Альманах желаний

Углубляясь в злобный зной парящего солнца, летний день медленно подходил к своему зениту. Леса пересыхали от жары, трава становилась жёлтой, лишённой жизни. Ветер игрался горстями пыли, поднимал их вверх и, кружа, нёс ближе к городам, где мог рассыпать её по дорогам или даже задувать ею глаза прохожих. Лето казалось жестоким и беспощадным — виной тому не только ужасная жара или пыльный ветер. Ещё с холодной зимы весь мир учился жить по новым правилам, прописанным инстинктом самосохранения. Аптечные полки, на которых некогда лежали противовирусные средства и антисептики, покрылись пылью, защитные маски исчезли даже из строительных магазинов. Города и целые народы оказались за невидимой стеной, без возможности встречаться с дорогими зверьми даже не дни, а недели и месяцы. Когда все губящие запреты пали, когда дороги открылись, никто не мог помешать любимым, на несколько месяцев оказавшихся вдали друг от друга, увидеться, соединиться. Так, собственно говоря, и случилось с двумя изрядно заскучавшими зверьми. Приехавший издалека белый единорог, на голове которого была аккуратно уложена радужная грива, уже и забыл, какого это чувствовать на себе дыхание любимого, его прикосновения и нежный взгляд. Он ждал долгожданной встречи, со снятием запретов сразу же собрал вещи и поехал туда, где мог увидеться со своим единственным и неповторимым. В однокомнатной квартире не нашлось бы много места для двоих, но влюблённым не нужны планеты или галактики, чтобы быть рядом — они чувствуют себя хорошо, когда находятся рядом, уединённо. В ожидании своего ненаглядного, единорог присел за рабочий стол, заваленный учебными бумагами и тетрадями, поставил перед собой ноутбук, единственным развлечением на котором был текстовый редактор. Уши оказались заложниками громкой музыки, а взгляд, заострив внимание на мониторе, перестал видеть что-либо вокруг. За написанием текста могли уйти часы беспамятства, но мягкие серые лапы прижали белого парня к холодной спинке стула. Их прикосновения были безумно ласковыми и нежными, от них хотелось закрыть глаза в блаженстве. Прижавшиеся к груди волчьи лапы блуждали по всему туловищу, словно пытались нарадоваться долгожданной встрече. — Как же я по тебе скучал, — сказал единорог, освободив уши. Он хотел повернуться к любимому парню, посмотреть на него, но тот положил голову на плечо и не позволил единорогу двинуться. — А я по тебе ещё больше, — послышался привлекательный, мелодичный волчий голос. — Как долго я хотел тебя обнять, прижать к себе. Если бы знал, насколько нам придётся разлучиться, не отпустил бы тебя. И больше никогда не отпущу. Серый зверь протянул морду к белой щеке и, аккуратно дотронувшись, осыпал её лёгкими поцелуями. — Я думал о тебе каждый день, Сирень, — прошептал волк в чуть дёрнувшееся ухо. — Ты мне часто снился. Я так скучал, что мог одичать и вновь завыть на луну. — А мне казалось, что ты волк-одиночка, гордый альфа-самец и можешь без труда пережить любую сложность, — с сарказмом сказал единорог, повернув голову в сторону любимого. Он смотрел в искрящиеся кофейные в глаза, в которые мог смотреть вечность, которые любил. — Оказывается, ты всего лишь маленький волчонок с пушистым хвостиком. Аккуратно взяв единорога за подбородок и приподняв его вверх, волк показал свою власть, господство хищника над травоядным. Он, закрыв глаза, коснулся своими губами до губ Сирени и соединил их в страстном поцелуе. Этого момента они ждали так много дней, что, казалось, совсем разучились целоваться, но первый же поцелуй вернул им прежнее чувство развратности и похоти. Единорог хотел встать со стула, обнять волка, сжать его лапами, как тесками, наслаждаясь знакомой и родной теплотой тела, но серый хищник твёрдо прижал свою жертву, не давая ей встать. — Ноэль, мне неудобно — рога перевешивают голову, — с некой грубостью сказал единорог. Он не хотел обидеть возлюбленного, но и в мягком тоне общаться не умел. — Дай я встану. — Ты будешь делать только то, что я тебе скажу, — грозно прорычал