По дороге к огню

Я впервые услышал, как идут часы, словно заглохший механизм, который все никак не мог вновь завестись. Тихий звук, словно зажигание, а за ним тут же второй барахлящий. Тихий, барахлящий, тихий, барахлящий, тихий… Я слушал его, а сам думал о том, что звук часов напоминал мое собственное сердце, такое же истертое, старое. Почему-то вспомнилась средняя школа, когда мне забросили в пенал записку с признанием, тогда сердце билось четко, без перебоев, а сейчас оно лишь продолжает гонять кровь. За окном раскинулась белая пустыня, ветер гоняет мелкий снег. Небо и земля сливаются воедино, а где-то далеко — деревни и черные лысые деревья. Что я здесь делаю? Наверное, это произошло пару лет назад. Что произошло? Что?.. Уже не помню… Снова куда-то еду. Колеса поезда тихо стучат. За холодным стеклом бескрайние белые просторы, но их из-за темноты совсем не видно, отражается лишь одинокое купе с железной чашкой чая. Это похоже на море, а поезд — длинный корабль, отец часто рассказывал о своих путешествиях, о дальних краях. Все гляжу на свое отражение, кожа кажется бледной, практически цвета волос. Чувствую, что поездка будет долгой. Уже три дня в пути. Япония становится все дальше с каждым часом, а вместе с тем я не чувствую сожаления, совсем ничего. За окном все та же белая пустыня, голые леса, изредка на поворотах я вижу голову поезда. Сеть ловит только на коротких остановках, все остальное время телефон молчит. По ночам слышно, как замедляется бег колес, как грузно выдыхает уставшее чрево поезда, пропуская другие составы. Все люди кажутся такими же измученными, я видел их на перроне и в поезде, они все в шубах, шарфах, я же не взял с собой ничего, даже не сказал никому. В тот момент была пустота. Хотя пустота не может «быть», ведь если она есть, значит, она уже «что-то»… В прошлый раз я задумался и так и не дописал, а сейчас уже и не помню весь поток мыслей. Перечитываю и всплывает только его фраза: «Если снаружи холодно, сердцу придется стать теплее». Мы встретились тогда в Китае, и знаю я его не дольше пары месяцев, но решил рискнуть, плыть по течению… Все еще хочу увидеть его. За окном проплывают таблички на русском языке, какие-то буквы схожи с английскими, но прочитать все равно не получается. Поезд грохочет дальше. Слышу русскую речь, но она не такая глубокая, как у Аякса. Я слышал ее, когда он говорил по телефону. Одно слово запомнилось очень точно, оно мягкое и бархатистое словно тенсел, если попробовать произнести, то во рту ощущаешь вкус двадцати- или тридцатипроцентных сливок, нежная текстура оседает на губах. Тепло. Это было первое выученное мною слово. Аякс часто повторял его рядом. Мне с тобой тепло. …Кадзуха закрыл блокнот с твердой обложкой и медленно начал собирать вещи. Положил полотенце и футболку в чемодан, вытащил светло-коричневое осеннее пальто и надел черную водолазку. Когда вещи были собраны, а постель убрана с нижней полки на верхнюю, Кадзуха сел у окна, рассматривая движущийся провод, что бежал от столба к столбу, догоняя поезд. Он сверил время на наручных часах, поднес их к уху и прислушался к глухому звуку. Тук-тук-тук, шла секундная стрелка. Он опустил руку и вновь посмотрел в окно, где из-за белых облаков еле просвечивало солнце. Но стук все еще отчетливо слышался. Каэдэхара задержал дыхание, так как ощущение радости захлестнуло его. Стук сердца опережал секундную стрелку и заглушал стук колес. Он выдохнул, стараясь скрыть улыбку. В дверь купе постучала проводница и жестами показала, что скоро его станция. Увидев, что пассажир уже собран, успокоилась и ушла дальше предупреждать людей. Чем ближе становился город, тем лучше работала сеть. Пришло смс: «Жду тебя, скажи номер вагона». Дыхание, что с таким трудом Кадзуха восстанавливал, вновь ушло. Он позволил себе улыбнуться, прикрыв губы ладонью, и отправил смс обратно. Остановка уже была близко, поэтому он медленно вышел в коридор. Поезд замедлил свой ход, Каэдэхара чувствовал морозный воздух, вдыхал его, ощущая, как замерзает нос и руки. Ему помогли спустить небольшой чемодан. Он смотрел то в одну, то в другую сторону, стараясь найти взглядом в толпе Аякса. На плечо ему легла рука, знакомый голос произнес японское приветствие, что было одним из немногих слов, которые Аякс знал. Белое длинное пальто распахнуто, потому, когда Кадзуха обнял его, то почувствовал вязаный алый свитер, забираясь холодными пальцами под него. Тепло. Черный меховой воротник лез в лицо, а на волосах чувствовалось теплое дыхание. — Как ты вообще приехал зимой без теплой одежды, — произнеся эти слова, Аякс накинул ему на плечи свое теплое пальто, оставшись в свитере. Длинное, оно доставало Кадзухе до пят, и весьма тяжелое. — Я машину оставил на аварийке, поэтому поспешим, — улыбнулся он, направляясь вперед. Кадзуха последовал за ним, получше запахивая пальто и пряча улыбку в черном меху.