку и бравого рыцаря, а все остальные заливисто хохотали. Поэтому Мерлину пришлось дождаться окончания этой весьма познавательной истории, прежде чем подсесть к Клайду и предложить ему свой, ещё почти полный бурдюк. Парень обрадовался дополнительной халявной порции и оказался весьма словоохотлив. Маг уже было подумал, что ему в кои-то веки повезло. Но стоило Мерлину завести разговор о погибшем принце, попытаться расспросить, как жилось тогда, год назад в Камелоте, как парень зашмыгал носом. Через минуту еще недавно веселившиеся гуляки пили в память о принце Артуре. Пили за его счастье в загробном мире, за мягкую землю его могилы, за его храброго коня, за его алый плащ… Когда Мерлин покидал пирушку, мысленно обзывая своих собурдючников бесполезными идиотами, те как раз поминали меч принца. *** Этим утром Артур на самом деле был счастлив. Хотя и заснул сразу, как Гаюс наложил новые бинты и сменил постель. Одеяло совсем перепачкалось в крови, а белую ночную рубашку можно было и не пытаться отстирать. Так что понежиться во всем чистом было приятно. Ему казалось, он лишь на секунду прикрыл глаза. И уж точно не ожидал открыть их под радостное: «Проснитесь и пойте», показавшееся Мерлину наилучшим способом разбудить его. - Как ты можешь быть таким бодрым, если гулянка длилась всю ночь? Я не верю, что ты не ходил, - это было все, что осталось от первоначальной реакции Артура. А реакция была довольно бурной: шок, растерянность, смятение. Но вовремя сориентироваться и сказать подходящую моменту фразу он все же сумел. - Там было скучно. Ни одной симпатичной девушки, а под конец все участники попойки стали в круг и всплакнули о погибшем принце, - похоже, Мерлин ничего не заметил. По крайней мере, бурчал он так же, как обычно, стоило ему плохо выспаться. Слуга поставил на стол кувшин с водой и развернулся, чтобы было удобнее смотреть на Артура. Тот упорно делал вид, что просто плохо спал из-за пьяных песен, раздававшихся до утра под окном, и по этой причине подниматься с постели не намеревается. - Если принц был настолько хорош, что по нему скорбят даже прачки с конюхами, то почему бы не помянуть его какой-нибудь забавной историей? Зачем же сразу лакать винище под заунывное: «Да, такой был рыцарь, всем рыцарям рыцарь, благородный и честный. За честность!» - Мерлин, о мертвых… Но слуга беспардонно перебил его: - Ну, серьезно, вот вы знаете… - начал Мерлин, но, видимо, оценил красноречивость взгляда Артура и тут же исправился: - Ну, конечно, даже если знаете, то не скажете… Но как он сгинул-то вы в курсе? - Говорят, он погиб в пути, - скользкую для себя тему Артур старался обходить. Ему не хотелось лгать Мерлину, но и говорить правду он совершенно точно не собирался, так что единственным выходом было вообще не говорить об этом. - Ну да, умер он скучно, но неужели и жил так же? Вы вообще есть собираетесь? Или так и будете валяться? – Мерлин как всегда был сама непосредственность, даже самые больные для Артура темы поднимал с сияющей улыбкой. Страшно было другое. Игриво вздернув брови, он предложил то, чего Артур ему не позволил бы никогда. - Вам помочь? Натянуть башмаки, или, может, вытащить вашу ленивую задницу из постели? И в этот момент Артур увидел рубашку, брошенную на пол у шкафа. Гаюс искал там другую, на смену этой, а грязную, испачканную в крови собирался забрать с собой. И запамятовал. Подзабытый страх охватил Артура мгновенно. Если Мерлин обернется, то придется либо объясняться, либо лгать. - Хватит! - рявкнул Артур. Сел на кровати, причиняя себе боль, но пресекая движение Мерлина ему навстречу. Приковывая его внимание. Слуга остановился как вкопанный, пораженный резкостью его тона. – Уходи. Я плохо спал и не желаю с утра слушать твои бредни. Слуга выглядел так, словно его ударили под дых, но Артур был уверен, что сможет извиниться. Главное, чтобы Мерлин не оборачивался, не смотрел по сторонам, а оскорбленный в лучших чувствах, вылетел из комнаты. И тот оправдал все надежды. *** Мерлин не мог выразить всю степень своего возмущения. Слов не находилось передать, как он себя почувствовал, когда единственный человек в его жизни, которого он мог бы назвать другом, ни с того ни с сего вдруг выгнал его из своей комнаты. Маг в гневе драил бочку, оттирая её от очередной липкой гадости, и шумным пыхтением пытался донести до Гаюса, как сильно разочаровался в людях и мире вообще. Да что могло случиться? Что он такого сказал пленнику? Тот всегда был не просто дружелюбен с Мерлином – он слушал его, смеялся вместе с ним и… и понимал… Мерлину казалось, что больше никто в Камелоте не был способен понять его так, как этот юноша из башни. И этот человек просто взял и выгнал его. Ничего не объяснив, без всякой причины… При том, что Мерлин в жизни никого так близко к себе не подпускал. Мерлин так увлекся, по пояс нырнув в бак, так страстно злился и переживал, что стукнулся макушкой о стенку и чуть не рухнул вместе с бочкой, когда в голову пришла новая, неожиданная мысль. Пленник прогнал его, стоило ему спросить о том, как умер наследный принц… В дипломатической миссии! Боже, какой же Мерлин идиот! Эти миссии не бывают односторонними. Наверное, пленник – посланник, а может быть, высокородный подданный того королевства, по вине которого сгинул принц. Или он передал приглашение и теперь отдувается… Да все может быть! Вероятно, пленник как-то косвенно причастен к этой истории, вот теперь и сидит в башне. Что – косвенно, а не прямо, Мерлин не сомневался. Будь он повинен в гибели наследника престола, его ждало бы не пленение, а мучительная смерть. И неудивительно, что принцесса знает… Стоило всем этим догадкам пронестись в голове Мерлина, как его накрыло чувством вины. Он так свободно говорил, задавал наверняка неприятные вопросы. Спрашивал о том человеке, из-за которого его друг оказался в плену, может быть, даже без надежды вернуться домой. Надо сказать, бочку Мерлин отдраил на славу. Жуткие предположения, страх и вина, пополам с пониманием, как близко к сердцу он принимает проблемы пленника, так измучили его, что маг старался вовсю, вымещая на несчастной деревяшке все свое неудовольствие ситуацией. Решение поговорить с юношей из башни казалось настолько естественным, что даже не вызывало сомнений. Мерлин просто сдал работу Гаюсу, попросил ключ и, выслушав дежурное «ещё рано», наврал, что собирается перед визитом к пленнику зайти к Тэду. Тот как раз должен был оклематься после вчерашней попойки. Так что Мерлин его проведает и поднимется в башню аккурат вовремя. Гаюс поворчал, но ключ выдал. Мерлин взял на кухне обед и побежал в башню, опережая обычное время на четверть часа. Сегодня он просто не мог ждать и следовать расписанию старика. Поднявшись по ступеням, он сбавил ход. Прислушивался, не слышно ли кого, не идет ли Гаюс. Если уж нарушаешь правила, то стоит быть начеку. В башне было тихо, но Мерлин все равно не стал шуметь. Осторожно провернув ключ, он приоткрыл дверь, и так и застыл, глядя в образовавшийся узкий проем. Тяжело ступая, его хозяин брел к столу. Если подумать, то Мерлин никогда не видел, как тот ходит, и сейчас увиденное его поразило. Пленник сдавленно дышал, подволакивал ногу, горбился как старик и шел слишком медленно для здорового молодого мужчины. Казалось, каждый шаг мучителен для него и дается ценой невероятных усилий. Мерлин, как мог, тихо закрыл дверь. Пленник ничего не заметил, его внимание целиком