волк. — Как-то ты хищника включаешь через раз. — Потому что я тебя люблю и не могу позволить, чтобы мой сладкий цветочек чувствовал себя плохо. Но я ведь знаю, — тихо, почти шёпотом сказал волк и, схватившись за рог, потянул голову единорога ниже, — что тебе нравится такое. — Да и тебе тоже такое нравится, но я же не… — Молчать! — чуть оскалившись, сказал Ноэль и дьявольски улыбнулся. Свободной лапой он крепко сжал морду Сирени, показал, что не отдаст власть над разговором — ему хотелось игры со своей жертвой перед тем, как он сможет полностью перейти к делу. — Я очень голодный! — Давай я тебя покормлю, — промычал сквозь сомкнутые челюсти Сирень. — Я привёз много еды… — Нет, ты меня не понял. Ноэль наклонил морду ниже, приблизившись к телу единорога, и высунутым наружу языком провёл вдоль белой шеи. Он чувствовал им гладкую шерсть, которая не могла скрыть под собой пробежавшую по всему телу дрожь от удовольствия. — Я хочу свежего мяса, молоденького единорожка, — сказал волк и, широко открыв рот, осторожно прикоснулся острыми зубами к шее Сирени. — И сейчас я с удовольствием тебя съем. — А я могу как-нибудь откупиться, чтобы ты меня не ел? — с ложным страхом, подыгрывая своему хищнику. Не став ничего отвечать, Ноэль махнул головой в сторону разобранного дивана, на котором лежала одинокая подушка и свёрнутые у подлокотника одеяло с пледом, и всё же отпустил Сирень. Первый шаг — как обычно — сделал волк — он, понимая, чем именно должен откупиться единорог, лёг поперёк дивана и спрятал лапы под головой. Серый хищник жадно смотрел на травоядного, ему не хотелось ждать и терпеть — он требовал всё и немедленно. Единорог, неудачно пытавшийся показать своё стеснение, забрался с ногами на диван и присел рядом с самым жарким местом волка. Лапы ловко расстегнули пуговицу на чёрных брюках и молнию-застёжку, что так мешала Сирени в доступе к желанному месту. Его морда горела в похоти и страсти, но он пытался отыграть свою роль до конца, притворяясь скромным и тихим. Из-за тёмной ткани брюк показался тот элемент одежды, который уже не мог скрывать острого возбуждения — боксёры любимого волком алого оттенка. Они сексуально смотрелись с его густой серой шерстью, а отдельно от Ноэля они выглядели ещё привлекательнее. Сирень наклонил голову и кончиком языка дотронулся до мокрого пятна на боксёрах — горько-солёный возбуждающий вкус заставлял единорога перейти к делу, но желание вдоволь поиздеваться над стонавшем от нетерпения хищником пересиливало его. Он игрался со спрятанным в трусах членом: подталкивал его носом, целовал и засовывал в рот. Недовольный медлительностью и нерешительностью волк грубо схватил парня за радужную гриву и буквально прижал его морду к своей промежности; он не мог больше ждать, не мог терпеть и сдерживать себя. Свободной ладонью Ноэль освободил свои уставшие от тесноты гениталии и выставил их перед носом единорога. Без секунды промедления Сирень широко открыл рот и просунул волчий член как можно глубже. Он чувствовал, как тёплая смазка смешивалась со слюной и стекала по его скользкому языку, и это чувство сводило с ума. Ему никогда не удавалось полностью заглотнуть достоинство своего парня, но он пытался, хотел показать Ноэлю, что он является лучшим любовником. Округлая головка длинного члена цепляла его горло и, ведя за собой тонкую струйку смазки, выходила изо рта. Получавший удовольствие волк довольно высунул язык. Ему всегда нравилось, когда его удовлетворяют именно ртом, но ненасытному хищнику всё было мало — он несильно, пытаясь не навредить Сирени, делал плавные движения бёдрами вверх, и с каждой секундой его желание сорваться, схватить единорога за голову и засунуть как можно глубже член в рот любимого пересиливало его. Ноэль любил любой секс, но иногда его зверские порывы требовали от него максимально жёсткого и страстного акта. Загоревшийся от похоти Сирень высунул наружу язык и провёл им по всей длине волчьего полового члена. Зная, что такие приёмы не приближали серого хищника к финалу, а лишь