***
— Пустишь? Мужчина стоит в дверях, смотря на парня напротив. Тот, в свою очередь, молча отходит назад, пропускает Арсения вглубь квартиры. Последний оглядывается. В последний раз он здесь был, наверное, полгода назад, не меньше. И воспоминания об этом месте не особо приятные. У Попова плохое предчувствие, потому что именно здесь они с Эмилем впервые поссорились. И всё из-за глупой ревности. Брюнет чувствует себя вне комфорта, когда находится здесь. — Какими судьбами? — нервно спрашивает Иманов. Они проходят в зал, где Арсений сразу же устраивается на мягком кожаном диване. Сам парень разместился почему-то на спинке пустого кресла. Смотрит на Арсения и понимает, что мрачный взгляд старшего не предвещает ничего хорошего. — Не позвонил, не написал… — Ты меня который день динамишь, — ухмылка голубоглазого кажется Эмилю какой-то маньяческой. Но скорее всего, это он сам себя накручивает. — Я должен был через почту России написать тебе? Ты же сообщения не читаешь. Что происходит, Эмиль? — спокойно спрашивает филолог. — Я ждал этого момента. И одновременно, оттягивал, как мог, — отвечает шатен. — Нам надо серьёзно поговорить. И прежде, чем я начну, попрошу тебя: постарайся не перебивать. — Мне уже и страшно, и интересно, о чём пойдёт речь, — опять он усмехается. Так зловеще, что Эмилю хочется сбежать куда-нибудь подальше, — но, мне кажется, я догадываюсь. — Наверняка, — отвечает подросток. — Давно надо было это сделать. Мы с тобой уже год встречаемся. И через многое за это время прошли. Ты многому меня научил, не знаю, что бы я без тебя делал. Я ценю время, проведённое с тобой, но так больше продолжаться не может. Я любил тебя, но сейчас всё изменилось, понимаешь? Я изменился. И ты в глубине души тоже, — выпалил Эмиль. Он смотрит на реакцию Арсения в ожидании худшего, но ничего не происходит. Почти ничего. Он просто с каменным лицом, на котором застыли совершенно нечитаемые эмоции, встаёт и начинает грозно надвигаться на Иманова. — Слушай, ну я почему-то мало удивлён, — учитель не знает, что ещё ответить на такую короткую, но несомненно пламенную речь. Зато чувствует, как внутри медленно образовывается пустота. Ни боли, ни разочарования, ни гнева. Ничего. — Наши отношения очень странные, и ты не можешь с этим не согласиться, — Эмиль встаёт со своего места и медленно подходит к нему в надежде, что, когда эмоции проявятся (а они обязательно проявятся), он останется жив. — Мы перегорели. — Под «мы» ты подразумеваешь нас обоих? — Попов, кажется, не теряет спокойствия. — Смело с твоей стороны. — Посмотри на меня и скажи, что это не так, — мальчик уже не боится, поэтому подходит очень близко к мужчине. Арсений ничего ему не сделает. По крайней мере, парнишка так думает. — Я не знаю, — отвечает брюнет. — И это пугает меня. Я всегда чётко понимал, чего хочу. А сейчас… Часть меня хочет взять тебя за горло, — рука Попова медленно по чужому телу поднимается к шее парня, — и придушить к чёртовой матери, — почти шёпотом произносит филолог. Пальцы невесомо смыкаются на смуглой коже, чтобы не навредить подростку. Сердце Эмиля бешено стучит в груди от ощущения горячей ладони и чужого дыхания около уха. — Но я понимаю, что так нельзя. Что я должен тебя отпустить. — Так отпусти, — тихо говорит кареглазый, — покончим с этим раз и навсегда. — Я люблю тебя, — будто сам себя уговаривает Арсений. Он прижимается лбом ко лбу возлюбленного (судя по всему, уже бывшего), прикрывая глаза. — Нет. Не любишь, — отвечает Эмиль. — Это не любовь, Арс. Привязанность, привычка. Да что угодно, только не любовь. Тебе просто надо отпустить, — и Арс отпускает. Отступает на шаг назад, смотря на него по-прежнему тёплым взглядом. Вот и всё. Этот этап жизни почти закончился. Как для Иманова, так и для Попова. — Ты действительно этого хочешь? — спокойствие не покидало мужчину, может, поэтому