поглотила дорога длиной не более шести шагов. Закрыв глаза, Мерлин считал про себя и даже дышал через раз, замерев перед дверью, за которой было тихо, как в могиле. Но стоило ему появиться на пороге и сделать нерешительный шаг внутрь, как комната наполнилась звуками, словно по волшебству. Пленник, сидевший лицом к двери, сразу его заметил, расплылся в извиняющейся улыбке и начал говорить что-то про дурное настроение, про дикие песни у него под окном, про дождь, накрапывавший с самого утра. Он нес всякую чушь, не оправдывая себя, но пытаясь объяснить причину своей грубости. Мерлин почти не слушал. Поддакивал, уверял, что «ничего страшного» и все не мог оторвать глаз от веселой улыбки, неподвижной позы. Всегда неподвижной – видимо, шевелиться его другу было просто больно. Мерлин смотрел и не верил, что все это для него. Но не сомневался в этом. Пленник не говорил ничего, что могло бы ему навредить. Даже намека не делал. Может, маг и спешил с выводами раньше, но теперь он был уверен: в этой башне юношу не просто держат в плену, его здесь подвергают пыткам… убивают… На ватных ногах он вышел из комнаты, чтобы, вернувшись к вечеру с ужином, убедиться, что ему не показалось. Пленник бледен не только из-за отсутствия солнца в башне. Мерлин старался улыбаться, поддерживать разговор и не обмирать, представляя, что с ним творят, и почему. Он отдал ключ Гаюсу. Тот, как всегда, прихватив свою сумку, отправился на вечерний обход пациентов. Мерлин решился. Он подошел к бочке с водой, прошептал древнее заклинание, за использование которого ему в подростковом возрасте частенько доставалось от отца, и стал наблюдать. Как он и предполагал, Гаюс поднимался в башню. Мерлину было и стыдно подглядывать, и горько осознавать, что лекарь замешан в происходящем. Но уже через пять минут он выдохнул с облегчением. В воде он увидел, как Гаюс расставляет бутылочки на столе и задает спасительный вопрос: «Как вы себя чувствуете? Сильнее болит?». В его голосе слышались забота и сопереживание. Мерлин слышал это отчетливо, ведь эти чувства стали так же привычны для Мерлина, как раньше были – земля и костер, вместо тахты и стен. Гаюс переживал за пленника не меньше, а может и больше, чем он сам. Маг махнул рукой, прекращая действие заклятия. Он не хотел оскорблять лекаря слежкой. Все равно он уже всё для себя решил. *** Артур никогда не просыпался среди ночи. Его сознание успокаивали сонные отвары, а физическую боль притупляла мазь из трав, которую лекарь накладывал на незаживающую рану. Но этой ночью все было иначе. Принц проснулся от шорохов, которые давно перестал различать во время бодрствования. Но, видимо, расслабленный во сне разум по-прежнему реагировал на изменения привычной картины вокруг Артура. И это вырвало принца из лап нездорового сна. Ему с трудом удалось разлепить глаза и приподняться на локтях, чтобы хоть что-то разглядеть во мраке. Дверь медленно открылась и внутрь скользнула тень. Она не торопилась. Создавалось ощущение, что вошедшему в комнату человеку непривычно передвигаться в такой темноте. Артур неловко, но как можно тише и осторожней натянул на тело рубашку. У него не было под рукой меча – зачем, если он не сможет ни встать, ни двигаться как надо? Но кинжал он все равно сохранил и, видимо, не зря. Артур бесшумно достал его из лежавших под подушкой ножен и притворился спящим. Тень подошла к столу. Стало окончательно ясно, что это мужчина, причем молодой. Резкие угловатые движения выдавали в нем кого угодно, но не профессионального убийцу. А ещё они были до боли знакомы. У Артура встал ком в горле, когда узнавание перешло в точное знание. Мерлин зажег свечу на столе и как ни в чем не бывало направился к нему. Артур не видел оружия в руках слуги, друга… единственного человека, общение с которым доказывало ему, что он живет. Что сам по себе, без титула и имени может быть для кого-то важен… На секунду принцу показалось, что он снова чувствует, как когти зверя входят в его тело – только чуть ниже, попадая в самое сердце. Мерлин склонился над ним, взял за плечо и слегка потряс, и в то же мгновение Артур приставил нож к его горлу. Слуга шумно вдохнул, но даже не попытался дернуться. В его руках действительно не было оружия. Он смотрел в глаза Артура, и губы мелко дрожали. И на какую-то секунду принцу стало не то, чтобы все равно, убийца Мерлин или нет… Скорее захотелось его защитить, настолько ранимо он выглядел с ножом у горла. *** Пленник медленно убрал оружие, и Мерлина отпустило. Скрутившаяся на кончиках пальцев магия словно выдохнула, так же как и он сам. Погрузилась в сон, вместо того, чтобы ударить первой, защищая свой сосуд. - Как ты сюда попал? – Мерлин не сразу услышал этот вопрос. Скорее увидел, что губы, на которые он уставился, как только холодная сталь прекратила ласкать его горло, изгибаются, и с них слетают слова. - Украл у Гаюса ключ, - это было все, что он смог ответить. Неясное возбуждение, накрывшее его неизвестно в какой момент, плескалось в крови. Мерлин смотрел на юношу, которого решил спасти, и видел много больше, чем привык видеть. - Зачем? – потребовал ответа пленник. - Чтобы помочь тебе бежать, - Мерлин как на духу раскрывал ему все свои планы. Это было ненормально. Но, склонившись так близко, заглядывая в глаза, Мерлин хотел увидеть в них благодарность, хотел… он сам не знал, чего хотел. Внутри ворочался клубок змей, то обвивавшихся вокруг горла, то жаливших сердце. А пленник молчал. Маг даже отодвинулся, надеясь, что это облегчит тяжесть в груди, но продолжал глядеть на него. И тогда он улыбнулся. Мерлин уже видел такую улыбку, на губах своего отца, когда тот объяснял, что Мерлин не сумеет ему помочь. Его магии не справиться с лихорадкой. Маг всё бы отдал, чтобы больше никогда не видеть таких грустных улыбок. Особенно на этих губах. - Ты не сможешь, - чуть изменяя слова, но вкладывая в них тот же смысл что и Балинор, прошептал пленник. Мерлин не заметил, как тот поднял руку. Жар окатил его внезапно, стоило холодной ладони коснуться лица. Пленник легонько погладил его щеку большим пальцем и едва слышно закончил: - Но спасибо. Мерлин не думал, когда его глаза загорались золотом, а губы шептали заживляющее заклятие. Сердце пустилось галопом, он вскочил с постели пленника и выпалил: - Смогу. Поблагодаришь меня позже… Конечно, если сохранишь мою тайну, - Мерлин видел, как тот, ради кого он немыслимо рискует первый раз в жизни, смотрит на него с раскрытым ртом, и поспешил добавить, боясь напугать и не суметь спасти. - Я не причиню вреда! Помогу выбраться! Заклинание должно было помочь!.. Я видел, как ты ходишь!.. В обед, когда прибежал рассказать о своих догадках. Тебя же пытают? Я не знаю, кто… Но ты так ходишь!.. - Мерлин! – резко ворвался в его сознание окрик пленника. – Что ты… - Я помогу! Мне ничего не стоит провести тебя мимо стражи, увести из этого королевства куда угодно. Куда скажешь. И Гаюса тоже… - Что ты несешь? Это невозможно, нас будут искать… - пленник как-то странно говорил, но Мерлин не желал слушать. Он должен доказать, что сможет. Должен убедить, что так нужно. Должен... - Утер не пошлет за нами всю свою армию! Даже если ты виновен в смерти его сына, он не оставит Камелот без охраны ради твоей поимки. А никакой другой отряд мне не страшен! - Мерлин! Боги… Какой же ты идиот. *** Артур прекрасно видел, что его слова обидели слугу, но ему уже было все равно. Тот был