***
— Я хочу научиться кендзюцу. Каору только разинула рот в недоумении, не веря своим ушам. Эта высокая черноволосая молодая девушка хотела научиться сражаться? — Что? Но… но вы… Девочке было не больше тринадцати или четырнадцати. Она была плоской, как доска, с острыми локтями и коленями, но все же никто не посмел бы усомниться в том, что через несколько лет она превратится в красавицу, которая начнет кружить головы и разбивать сердца одним взглядом своих проникновенных темных глаз. — Все из-за денег? — спросила девушка и достала из рукава кимоно красивую вышитую сумочку. — У меня их немного, но вы можете принять вот это за потраченное время, Камия-сан? Пожалуйста, вы научите меня? — Эм… Ну… Если бы этот вопрос задали ей на прошлой неделе, Каору без колебаний ответила бы «да». Даже не задумываясь! Получить шанс научить страсти всей своей жизни другую девушку, которая была ненамного моложе ее… Просто воплощение мечты! Но всего два дня назад ее последние ученики, Хира-сан и Сато-сан, отказались заниматься в ее школе и ушли, опасаясь быть связанными с убийцей, охотящимся на ее соседей. Какое право она имела рисковать, принимая нового ученика, тем более такого молодого, когда ее школа и ее репутация были под угрозой? Каору прикусила губу. — Это не значит, что я не хочу учить вас, эм… — Юки, — поспешно сказала девушка. — Меня зовут Химура Юки. — Химура-сан, — кивнула Каору. — Но разве вы не слышали об убийствах, которые Хитокири Баттосай совершал последние несколько недель? Он утверждает, что научился своему стилю убийства в моей школе! — Да, именно так я узнала о вас, — быстро сказала Юки-сан. — Не бойтесь, я знаю, что эти слухи — не что иное, как грязная ложь. — Так и есть, — согласилась Каору, несколько удивленная горячностью этого заявления. — Но все же, почему вы хотите изучать Камия Кассин Рю после того, как услышали про это… и почему сейчас? Разве вы не боитесь слухов? Что вас свяжут с этим ужасным убийцей Баттосаем? — Нет, с чего вдруг? — Юки склонила голову набок, как будто искренне не понимала, почему Каору это так беспокоит. — Что касается того, почему сейчас… В первый раз я нашла учителя, который не откажет мне, потому что я девочка. Так что, пожалуйста, Камия-сан, дайте мне шанс научиться! Я обещаю, вы не пожалеете об этом! Что мог сделать учитель, столкнувшись с такой убежденностью? Каору фыркнула и развернулась на пятках, направляясь к стойке с шинаями, чтобы взять пару бамбуковых мечей, и бросила один девочке. — Тогда приступим к работе, хорошо?***
Сегодня днем на доске объявлений в доке было заметно мало предложений о работе. По крайней мере, касаемо легкого ручного труда или доставки. Кеншин нахмурился, глядя на объявление о найме людей для разгрузки ящиков с рыбой, а затем покачал головой, зная, что не сможет выполнять такую работу долго или достаточно хорошо, чтобы получить необходимые деньги. Даже сейчас, после многих лет напряженной работы и путешествий, он просто не подходил для работы, требующей постоянного напряжения сил. Тем не менее, ему нужно было найти какой-то способ заработать, иначе он был бы вынужден уехать из города слишком рано, не имея возможности провести какое-то время с дочерью… Только сегодня утром он отдал все с трудом заработанные сбережения, которые накопил за зимний сезон, путешествуя и подыскивая разную работу в сельской местности, чтобы оплатить обучение Юки у уважаемой швеи. Теперь он был без гроша в кармане, слишком беден, чтобы купить себе еды — не говоря уже о том, чтобы купить что-нибудь вкусное, чтобы порадовать Юки. И его дочь снова разозлилась на него. Она не говорила ничего ему прямо в лицо. Она была слишком хорошо воспитана для этого в своей холодной, сдержанной манере, но он все равно понял. Об ее эмоциях сказали угрюмый наклон подбородка, мрачные сердитые взгляды, которые она бросала на него всякий раз, когда думала, что он не смотрит… Кеншин тихо вздохнул. Он не мог винить ее за ее чувства. Он сделал ей много плохого, оставив на воспитание опекунам, постоянно путешествуя, ища