дразнили его, он продолжил облизывать гениталии волка. Кончик языка пытался проникнуть внутрь уретры, спускался к мягким яичкам. Первый громкий стон волка подтолкнул единорога на большие действия: яички, истощавшие привлекательный запах самца, поочерёдно оказались во рту Сирени — он ласкал их языком внутри, оттягивал. Но когда оба серых шара оказались в ротовой полости, Ноэль подошёл к границе своего терпения. Легонько оттолкнув от себя белого травоядного зверя, волк приподнялся на колени и принялся грубо снимать с себя одежду. В сторону сперва улетела бежевая кофта, за ней и угольного оттенка брюки, носки и алые, мокрые от смазки трусы. Оказавшись абсолютно без одежды, Ноэль освободился от того сдерживающего фактора, который мешал ему получать удовольствие — теперь его ничто не могло остановить. Нависший над жертвой хищник лапами прижал свою добычу к дивану, словно пытаясь вдавить его внутрь мебели. Вновь показав свою власть, волк бесцеремонно расстегнул рубашку Сирени. Он горел от возбуждения, но ему хотелось сделать ответный жест любимому парню. Соски единорога оказались зажаты крепкими волчьими зубами, были смочены тёплой слюной, лившейся с языка. Дорожка нежных поцелуев вела волчью мордочку к брюкам, которые, ловко расстегнув, Ноэль стянул с возлюбленного, оставив того почти без одежды. Белые тонги не могли сдержать в себе гениталии Сирени — вывалившийся из трусов член, истекавший в обилии смазки, заставил хищника похотливо облизнуться и приступить к делу. Но так просто волк никогда не давался: перешагнув одной ногой через лежавшего единорога, он навис промежностью прямо над мордой Сирени, лапой поправил свой член, направив его прямо в рот. Теперь он мог делать более настойчивые толчки, входить глубже в рот любимого парня, буквально жёстко совокупляясь с ним, безжалостно. Нежные и аккуратные покачивания вниз волчих бёдер сменились резкими рывками и, разумеется, приближением к заветному окончанию акта. Ноэль всё же сжалился над Сиренью и, наклонив мордочку к промежности единорога, завершил создание позы шестьдесят девять. Он управлял своим ротиком гораздо более умело, чем Сирень, мог творить чудеса, о которых белый зверь только мечтал. Волчьи клыки легонько цепляли чувствительный член, заставляли вздрагивать от ощущения приближавшейся волны бесценного удовольствия. Но Сирень не мог долго наслаждаться тёплым ртом любимого волка — его яички работали с таким усердием, что начинали болеть и сводить всю промежность. Единорог аккуратно постучал по талии Ноэля, просив его о свободе, но тот даже не повёл ухом — лишь ускорился, заставляя парня стонать так громко, что даже огромный член во рту не мог заткнуть его. Наконец, облизав головку белого члена, оставив на нём капельку слюны, волк приподнялся на колени и развернулся всем телом к Сирени, который не мог отдышаться и прийти в себя после такого получения удовольствия. Ноэль был не из тех, кто любил медлить — его туловище вновь оказалось над мордой единорога, но теперь тому предстояло обслужить своего парня не спереди, а сзади. Самому белому парню это очень нравилось — он чувствовал, как его возлюбленный получает удовольствие от такого, слышал, как стонет и просит протиснуть кончик языка глубже. И этот раз не стал исключением. Присев на морду Сирени, Ноэль постарался раздвинуть ноги шире, предоставив однорогому парню доступ к своему, пожалуй, самому чувствительному месту. Единорог больше не хотел играться с хищником — ему хотелось больше! Длинный язык провёл окружность вокруг волчьего ануса и пощекотал его самым кончиком. Услышав первый тяжёлый вздох, единорог пытался резко просунуть почти весь свой язык внутрь, но узкая дырочка не давала ему ходу — её пришлось плавно разминать, дразнить и смазывать обилием слюны, чтобы оказаться на пару сантиметров в волке. Заметив, что Ноэль перестал держаться и принялся водить рукой по своему же члену, Сирень перехватил скользкое от микса слюны и смазки достоинство и принялся его массировать. Серый хищник обычно держался гораздо