Коробок, бессонница и демон

Энма Юукен оценивающим взглядом обвел полки и столы, нагроможденные всевозможным хламом. Чтобы найти здесь хоть что-то стоящее, необходимо было приложить немало усилий, чем юный реставратор и занимался. Это было его хобби: ходить на шоппинг в лавки старьевщика, куда сдавали не пригодившиеся в быту вещи. Многие оценили бы эти вещи как мусор, место которому уготовано на свалке, но даже среди грязи можно было найти золото. Так Юукен собрал целую коллекцию из старинных картин, ложек и монеток, которые только и ожидали аукциона. Но сегодня Юукену не везло — все в лавке старьевщика казалось неинтересным и не стоящим внимания. Прихватив пару псевдо ценных вилок, он уже готовился уходить, как прямо перед его глазами мелькнула зеленая тень. Сначала ему почудилось, что это просто кошка, бегающая между стеллажами. Но Юукен знал, что кошки не бывают зелеными. С подозрением осмотревшись по сторонам, Юукен повиновался природному любопытству и все же решил пойти вглубь лавки. Скрип-скрип-скрип. Казалось, что чем дальше Юукен отходил от кассы, тем звонче скрипели половицы. На глаз бросилось пару изысканных браслетов, ожерелий, но Юукену было вообще все равно на их блеск. Казалось, что его ведет что-то, подталкивая в спину и не давая остановиться. И когда шаг начал напоминать бег, Юукен вдруг резко остановился и с хрипом выдохнул — он и не заметил, как задержал дыхание. Невидимая хватка исчезла, и Юукен, переведя дух, растерянно огляделся. Он оказался в самом дальнем углу лавки, куда давно не показывалась нога человека. Здесь, по-видимому, хозяин складывал самый дешевый хлам, который даже обычный покупатель не приобрел бы. В основном тут были старые детские игрушки и одежда, давно поеденные молью и покрытые пылью. Но яркое зеленое пятно выделялось среди выцветшего тряпья. Это был платок — шелковый, дорогой и будто бы совсем новый. Даже в полумраке лавки он словно переливался всеми оттенками зеленого, как мокрая листва на солнце. И такое сокровище покрывало самый обычный деревянный коробок, плешиво окрашенный черной краской. Взяв в руки коробок, Юукен с недоумением покрутил его из стороны в сторону. Но ни резьбы, ни каких либо украшений не обнаружил. Словно он и задумывался таким простым и скучным. Недолго думая, Юукен открыл коробок. Внутри лежал кусок пергамента, на котором был изображен спиритический круг, в центре которого вырисовывалась голова рогатой ящерицы. Внизу же шла приписка на неизвестном Юу языке, напоминающая больше руны, чем на нормальный язык. Юукен не был впечатлен — он ожидал чего-то большего, чем писульки псевдомага из прошлого века. Но выкинуть бумажку Энма не решился, посчитав это неуважением к прошлому владельцу. Он не был суеверным, но иметь в качестве врага призрака фанатика-оккультиста было бы проблематично. Прихватив коробок и платок, Энма Юукен направился к старьевщику. Старик без интереса осмотрел товар, покрутив его так и сяк, и вынес вердикт: — Сто двадцать йен, не больше. Юукен едва не засмеялся с такой цены, но вовремя сдержался. Получить столь дорогой шелковый платок по цене обычного ан-панабыло невиданной удачей! А коробок старик и вовсе будто не посчитал, отдав за даром. И расплатившись со старьевщиком, Юукен, окрыленной неведомой удачей, побежал домой — хотелось как можно лучше полюбоваться своим новым приобретением.

