Похищенная

— Результаты анализов. — Берт положил перед Робом листочек. — Вкратце: да, это тот самый, и когда вы его повязали, он был нашпигован наркотиками под завязку. — Спасибо. — хмуро ответил Роб, пряча лист в папку, а саму папку — в большую черную сумку, что он принес с собой. — Как девушка? — Может, выкарабкается. — сказал Берт, пряча глаза; Робу сразу стало понятно, что на ее жизни врач уже нехотя поставил крест. Девушка эта была последней жертвой варщика, что он вчера повязал. Может, не совсем жертвой — наркотики она приняла добровольно, но, черт, ей было всего пятнадцать! У Роба язык не поворачивался ее обвинить. — Спасибо. — сказал он еще раз. Берт поглядел на часы. — Через десять минут я уже должен быть в палате.  — Не буду тебя задерживать. Мы ведь условились завтра пообедать. — Роб протянул Берту руку, тот ее пожал — не слишком сильно, как и подобает знакомому — и они распрощались. Едва он появился в своем кабинете в участке, помощник бросил ему через стол тонкую папку с новым делом. — Босс тебя хвалил! — похвастался он, будто похвала досталась не Робу, а лично ему. И помрачнел, взглянув на папку. — И дал нам вот это. Роб медленно пролистал папку. — Он же знает о том, что я работаю в отделе борьбы с наркотиками? Я не имею отношения к… — он постучал ногтем по обложке. — Я ему так и сказал! А он заметил, что у нас сейчас кадровая проблема, и взять это дело некому. И добавил, что оно может быть связано с наркотиками: расслабляющая атмосфера фестиваля, все дела… Роб перечитал материал чуть более внимательно.  “Пропажа главы мостостроительной компании…” — он взглянул на фотографию: именно эту женщину он вчера провожал. — Нет, здесь наркотиками и не пахнет. — уверенно заявил Роб, откладывая папку. — Что бы начальник там ни думал. Прими она вчера дозу, кто-нибудь уже нашел бы ее тело в канаве — при условии, что та подействовала так сильно. — А если нет? — А если нет — сегодня она сидела бы в своем офисе с головной болью. Или лежала бы в постели, но в офис позвонила. Она не могла просто не явиться на работу и не заявить о себе. “Да и не в ее духе было пробовать наркотики.” — заметил про себя Роб. Он вспомнил, какой она была властной, когда он пришел к ней в офис договариваться. Как отвечала, и как горели у нее глаза, когда порой она бросала взгляд на полку с наградами. Такие люди не покупают наркотики у взявшегося из ниоткуда дилера, если и балуются — им доставляют посылки на дом, красиво обернутые ленточкой.  И люди, что балуются, выглядят не так. Он вспомнил, как она вздрогнула, когда он случайно коснулся ее талии, как посмотрела на него испуганно и удивленно. — Нет, наркотики здесь не при чем. — покачал Роб головой. — Возможно, похищение с целью выкупа? — И пояснил: — Она довольно богата — еще бы, глава компании. Эта версия имеет право на существование. — Внезапно Роб пожалел, что оставил ее вчера в одиночестве. Но кто знал? “Ты знал. Правда?” — нет, это было не так; зато Роб хорошо знал, что люди постфактум уверяют себя, что они догадывались, что убийца, например, был подозрительным, и потому запихнул чувство вины в подходящее для него место.  Будь пропавшая ему незнакома, он, наверное, отказался бы от дела. Но эта девушка, расчетливая, твердая, прячущая свой страх и боль под маской независимости — она напоминала ему себя самого. Может, не себя сейчас, но несколько лет назад Роб был именно таким. “Может быть, стоило вчера проводить ее подальше… Купить ей кофе в первом попавшемся ларьке.” — подумал он с тихой улыбкой, которую его помощник истолковал по-своему: подсел ближе и засопел, ожидая указаний. “Нет. Она никогда бы не позволила мне купить кофе.” — Роб вынырнул из своих мыслей и вновь раскрыл папку, думая… …Сидя в кафе и ожидая Берта на следующий день, он не мог перестать думать; ордер на обыск квартиры Селены ему еще не выдали, и все, что он смог сделать — это тщательно обследовать место проведения праздника (что не дало