Игра со Cмертью

– Привет. Я рад, что ты согласился на мое предложение и пришел. Располагайся. Мочизуки Рёджи сидел за столом и лучезарно улыбался, положив подбородок на сложенные перед собой в замок руки. Жестом он указал на другой стул, стоящий прямо напротив него, по другую сторону стола, приглашая гостя сесть. – Ты даже не спросишь, что это за место? – приподнял он одну бровь. – Впрочем, это не важно. Все, что можно было ухватить глазом помещалось в яркий круг света от свисавшей с потолка лампы на длинной цепи. Сама цепь терялась где-то в непроглядной темноте, равно как и все, что находилось за пределами светового круга. Может, и не было вовсе никакого потолка? А ступи за край импровизированного островка – ухнешь в никуда. Но проверять теорию не было никакого желания. Внутри круга помещалось немногое: маленький стол на массивных ножках и с лакированной поверхностью, да два стула. Но этого было вполне достаточно. – Гораздо важнее вот это. Дождавшись, когда его собеседник сядет на стул напротив, Рёджи, не переставая улыбаться, извлек откуда-то пистолет и, положив его на стол, придвинул к юноше напротив. – Я вижу тень удивления в твоих глазах. Да, это не Эвокер. Но ты ведь привык держать в руках оружие, так что, думаю, сложностей не возникнет. С этим... револьвером. Мочизуки отпустил огнестрел и внимательно наблюдал за тем, как его гость медленно берет револьвер в руки и подносит к глазам осматривая. – Позволь мне немного лирики. Не мне тебе говорить, что Мир... Как бы так помягче... В опасности, – улыбка медленно сползла с лица Рёджи, но вскоре он снова приободрился. – Но! В твоих силах его спасти. Правда... Пожертвовав собой. Ох, не смотри на меня так пронзительно, мне не по себе! – Засмеялся он. – В этом Мире может существовать только один из нас. И для каждого варианта будет свой исход... Умрешь ты – я продолжу свое существование в этом обличье и все будет хорошо. А если умру я, то... То даже я сам не знаю, во что могу переродиться и... А-а-а! Ну не торопи меня! Такую речь прервал! Эх... Ладно. Правила игры просты и, думаю, тебе заведомо известны. Есть два человека и один револьвер, заряженный лишь одной пулей. Шансы равны. Пятьдесят на пятьдесят, пан или пропал, победа или пора... Все-все! Я молчу! Рёджи замахал руками и, поправив шарф на шее, немного прищурил глаза. – Итак, начнем. Мочизуки было первым потянулся к оружию перед собой, но чужая рука его опередила. – О-о-о! Я смотрю, ты хочешь быть первым? Как самоотверженно! Рёджи проследил за тем, как парень напротив него решительно поднял тяжелый пистолет к виску. Послышался звук взводимого курка. – Знакомое движение, не правда ли? И как, чувствуется разница между ним и Эвокером? Молчишь? Конечно, не отвлекайся, сосредоточься. Н-да, используя Эвокер хотя бы можно было быть уверенным, что не упадешь замертво в следующую секунду, – смех Рёджи подернулся напряжением. Он видел холодную решимость в серых глазах своего собеседника. А еще, они словно говорили: "Заткнись, твоя болтовня раздражает." И это бы непременно умилило Рёджи, если бы не ситуация. Решительное нажатие на курок – и... ничего не происходит. Пистолет с характерным щелчком отправляет в полет невидимую пулю, а атмосфера вокруг тут же разряжается. – Фууух! – Облегченно выдохнул Рёджи. – Это было волнительно. Но тебе повезло! Теперь моя очередь. Парень медленно взял протянутый ему пистолет и так же поднес к глазам, наблюдая, как свет играет на гранях его барабана. – На самом деле, мне было бы очень грустно попрощаться с тобой в первом же раунде, – Мочизуки нервно сглотнул, медленно поднимая оружие и чувствуя его холодное прикосновение к своему виску. – Поэтому, надеюсь, мы все-таки сможем поболтать еще немного. Большим пальцем юноша взвел курок и только сейчас понял, что его руки едва ощутимо дрожат. Он старался всячески не показывать своего волнения, но... Он не хотел умирать, он не хотел прощаться с этим миром. Но и желать чужой смерти он не мог. – Жалко, что нам так редко удавалось вот так посидеть наедине друг с другом и просто поговорить. Поговорить ни о чем. Но тем ценнее для меня каждый подобный момент, проведенный с тобой. Хах. Я действительно успел к тебе привязаться. К тебе и ко всей вашей команде. И я рад, что меня так хорошо приняли... – Рёджи