их расставание проходит тихо? Эмиль ничего не говорит. Только смотрит в некогда любимые глаза цвета чистого океана. Ему не надо отвечать. У него во взгляде всё написано. — Хорошо. Только не надейся, что больше меня не увидишь, — улыбается филолог. — Несмотря на то, что мы расстаёмся, не последний раз видимся. Иманов точно не знает, радоваться ему или переживать. Что это было? Попытка сохранить хотя бы дружественные отношения или прямая угроза? И то, как быстро Арсений Сергеевич согласился с ним, не может не удивлять. Скорей всего, в небесной канцелярии ему за что-то засчитали. Другого объяснения нет. — Мы не чужие друг другу люди, — продолжает учитель, пока Эмиль в замешательстве. — Не хотел бы потерять с тобой связь, — как-то слишком грустно говорит он, а потом смотрит на наручные часы. — Думаю, мне пора. Только когда за Поповым закрывается дверь, Эмиль облегчённо выдыхает. Он сделал то, что раньше казалось невозможным. Радует, что Арсений отреагировал более, чем адекватно. Никакой ругани, никаких скандалов. И никакой больше лжи о любви. О том, чего на самом деле уже не было. Теперь Иманов без угрызений совести может быть с тем, кого реально любит. Теперь парень свободен.***
«Когда тебя предали – это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается». Л. Толстой Когда Нина и Антон решили не пропускать приглашение, они оба не думали, чем этот вечер закончится. Нельзя предугадать заранее ни ссор, ни чего-либо ещё, но мужчина запомнит этот несчастный ужин навсегда! Лучше бы они оба остались дома. — Какие люди! Мои хорошие, я вас заждалась! — Здравствуйте, мама! — улыбается Нина, проходя в квартиру свекрови. Приобнимает, целует в щёчку, наблюдая за довольной реакцией Майи. Потом девушка целенаправленно идёт в зал. — Привет, мам, — Антон делает то же самое. Что ни говори, а он скучал по материнским объятиям. — А мы тут тортик привезли. Шоколадный, как ты любишь! — он передаёт сладость в руки старшей Шастун, сам снимет обувь и проходит следом за женой. — Спасибо, конечно, но не стоило тратиться. Я и безо всяких тортиков рада вас видеть, — отвечает женщина, направляясь за детьми. — К тому же, я сама уже всё приготовила, — и правда, в зале уже стоит большой стол, накрытый персон на десять, не меньше. — Куда столько еды, ма? — по-доброму возмущается шатен. — Мы ж втроём будем? — Не совсем, — отвечает Майя. — Папа тоже скоро приедет. — Не хочу портить наш вечер, — напрягается Антон. — Но что-то случилось? По какому поводу семейный сбор? — Вообще, идея Андрюшина. Просто кое-кто не счёл нужным вовремя сообщить отцу, что он скоро станет дедом. — Боже мой, папа! Я совсем забыл ему рассказать, — Шастун, сокрушаясь, забавно хлопнул себя по лбу. — Именно, сынок. Ты со своей работой так замотался, что самым последним, кто узнал эту чудесную новость, стал папа, — в словах женщины нет ни капли упрёка. Лишь шутливая строгость. — А я же думала, вы рассказали! И от простой поры начала разговаривать с ним о роддоме, пелёнках, распашонках. Он ведь подумал, что беременная я. Господи, вы бы видели выражение его лица! — смеётся она, заражая своим смехом и Антона, и Нину. — А совместный ужин он попросил, чтобы стать немного ближе к вам и внуку. — Почему сразу «внуку»? — улыбается Нина. — А если будет внучка? — ни Майя, ни Антон сразу не поняли тонкий намёк девушки. И, как говорится, «а потом как поняли!» — Ты серьёзно? — Шастун смотрит на брюнетку, медленно расплываясь в улыбке. — У нас будет девочка?! Когда ты это узнала?! — Когда ты был на работе, — пожимает она плечами. — Я вообще, часто бываю в больнице. Ты б тоже знал, если был бы рядом, — Антону очень не хочется сейчас с ней ссориться, тем более, при матери. Поэтому он молчит. — Это же прекрасно, Нин! — женщина почти физически ощущает возникшее из ниоткуда напряжение, но тоже ничего не говорит по этому поводу. Только старается разрядить обстановку. — Отец, имея двух сыновей-оболтусов, будет вне себя от счастья! — кажется, у неё не получилось, потому что оба (Антон и Нина) буровят друг друга взглядами, не обращая внимания ни на что. Даже звонок в дверь благополучно пропускают мимо ушей. — А вот и он!***
