Аrson

      — Очень остроумно, Сан, — Сонхва закатил глаза, направляя свой М-16 и стреляя в голову ходячего мертвеца, — врубить на всю улицу arson.       Чон Хосок на это хмыкнул, а после гордо выпятил свою грудь, одновременно направляя пистолет на зомби и тут же проделывая дыру в его голове. В стрельбе, как и в написании треков, не было никого лучше него. Он на этих гонконгских улицах был богом, и с этим никто не собирался спорить.       — Брось, амиго, — произнёс Хосок, выгораживая Сана, который обиженно посмотрел на Сонхва. — Он хотел как лучше.       — О, да, блядь, — Сонхва наигранно удивился, отпихивая в сторону налетевшего на него заражённого. На нём была рваная одежда с крупными пятнами крови. Сморщенная кожа по цвету серая, сквозь гнилое мясо были видны кости, трупные пятна, пустые глазницы, и присутствовал смердящий запах, к которому Пак, к сожалению или счастью, уже привык. — Привести эту кучу трупов прямо к нам.       — Все люди и нелюди должны были услышать arson, — запротестовал Сан, теперь уже сам вступая в перепалку, но при этом помогая Сонхва отбиться. Он встал ближе к своему мужчине, замерев взглядом на том, как прекрасно смотрелся его свирепый взгляд. Чхве такой Сонхва слишком нравился, как и его крупные мышцы, выделяющиеся сквозь тёмную футболку, из которой выглядывала татуировка змея, украшающая шею. Сан сглотнул, забывая о том, в эпицентре чего находился, отдавая полностью любовь к Сонхва, на которого даже злиться не мог. Знал, что тот просто переживал за то, что их бошки станут вкусным лакомством для кучки голодных тварей, которым одно только и нужно — кусочек человеческого мяса. Но его тут же отвлёк от раздумий и любования хрип зомби. Потому пришлось разорвать этот террор чёрных глаз и завалить ходячего. — Хосок написал просто произведение искусства, и мы должны его выводить в массы.       Сонхва подтянул за воротник Сана к себе, обжигая горячим дыханием его пунцовые губы.       — Я тебя выебу после всей хуйни, которую ты натворил, Сан. Это не угроза.       Но и Сан был не из робкого десятка, затолкнул язык за щёку, вскинул на него взгляд своих янтарных глаз, сводя с ума этой дерзостью, немного раздражаясь с того, что ходячий мертвец вдруг решил разрушить их атмосферу, потому пришлось вновь отвлечься на него. Натянул тетиву, выпустил стрелу, попадая прямо в сердце, и вновь вернулся к Сонхва.       — Валяй, Имран.       Сан гадко потянул вверх уголок губ, зная, что Сонхва никогда не переплюнет того змея, сидящего в душе, травящего весь этот ебаный мир. Этим и пленил.       — Как насчёт поменять мелодию на более романтичную? — задал вопрос Хосок, наблюдая за своими друзьями, при этом пританцовывая под свою песню. Его лёгкая рубашка с принтом марихуаны трепалась ветром, кудрявые волосы лезли в глаза, из-за чего он постоянно поправлял их, но это никак не мешало лишать ещё одной жизни зомби. Бесило, да. Но не становилось на дороге. — Под вашу атмосферку не подходит.       Оглушительные качающие биты выходили из большой колонки, установленной недалеко от них, на которую лезли эти неживые придурки. Они посреди этой безлюдной улицы, с кучей мусора, валяющейся на асфальтированной дороге, вокруг разломанных машин, в лужах крови выглядели не самым лучшим образом. Однако весь их вид кишел не чудесами. Чон вообще удивлялся, как ни разу не находил червей в их телах. Для них это прекрасная обитель. Он продолжал защищать друзей от мертвецов, давая им возможность сжечь друг друга в пламени страстной любви, переходящей всякие границы.       Сам Хосок с улыбкой вспоминал, когда впервые встретил их. Занесло в Гонконг, пока пытался найти карантинную зону, где можно было сражаться с остальными выжившими за выживание, но встретил Сана и Сонхва. Двое не заметили того, что за ними следовала армия зомби, пока целовались в переулке, сжирая друг друга в огненном желании, Чон любезно помог избежать смерти. И хоть слышал, что они мочили таких уже долгое время, а Сонхва, представившийся как Имран, рвал головы голыми руками, всё равно не мог поверить, как они так безрассудно пропустили множество хрипов. С того времени и решили держаться вместе, чтобы прикрывать спины друг друга и быть, как семья.       А таких на планете оставалось не так много.       — Твоя приманка всегда плохо срабатывала, Сан, — произнёс Сонхва, нахмурив брови и сжав пальцы до белых костяшек, чтобы сдержать в себе порыв притянуть парня ближе и впиться в эти манящие губы, которые тот продолжал растягивать в улыбке.       — Но ты попался, — он пожал плечами, напоминая их интересное прошлое в очередной раз, где Сонхва всегда был жертвой этих змеиных глаз.       — Я попался.       Не выдержал. Накрыл губы, сминая в грубом поцелуе, проникая языком, на что Хосок, смотрящий на них, хмыкнул. Такое случалось не впервые, и Чон знал, как Сан любил доводить Сонхва. Пак укусил Сана, получая в ответ возмущённое шипение.       — Прости, Хосок, — наконец, когда отпустил от себя своего возлюбленного, сказал Сонхва и, не глядя, выстрелил штурмовой винтовкой в зомби. — Предлагаю долго не париться над этим, поджечь, а потом пойти в бар.       — Отличная идея, амиго, — улыбнулся старший, доставая свою зажигалку. Этих тварей легко можно было поджечь, пустить по кругу и, впрочем, подпалить весь город. Но кого это, собственно, волновало? Потому он пустил огонь через маленькое приспособление, наслаждаясь тем, как загорались их тела постепенно, один за другим. На такое зрелище восхитительнее смотреть, чем на неоновый город поздней ночью.       Сонхва, довольный предложенной идеей, кивнул, с наслаждением наблюдая за тем, как легко они справились с проблемой, истребив множество ходячих мертвецов. Но кое-что приковало его внимание, заставило закатить глаза от недовольства и сжать пальцами свою крошку М-16, которую он продолжал держать в руке. Мужчина подошёл ближе к устройству, снимающему всё то, что они творили с небольшой высоты. Установленная камера была расположена не так далеко, потому он мог легко подойти к ней.       — Опять эти ублюдки из правительства решили за нами проследить, — произнёс он, подходя ближе к камере и склоняя к себе настолько близко, что можно было рассмотреть несколько царапин, тёмные глаза, затапливающие зрачок злостью.       Он наклонил голову вбок и, видя, как в объективе отражалось пламя, устроенное ими, довольно проговорил:       — Увидимся в neurotoxin, церберы.