магом. Сильным… Мальчишкой, раскрывшимся перед тем, чьего имени он даже не знал. Мальчишкой, попросившим сохранить его тайну в обмен на побег из Камелота, на защиту… О чем он вообще думал? Неужели собирался помочь бежать преступнику, подставляясь под удар? Маг. В Камелоте. Утер не успокоится, пока не уничтожит его… Если узнает. - Я сохраню твою тайну, - устало проговорил Артур, больше не желая видеть страх в глазах Мерлина. Он точно не ожидал, что тот в ту же секунду бросит ему дорожный плащ, сапоги и рванет к шкафу, в который раньше не заглядывал. Артур не успел его остановить. Открыв дверцы, слуга замер. Принц знал, что там на одной полке свежие бинты, на другой баночки с настойками и мазями, а на нижней – рубашка, вся в крови, он запихал её туда сам. А еще окровавленные бинты, Гаюс не успел унести их, чтобы сжечь пропитанную кровью и ядом ткань. Он уже стоял, когда Мерлин медленно обернулся. - Я же сказал, ты не сможешь, - прозвучать должно было с иронией, но получилось как-то грустно. - Не понимаю… - Все нормально, ты просто не знаешь, - принц произнес это так обнадеживающе, как только мог. Сделал первый шаг к Мерлину. Боль, успокоенная лекарствами, почти не чувствовалась. Артур шел быстрее и легче, чем днем. Конечно, он понимал, что незабинтованная рана под рубашкой кровоточит сильнее. Рубаха уже ощутимо прилипла к торсу, кровь и мутная зелень мази четко отпечатались на ней широким кривым рисунком. Артур стоял перед магом и не испытывал даже сотой доли того гнева и страха, который должен был ощущать. Он стоял перед другом, который думал, что сможет его спасти, и только это давало ему оценку, как человеку. Мерлин переминался с ноги на ногу, кусал свои полные губы и не мог сдержать злых слез. Он не плакал, но глаза его блестели. - Должно было зажить. - Это не обычная рана. - Ты поэтому не уходишь? Ты не преступник? - Нет, - Артур покачал головой и сделал еще один шаг, на который до этого не решался. Теперь он стоял неприлично близко к Мерлину, и тот невольно задержал дыхание. Самой естественной вещью казалось сделать то, чего он и сам очень сильно хотел. Подавшись вперед, Артур прошептал ему на ухо: – Поэтому я и сохраню твою тайну. Но только если ты сохранишь мою. Всего лишь моё имя. Мерлин поспешно кивнул, щекотно задевая кожу волосами. - Артур Пендрагон, - сказав свое имя, уже почти отстранившись, принц не удержался и мазнул губами по щеке слуги, прежде чем оттолкнуть его. – А теперь собирай все, что у тебя есть, и беги из Камелота. Мерлин не шелохнулся, неверяще глядя на него. Артуру и так было стыдно за свою слабость, но разум ему пока не отказал, в отличие от тела. - Чего ты ждешь? Ты что, не видел короля? - Видел, - наконец разлепил губы Мерлин. - И? - Страшно, - коротко ответил слуга. *** Ответил, но и не подумал двинуться с места. Мерлин не то чтобы был парализован, но жизнь требовала переосмысления. Он смотрел на Артура Пендрагона, пытаясь разглядеть сына короля Утера, будущего деспота, того, кого Мерлин должен бояться не меньше… Но мысли скатывались к легкому прикосновению губ к щеке. - Зачем? – только это и смог выдавить из себя Мерлин. Хотел задать тысячу вопросов, но сформировать сумел лишь один. - Не хочу видеть твою казнь, а площадь – единственное, что просматривается из моего окна достаточно хорошо, - по-своему поняв его вопрос, ответил принц. - Да нет же. Зачем ты меня поцеловал? – Мерлин чувствовал себя ребенком, задающим нелепые вопросы. Сам осознавал, что о подобном не спрашивают, но все остальное… Почему-то ему казалось, что Артур еще не скоро изживет в себе привычку не отвечать на вопросы правду. Чего Мерлин не ожидал, так это того, что принц покраснеет и отведет взгляд. Босой, в окровавленной рубашке, смущенный вопросом слуги-мага… О да, эта сцена определенно позабавила бы кого-то в допросной. Усилием воли Мерлин все же прогнал в очередной раз вспыхнувшие в голове мысли о казни. - Побольше учтивости, я все ещё твой хозяин. - Вы мертвец, ваше высочество! – не удержался Мерлин от злого порыва. Не получалось сразу простить пленнику… Артуру, да, Артуру. Не удавалось сразу простить ему это имя. - Даже если так, то мертвец благородного происхождения, - огрызнулся принц, но взгляд так и не поднял. – Уходи, Мерлин. Тебя не должно быть здесь уже к утру. Иначе… - Что иначе? – сердце Мерлина ухнуло в пятки. Голова кружилась, казалось, с тех пор как принц подошел к нему непозволительно близко. Но если тогда сердце трепетало от новых ощущений, то сейчас его сковывал страх. Не гнетущий, с которым Мерлин жил. Нет. Острый, непознанный. Страх, что он ошибся, но не может уже ничего изменить. - Иначе я найду силы лично выволочь твою упрямую задницу из Камелота! – рявкнул Артур, так неожиданно, что Мерлин попятился к двери. – Убирайся! Секунду маг смотрел на принца, который, сказав свое последнее слово, мрачно ковылял к постели. Через мгновение Мерлин уже запирал за собой дверь и несся вниз – туда, откуда он не должен был выходить этой ночью. Но не жалел, что вышел. *** Принц думал, что не уснет уже никогда, но болезненная слабость отобрала у него возможность осмыслить произошедшее. Он провалился то ли в сон, то ли в забытье. В себя пришел от легкого похлопывания мозолистой ладони по щеке. Гаюс. Утро. Артур подумал было, что сознание взялось помучить его перед смертью странными снами. Но вид рубахи, казалось бы, намертво прилипшей к ране на груди, возвращал к неумолимой реальности, в которой он уже не увидит Мерлина. Никогда в жизни. Артур угрюмо молчал, а Гаюс и не пытался его разговорить. Это Мерлину не давала покоя тишина, а лекарь её любил. Наложив повязку, старик ушел, даже не спросив, почему принц спал в рубахе. Артур же остался лежать в постели. Сегодня ему незачем было вставать. За окном нарастал обычный для турнира шум. Скоро станет известен победитель, и каждый на трибуне и за её пределами считал своим долгом сделать ставку на того, кто им будет. Естественно, главным местом для споров и пари был рынок и площадь. Артур не слышал имен, да и слов совершенно не различал с такой высоты, но этот шум его успокаивал. На улицах уже становилось тише, скоро должно было начаться первое соревнование. Дверь хлопнула слишком резко и, хотя Артур не мог знать наверняка, кто к нему вошел, сердце забилось чаще. Этого не могло быть. Он приподнялся на локтях, чтобы увидеть то самое, чего быть не могло. Мерлин демонстративно не смотрел в его сторону, привычными движениями расставляя тарелки. Артур наблюдал эту немую сцену недолго. Его терпение закончилось еще до того, как на столе оказался хлеб. - И что ты здесь делаешь? – вышло не зло, а как-то беспомощно, но Артур искренне надеялся, что слуга не заметит. - Свою работу, - отрезал тот, чем вконец вывел принца из равновесия. - Мне показалось, ты понял… - вкрадчиво начал Артур. Закончить он собирался куда более грозно, но Мерлин не позволил. - А мне показалось, что меньше всего вы хотели бы, чтобы я ушел! Они оба замолчали. Артур не знал, что на это сказать, а Мерлин, видимо, уже высказался. - Ладно, хочешь видеть меня таким, смотри, - процедил Артур, прежде чем подняться с постели. Мышцы казались деревянными, боль в груди – невыносимой, а головокружение усилилось в несколько раз. Но больнее всего в груди отозвался поступок Мерлина. Тот сразу же рванул к нему и попытался помочь встать. - Боги, ну почему ты такой непонятливый, - отталкивая подставленное плечо, отбивая