работу, и не имея возможности проводить с ней сколько-нибудь значимое количество времени, кроме коротких недельных визитов примерно два раза в год. — Отец, — внезапно сказала Юки, вырывая его из раздумий. — До вас доходили слухи о том, что Баттосай убивает людей в городе? — Да, — согласился он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее несколько настороженно. — Если вы слышали, — она прищурилась, и ее голос был полон обвинения, — тогда почему ничего не предпринимаете по этому поводу? Кеншин тихо выдохнул, внезапно почувствовав усталость. — Юки-чан, ты знаешь почему, вот что я скажу, — сказал он. — Если люди увидят рыжеволосого мужчину с крестообразным шрамом, останавливающего так называемую подделку, им не потребуется много времени, чтобы понять правду. — Но если бы вы надели маску или что-то в этом роде? — Она задумчиво нахмурилась. — Этот Баттосай убивает людей уже несколько недель, и полиция так и не приблизилась к его поимке. Стиль меча, который, как он утверждает, он использует, Камия Кассин Рю, находится в огромной беде из-за этого — Камия-сан сказала, что все ее ученики ушли! — Даже если так, это было бы безумием, — твердо сказал Кеншин. Печальный факт заключался в том, что Хитен Мицуруги был слишком узнаваем для тех, кто знает, что искать. Полицейскими силами в Токио руководили бывшие самураи из Сацумы, люди, которые бесчисленное количество раз видели его в действии в последний год революции. Так что, хотя Кеншин знал, что это его обязанность — остановить самозванца, если страдают люди… Он не мог сделать такой выбор. Он просто не мог рисковать счастьем своей дочери в этом глупом крестовом походе. Ученичество, которое гарантировало ей образование и средства к существованию, было здесь, в Токио. Он так старался найти ей хорошего, уважаемого мастера в ремесле, которое ей нравилось, надеясь обеспечить ей наилучшее будущее… Но если станет известно, что настоящий Баттосай был в городе, сколько времени потребуется его старым врагам, чтобы выследить ее? Или, что еще хуже, его старым союзникам? С тех пор, как Кацура-сан умер, прикрытие, скрывающее его следы от бывших Чошуу Ишин Шиши, становилось все призрачней. Какой мог быть шанс на нормальную жизнь у его единственной дочери, если она должна быть всегда начеку, опасаясь, что люди попытаются использовать ее против него? — Это нелегкий выбор для этой девушки, — признал Кеншин, протягивая руку, чтобы мягко сжать ее плечо. — Но, пожалуйста, Юки-чан, оставь это. Полиция скоро поймает преступника, это точно. В ее глазах сверкнуло разочарование. — Но паа-ап… — протянула она тихо, как маленькая девочка, чего не делала уже много лет. Это разбивало сердце Кеншина, но он знал, что делает правильный выбор. — Нет, Юки-чан. Очень сожалею, но нет.***
Каору не ожидала, что Юки-сан вернется, по крайней мере, в тот же день. Но вот она, одетая в запасную тренировочную форму, которую Каору одолжила ей этим утром, размахивает своим шинаем с яростной решимостью, повторяя простой удар сверху, направленный в голову воображаемой цели. Взгляд ее глаз был откровенно злобным. — Что-то не так? — Каору повысила голос, чтобы спросить. Юки-сан с трудом остановилась и почтительно поклонилась в ее сторону, бормоча: — Ничего! Все в порядке! — Разве это не невежливо — лгать своему учителю? — спросил Каору, пробуя почву. Смущенный румянец залил щеки Юки, но она выпрямилась: — Это… Это касается моего отца. — наконец призналась она, а затем подняла глаза и начала торопливо объяснять: — Я пыталась рассказать отцу о вашей беде, Каору-сан, но он отказался меня слушать и сказал, что полиция скоро поймает Баттосая! — Ты попросила своего отца помочь мне? — потрясенно воскликнула Каору. — Зачем, ради всего святого, ты это сделала? — А кого еще мне просить? — пробормотала Юки, угрюмо глядя в сторону. — Он же мечник. Говорят, он действительно хорош. Он участвовал в революции и все такое. Каору медленно выдохнула и сжала пальцами переносицу, считая от десяти до одного, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем