Gloomy

-Возьми меня с собой,-шепчет Донхэ, утыкаясь носом между лопаток Ынхеком. Ынхек пахнет сигаретами, виски, дорогим парфюмом и порохом. Донхэ прижимается щекой к чужой спине и закрывает глаза, обнимая Ынхека за талию. Ынхек холодный и горький, вечно печальный взгляд, опущенные плечи и закрытое маской лицо. Ынхек далекий, как звезды, и Донхэ с трудом верит, что когда-нибудь дотянется до теплых нитей в сердце Ынхека. -Это опасно, мы это обсуждали,-шепчет Ынхек, откидывая голову на плечо Донхэ. Донхэ пахнет ротмансом, дешевым пивом, мятой и кожей. Донхэ целует позвонки мягко, проходится пальцами бережно невесомо и прикрывает глаза так трепетно, будто Ынхек вот вот рассыплется пеплом в чужих руках. Донхэ на вид совсем не такой, как внутри. Будто кто выжег его снаружи своим безразличием и нелюбовью. Этим кем-то был Ынхёк, он жег, сам себя корил, но выжигал, пытаясь вытащить все то мягкое, что осталось в Донхэ. Чтобы не чувствовал больше, как он не чувствует, чтобы больше не любить, просто спать, уходя друг от друга под утро ничего не обещая. Чтобы больше не болело так гадко и так противно каждый раз, когда Ынхек не приходит домой с очередной вылазки. Чтобы у Ынхека не болело по каждой очередной мысли о Донхэ. -Я профессиональный вор, Ынхек, сколько можно. Они встретились где-то в апреле, пока на улице лил дождь, ударяя холодными каплями по лицу и смывая с рук грязь. Они встретились два одиночества без привязанностей, любви и прочих радостей, что портят жизнь до определенного момента, а потом начинают ее рушить. Они встретились на вылазке, ну вот так повезло, наставили друг на друга пистолеты и хотели стрелять. Все закончилось смятыми простынями, чужими стонами, сухими губами, сильными руками на талии и порванной одеждой. Ынхек смотрел на Донхэ и думал, что он его главная ошибка, у таких, как они не бывает любви и счастливых концов не бывает. Но Донхэ сопел так мило, и пусть по всему телу его были грозные тату, а на руках грязь от очередного грабежа, Ынхек вдруг понял, что ему больше никто и не был нужен, только Донхэ. -Хорошо, я возьму тебя с собой завтра. А теперь ложись спать, завтра с утра нужно подготовиться,-шепчет Ынхек, целуя Донхэ в макушку. $$ Вглядываясь в черное небо, натягивая маску на лицо и закрывая глаза, Донхэ вдруг понимает, что ему хорошо. Просто так хорошо, не думая о проблемах, предательстве, лжи, о том, что он грабитель и преступник. Донхэ, наверно, просто влюблен. Влюблен в черные волосы, который он собственноручно обкромсал вчера, влюблен в острые черты лица и татуировки, что расползаются широкими линиями по спортивному телу. Он просто в Ынхека влюблен, хотя, наверно, не стоило бы. -Мы только припугнем, ты же помнишь. Донхэ глупый, правда ведь? Ведь не умеют такие, как Ынхек любить, не умеют чувствовать, отдаваться, не умеют и все. А Донхэ особо много и не надо, только бы не выгонял, только бы рядом оставлял и продолжал засыпать рядом. И пусть Ынхек иногда груб, пусть он не слушает, пусть не чувствует, а просто хочет, Донхэ хоть одна эта капля уже океан. -Я помню, все будет хорошо. У Донхэ сердце мягкое ватное и совсем совсем не преступное, наверно, в этом то вся проблема. У Ынхека ведь сердце другое. $$ Погони, суета, замки, промозглые подъезды и темнота. Холод вместе со страхом оседает порошком в легких, когда сзади начинают звучать сирены. Адреналин, туман в голове, фонари и дождь. Когда становится хорошо, главное наслаждаться. -У нас получилось,-смеется Донхэ, открывая сумку. Старая квартира, холодные стены и ветер, но такие теплые и родные руки рядом. Деньги в воздухе, алкоголь, сизый дым и вишневые сигареты. Донхэ смотрит на Ынхека и переплетает их пальцы, улыбаясь и смеясь. Ынхек сгребает деньги руками, бросает их в воздух и смеется. Они немного сумасшедшие, странные, а может просто одинокие, но им и так хорошо до одури. -Я люблю тебя,-шепчет Донхэ. -Я люблю тебя тоже,-прижимается лбом к чужому лбу Ынхек. Чужая улыбка, лицом к лицу, смотря друг другу в глаза. Крики счастья, нежные поцелуи, порванные рубашки и смятые простыни. Чужие