практически никаких зацепок: ни один опрошенный продавец не смог вспомнить, чтобы эффектная темнокожая девушка с витилиго обращалась к нему, просто так ли, собираясь что-то купить — а это, в свою очередь, значило, что она действительно не обращалась, иначе бы они запомнили) и получить отчет о ее финансах и образе жизни (что еще раз убедило его, что к наркотикам она отношения не имеет, а вот похищение ради выкупа очень возможно; почему же похитители еще не вышли на связь?). Берт все не приходил; скрепя сердце, Роб подозвал улыбчивую официантку (на бейдже было написано “стажерка”) и заказал обед, который затем в одиночестве съел — врач так и не появился в кафе. Вот тогда ему действительно показалось, что что-то не так; он набрал номер — но попал на автоответчик; ждать дольше он не мог — заканчивался обеденный перерыв на работе, — расплатился по счету и ушел. — Нет, он не вышел сегодня на работу. — ответили ему, когда он позвонил на ресепшн больницы из офиса. Его тревога начала усиливаться. “Вот и второй… Похищенный.” — подумал Роб, и, как оказалось на следующее утро, чутье его не подвело. Берт не был беден, но и не настолько богат, чтобы не свернуть версию о похищении ради денег. “Да что это?” — думал Роб. Чувства его пребывали в беспорядке. Ему упорно почему-то казалось, что он будет следующим. Быть может, это было связано с фестивалем? Посещал ли его Берт? — Конечно, хотя бы ради шоколадных вафель с мороженым… — мечтательно прошептал Берт, раскладывая личные дела пациентов по алфавиту. — А ты? Выходит, посещал. В голову Роба пришла совсем уж странная идея: быть может, все присутствующие на фестивале стали жертвами проклятия? Хотя вот продавцы никуда же делись… Но это те, кого удалось опросить; а кого-то не удалось найти. Может, они покинули город, спеша на ярмарки в провинциальных городках, а может…  Некстати вспомнилась пристававшая к Селене старуха. А что, если?.. Что, если?.. “Глупости!” — сказал бы Роб пару дней назад, но сейчас, сегодня эта версия казалась ему вполне жизнеспособной. Он накинул плащ, дрожащей рукой взял табельное оружие и пошел к выходу.  Большинство шатров уже свернули, но этот стоял как ни в чем не бывало, мокрый после утреннего ливня. Какая-то нечеловеческая сила манила Роба, не призывала — приказывала войти.  Он подчинился. В шатре было темно, хоть глаз выколи. Ему казалось, он различал очертания стола и чей-то силуэт — но это могло быть и игрой теней.  Ничего не происходило. Ничто не двигалось, не шуршало, не издавало звуков, и на миг Робу показалось, что время остановилось в этом шатре. Эта мысль внушала ему ужас — не страх, нет, он мало чего боялся, а ужас перед неизведанным, первобытный, необъяснимый. Он сделал шаг назад в надежде выйти — но чья-то невидимая рука схватила его и швырнула через время и пространство… К чести Роба, он не закричал.  …Его размышления были прерваны лошадиным топотом. Он рассеянно огляделся — все правильно, Тотспел, отель.  Нет! Нет, неправильно!  Роб помотал головой, пытаясь вспомнить. Что — неправильно? “Как я оказался в Тотспеле?” “Я ищу маму. Она пропала где-то здесь.” — ответил он сам себе, и все, кажется, встало на свои места. Только, может, в глубине души он что-то осознавал.  Роб заставил себя успокоиться и зашел в отель; немолодая женщина встретила его преувеличенно любезно и льстиво, но он не обратил на нее практически никакого внимания.  Отель был чересчур помпезным, чересчур… Все чересчур. А эти картины в холле? Роб едва смог подавить гримасу отвращения. И ему предстоит здесь сколько-то прожить! Хозяйка рассыпалась в комплиментах и все порывалась рассказать историю отеля, но Роб более не удостоил ее и взглядом. Зато молодая темнокожая служанка, что мялась в холле, не желая выйти и встретить гостя, ему понравилась сразу; но она и выглядела потерянной, не принадлежащей этому месту.  Не занимай пропажа матери все его мысли, быть может, он пригласил бы ее на прогулку по городу…