дольше, он был настоящим марафонцем, но долгий голод постепенно приводил его к ранней концовке. Когда слюны в волчьем анусе оказалось столько, что она начала стекать из него, волк встал и, не проронив ни слова, удалился на кухню. Но единорогу и не нужны были его слова, он знал, что именно принесёт Ноэль. В его лапе была почти полная бутылка фильтрованного подсолнечного масла, которое двое самцов использовали вместо лубриканта. Волк щедро налил в свою ладонь скользкой жидкости и посмотрел на тяжело дышавшего единорога. — На четвереньки, быстро! — приказал он своей жертве. Сирень не противился приказам альфы; он быстро снял с себя рубашку и, встав на все конечности, повернулся бёдрами к серому зверю. Ему самому долго этого хотелось. Хотелось быть жёстко вытраханным. Лапа Ноэля аккуратно разлила масло по всей попке единорога и особенно по тугому анусу. Да, Сирень не был размят, но если его хорошо смазать, то он вполне мог полностью принять жаркий волчий член. Разумеется, хищник не забыл смазать себя — его целью было лишить любимого боли, чтобы как можно дольше и жёстче его трахать. Головка волчьего пениса прижалась к скользкому анусу. Сирень не ждал долгих раздумий от своего парня, понимая, что тот не намерен медлить. — Может быть я продержусь всего минуту, — сказал Ноэль, — но я кончу внутрь тебя. Его слова звучали как громкий вызов. Твёрдый, измазанный смесью смазки и подсолнечного масла волчий член медленно входил в начавшего громкие стоны единорога. Аккуратное начало было скорее вестником бурного продолжения — когда головка оказалась полностью внутри Сирени, Ноэль сделал резкий толчок вперёд, моментально оказавшись полностью в попке единорога. Рогатый самец громко застонал от необъяснимого чувства боли и удовольствия. Он хотел больше, но чувствовал, что не сможет вытерпеть долго. Вошедший внутрь волк словно сорвался с цепи. Медленные движения за пару минут сменились амплитудными рывками, которыми он практически заставил Сирень упасть головой на диван, вжаться в него лапами и стонать настолько громко, что его могли слышать в соседних квартирах. — Стони громче! — выдал очередной приказ Ноэль. — Говори мне что-нибудь грязное! — Давай, любимый, трахай меня, как последнюю сучку! — простонал Сирень. Он обычно не говорил ничего подобного, стесняясь таких слов, но ради любимого самца мог даже пройти против собственного устоя. — Я хочу, чтобы ты обкончал меня всего! Схватив единорога за попку и раздвинув её по сторонам, Ноэль принялся работать ещё усерднее. Ему становилось настолько жарко, что под его густой шерстью проступил пот. Его бёдра поршнем вталкивали каменный член, готовый к извержению. Твёрдый пенис получал дополнительный стимул к скорому оргазму, когда почти полностью выходил из единорога, а потом полностью, с силой, входил внутрь. Волчьи яички произвели уже столько белой жидкости, что Ноэль мог кончить настоящим фонтаном. Когда он почувствовал приближение семени к уретре, с силой схватил белые бёдра и буквально насадил попку на свой толстый член. Волк выгнулся в блаженном экстазе. Сперма струёй полилась внутрь Сирени. Семянной жидкости было так много, что Ноэль ещё даже не вынул член, а она уже вытекала из единорога. Сам единорог, тяжело дыша, закрыл глаза и улыбнулся. Посмотрев вниз, волк увидел, что тот тоже закончил, облив спермой бежевый диван. Капли белого горького вещества свисали с его груди и даже морды. — Ну как тебе, мой любимый? — ласково спросил Ноэль, достав член из своего парня. Он осторожно засунул палец внутрь расширенного ануса и сбросил свисавшую капельку спермы. Волк прилёг рядом со стоявшим бёдрами кверху Сиренью и подарил тому короткий, но очень нежный и любящий поцелуй. — Ну что, мой свирепый хищник, теперь ты наелся? — с задором спросил единорог, чувствуя, как густая сперма медленно вытекает из него, стекает по яичкам, щекоча их. — Ещё нет. Может, второй раунд? Только теперь ты будешь альфой. — Конечно же. Но только я сперва тебя немного подразню. — Я тебя люблю. — И я тоже тебя люблю…