Время проходит быстро за оживлёнными беседами. Майя была права. Андрей был счастлив, когда узнал, что будет нянчиться не с проказливым сорванцом (какими были Дима и сам Антон), а с маленькой принцессой. В конце концов, он всегда мечтал о дочери. Нина тоже вроде успокоилась. Улыбалась, наверное, впервые за последнюю неделю. Мама с папой, как ни странно, очень тепло общались, чего не было лет десять. Антон, вообще, в этот вечер в первый раз за последние три или четыре месяца ощутил спокойствие. Безо всяких мрачных мыслей о том, чьё имя нельзя произносить вслух (иронично, но да). По крайней мере, в этом доме и с этими людьми. Он с семьёй. С мамой и папой. С женой и пока ещё неродившейся дочкой. Даже можно сказать, что он счастлив. — Пойду, принесу нам с Андреем ещё шампанского, — Майя встаёт со своего места, направляясь на кухню. — Я с тобой, — Шастун идёт за матерью, родительница еле слышно шепчет «хорошо» и вальяжной походкой продолжает свой путь. И сын, и мать одновременно достигают цель. Майя достаёт из холодильника бутылку Российского, пока Антон, облокотившись спиной на кухонный стол и скрестив руки на груди, наблюдает за ней. Женщина подходит к раковине, берёт полотенце, чтобы стереть мгновенно образовавшуюся на сосуде влагу. — Всё-таки тебе повезло, Антош, — говорит она. — Твоя жизнь сложилась лучше, чем моя, — она коротко бросает взгляд на сына, похоже, немного забывается. — И я очень рада, что много лет назад смогла повлиять на это. — Что? — хмурится Шастун. — Повлиять? Как? — мужчине уж очень интересно, что мать имеет в виду. Предположение, конечно, есть, но Антон до последнего отрицает свою теорию. Майя молчит, понимая, что сказала лишнего. — Мам?.. — Не бери в голову, сынок. — Я бы и рад не брать, но оно само лезет, — отвечает он. — Ты, если уж начала, договаривай! Каким образом ты повлияла на мою жизнь? — Я знала про того учителя, Антон, — прямо говорит она. Смысла уже нет скрывать, когда сама проболталась. Тем более, прошло пять лет. Он, наверняка, уже остыл. — И, возможно, я убедила его, что для тебя будет лучше, если вы расстанетесь! — Что ты сделала?! — Антон не верит своим ушам. Его мама, которая от самого его рождения до сего момента говорила, что желает ему счастья, на самом деле разрушила его жизнь? Как она могла так поступить? Зеленоглазый смотрит на неё пустым взглядом. — Кто тебя просил лезть не в своё дело?! — Может, я и «залезла не в своё дело», но посмотри, к чему тебя это привело! — отвечает Майя, и, похоже, ей совсем не жаль. — И, на минуточку, тебе ещё тогда восемнадцати не было. Я имела права делать то, что считала нужным! — Антон пятится назад, нервно мотая головой из стороны в сторону. — Тош… — Вы все родители такие, а?! Вам постоянно куда-то надо залезть, не спрашивая, нужна ли вообще ваша ебучая забота?! Ты ведь даже не знаешь, что я еле пережил этот разрыв! Потому что я скрывал своё состояние. Думал, что ты ничего не знаешь, а оказывается, ты знала в разы больше меня! — Антошенька… — родительница делает попытку подойти к сыну, прикоснуться, но её перебивают: — Нет, не подходи! Никогда! — он разворачивается и на сверхзвуковой, казалось бы, скорости выходит из кухни. А Майя молится, что это его «никогда», на самом деле означает «может быть, когда-нибудь». И зачем она только рассказала?! Но что сделано, то сделано. Рано или поздно, он всё равно бы узнал. И Майя не идёт за сыном. Остынет, одумается, вернётся. — Нин, собирайся, мы едем домой! — командует Антон, практически забегая в зал, на лету надевая