протянутые руки, прошептал Артур. Стоило Мерлину оказаться так близко, силы сразу иссякли. Теперь его близость дурманила, мысли путались, хотя главной по-прежнему оставалась та, что требовала заставить слугу… колдуна, уйти из Камелота. – Позови Гаюса. Немедленно. - Чтобы вы заставили его прогнать меня? - Смотри-ка! А бываешь догадливым, - Артур дошел до кресла и сел за стол. Так ему вроде было легче. Мерлин не мог сесть рядом с ним, отравляя обещанием тепла лучше любого яда. По крайней мере, по ощущениям это убивало быстрее. На секунду потеряв из поля зрения своего слугу, Артур даже вздрогнул, когда его ухо опалило горячее дыхание. Тихие слова парализовали волю: - Как прикажете, сир. *** Мерлин в жизни не нарушал обещаний, потому что не давал их. По сути дела, он и сейчас ничего не обещал Артуру. Он дал слово повиноваться, позвать Гаюса. Это он выполнит. А значит, не так уж сильно обманет принца. С ночи, с того самого момента, как Артур прогнал его, Мерлин думал только о нём. Думал не как обычно – отмахиваясь от обрывков ощущений, прогоняя наплывающую улыбку. Нет, в этот раз он оценивал: насколько дорог ему пленник из башни, насколько безразлично, что значит его имя, насколько хочется снова ощутить нежное прикосновение принца к своей щеке. Мерлин ничего не сказал Гаюсу. Старик явно был удивлен его молчаливостью. Обычно Мерлина было не заткнуть, но сегодня тот как воды в рот набрал. Только попросил посмотреть книгу заклинаний. Гаюс никак это не прокомментировал, лишь поинтересовался, откуда Мерлин о ней знает. Маг честно ответил, что чувствует даже те искры магии, что заперты в буквах на её страницах. На этом их диалог закончился. Гаюс ушел, оставив Мерлина наедине с книгой, а, вернувшись, погнал относить завтрак пленнику. Вот и всё. Мерлин снова оставался наедине с самим собой и сомнениями, можно ли открыться лекарю. А тот просто стоял и помешивал в котелке очередное вонючее зелье. Мерлин лениво листал страницы книги, понимая, что она бесполезна. Он ведь так и не узнал, что с принцем. - Посмотри в самом конце. Там, где страницы украшены темно-красным узором, - сказал лекарь, не отрываясь от своего занятия и даже не посмотрев в сторону Мерлина. Маг какое-то время размышлял, не послышалось ли ему, но в конец книги все же заглянул. Действительно, на странице, уголки которой были расписаны замысловатым узором цвета запекшейся крови, говорилось о незаживающей ране. Перечислялись способы отсрочить смерть от яда, облегчить боль, продлить дни, если в этом была необходимость. Мерлин не стал дочитывать, листнул страницу назад – туда, где в обрамлении узоров красовался диковинный страшный зверь. Надпись под рисунком гласила, что рана, нанесенная его когтями, смертельна, и нет от его яда лекарств. Ни колдовских, ни обычных. Мерлин поднял взгляд на старика, успевшего неизвестно когда доварить свое снадобье и сесть напротив него. - Уже год прошел, и зелье почти перестало действовать. Скоро яд распространится по всему телу, поразит сердце, и все будет кончено, - тяжело проговорил лекарь. Мерлин не знал, что на это ответить, рот сам открылся в изумлении, но слов не было. Гаюс немного помолчал, словно стыдясь спросить о чем-то, но все же произнес: - Он просил тебя? О чём-нибудь? - Просил уйти из Камелота, - честно ответил Мерлин. Способность мыслить связно к нему еще не вернулась. В голове вертелись слова из книги, сменяемые образами прошедшей ночи: грустная улыбка Артура, кровь, проступающая на его рубашке... Он и не заметил, как сник лекарь. Словно постарел ещё на сто лет. - Удивительно, как некоторых не меняет даже смерть. - Он ещё… - Мерлин попробовал отрицание на вкус, но сразу определил, что самообман не для него. К тому же теперь все становилось на свои места, кусочки мозаики собирались в единую картину. – Об этом говорил отец, когда привел меня сюда в первый раз? - Об этом. Он не знал точно, что грозит Артуру, но чувствовал, что принц в опасности. Наверное, он тебе не говорил, но Утер… - Говорил, но не все. Я знаю, что наследника королю Утеру подарило колдовство, что королева заплатила за это жизнью. Знаю, что всех волшебников Утер решил уничтожить именно в отместку. - Да, Балинор был из тех магов, что помогли Утеру тогда… Они своими жизнями поклялись в безопасности Артура. Ты же знаешь, он, как любое порождение магии, притягивает себе подобных. Магия жаждет находиться рядом с ним, поэтому многие колдуны вместо того, чтобы бежать из Камелота, пытались здесь скрываться. Просто не понимали, что их здесь держит… - А я ведь тоже не собирался задерживаться здесь дольше трех дней. - Прости, я думал, что ты сможешь… - Гаюс не смотрел ему в глаза. - Я не смог спасти даже собственного отца, - перебил Мерлин. Не зло, грустно. В груди было как-то поразительно пусто, словно ничего уже нельзя было сделать. Наверное, Мерлин теперь понимал, как чувствовал себя Гаюс все это время. Что так давило на его плечи. – Так отец… - Приходил предупредить, что в Камелоте почти не осталось магов, и в королевство скоро поползут неразумные твари, чувствуя принца. Я не мог объяснить это Утеру, а намеков он не понимал. Не желал понимать и раньше, когда я говорил прямо... Эх, я тогда чудом избежал обвинений в колдовстве. - Но не могли же они проникнуть прямо в город? Как он встретился со зверем? – Мерлин откровенно недоумевал и начинал злиться, вспоминая бессилие, охватившее его год назад. Он чувствовал его снова. - Утер верит, что всякое зло нужно истреблять во чтобы то ни стало. Артур был сильнейшим рыцарем, и защита королевства – его долг. *** Вообще-то, Артур ждал, что Мерлин его не послушается, а может, даже надеялся на это. В любом случае, появление Гаюса, принесшего ему обед, ещё никогда не вызывало в Артуре такого острого разочарования. Наверное, оно отразилось на его лице. Иначе объяснить поведение старика он не мог. Тот избегал смотреть принцу в глаза и ушел, не проронив ни слова. Самое странное, Артура его молчание вполне устраивало. Сейчас ему не хотелось ничего. И даже усилившийся шум за окном, который мог означать, что стали известны реальные претенденты на трон и руку Морганы, был не способен заинтересовать его. Хотелось лишь спросить Гаюса, уверен ли тот, что Мерлин достаточно сильный маг? В чем Артур не сомневался, так это в осведомленности старого лекаря. Сначала принц думал, что едва Мерлин уйдет из Камелота, он сразу же учинит Гаюсу допрос. Не тот, какой устроил бы отец, конечно же, но тоже с пристрастием. Артур знал, что Гаюс не солжет ему. Не сейчас. И вот, настал удачный момент расспросить лекаря о Мерлине, а Артуру просто не хотелось с ним говорить. Он так и просидел за столом, ничего не съев. Почему-то не получалось пересилить себя и проглотить хоть немного. Окончательно устав, он переполз в постель, разделся, даже рубаху стянул, не беспокоясь, что день еще в самом разгаре. Раньше он боролся с собой и старался не засыпать до вечера, пусть и нуждался в дневном сне уже долгое время. Но сейчас лег и закрыл глаза, почти сразу провалившись в забытье. И не потребовалось никаких трав. Нужно было просто перестать сопротивляться. Разбудил его даже не приход Гаюса, а звон тарелок. Что-то в глубине сознания встрепенулось и заставило резко открыть глаза. Пустая надежда все равно причинила боль. Лекарь так же безмолвно и безучастно выставлял на стол его ужин. - Не похоже на тебя, - с трудом разлепив губы, выдавил Артур. – Ты