потом пожалеет. Затем она заговорила: — Юки-сан, прошло два года с момента запрета на мечи. Никому, кроме полицейских и военных, не разрешается носить меч. Даже если ваш достопочтенный отец сражался в революции, вы не можете ждать от него, что он внезапно попытается найти и остановить злобного убийцу, совершающего преступления под моим именем. — Но Каору-сан, я не хочу, чтобы с вами случилось что-то плохое! Вы мне нравитесь! Вы смотрите на меня так, словно я отдельная личность, а не чья-то дочь. Если бы мой отец просто выслушал меня, он бы понял и что-нибудь сделал, я уверена в этом! — Ты мне тоже нравишься, Юки-сан, — сказала Каору. — Но, все же, пожалуйста, не проси своего отца нарушать закон. Не стоит заходить так далеко, не так ли? Однако, прежде чем она успела сказать что-то еще, двери додзе с силой распахнулись. Внутрь вошел гигант с мечом на плече и мерзкой, плотоядной ухмылкой на лице. Хуже того, он был не один. За ним следовала целая толпа головорезов с сомнительной репутацией, ронинов и якудза худшего сорта, вооруженных и выглядевших так, словно пришли на лучшее представление недели. Хотя все внутри скрутило от страха, Каору встала перед Юки и вытащила боккен, который всегда носила на поясе в эти дни. Она заняла открытую, оборонительную позицию и сказала: — Господа, вам здесь не рады. — Слышали, ребята? — разразился лающим смехом великан. — Наша маленькая девочка пытается угрожать Баттосаю своим деревянным мечом! — Баттосай?! — спросила Каору, и ее глаза сузились от ярости. — О, да, — усмехнулся громила. — Камия Каору… Я долго ждал этого дня, — левой рукой он вытащил меч из ножен. — Сегодня тот день, когда я отомщу за свою руку. Большой палец его правой руки был искривлен, изуродован. Память всколыхнуло воспоминание, и сердце Каору пропустило удар… Она вспомнила одного давнего ученика, которого ее отец когда-то выгнал за жестокость. Последние кусочки головоломки встали на свои места, рисуя ужасную картину. — Значит, все это время это бы ты… Хирума Гохей. — Да, — ухмыльнулся он. — А теперь, девочки, не могли бы вы прямо сейчас сдаться? Или вы хотите показать мне, насколько жалок Камия Кассин Рю на самом деле, когда попадаешь в настоящую переделку? Его пронизывающий взгляд не оставлял места воображению, вызвав шокированный всхлип у девушки позади нее. Каору расправила плечи и прорычала: — Ты никогда не поднимешь руку на меня или моего ученика — пока я могу что-то с этим сделать!***
Несмотря на то, что он сказал своей дочери, Кеншин держал ухо востро, когда бродил по барам у гавани в поисках намеков на возможную работу. К его большому неудовольствию, никто, кажется, не хотел его нанимать… А меч, который он носил на поясе, дал ему слишком много косвенных намеков на «золотую возможность», которую некто по имени Хирума Гохей предлагал любому, кто хотел сделать какую-то грязную работу. Честно говоря, это был не первый раз, когда кто-то пытался завербовать Кеншина для преступной деятельности… но когда он, наконец, выяснил, что Хирума Гохей также известен как уличный убийца Баттосай, и он планировал сегодня разгромить додзе Камия, забрать все, что можно украсть, и забрать наследницу в качестве трофея, все прежние убеждения Кеншина о том, что в это дело не стоит вмешиваться, оказались ничего не стоящими. Проклиная себя за глупость, он помчался по улицам, пытаясь найти дорогу к додзе и поспеть вовремя. Чувство вины и ужасный страх бежали по венам, и он молился, чтобы Юки не была такой же упрямой и страстной, каким он был в том же возрасте. В то время как его маленькая дочь походила на Томоэ внешностью и сдержанными манерами, тот сердитый блеск в ее глазах сегодня утром был похож на то, что он видел в отражении… Пожалуйста, Юки-чан, пожалуйста, пусть тебя там не будет! Я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится! Когда Кеншин увидел широко распахнутые ворота додзе, услышал десятки насмешливых криков, доносящихся изнутри, он был уверен, что опоздал, что все уже потеряно. Но вместо ожидаемого