Осознание

Эйс злится, сотрясаясь, он рычит, сжимая руки в кулаки, и пыхтит. Его бесит Мира, что мило смеётся рядом с Дэном и прикрывает рот ладошкой в смущении. Бесит Кузо, что флиртует с ней и травит тупые, но всё же смешные шутки. Больше раздражает лишь Шун, что обнимает его со спины, обвив обеими руками грудную клетку и носом утыкается в бирюзовые волосы на затылке, тихо повторяя уже в который раз: «Эйс, успокойся». А в его объятьях тепло. Они надёжные и нежные, осторожные и такие чувственные, прямо как их обладатель, если узнать его получше. Эйс уже совсем запутался в себе и своих чувствах. Вот он был влюблён в Миру. Стойкую, сильную девушку, что пошла против команды вексов спасать бакуганов. Она словно снизошла с небес, такая правильная, настоящий лидер. И Грит был готов следовать за ней. Хотел бы обнять и видеть её улыбку чаще. Так он думал раньше. Но потом появились отчаянные бойцы. Мира увлеклась Дэном. Бегала за ним, как маленькая девчонка за любимым исполнителем, чтобы взять автограф, а тот растеряно гладил её ладонь, что-то рассказывая. И это бесило. Появился и Шун, до жути спокойный, умный, правильный и казалось бы бесчувственный. Но Эйс узнал, что это не так. Понял по сочувствующему взгляду, тихой речи и робким объятьям. Он тоже живой, тоже чувствует и хочет любви. И приглянулся ему именно Грит. Вот только Казами совсем иначе добивался своего. Он не кричал направо и налево, что любит Эйса и всегда будет рядом, нет. Брюнет без всяких речей уже был рядом. Поддерживал и успокаивал, когда Грит злился. Терпел все оскорбления в свой адрес и просто обнимал, даря успокоение. А как вест накричится, звал его пить чай и они вместе сидели на кухне во всепоглощающей, но такой уютной тишине. Вот и сейчас. Стоит, обнимает Эйса, вдыхая запах его волос и кожи. Слушает, позволяя выпустить пар. И Грит вскоре успокаивается, долго молчит, кажется думает о чём-то и вдруг вырывается из объятий, поворачиваясь к Шуну лицом. Долго смотрит в янтарные глаза. Читает в них заботу, нежность, ласку и чёртово переживание с крупицей боли. Чёрт, а насколько же ему на самом деле больно это всё выслушивать? Сколько раз Эйс оскорбил его? А сколько раз говорил, что любит Миру? Вот так вот, не задумываясь о его чувствах. Сколько раз пользовался его заботой? Лишь сейчас, он осознал, что должно быть, Шун — самый сильный среди всех бойцов. Терпеть, держать в себе обиды и улыбаться, успокаивая любимого человека, который не раз говорил о чувствах к другой, не каждый бы смог. Уж не Эйс точно. Он бы давно развернулся и ушёл, накричав напоследок, может быть даже ударил. Но брюнет не ушёл, не упрекнул. Упрямо заключал веста в свои робкие объятья и выслушивал. Забирал всю боль себе, отдавая спокойствие. Грит, неожиданно для себя, крепко прижал Шуна к себе, словно боялся, что тот сейчас исчезнет, оттолкнёт, уйдёт, да что угодно. Одно хуже другого. Чувствует, как Казами неуверенно кладёт руки на его плечи и зарывается носом куда-то в шею. Эйс облегчённо выдыхает. Почему-то с Шуном всегда спокойнее. Он, как глоток свежего воздуха. Необходимый для жизни и исцеляющий, дарящий надежду на светлое будущее. Сейчас Эйс думает, что все эти слова о любви к Мире — лепет безмоглого кретина. Впрочем, так оно и есть. Сказать честно, если бы пришлось выбирать между спасением Миры и Шуна…то команда осталась бы без лидера, ведь представить себе обычный день без шуновых объятий и тихого вопроса: «будешь чай?» — кажется уже невозможным. Ему думается, что он и раньше бы не побежал спасать Фермин, ведь она сильная, справится. Ей никогда не нужна была его помощь. А Казами хотелось защитить, хотелось увидеть его слабости и дать понять, что можно показать, можно попросить о помощи и рассказать. Можно зарыться носом в плечо и плакать или жалобно шмыгать носом, а может быть и кричать, о том как все его достали своим идиотизмом, слепотой и безрассудством. «Пойдём чай пить» — тихо зовёт Шун. В его голосе Эйс различает радость и сам невольно улыбается. Склоняется к шелковистой макушке и целует, шепча в волосы: «с черникой и мятой? Как ты любишь».