молчалив, но не настолько. - Вы тоже не разговорчивы, - не отвлекаясь от дела, ответил Гаюс. - Он ушел? – Артур решился, наконец, спросить то, что волновало его в первую очередь. - О чем вы? - Я пойму, если мне солгут, ты знаешь. И это очень простой вопрос, - принц был резок и даже противен себе. Старик не заслуживал такого обращения. Но ответ был слишком важен. Необходим, иначе его сердце так и останется висеть на ниточке. Продолжит вздрагивать при звуке дребезжащей посуды. Такими темпами он не увидит будущего короля Камелота даже из окна этой башни. - Нет. *** Мерлин с головой ушел в чтение припрятанной Гаюсом, действительно полезной книги. Он так увлекся, что пропустил бы собственный арест, а, может, и казнь – что уж говорить о возвращении старого лекаря. Гаюс, выполнявший его обязанности с обеда, вернулся мрачным, словно туча поздней осенью. Но и этого маг не заметил, пока тот грузно не опустился рядом с ним на стул. - Пока ничего не нашел, – отчитался Мерлин. - Есть пара заклинаний, но они не сильнее того, что я уже опробовал на нём, когда думал, что это простая рана. По сути, единственным, что способно изгнать яд, может быть заклинание, обращенное к самой жизни. Вроде того, которое использовали, чтобы помочь принцу появиться на свет. Я мог бы попробовать, но тут нужны особенные обстоятельства, взывающие к основе человеческой природы. - Вроде рождения? - Да. - Я сказал Артуру, что ты не ушел. Мерлин, поглощенный размышлениями, подумал, что эти слова – бред уставшего сознания. - Что? - Артур спросил, и я ответил. Он хочет видеть тебя. На этот раз Мерлин уже не надеялся, что слух обманывает его. Артур, пообещавший лично выволочь его за ворота замка, желал его видеть… А он до сих пор не нашел способ его спасти. - Он хочет, как?.. Злобно шипя и называя меня всякими неприятными словами, или тихо и умирающе? - Наверное, ни то, ни другое, - Гаюс был явно поражен вопросом, но не счел нужным задумываться над ним. – Скорее смущенно, но не обещая ничего хорошего. В свою очередь от ответа лекаря смутился Мерлин. Покои принца встретили его тишиной и полумраком. Обычно Мерлина они не пугали, но сейчас, когда он знал, что Артура от вечной тишины отделяют считанные недели, если не дни, сердце ухнуло в пятки. Недовольный голос принца показался сладчайшей музыкой. *** - Думаешь, мне не хватит сил связать тебя, перекинуть через лошадь и отвезти к границе? – Артур понимал, что блефует, но надеялся, что этого не знает Мерлин. - Ни у кого не хватит, - поразил ответом слуга, хотя сам выглядел неважно. Вел себя нагло и как-то… отчаянно. Дерганые движения, поблекший взгляд. – Но вам бы я позволил. Вначале Артур не хотел напоминать ему о своем необдуманном порыве. И что сейчас дернуло его протянуть руку слуге, он бы тоже не ответил. Но расширившиеся глаза и немой вопрос в них требовали каких-то пояснений. - Иди сюда. И Мерлин действительно подошел, сел на край постели. Прожигая его взглядом, прикусил свои и без того пухлые губы. Все-таки было в нем нечто особенное – совершенно точно не магия. Та воспринималась как необычный секрет, опасное дополнение, но не она так сблизила их. Не из-за магии Артур чувствовал себя живым рядом с Мерлином. Боль не уходила, но казалась преодолимой. Яд не исчезал из его вен, но представлялся не смертельным. Артур не обманывался, но становился чуточку смелее. - А что ещё ты бы мне позволил? – принц не задал бы такого двусмысленного вопроса, даже не посчитал бы его таковым, будь его мысли как прежде чисты. Но Мерлин действовал на него как крепкое вино, хотя и не столько пьянил, сколько снимал запреты, порождал желания. - Сир, еще утром вы прогоняли меня, - голос Мерлина звучал недоверчиво. - Тем же утром ты не послушался. - Неправда! Я ушел в комнаты Гаюса и бросился изучать магические книги, пока не стало поздно. Между прочим, для вас! – импульсивный ответ Мерлина был слишком громок и тянул на смертную казнь не только для него, но и для Гаюса. И, в зависимости от настроения отца, на заключение в темницу всех, с кем тот перекинулся хотя бы словом на кухне. - И как? Мне казалось, Гаюс уже сделал все, что было можно. А втайне ещё и то, что было нельзя. - Моя магия совсем другая, - перебил Мерлин и собирался сказать что-то еще, но Артур заткнул его рот ладонью. Нет, ему не хотелось слушать, что Мерлин не смог ничего найти. Это и так было написано у него на лице. И видеть в пасмурных глазах Мерлина еще и чувство вины Артур точно не желал. Он с трудом сел на постели. Грудь ныла, повязка вся пропиталась кровью. Он был так слаб, но Мерлин все равно смотрел на него, как попавший в капкан зверек. И на что Артур был охотником, но не мог обидеть его. Да и тянуться к губам своего уже, наверное, бывшего слуги не стоило. А тому не надо было подаваться навстречу. Сухого целомудренного поцелуя хватило бы, чтобы Артур вспоминал его каждый день до последнего. Но Мерлин, всхлипнув, бросился ему в объятия. Больно прижавшись к груди всем телом, обвил руками шею и что-то горячо зашептал на ухо. Вот этот момент стоил того, чтобы думать только о нем каждую оставшуюся минуту. Может, Артур так бы и сидел, сколько мог, и не позволил бы Мерлину отстраниться, ещё больнее прижимая к себе, но маг перестал всхлипывать, а неясный шепот оформился в слова. - Я тебя не отдам. *** Артуру стоило только дернуться, и Мерлин привязал бы его к кровати. Сейчас он вообще был способен на что угодно. Но принца словно парализовали его слова, он ослабил объятия, слегка отодвинулся, чтобы посмотреть в лицо. - Поверь, на меня больше никто не претендует, - попытался пошутить Артур, но Мерлина не впечатлили его слова. Он впервые со страхом осознал, как близок принц к смерти. Прежде он не понимал этого до конца. Слова в книге – это просто слова. Кровь на бинтах, обхватывающих грудь – дело не странное для рыцаря. Кровь на рубахе, проступившая в ночь признаний – всего лишь кровь, нечто поправимое, что-то, что можно излечить. Мерлин знал, что яд зверя рыкающего убивает всегда и без исключений. Убивает медленно, если рядом есть кто-то вроде Гаюса. Знал, что ни одно из заклинаний не поможет. Знал, что Артуру мало осталось… Но не понимал, насколько мало!.. Что времени, быть может, уже и нет. Что он может опоздать, пока ищет способ вылечить Артура. - А мне кажется, что на тебя предъявлено даже слишком много прав, - Мерлин зло сощурил глаза и толкнул Артура на подушки. Несильно, в правое плечо, подальше от раны. Пока Мерлин скидывал собственную куртку, срывал платок и воевал с сапогами, Артур смотрел на него таким голодным взглядом, что искры нерешительности потонули в потоке охватившего его восторга. - Мерлин, ты пожалеешь, - едва слышно прошептал Артур, но для мага это уже не имело значения. Он видел, как принц на него смотрит. Слышал, как участилось его дыхание. Чувствовал, что тот не пожалеет, и не видел причин жалеть самому. - И это уже будут мои проблемы, сир, - Мерлину было страшно и, как всегда, страх он заглушал наглостью, напором. Не признаваться же Артуру, что в голове мелькнула шальная мысль сделать то, что делали при его рождении несколько сильных магов, привязать его жизнь к своей. Но использовать не рождение, а любовь… то её проявление, что ведьмы использовали испокон веков. Забираясь на постель принца с ногами, усаживаясь сверху на его бедра, Мерлин боялся только того, что Артур не захочет. Понятно, что он согласится, если Мерлин ему