ужаса его встретило другое зрелище: разъяренная молодая женщина сражалась на мечах с гигантом, в три раза превышающим ее ростом. Она выглядела как сумасшедшая богиня войны, ее темная челка прилипла ко лбу от пота, кровь стекала с разбитой губы, ее голубые глаза сияли решимостью, когда она ловко и точно уклонялась от ударов неуклюжего громилы, к большому разочарованию толпы из двадцати трех головорезов якудза, следивших за ней и истекающих слюной, как собаки, ожидающие кость. …И за всеми этими темными фигурами, в углу, защищаемая этой воительницей, сидела его маленькая девочка, бледная и потрясенная, но в остальном невредимая. Это была единственная причина, по которой Кеншин не взмахнул мечом и не убил этих людей, будь проклята его клятва! — Хирума Гохей! — громко позвал Кеншин. — Прекрати сейчас же! Гигант сделал несколько шагов назад и взглянул на него. — Кто ты, черт возьми, такой? Кеншин принял стойку баттодзюцу и прищурился. — Кто-то, кого тебе не следовало злить.***
Словно демон из пьесы кабуки этот маленький рыжеволосый человек пробился сквозь толпу из двадцати якудза, как будто они были всего лишь незначительными препятствиями на его пути. Скорость его движений, скорость его меча, скорость чтения противников… это было почти божественно. Кто может быть таким быстрым? По крайней мере, ни один обычный человек? А потом на ногах не осталось никого, кроме него. Маленький рыжеволосый мужчина положил обнаженный клинок себе на плечи и посмотрел на всех спокойными фиалковыми глазами так, будто он только что не уложил двадцать человек. Каору в ужасе уставилась на него. Кто он? Друг? Враг? Чудовище, гораздо худшее, чем Хирума Гохей и его головорезы вместе взятые? Она была не единственной, кого он привел в ужас. В нескольких футах от нее Хирума уставился на рыжего, как на гремучую змею, готовую напасть. Пот выступил у него на лбу, когда он сжал рукоять меча до побелевших пальцев. Затем рыжеволосый посмотрел мимо них, и его взгляд смягчился. — Юки-чан… Ты в порядке? Тихий, сбивающийся голос произнес позади Каору: — Да, папа. — Так это твое отродье? — медленно произнес Хирума, раздувая ноздри как собака, почуявшая кровь. — Да, — кивнул рыжеволосый. — Понятно, хорошо, тогда как насчет… — Хирума начал, будто бы собираясь вступить в переговоры, но Каору видела, как он перенес вес с одной ноги на другую, готовясь к… О, нет, ты этого не сделаешь! Быстрый, как атакующий бык, Хирума сделал выпад… И Каору бросилась в атаку и из своей слепой зоны нанесла удар со всей силы в место соединения его шеи и плеча. Гигант упал, ударившись об пол, как падающее массивное дерево, и половицы заскрипели от тяжести его падения. Повисла тишина. Юки разинула рот, ее глаза стали огромными и полными благоговения. — Каору-сан… Позади них меч со щелчком вошел в ножны, и внезапно лицо Юки озарилось, как солнце, выглянувшее из-за завесы облаков. Девушка вскочила на ноги, из ее груди вырвался бессловесный вопль, и она пробежала мимо Каору в объятия рыжеволосого убийцы. — Никогда больше не смей меня так пугать! — потребовал рыжий, обнимая девушку так, словно от этого зависела его жизнь. — Ты знаешь, что я не могу потерять тебя, не могу… Каору разинула рот. Этот человек, отец Юки… он выглядел таким молодым. Его лицо было лицом поразительно красивого юноши, ненамного старше ее семнадцати лет. Но почему-то он все равно называл Юки своей дочерью. Какой в этом должен был быть смысл? Он удочерил Юки или что-то в этом роде? Нет, сосредоточься! Каору сглотнула, раз, другой… и попыталась заставить себя вернуться к неотложным делам. Если с Хирумой разобрались, а рыжий был занят утешением своей дочери, то как насчет головорезов? Был ли среди них еще кто-нибудь живой? Она направилась к ближайшему распростертому телу, но только для того, чтобы в шоке уставиться на него. Крови не было. И никаких ран тоже. — Они просто без сознания, вот и все, — заметил мягкий голос позади нее. — Я вижу, — недоверчиво согласилась Каору. — Но… как? Рыжеволосый улыбнулся и вытащил свой меч из