***

Покупка у старьевщика как-то сама собой забылась. Коробок Энма Юукен положил на одну из полок, покрыв зеленым платком. Он пытался его носить в качестве аксессуара, но стоило взять платок в руки, как его тут же охватывал страх. В голову приходили несуразные мысли, что его платок обязательно потеряется, порвется и все это случится тут же, стоит ему выйти за порог. Юукен не предавал этому значения — вещь дорогая, жаба душит надевать такую красоту без особого повода. Пусть лучше полежит до лучшего момента. Так шли дни, недели, месяцы, и Юукен в какой-то момент даже забыл о своем приобретении. Появились новые ложки, шкатулки, вазы, радующие глаз не хуже брендового люкса. Но идиллия должна была когда-то закончиться, верно? Ему начали сниться кошмары. Каждый из них начинался одинаково: к Юукену медленно приближался силуэт, похожий на тень мужчины. Его голову венчали рога, а за спиной плелись изуродованные крылья. Он все шел и шел, пока он не становился к Юукену почти вплотную, впиваясь из темноты демоническими зелеными глазами. С каждой секундой становилось все сложнее шевелиться — словно каждая частичка тела превращалась в лед. Было холодно, так холодно, что Юукен просто был готов умолять остановить это безумие. Но он не мог выдать и звука, будто язык примерз к небу. И Юукен просыпался, весь потный и одновременно замерзший. Тело обтиралось тряпкой, пижама менялась, но сон больше не шел. И так продолжалось изо дня в день, пока Юукен совсем не обессилел. Любимая работа теперь казалась каторгой, а дом — собственной темницей. Все больше времени Энма Юукен стал проводить вне дома, почти поселившись в местных клубах. Засыпать под громкую музыку и алкоголь было не так уж и плохо — во всяком случае, это помогало избавиться от кошмаров. Конечно, поспать долго ему не давали — стоило официантам увидеть отрубившегося посетителя, как его тут же будили и под белы рученьки выпроваживали из заведения. Вскоре кошмары в край задолбали Юукена. В ход пошли все народные средства: целебные настои, обереги, врачи. Да даже монахи приходили читать молитвы! Но все было без толку: кошмары как были, так и оставались, становясь только хуже и хуже. Юукен чувствовал, что начинает сходить с ума. Он стал путаться в собственных воспоминаниях, не к месту взрываться настоящим фонтаном эмоций, где он смеялся, плакал, а иногда и взрывался гневом. Господи, просто дайте ему нормально поспать! Но потом случилось прозрение. Ярко-зеленые глаза. Цвет, который он уже видел раньше. Зеленый шелковой платок, покрывающий тот странный коробок с заклинанием внутри. Юукен решительно настроился избавиться от проклятых вещей. Юукену вспомнились бабушкины рассказы, в которых говорилось, что от порчи нужно избавляться огнем. И, недолго думая, он решил последовать совету бабушки, отключив логику к черту. На чердаке дома как раз были угли и старая чугунная кастрюля. Смотря как языки пламени обволакивают коробок с платком, Юукен чувствовал небывалое облегчение. Словно стало дышать легче. И Юукен с чувством выполненного долга пошел спать, уже предвкушая хороший десятичасовой сон. К сожалению, ничего не изменилось. Проспав всего три часа, Энма был готов взвыть от бессилия. Но стоило включить свет, как Юукен едва не заорал. Зеленый шелковый платок и коробок были на его постели. Не веря своим глазам, Юукен побежал на кухню — туда, где эти вещи только недавно горели алым пламенем. И уставившись на абсолютно чистую кастрюлю, Энма Юукен понял, что окончательно свихнулся. — Что же, призрак, — сказал Юукен и зашел обратно в спальню, — может, наконец, объяснишь, что тебе от меня нужно?! Если для того, чтобы уснуть, мне потребуется уничтожить мир, то пожалуйста! Мне уже плевать! И словно издеваясь над уже итак убитой психикой, коробок сам собой открылся. Юукен упал наземь, никак не ожидая, что призрак решит ответить столь прямо и лаконично. Но долго сидеть на земле Юукен не стал, решительно выхватив потрескавшийся пергамент. Если призрак хочет, чтобы он нарисовал этот круг, то пожалуйста. Ему не жалко. Вскоре на полу оказался он, карандаш, черный фломастер и записка. Наметив эскиз сначала карандашом, дабы избежать ошибок, Юукен обвел все черным фломастером и принялся ждать. Но не через пять минут, не через час ничего не изменилось. Вскоре Энма Юукен тихо заснул, окончательно вымотанный происходящим. Стоило парню закрыть глаза, как круг воспламенился ярко зеленым, доставая языками пламени до самого потолка. И сквозь зеленую завесу вышел крепко-сложенный высокий мужчина, голову которого венчали крепкие, изогнутые рога. Длинные иссиня-черные волосы обрамляли утонченное бледное лицо с тонкими аристократичными чертами. Но самой, пожалуй, примечательной чертой мужчины были глаза — ярко-зеленые, в тон пламени, с вытянутым зрачком. Подойдя невесомой поступью к уснувшему крепким сном человеку, рогатый человек (или скорее демон?) улыбнулся. — Приветствую, душа моя, — сказал Маллеус Дракония, некогда свергнутый и убитый принц далекого королевства. — Вот мы и встретились.