куртку. Голос низкий, грубый, аж страшно становится. — Что-то случилось, сынок? — Андрей удивлён поведением сына. — Ещё же рано. — У меня появились неотложные дела, пап. Всё хорошо, — быстро говорит Шастун. Нина не спорит. И ничего не спрашивает. Надоело каждый раз выяснять, что происходит с её мужем. Надоело спорить. Поэтому девушка тоже в темпе начинает собираться. Успевает попрощаться только со свёкром, Майя так и не вышла из кухни. Домой они едут молча. Нина отвернулась к окну и не разговаривает. Антон тоже не особо горит желанием что-то объяснять, думая лишь о том, какое подлое предательство совершила его мать. О том, что именно по её вине все пять лет он мучился. Арс мучился. А всё из-за того, что ей не понравилась их с Арсением связь. А тот тоже хорош. Вместо того, чтобы рассказать ему всё и вместе решить эту проблему, он просто заставил Шастуна поверить в то, что его никогда не любили. Сейчас фраза филолога «мне пришлось» заиграла новыми красками. И что ему теперь с этим делать?***
«В то мгновение, когда тебя переполняет блаженство, возникает великая жажда им поделиться. Когда ты им делишься — это и есть любовь».I wanna take you somewhere so you know I care But it's so cold and I don't know where I brought you daffodils in a pretty string But they won't flower like they did last.
Эмиль в расслабленном состоянии, в наушниках лежит на своей кровати. Руки откинуты назад и сложены под голову, глаза прикрыты, улыбка не сходит с лица. Ему хорошо, как не бывало уже давно. Музыка доносится грустная, но настроение от этого хуже не становится. Наоборот, любимая песня никогда раньше не звучала так гармонично. И уж точно музыка в принципе не вызывала в нём такое блаженство, как сейчас.And I wanna kiss you, make you feel alright I'm just so tired to share my nights I wanna cry and I wanna love But all my tears have been used up
Парень начинает немного даже подпевать. Ну, насколько ему знание английского позволяет. В основном, он просто что-то мычит в такт музыке, не боясь, что кто-то может прийти и услышать его. Ему всё равно. Не он поёт. Душа поёт. Пока идиллию не нарушает писк телефона. Не выключая музыку, он смотрит на экран, и улыбка становится ещё шире. @dima_maslen Чего не спишь? Завтра в школу@emilen.im Шутите, время видели ?
@dima_maslen Я наверное на тебя скоро обижусь :(@emilen.im За что?
@dima_maslen Во-первых. Ты всё ещё не подписан на меня Во-вторых. «Вы»?? Серьёзно? Мы же вроде как@emilen.im Вроде как что?
@dima_maslen Ну Встречаемся Нет? Короче, забей)) Эмиль не знает, что ответить. Сложно мыслить, когда в душе разливается тепло от написанных математиком слов. Они встречаются. Масленников сам написал ему! Куда, извините, орать?@emilen.im Я подпишусь только когда вы на меня подпишитесь *ты Всё никак не привыкну
Тут же Эмилю приходит системное уведомление о подписке. Он нажимает «Подписаться в ответ». Отдельный вопрос, к чему ведёт эта их бессмысленная переписка? С чего Дмитрий Андреевич решил написать ему в девять вечера? @dima_maslen Привыкай Я не зря тебе написал. Ты сейчас чем-то занят?@emilen.im Если прослушивание музыки и валяние на кровати не считается занятием То нет, я не занят
@dima_maslen Отлично, тогда собирайся Я через полчаса подъеду@emilen.im А мы куда-то поедем?
Иманову не ответили. Он и не стал допытывать. С Масленниковым хоть на край света. Поэтому, отбросив наушники, Эмиль начал быстро собираться. То, что он был только в майке и труселях, значительно влияет на скорость сборки, но он и не в такие сроки успевал собраться. Хорошо хоть, мать дома так и не появилась. Было бы не сложно, конечно, объясниться, но очень не хотелось терять времени, когда можно весь вечер провести в приятной компании.On another love, another love All my tears have been used up On another love, another love All my tears have been used up