ножен, чтобы показать ей его странный, необычный вид. — Это клинок с обратным лезвием. — О… — Каору-сан, — окликнула ее Юки. — Мой отец не убивает. После революции он поклялся никогда этого не делать. — Так и есть, — подтвердил рыжеволосый. — Хотя… с обратным лезвием или нет — большинство полицейских, похоже, считают, что меч сего недостойного нарушает запрет на мечи. Распознав скрытую жалобу, Каору не смогла удержаться от сухого смешка: — Держу пари, что так оно и есть. Пол ее додзе был завален головорезами, избитыми до потери сознания, а они шутят о полиции! Она тихо фыркнула и позволила себе улыбнуться. — Я, ах… Кажется, я не расслышала вашего имени, Химура-сан? — Ну, сей недостойный обычно избегает… — начал было он, но Юки бросила на него многозначительный взгляд. Он слегка покраснел и смущенно потер затылок: — Э-э, Кеншин. Химура Кеншин, так теперь зовут этого человека. Каору не была уверена, о чем идет речь, но воспользовалась шансом представиться в свою очередь. В конце концов, это была всего лишь вежливость. — Я Камия Каору, помощник мастера Камия Кассин Рю. Она поколебалась, не совсем уверенная, как задать свой вопрос, но затем все равно продолжила, потому что это действительно казалось слишком большим совпадением: — Я, ах… Извините, если это покажется вам грубым. Но этот ваш шрам и ваши волосы… Улыбка Кеншина стала натянутой. — Оро! Ну, это… — Не смей лгать! — сказала Юки. — Я знаю, ты стесняешься сообщать об этом людям, но Каору-сан спасла меня и пообещала научить меня стилю владения мечом своей семьи! — Правда? — Брови Кеншина поползли вверх. — Так вот почему на тебе мужская одежда… — Это моя запасная тренировочная одежда, — сказала Каору. — Я была только рада одолжить ее вашей дочери для обучения. Я знаю, что мы только начали, но если она продолжит с таким энтузиазмом, я уже сейчас могу сказать, что когда-нибудь она станет блестящей мечницей. — Ороро… — пробормотал он с несколько недовольным видом. — Но Юки-чан, ты же знаешь, что этот человек никогда не хотел, чтобы ты… — Но что, если я хочу учиться? — возразила Юки, не сводя глаз с Кеншина. — Ты меня не знаешь. Ты только думаешь, что знаешь, после того, как послушаешь отчеты моего наставника, когда приходишь платить за мою учебу. Ты всегда в разъездах, ищешь работу и избегаешь людей, которые могут сложить два и два о твоих волосах, шраме и мече. — Она сделала паузу, прикусив губу, и печально посмотрела на него: — Почему ты не можешь быть там, где ты мне нужен, отец? — Это… — Кеншин поморщился и отвел взгляд, проведя пальцами по рукояти своего меча. — Юки, ты знаешь, что этот человек ничего так не хотел бы, как проводить с тобой больше времени, но его имя… так много людей ненавидят Хитокири Баттосая, вот что я скажу. Как он может уберечь тебя, если его враги знают, где тебя найти? Услышать это имя из его уст уже не было таким большим шоком; просто подтвердило то, о чем она уже догадалась. Кроме того, это многое объясняло… и вызывало гораздо больше вопросов. Каору переводила взгляд с одного на другого: с отца с реальным, видимым призраком прошлого, преследующим его, на дочь, умоляющую его остаться. Было бы самонадеянно говорить, что Каору все понимала, но, учитывая, насколько потрепанной выглядела одежда Кеншина, она не удивилась бы, узнав, что он питался чем придется и спал под мостами. Слова Юки о том, что он постоянно уходит, путешествует и ищет работу, заставляли с уверенностью утверждать, что он бездомный скиталец без гроша за душой. С таким ничтожным капиталом ему было бы нелегко остаться в Токио, но это не было вовсе невозможно. — Кеншин-сан… — начала Каору. — Если кто-то и узнал о вашем присутствии здесь сегодня, то вы просто обеспокоенный отец, отправившийся спасать свою дочь. Однако, если Хирума и его головорезы придут к тому же, э-э, неудачному выводу, что и я, относительно вашей личности, тогда… что ж, ущерб уже нанесен, не так ли? — О… Юки резко вздохнула. — Но разве это не значит, что ты можешь остаться, папа? Кеншин нахмурился. — Ну, нет… не совсем. Этот