несколько раз быстро моргнул и перехватил ручку пистолета покрепче. Он не знал, хотел ли просто оттянуть момент выстрела или ему действительно так необходимо было высказаться, но молчать было невыносимо. И пусть в комнате раздавался только его голос, ему было приятно то, что его слушают. То, как на него смотрела пара серых глаз, тоже было приятно. Ведь впервые за столько времени он видел в этих глазах не только холодную отрешенность, но и волнение. За него волнуются. За него переживает самый важный и родной для него человек. – Ладно, – твердо сказал Рёджи скорее себе самому, чем оповещая собеседника о своих дальнейших действиях. Нажать на спуск было так же сложно, как вызвать хоть одну эмоцию на лице юноши напротив. Но, зажмурив глаза, Мочизуки все-таки надавил пальцем на спусковой крючок. Пистолет вновь издал лишь пустой характерный звук. Сердце, казалось, пропустило удар, а затем галопом понеслось с удвоенной скоростью. – Аха-ха... – нервно улыбнулся Рёджи, рывком отнимая дуло от виска и чуть ли не бросая оружие на стол. – Пронесло... Парень отодвинул край шарфа, позволяя коже дышать, и стер со лба выступившую испарину. Что уж говорить, но от волнения его кинуло в холодный пот. Отвратительное чувство. – И как ты делал это каждую ночь? Выстрелить в себя безумно сложно. – Произнес он, напряженно улыбаясь. – Что ж, первый круг закончился, теперь твоя очередь. Кажется, во второй раз решимости у того, кто сидел напротив Рёджи, поубавилось. Теперь черноволосый парень видел, как медленно протягивает он свою руку к оружию, как осторожно обхватывают его пальцы украшенную витиеватыми узорами ручку. С замиранием сердца следил он за тем, как вновь поднимается пистолет к чужому виску. – Мне кажется, я волнуюсь за тебя даже сильнее, чем ты сам, – коротко хихикнул Рёджи, желая поддержать парня, стараясь подчеркнуть его храбрость. На этот раз выстрел не был внезапным. Наоборот, парень напротив выдерживал нерешительную паузу. Все это время Мочизуки следил за ним. Он видел, как мелко подрагивают его ресницы, как чуть приоткрывается рот. Его дыхание участилось и это было видно невооруженным глазом. Что ж, разумеется, страх оправдан. Вновь звук взводимого курка, и Рёджи кажется, что его сердце снова замирает, ожидая заветной секунды. Слишком напряженно. – Перед тем как ты нажмешь на спусковой крючок... – Рёджи облизал пересохшие губы. – Я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу... поблагодарить тебя. Спасибо, что был рядом все это время, спасибо, что не отвернулся. Спасибо тебе. Мочизуки видел, как парень напротив медленно кивнул в знак согласия и принятия чужой благодарности, а затем, крепко стиснув зубы и чуть прикрыв глаза, надавил на спусковой крючок. Только услышав уже такой знакомый звук, возвещающий о том, что в данном каморе барабана пули не было, Рёджи понял, что от волнения сжал кулаки с такой силой, что ногти до красна впились в кожу, оставляя на ней глубокие следы. – Кажется, удача на твоей стороне, – Рёджи прокашлялся, чувствуя, что в голосе появилась хрипотца. – Но улыбнется ли она мне?.. Это был всего лишь второй раунд из четырех, а Мочизуки казалось, что револьвер потяжелел в два раза – так сложно было поднять его к голове. Но это нужно было сделать, нужно было пересилить себя. Руки стали дрожать уже значительно ощутимее. Рёджи продолжал натянуто улыбаться, но скрывать волнение становилось все тяжелее и тяжелее. Он чувствовал как металл дула пистолета обжигает холодом его висок, как от волнения слезы начинают щипать глаза. Он хотел бы продолжать говорить, но слова застревали в горле, а язык не слушался. В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и ритмичным стуком сердца о ребра, отдававшемся в ушах гулким эхом. Парень вновь нащупал большим пальцем курок и оттянул его назад, фиксируя в таком положении. – Знаешь... – наконец выдавил он из себя, вновь смаргивая готовые покатиться из глаз слезы. – Если я сейчас останусь жив, то значит, что мы с тобой одинаково везучие. Счет будет равным, как и наши шансы. Здесь всего восемь патронов, по четыре на каждого. Мы прошли уже половину пути. Мы молодцы, правда?.. Парень не знал, зачем говорит все это. Он уже и не очень понимал, какие именно слова слетают с его губ, не мог даже представить, действительно