— — — — —
Когда-то существовало королевство, лежащее посреди бесплодной земли, сухой пустыни с одной стороны и негостеприимных гор с другой. Засушливое лето, которое превращает дороги в пыль с каждым проезжающим мимо экипажем. Суровые зимы, от которых у горожан стучат зубы во рту. Однажды среди гнили и разрухи восстает король, используя логику как сеть для захвата ресурсов соседних королевств. Королевство расширяется до тех пор, пока не охватывает весь континент. Королевство людей, цель которого — сделать так, чтобы люди правили всем, наступая на ноги феям, демонам, всему, что существует снаружи. Король начинает оттачивать своего преемника, чтобы королевство продолжало расти, даже когда он лишится власти. Но этот преемник — талант, который появляется раз в тысячу лет, — тоскует только по морям, желает, чтобы вода утопила его в любовных объятиях. Они заключают сделку — преемник будет помогать королю в достижении его целей, но только до тех пор, пока территория королевства не будет включать моря. После этого их пути разойдутся: Мори останется в стенах замка, а Дазай утопится в самой красивой смерти, которую он может себе представить. Возможно, уместно, что в нём участвует пара гениев, которые владеют своим разумом, как мечами, — но всё идёт не по плану.— — —
Вопреки тому, что кто-то вероятно думает, но даже гениям нужно получать надлежащую информацию, чтобы они могли реализовать свои планы. Дазай никому не доверяет, поэтому он предпочитает проводить разведку сам, предпочитает видеть ситуацию своими глазами. Ну, один глаз, учитывая, что другой он держит забинтованным, не желая смотреть на этот скучный мир больше, чем это абсолютно необходимо. Одна из последних территорий, которые они должны завоевать, чтобы завершить его сделку с Мори. Не совсем волнение, но он с нетерпением ждет этого, немного. Набор взаимосвязанных деревень, которые тянутся от равнин до побережья — как только они будут захвачены в свои руки, Дазай сможет вальсировать в океане и, наконец, попробовать метод самоубийства, о котором он так долго мечтал. Первоначальные разведывательные отчеты заявляют, что эти районы лишены малейшей военной мощи, полагаясь на фермеров и рыбаков в качестве источника существования. Тем не менее, он делает достаточно приготовлений, чтобы незаметно проникнуть на эти территории в одиночку. Его обычная однотонная одежда — никаких медалей и вышивок, подчеркивающих его звание, — позволяет ему легко маскировать свои передвижения ночью. Он идёт по пологим склонам, проходит мимо бескрайних полей. Реки обтекают рисовые поля для орошения, и он следует за потоком воды, пока не достигнет приморских деревень. Полная луна в зените, белый песок стал ещё белее, темные воды мерцают. На мгновение всё, что он может видеть, — это океан, манящий его сделать ещё один шаг ближе, ближе, ближе. Обещание смерти, свободы от всей скуки, которая гложет его изнутри, — это самое сильное искушение. Ноги толкают его вперёд, морская соль на языке, зов сирены смерти в ушах. Ах, он действительно хочет умереть. И вот он протискивается мимо ограды, отделяющей причалы рыбацких лодок от остальной части пляжа, и ступает в воду, чувствуя, как ее успокаивающий холод обнимает его. Возможно, это и подобает гению, которого называют талантом, который появляется каждые тысячи лет, — всё идёт не по плану.— — —
Четыре года спустя Дазай сменил Мори на посту короля. Результат, который достигается благодаря множеству сочетаний факторов. Неудавшаяся попытка самоубийства Дазая в приморской деревне, необъяснимое явление внезапного расцвета бесплодных земель. Как будто его наказывают за попытку отказаться от своей сделки с Мори, он работает до изнеможения, чтобы подавить восстание, вызванное внезапным притоком ресурсов на землях, которые они уже подавили. Безумие — это делать одно и то же, ожидая разных результатов. Он больше не пытается утонуть в океанах. Он живёт день за днём, страстно желая смерти. Ищет искру в своей жизни, что-то, что могло бы заставить его хотеть существовать ещё один день. То, что он находит вместо этого, — это слух, который перерастает в городскую легенду. Демон, который проскользнул в царство людей. Демон, обладающий голосом, который можно было бы назвать самым опьяняющим.— — —