татуировки, тепло такое призрачное, но такое желанное. Они проснуться завтра на разных сторонах, не скажут друг другу ни слова и просто разойдутся снова, забрав с собой деньги. Но сейчас каждый чувствует тепло и любовь другого, каждый дышит чужим воздухом и слушает ритм чужого сердца, что стучит где-то там именно по нему. Сейчас каждый просто счастлив, и совсем не важно, что будет завтра. $$ -Донхэ, он убегает. Сколько нужно времени на ошибку? Час, два? Месяцы? Как понять, что возвратится обратно уже невозможно? Как понять, что ты преступил черту и у тебя нет другого выхода, кроме как идти вперед, ломая себя изнутри и стирая в порошок? На ошибку нужна секунда, и вот ты уже смотришь в полные ужаса глаза любимого человека и начинаешь тонуть, захлебываясь собственной кровью. -Донхэ, нет! Выстрел. Осознание приходит слишком быстро, Донхэ смотрит на свои руки, что всю жизнь после этого выстрела будут пахнуть порохом и чужой кровью, и отшатывается назад. Мир в миг становится большим аквариумом, а Донхэ в нем маленькая рыбка. Привет, у него плавники, и он больше ничего не сможет сделать. Звуки исчезают в плотном воздухе, Донхэ выбросило на берег, и он вот вот захлебнется. Тишина давит на уши, глаза закрываются, помогите ему кто-нибудь, он потерялся в своем соленом море. -Донхэ, что ты наделал? Я же говорил тебе! Донхэ, какого черта ты натворил? Донхэ, зачем? Что теперь будет? Зачем ты сделал это? Я же просил тебя! Ынхек трясёт его за плечи и что-то кричит, фразы доходят отрывками, кусками обгорелыми, Донхэ его не слышит. Из глаз слезы катятся, он смотрит на мир своими большими человеческими глазами и все понять не может, отчего же мир с ним так несправедлив. Руки трясутся, Ынхек хватается за волосы, кричит, мотает головой и снова трясёт Донхэ. Донхэ зажмуривает глаза крепко, пока Ынхек заталкивает его в машину, и вспоминает, как в детстве думал, что от плохого можно спрятаться. Будто если закрыть глаза, монстры не сожрут тебя. Донхэ смотрит в небо и просит лишь об одном, пусть хоть сейчас сработает, хоть один раз в жизни. Не бывает ведь одних плохих концов, где-то должен быть и хороший. $$ Холодные руки трясутся в свете луны, Донхэ забивается в угол и смотрит на кровь на своих руках. На свою кровь. Лезвие врезается глубже, почти задевая те жизненно важные когда-то ниточки, что сейчас не имеют смысла. Донхэ смотрит, плачет, но боли не чувствует. У него внутри пустота, ни боли, ни радости, ничего. Донхэ не страшно, просто немного неприятно, но кому он нужен. Ынхек выламывает дверь, бьет наотмашь и пережимает вены полотенцем, а Донхэ хохочет. Холодные пальцы касаются чужой щеки и Донхэ поднимает на Ынхека красные от слез и страха глаза. -Это не я, Ынхек! Я ведь не убийца! Донхэ задыхается, пока Ынхек сжимает его в руках и просит успокоиться. Слезы обжигают щеки, Ынхек держит чужие руки, судорожно целует сухими губами лицо и гладит по щеке. Ынхек не умеет так жить, не умеет любить, но с Донхэ это все неумение растворяется в очередном приступе боли и судорогах. Донхэ не может вдохнуть, а Ынхек не знает, что делать дальше, но ему очень нужно его спасти, он ведь не виноват. -Все хорошо, я знаю, Донхэ. Я все знаю. Ты не виноват. Холод и животный страх, Ынхек забывает все, кроме черных волос и татуировки солнца на шее. Ынхек его сбережет, он его из любого дерьма вытащит, потому что любит. И пусть такие, как он любить не умеют, но чужая кровь на руках, а в душе апокалипсис. Он его защитит, даже если умрет сам, даже если придется пойти на все и все отдать. У него кроме Донхэ больше ничего нет. -Я не убийца! Ынхек, поверь мне, я не убийца! Ынхек, пожалуйста! -Я знаю, Донхэ. Ты не убийца. Я вытащу нас. Мы справимся. Все будет хорошо. Я обещаю тебе. Я тебя не брошу. Я люблю тебя, Донхэ. Я так тебя люблю. Холодные руки, слезы, кровь и дыра в душе. Они встретились так неправильно, оказались так близко совсем не нужно. Они друг другу незачем, два одиночества. Два одиночества, у которых больше никого нет. Они встретились, и так надо, потому что в этой жизни не бывает плохих концов.