ли они складываются в понятные его собеседнику предложения. Ему просто нужно было говорить, нужно было разряжать обстановку. Для себя, для него. Просто, чтобы хоть немного отвлечься от осознания того, что, быть может, он видит своего друга в последний раз. Во всяком случае, в этом обличье. Пока он еще может быть собой, пока еще он может чувствовать и ощущать. – Давай и дальше будем такими же удачливыми? Еще немного... Мочизуки понимал, что его дыхание уже настолько частое и сбивчивое, что он скоро попросту начнет задыхаться. Палец на спусковом крючке напрягся, готовый, в любой момент нажать на него. Рёджи плотно зажмурил глаза и прикусил себе губу почти до крови. Гулкий стук сердца в черепной коробке становился настолько громким, что начал оглушать. Сейчас. Его тело мелко содрогнулось, когда палец решительно нажал на спуск. Все его чувства разом отключились, и он несколько каких-то безумно долгих секунд не мог понять, жив ли он, или уже нет. Жив. Повезло. Ему все же повезло. Распахнув глаза, он уставился на парня напротив так, словно не видел его несколько лет. Слезы все-таки покатились из глаз. Одна капля, другая, третья. Рёджи стер их ладонью и улыбнулся так жизнерадостно, как только мог. Говорить было трудно, но все же парень начал выдавливать из себя слово за словом, вновь кладя пистолет на стол. Но его собеседник не спешил брать его в руки. – Ты наверное думаешь, что, раз я устроил эту игру, то мне это нравится? – Тихо заговорил он, чуть переведя дыхание. – Ты ошибаешься. Я не хочу делать этого. Не хочу смерти. Ни своей, ни твоей. Ни каждого из этих людей. Я не хочу смерти этому Миру... Но... Не я диктую истинные правила игры. Я такая же пешка, как и все остальные. Почему мы должны делать это? Скажи мне, почему?! Рёджи не смог удержаться и перешел на крик, с силой ударяя кулаком по столу. – Я не могу пойти против своей природы, – вновь понизил он тон голоса и опустил голову, пряча глаза. – Времени уже не осталось. Я бы хотел быть рядом с тобой максимально долго... Но все должно решиться сегодня. Звук взводимого курка заставил Рёджи поднять глаза и увидеть, что его собеседник уже прислонил оружие к виску. – Подожди. Давай поговорим еще немного. Хоть чуть-чуть. Ведь я же вижу, что тебе не все равно. Я вижу, что ты тоже переживаешь и волнуешься. Действительно, чужие серые глаза уже не были сфокусированы на какой-то одной точке, они лихорадочно бегали, словно пытаясь разглядеть хоть что-то в непроглядной темноте. Его трясло так же, как и самого Рёджи только что, да и сейчас мелко передергивало. – Нет пути назад? Мы должны продолжать то, что начали? Да, ты прав. Отступать уже поздно. А оттягивать время... глупо? Как там говорят, перед смертью не надышишься? Аха-ха! Аха-ха... Ха... Плохая шутка, знаю, – Мочизуки легко ударил себя по лбу. – Я такой балбес, прости меня... Да и за все, знаешь, прости... Хоть я и не заслуживаю этого... Ха? И ты говоришь мне "забей" в такой момент? Ты не меняешься... Поведение юноши напротив все-таки заставило Рёджи вновь улыбнуться. Улыбка получилась вымученной и усталой. Ему было больно видеть, как его гость борется с собой. Было видно, как он буквально по крупицам собирает в кулак все свое самообладание и мужество, как старается унять бешеное сердцебиение и перевести дыхание. Успокоиться перед тем, как палец на спусковом крючке дрогнет... Выстрел. Рёджи распахнул глаза еще сильнее, шокировано наблюдая, как тело его друга обмякает и бесчувственно падает на стол, а револьвер, выскользнув из повисшей руки, падает, и, проехав немного по полу скрывается где-то в неестественной темноте. Его вновь начала бить дрожь. Нет, теперь это больше похоже на лихорадку. Он с силой вцепился в свои волосы и дернул их, словно желая вырвать с головы огромные клочья. Хотелось кричать, но вместо этого он глотал жгучие слезы, хлынувшие из глаз. Он видел, как по лакированной поверхности растекается лужа крови, становясь все больше. Истерика, накатившая волной, прекратилась так же резко, как началась. Рёджи продолжало трясти, а из глаз не переставая лились слезы, но разум словно прояснился. Дрожащей рукой он потянулся к лежащему перед ним парню и осторожно коснулся его волос. – Вот и закончилась наша игра. Прощай, Минато-кун... Я буду помнить тебя. Всегда.