все объяснит, но магию это разрушит. Это лекарство должно быть замешано на сильной магии, страсти и чистоте. Мерлин обладал всем. Артур был порождением первого, должен испытывать второе, а третье содержится не только в теле. Мерлин откровенно трусил, наклоняясь, чтобы поцеловать своего принца. Не клялся себе, что уйдет, если тот не ответит на поцелуй, но обещал попробовать разжечь в нем желание и страсть. Сделать всё, что от него зависит, лишь бы получилось… Артур не утерпел и потянулся ему навстречу. Положил руку на затылок, сразу углубляя поцелуй. Столь необходимый ингредиент обнаружился в избытке, а Мерлин чуть не забыл, что этот поцелуй не был его главной целью. С трудом оторвался от губ Артура и потянулся вниз, к завязкам его штанов. *** Мерлин сосредоточенно развязывал пояс Артура, тяжело сопя, пока сам Артур решал, можно ли ему стянуть со слуги рубаху. - Можно, - вскользь бросил Мерлин. Все-таки справившись с поясом, приспустил штаны и очень неловко обхватил его плоть ладонью. Артур решил, что если сейчас не отвлечется, то все кончится, не начавшись. – Так можно? Артур застонал. Ну конечно. Мерлин не читает его мысли, и сам так же не уверен в том, что делает. Он всего лишь спрашивал… о таком. Его охватил жар, стоило только представить, как они смотрятся со стороны. Но кроме так необходимого «можно, давай, смелее», обещавшего неземное удовольствие, в голове продолжала биться еще одна мысль. Он должен был спросить: - Ты понимаешь, что делаешь? - О, еще как понимаю. Не знаю тонкостей, но вполне представляю, как все должно быть, - хитро улыбнулся Мерлин. Потом ловко скатился с кровати и отправился шарить по шкафам. – И если я правильно уловил суть, то нам понадобится какая-нибудь мазь. - В шкафу, над бинтами, зеленая гадость, она для растирания затекших мышц, - смущаясь от непосредственности Мерлина и еще сильнее возбуждаясь от неё же, подсказал Артур. Он не отводил взгляда от слуги, почти ставшего любовником. Тем, кого Артур никогда себе не позволял. Мерлин быстро нашел мазь. Замешкался у шкафа. Потом помедлил, проходя мимо стола, и, наконец, остановился у постели. Артур уже подумал, что тот испугался, решил не совершать ошибок. И даже приготовился сдать назад, сказать, что не обижен, что так даже лучше. Попытался смириться, заглушить сбившееся дыхание… - Я не очень-то сложен, так что люби меня, какой я есть, - Мерлин хохотнул и одним рывком спустил штаны, а после, так же резко сбросил рубаху. - Уже люблю, - вырвалось у Артура. Оставалось только радоваться тому, как тихо прозвучали эти слова. Казалось, слуга их не расслышал. Так же резко, как раздевался, он забрался на постель и вновь оседлал его бедра. Вскользь брошенная фраза, над которой он и сам не успел подумать, тут же отошла на второй план, стоило Мерлину зачерпнуть мази и дотронуться до него скользкими пальцами. Сначала самым кончиком он прочертил дорожку от пупка вниз, щекотно, непонятно и бешено сладко. Артур не смог сдержать стона, стоило пальцам сомкнуться на его члене. *** Самым потрясающим в этой идее была реакция Артура. Мерлин подозревал о собственных чувствах к принцу, но не был уверен во взаимности. Он лишь надеялся на неё, иначе не затеял бы все это. Артур с вожделением смотрел на него, ласкал взглядом, пожирал глазами его тело, пока тот раздевался, и явно, однозначно хотел продолжения. Мерлин ликовал до того самого момента, пока не уселся на его бедра. Всё-таки он не знал, что делать дальше. Не начинать же плести заклинание сейчас, когда принц лишь прикрывает глаза, наслаждаясь прикосновениями. Он бездумно провел пальцем по его животу и, как-то особенно не размышляя, решился на более смелую ласку. Стон, сорвавшийся с губ Артура, был таким… Мерлин готов был поклясться – подобные вещи и толкают на безумства. По крайней мере, его… Он наклонился к Артуру, желая впиться поцелуем в его губы, но у принца были другие планы. Сильными, даже сейчас, руками принц обхватил Мерлина за плечи, удерживая, не давая отодвинуться. Мерлину захотелось вырваться или хотя бы оттолкнуть Артура, лишь бы его губы и язык не касались шеи. Это удовольствие было совершенно невозможно терпеть, хотя в то же время он жаждал прижаться сильнее. Пытаясь удержать свой вес на одной руке, Мерлин склонился над принцем, другой ладонью продолжая ласкать его там, внизу. Это было так сладко и стыдно, что Мерлин чуть не забыл о своей цели. С трудом вырвавшись, он снова уселся ровно. Даже пришлось разок ударить Артура по рукам, когда он попытался притянуть его обратно и уложить сверху. - Боги, зачем? Почему ты делаешь это? - шептал принц, пока Мерлин старательно размазывал мазь по его члену, больше готовя, чем лаская. А Мерлин не находил слов, просто хотел зажмуриться и медленно опуститься на Артура, принимая полностью. Отдаваясь. Возбуждение схлынуло, гонимое неприятными ощущениями, тянущей болью и страхом, что он делает что-то не так. Мерлин опустился лишь наполовину, притормаживая, чтобы тело хоть как-то привыкло, когда Артур положил свои ладони ему на бедра, легонько погладил и произнес срывающимся шепотом: - Все хорошо… Не спеши… У нас полно времени… Он безостановочно поглаживал большими пальцами внутреннюю сторону бедер, грел остальной ладонью напряженные мышцы. Не понукая опуститься до конца. Уж точно не движением. Мерлин сам решился. Хотел еще обозвать Артура лжецом и негодяем, который врет даже тому, с кем занимается любовью. Глухой стон, сорвавшийся с губ Артура, заставил Мерлина распахнуть глаза и взглянуть на него. Вид раскрасневшегося, ещё более красивого, чем обычно, принца сорвал в голове мага последние запреты, заставил забыть о здравом смысле. Мерлин начал читать заклинание в ту же секунду, как двинулся вверх. Ему было только на руку, что Артур прикрыл глаза и явно ничего не слышал, но ощущения, внезапно пробившиеся сквозь тянущую боль, чуть не вынудили его начать все с начала. - Да, - простонал Артур, двинувшись навстречу Мерлину, хотя до этого он позволял тому целиком и полностью контролировать ритм. Руки принца, лежавшие на бедрах, двинулись вверх, оглаживая, лаская, направляя. Мерлин шептал заклинание, пытаясь не сбиться. Внутри теплилось магическое пламя, заставляя его глаза менять цвет. Но тело пылало отнюдь не от этого. Артур отвечал, и магия работала. На секунду, раскачиваясь на бедрах Артура, подавляя в себе яростное желание поцеловать его прямо сейчас, Мерлин испугался, захотел видеть действие заклинания и потянулся к бинтам, пытаясь отодвинуть их хотя бы немного. *** Артур перехватил руки Мерлина и снова не удержался, подкинул бедра, проникая в любовника глубже, жестче и тут же жалея. Мерлин заслуживал, чтобы с ним обращались бережно и нежно в его первый, без сомнения, раз. Заслуживал, чтобы это была не одна единственная ночь… Перехватив ладони, он целовал запястья, пальцы, костяшки, благодаря за всё, что Мерлин ему дал. Момент, когда движения стало слишком мало, а желание унесло все связные мысли, Артур пропустил. Был слишком занят неожиданным даже для себя самого маневром: дернул Мерлина вниз, перекатился, нависая над ним, меняясь местами, отбирая возможность двигаться свободно. Слуга вздрогнул и тихо охнул, его губы продолжали шевелиться, но Артур не слышал этого. Отметил мельком, что слова «нет» не прозвучало, лизнул в шею, навалился всем весом, удерживая одну ногу Мерлина под коленкой, не позволяя разогнуться, уйти от глубоких толчков. Возможно, не