человек провел целый день в поисках работы, но, похоже, никто не хотел его нанимать. — Он сделал паузу, прежде чем объяснить: — Это не новость. Сей недостойный вряд ли хорошо подходит для физического труда, но у него очень мало других навыков, если не считать владения мечом. — Но, но… — Юки лихорадочно искала, за что бы зацепиться: — Разве ты не мог бы готовить, или стирать белье, или убирать, или еще что-нибудь? Я знаю, что ты можешь прекрасно это делать! — Э… — Кеншин отвел взгляд в сторону, и его щеки довольно мило покраснели. — Юки-чан, каждый может вести домашнее хозяйство, вот что я скажу. Такая работа — это не то, за что платят реальные деньги, вот так вот. Каору уставилась на них, собирая все факты по местам, как кусочки головоломки, а потом улыбнулась, потому что ее осенила идея. — Тогда почему бы вам не переехать жить ко мне, Химура-сан? — Оро! — Он повернулся и посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова или она ляпнула что-то совершенно нелепое. — По крайней мере, до тех пор, пока вы не соберете достаточно денег, чтобы найти собственное жилье, — поспешила объяснить Каору, несколько смущенная его реакцией. — Видите ли, мой дом довольно большой, и я живу одна, и ах… ну, честно говоря, я ужасный повар. И я, возможно, наделала дыр в своем постельном белье, когда в последний раз пыталась оттереть с него пятна. Так что некоторая помощь по дому была бы очень к месту, даже если я не смогу вам заплатить… — Каору замолчала, чувствуя, как жар стыда приливает к ее лицу. О боже, я действительно это ляпнула? — Э-э, но… — Кеншин неловко откашлялся. — Не слишком ли это щедрое предложение? Мы только сегодня встретились, вот что я скажу. — Я, эм… — Каору поколебалась, прежде чем поднять глаза. — Я так не думаю. — Папа… — пробормотала Юки. — Хотя бы попробуй. Пожалуйста. Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на Юки, его взгляд смягчился, и Каору уже знала, каким будет его ответ, прежде чем слова сорвались с его губ. — Хорошо. Бурная радость поднялась в ее груди, и Каору улыбнулась. Угроза репутации ее семьи и стилю владения мечом наконец-то миновала. У нее появилась первая ученица, и за короткое время она также приобрела поразительно красивого гостя, который почти пообещал готовить для нее каждый день. О, да — кажется, удача вот-вот повернется к ней лицом! Примечание автора: Должна признаться, что этот сценарий расхождения канонов «Кеншин и Томоэ обзавелись дочерью в 1865 году» — это то, что я прокручивала в голове долгое, долгое время. На самом деле, я могла бы даже сказать, что это была одна из первых идей фанфиков, которые я когда-либо придумала для RK (и, таким образом, Юки одна из моих самых ранних OC). Я просто никогда не писала этого раньше, потому что всегда немного опасалась «добавления сестры / брата / дочери / двоюродного брата к главному герою». Но в любом случае, в этом сценарии Томоэ беременеет где-то осенью 1864 года и рожает поздней весной следующего года. Однако, просто чтобы сохранить расхождение как можно более незначительным, заговор Яминобу против Кеншина и Томоэ реализуется некоторое время спустя, и Томоэ умирает, как в каноне. Таким образом, остается 15-летний Кеншин, отец-одиночка, который полон решимости участвовать в революции. Ай! (Я испытываю искушение написать «Дни странствий» с этой предпосылкой, потому что, черт возьми, это сложная ситуация.) Когда дело доходит до Юки — Oyuki, ну, во-первых, я представляю, что ее имя происходит от «О = традиционное начало женского имени» + «yuki = снег». (Кроме того, в моих мыслях у матери Кеншина было такое же имя, что довольно забавно. ;)) Юки похожа на свою мать ростом и цветом кожи. Она будет выше Кеншина, когда станет взрослой. У нее очень красивое лицо (представьте себе лучшие черты Кеншина и Томоэ и доведите их до максимума). Но по характеру… что ж, она во многом похожа на своего отца (страстная, упрямая, своенравная, склонная к сосредоточенности и задумчивости… ^^*). В любом случае, было довольно забавно писать эту историю!