стоило менять позу и вообще шевелиться, но спустя десяток хаотичных движений Артур достиг пика, постыдно не успев подвести к нему Мерлина. Тот продолжал шептать что-то между тяжелыми вздохами, грудная клетка ходила ходуном, ноги всё ещё были задраны вверх и раздвинуты, Артур так и не отпустил его. И самым естественным показалось сползти вниз и доставить удовольствие Мерлину стыдным, но сладким способом. Обхватив губами его плоть, он услышал судорожный вздох. Хватило пары движений языком, чтобы Мерлин выгнулся, захлебнувшись вскриком. Артур переместился выше. Ему хотелось смотреть в глаза Мерлина, а может, даже, обнаглев, куснуть за ухо. И лишь, проделав все это с большим удовольствием, он осознал, что его тело больше не сковывает боль. Она исчезла. - Получилось, - прошептал Мерлин. Его руки уже развязывали бинты, отодвигали повязку. – Получилось! Артур сел на кровати, разглядывая свою грудь, на которой даже шрама не осталось. Гнев и страх не приходили. Он прислушался к себе, но обнаружил в душе лишь тающее теплое чувство. Все тело тонуло в блаженном облегчении, и ему было глубоко плевать на переживания принца по поводу внезапно исчезнувшей раны. Это казалось невероятным. Время внезапно побежало вдаль, раздалось как полноводная река, устремилось в бесконечность… Всё, что Артур смог – это потрясенно прошептать: - Ты же говорил, что лекарства нет… - Я говорил, что моя магия совсем другая. Она древнее и черпает силу из намерений и желаний, а не из слов. Хотя без ритуала не обошлось, - Мерлин покраснел и отвел глаза. - Это лишь ритуал? – Артур видел, что это значило больше для Мерлина, но должен был спросить. - Не совсем, - неуверенно ответил тот. – Но я смогу с этим жить. Артур вновь лег рядом, сейчас ему нужно было подумать, что делать дальше, раз это «дальше» появилось, но гораздо важнее было понять другое. - И где ты собираешься с этим жить? - Где-то очень далеко, куда войско Камелота точно не доберется, - хитро ответил Мерлин, по-прежнему не глядя на него. – Потому что именно там я буду прятать похищенного принца. В целом, Артуру не нравилась собственная радость, вызванная этими словами, но он готов был с этим смириться. Но сдержаться и не дать Мерлину подзатыльник не смог. - Ай! За что? – обиженно воскликнул маг, тут же вперил в него сверкающий недоумением и обидой взгляд. - Верни мне шрам, и не придется никого похищать. Больше Артуру не хотелось ни о чем говорить. Хотелось только целовать человека, не важно, что колдуна, подарившего ему жизнь, но присвоившего её смысл. А побеспокоиться о том, чтобы тот этого не узнал, он успеет. *** Еще никогда утро Мерлина не было таким как сегодня. Он проснулся на мягких перинах, с жжением в заднице и полный желания никуда из этой кровати не вылезать. Артур посапывал у него на плече, одной рукой обнимая за талию. Солнечные лучи пробивались сквозь витражное окно, струились разноцветными полосами по стене, дощатому полу и подоконнику. Почти день. Давно пора было вставать. Вместо этого Мерлин извернулся и прижался губами к созданному им же самим шраму. Он не очень точно повторял рану Артура, и заклинание оказалось болезненным, но маг остался доволен. Часть его самого, его магии, пусть и своим острием, но останется с Артуром до самой последней его секунды. - Если ты хотел повторить, то мог бы просто разбудить меня, - послышался рядом сонный голос. Артур проснулся и смотрел на него. В голове тут же пронеслась прошедшая ночь, как он заглаживал вину за самоуправство. Артур дважды заставил его поклясться, что оно никому не принесло вреда, и трижды, что Мерлин сам не пострадает. После того, как Артур все-таки поверил, он решил забыть обо всем и, по всей видимости, наверстать год без жизни. Он брал Мерлина совсем по-другому, бережно, медленно, долго. Раскрывал его бесстыдно. Двигался быстро. Это было гораздо приятнее, чем в первый раз. И Мерлин сам просил – чтобы быстрее, сильнее и глубже… А теперь маг боролся с желанием стереть Артуру память. Если бы заклинание не было безумно сложным и в целом очень рискованным, то он уступил бы своим желаниям. - Я не знаю, как буду сегодня ходить, а ты о повторении? Благодари богов, что я маг и могу залечить даже такие раны, - Мерлин с мрачным удовлетворением заметил, как смутился принц, и произнес-таки удачно пришедшее на ум заклинание. Задница действительно перестала болеть. - То есть сегодня ночью ты снова будешь девственником? – Артур, все ещё смущенный, но донельзя довольный, потянул Мерлина вверх и легко поцеловал в самый краешек губ. - Думаю, ты совсем не о невинности спрашиваешь, - буркнул Мерлин, запрещая себе краснеть. - Она уже моя, - куда-то в шею мурлыкнул Артур, и у Мерлина тут же пропало желание отвлекаться на разговоры. Он действительно хотел повторить. - Боги, я надеюсь, он все поймет и не станет заходить, - взмолился ему в шею Артур, вырывая из мутного желания. - Кто? - Судя по шагам, это Гаюс. В худшем случае Моргана. И тогда нам никакие боги не помогут, - Артур полностью навалился на него, закрывая от взгляда возможного гостя. Может, будь мозги Мерлина более ясными, он не додумался бы прикусить, а после зализать сосок Артура. В свое оправдание он мог привести только близость оного и желание сделать то, что сделал. Но Артуру, не успевшему задушить вызванный столь откровенной лаской стон, никакие оправдания явно были не нужны. - Стоять твоей заднице в колодках, как только я смогу это устроить, - разгневанно зашептал Артур, усиленно прислушиваясь. - Попробуй, и я наколдую тебе копыта, - мстительно парировал Мерлин. - И отправишься на костер, балбес, - Артур снова каким-то образом отвесил ему подзатыльник, но Мерлин не остался в долгу, куснув принца за плечо. – Ау! Серьезно… Забудь о своей магии. Не говори о ней, не вспоминай и тихо исполняй поручения Гаюса. Ты вообще племянник ему или нет? - Не совсем, - честно ответил Мерлин, не особо вникая в слова Артура. Говорить ему по-прежнему не хотелось. *** Они с трудом оторвались друг от друга, слегка шокировав Гаюса, в этом Артур не сомневался, но к обеду Мерлин все-таки был отправлен за стариком. Артур, оставшийся один на один со своими мыслями, волновался только об одном: согласится ли лекарь им помочь? Хотя тот уже хранил секрет Мерлина, и это было наилучшей рекомендацией. Из-за волнения он даже не мог оценить, насколько к нему вернулись силы. Но судя по тому, что он без особых проблем добрых полчаса вышагивал взад-вперед по комнате в мрачных раздумьях, силы вернулись полностью. Словно он и не прожил год, истекая кровью, в ожидании, что яд убьет его. Он услышал приближающиеся шаги, когда Мерлин с Гаюсом находились ещё от подножия лестницы. Именно в этот момент скрутившаяся в груди тугая спираль напряжения расслабилась, и он успокоился. Жизнь действительно вернулась во всех красках. - Артур, - Мерлин впервые назвал его по имени. – Кровь я в организм не вернул. Первый день надо лежать. А, может, даже стала ярче. *** Мерлин стоял в тени трибун рядом с Гаюсом и смотрел, как сэр Валиант проигрывает сэру Кендрику. В толпе поговаривали, что вероятный победитель приехал из дальних земель только ради руки леди Морганы, так как был наслышан о её красоте и благородном нраве. Мерлина не волновали оба претендента. Куда больше его интересовал западный край турнирного поля. Мерлин все глаза проглядел, хотя и знал, что принц не появится, пока кто-то из финалистов не проиграет. Сэр Валиант вскоре был повержен, но маг даже не обратил на это внимания. Толпа вмиг взревела, заволновалась. Гаюс потащил его в сторону, уводя подальше от трибун. Мерлин оборачивался, вертел головой, но все равно пропустил момент, когда принц вышел на поле. Всё было продумано самим Артуром, а помощь привел Гаюс. Ею стали рыцари, верные соратники принца. Насколько Мерлин понял, Артур раньше командовал ими, тренировал. Подробности не сильно занимали мага, главное – эти люди согласились помочь. Подстроить все так, чтобы Артур инкогнито, но в полном боевом облачении, ступил на песок арены. Риск оставался, хотя принц уверял, что опасаться нечего: рыцарский кодекс велит принять вызов, если он брошен. И никто не вправе мешать поединку, даже король. Но риск-то оставался! Вот Мерлин ни капельки не верил в благородство Утера, хотя и не спешил говорить об этом принцу. Но сам сходил с ума от волнения и кусал губы, вглядываясь в фигуры на поле. Вот Артур бросил перчатку к ногам сэра Кендрика, тот её поднял и, вроде бы они собрались сражаться. - Пойдем, - именно этот момент Гаюс выбрал, чтобы потянуть Мерлина за рукав. – Все идет, как запланировано, но мне нужно быть у трибуны короля, а тебе пойти и закрыться у меня в комнатах. - Я не хочу. Ещё не все закончилось, - заупрямился Мерлин, хотя знал, что должно произойти дальше. - Мерлин, это не шутки… - И я без шуток могу сравнять этот город с землей, - зло отмахнулся Мерлин, но тут же под удивленным взглядом лекаря устыдился своей вспыльчивости. – Прошу, я только дождусь снятия масок. Увижу, что король поверил, и тут же уйду. Но до того момента не двинусь отсюда. Поймите, я беспокоюсь за… за свою жизнь. Она теперь связана с ним. Мерлин знал, что вранье с заминками и заиканием – самое бездарное вранье, но что-то сделать уже было поздно. Гаюс не верил ни единому его слову. - Ну, конечно, печешься только о себе. С Артуром сам будешь объясняться, если он узнает, - лекарь ушел тут же. Смешался с толпой, а когда та взревела так, что у Мерлина заложило уши, его седая голова уже виднелась возле королевской трибуны. Мерлин не сводил взгляда с рыцаря в красном плаще. Тот уважительно кивнул своему противнику, они встали в позиции, и начался бой. Мерлин решил, что не случится ничего страшного, если он будет уходить от поля постепенно. Волшебник мог лишь приблизительно представить силу удара меча, но делал по одному большому шагу, когда железо скрежетало так, что в воображении Мерлина перерубало дерево средней толщины. Он должен был уйти, он помнил. Когда же мечи противников встречались с легким лязгом, Мерлин делал маленький шаг. Так он давал себе отсрочку, эти секунды дарили уверенность в целостности и сохранности Артура. Но тот не берег его, делал опасные выпады, чудом уходил из-под удара, и Мерлин удалялся от поля все дальше и дальше. Он не мог видеть удары, наносимые его рыцарю. Толпа галдела и мелькала перед глазами, заслоняя обзор, но словно по заказу раздавалась в стороны, стоило Артуру с размаху обрушить меч на щит противника. Соблюдая условия, на слух, Мерлин шел, то ступая широко, то скрадывая шаг до мельтешения и, конечно же, пропустил момент победы. Из-за шума Мерлин почти не слышал, как король потребовал победителя турнира открыть свое лицо. Да и самого Артура он тоже не видел, его заслоняла собой толпа. Но по наступившей тишине маг понял, что тот выполнил приказ. Речь Артура он знал наизусть, тот репетировал её при нем, в башне, вечерами, которые тогда еще принадлежали им двоим. Артур оттачивал фразы, перемежая слова с поцелуями и ласками. Сейчас принц говорил с отцом, но история звучала для жителей Камелота. Он рассказывал, как спасся от бандитского нападения, был сильно ранен, но жители какой-то северной деревни выходили его, хотя это отняло много времени. Он вернулся в родной город, но турнир уже начался. И тогда он решил, что бросит вызов победителю, чтобы оставить честно сражавшемуся, показавшему себя лучшим рыцарю возможность заслужить право на трон и корону. Затем Артур публично попросил прощения у отца за то, что сразу не пришел к нему. За то же он просил простить его и леди Моргану. Но та не стала слушать извинений, со слезами бросившись ему на шею. Мерлин стоял и смотрел, как холодная, словно снег, леди так по-женски рыдает на плече брата. Смотрел и ревновал. Совсем недавно до Артура мог дотрагиваться только он. А впереди еще были мучительные часы ожидания. Если сейчас Мерлин мог видеть, как Артур лжет людям Камелота, то с отцом он будет говорить наедине. О давно начавшем помогать лечении, о том, что он сам не верил и не хотел дарить напрасную надежду, если бы это оказалось лишь временным облегчением перед смертью… Вообще, Мерлин был против. Он хотел уйти из Камелота вместе с Артуром, раз уж его здесь уже похоронили. Даже подумывал о похищении, но отбросил все эти мысли, когда однажды ночью, после особенно бурно проведенного вечера, проснулся в постели один. Сначала он испугался, вскочил, чуть не упав, но уже через секунду увидел принца, беззвучно смеющегося над ним. Артур стоял у распахнутого окна и смотрел на темные улицы Камелота. Он казался Мерлину самым прекрасным человеком на земле даже, когда резким движением подозвал к себе, чтобы показать как на совершенно пустой улице небольшой лохматый пес ссыт на колеса стоящей у трактира телеги. Наверное, той ночью Мерлин и решил, что сделает для этого человека всё, что угодно… Конечно, если тот не попросит его уйти в безопасную каморку, пока сам рискует жизнью. Шум толпы нарастал, пока не стал совершенно оглушительным. Маг понял, что, погрузившись в свои мысли, обошел поле кругом. Не сдержал данное Артуру слово сидеть в покоях Гаюса во время боя, а потом не искать встречи, пока принц сам не придет. Первое обещание Мерлин уже нарушил, поэтому был просто обязан постараться исполнить второе. *** Он не видел Мерлина почти две недели. Сначала времени действительно не было. Но потом от встречи его удерживала тревога, а вдруг отец что-то подозревает? Что если подозрение падет на его волшебника? Мучимый подобными мыслями Артур подавлял в себе желание увидеть Мерлина, душил потребность дотронуться до него. До того дня, пока не заметил, что тот за ним следит. В комнаты его впустил Гаюс, как раз собравшийся на вечерний обход пациентов. Лекарь сухо кивнул ему и удалился без вопросов, доказав тем самым, что мудрее его еще поискать человека в этом замке. Подсобка, служащая Мерлину комнатой, была в самом конце. Артур еще не бывал здесь, но собирался это исправить. Резко открыв дверь, Артур застал Мерлина за чтением магической книги и, не удержавшись, застонал. - Мерлин, и это тоже? Книга, слежка? Что мне сделать, чтобы ты сдержал обещание? Тут же подскочив с места, Мерлин неловко переступал с ноги на ногу. Артур смел надеяться, что тому хотелось коснуться его так же сильно, как ему самому, поэтому смело сделал первый шаг. Мерлин застонал, сдаваясь, и также шагнул навстречу. Бросился в объятия: - Просто не бери с меня обещаний, которые я не смогу сдержать, - ответил Мерлин. И принц сразу понял, что тот безнадежен. Окончательно и бесповоротно. Впрочем, он и сам, находясь в разлуке, все время думал, как бы извернуться, чтобы Мерлин мог все время быть с ним рядом. А потом решил, что принцу слуга нужен не меньше, чем пленнику башни. Не просто нужен, но даже положен! Это было бы прекрасным выходом. И чтоб никакой магии!..