Это всего лишь прихоть. То, как они завоевали весь континент, является тщательным и дотошным. Для демона почти немыслимо проскользнуть мимо их защиты. Тоже странная сила — способность опьянять людей звуком своего голоса. Сила демона кроется в контрактах и обменах, так что же этот демон берёт в обмен на прослушивание своей песни? Это не что иное, как любопытная головоломка, которую он хочет разгадать. Тюрьма, сделанная в виде птичьей клетки, с блестящими серебряными колоннами, соединяющими потолок с полом. Вся мебель и инвентарь внутри клетки — это маленькие, ненавязчивые предметы. Ничего такого, за чем можно было бы спрятаться. Никакой личной жизни вообще. Нет ничего, что его пленник мог бы скрыть от его глаз, и всё же— Он скрывает свой голос. Как и большинство демонов, этот выглядит потрясающе. В отличие от большинства демонов, которые демонстрируют тёмную, потустороннюю грацию, этот излучает яркую ауру, как будто он горящая звезда. Великолепие, не подавляемое тем фактом, что он заперт в самом глубоком подземном подвале, где нет естественного света, о котором можно было бы говорить. Рыжие волосы обрамляют его щеки и линию подбородка, умудряясь оставаться эстетически привлекательными, даже если поблизости нет такой вещи, как расчёска. Высокие скулы, из-за которых кажется, что его лицо — яблоко, которое так и просится, чтобы его сорвали. Розовые губы, которые выглядят полными, даже когда они в основном поджаты из-за его нежелания издать ни звука. Голубые глаза, которые напоминают ему о очаровании утопления в море. Миниатюрный и достаточно короткий, чтобы его голова была на одном уровне с грудью Дазая, довольно удобная опора для локтей, если они когда-нибудь займут одно и то же пространство без разделяющих их решеток. Демон, которого поймали, когда они разложили приманку в виде плачущего ребёнка. Упомянутый ребёнок сейчас находится под опекой лучшей медицинской бригады королевства, каждое её движение контролируется, чтобы увидеть, какими долгосрочными последствиями обладает голос демона. — Тебе это не надоело? — спрашивает Дазай, задерживая кончики пальцев на серебряных колоннах. Ему наскучили дела на поверхности, и поэтому, даже если этот демон даже не разговаривает, он всё равно каким-то образом представляет более интересную компанию. Тем более, что он, очевидно, каждый раз скрипит зубами. — Правда ли, что демоны пьют кровь девственниц и едят младенцев? — Он царапает ногтями колонну, ближайшую к тому месту, где рыжий чиби сидит на своей койке, скрестив ноги и выглядя действительно очень сердитым. — Так вот почему ты не хочешь открывать рот? Боишься, что выдашь свое вонючее дыхание? Ах, вот оно что. Он может просто видеть беззвучное рычание, затаившееся в сухожилиях горла другого, может чувствовать желание другого откусить ему голову. Недоверчивое «о чём, чёрт возьми, ты говоришь?!», очевидное в нахмуренных бровях, в сжатых челюстях. Но он остается спокойным. Жаль. Безумие — это делать одно и то же, ожидая разных результатов. Но он еще не исчерпал все методы, чтобы заставить эту синюю птицу спеть для него. На данный момент он просто хочет увидеть, как эта трещина в этом упрямстве раскроется, не говоря уже о том, чтобы заставить другого позволить ему послушать песню. Поэтому он уколол другого. — Молчание в течение длительного периода времени тормозит твой рост, ты знаешь — Есть очень правдивая история о том, как люди превращаются в грибы, когда слишком долго молчат… — А, я понимаю, в чем дело. Ты не хочешь петь, потому что на самом деле у тебя очень уродливый голос, верно? Он читает ответ собеседника на его очень выразительном лице. Читает каждое проклятие, каждое рычание. Наблюдает за каждым «заткнись нахуй», вышитым у него на бровях. Смакует каждое «Я не могу дождаться, чтобы задушить тебя», которое слетает с его беззвучно ухмыляющихся губ. Он почти слышит голос другого в своей голове, каким бы нелогичным это ни было. Осмелев, он засовывает руку в клетку и получает щелчок зубов по кончикам пальцев за свои усилия. — Ах, ты знал? Я король всего континента. — Он не находит никакого удовольствия в этом статусе, в золотых слитках, которые наполняют его сокровищницу, в людях, которые преклоняют перед ним колени и благоговейно зовут его, в то время как страх застилает их глаза. Но он действительно находит удовольствие в том, чтобы видеть равнодушный взгляд, которым стреляет в него коротышка. Он высоко поднимает укушенную руку. — Это настолько больше, чем ты, что тебе может быть трудно это понять. Ощетинился из-за раскопок на его высоте. На мгновение Дазай почти думает, что другой наконец-то, наконец-то позволит ему выслушать его гневные вопли. Он прижимается ближе, всем телом наваливаясь на решетку, как будто хочет протиснуться внутрь. Однако его ожидание напрасно, потому что чиби ловит себя на том, что вместо этого щелкает языком. …Не совсем напрасно. Чиби быстро идёт вперед, одна рука взлетает, чтобы схватить его за воротник, сильно ударяя его телом о решётку. Притягивая его к себе, не заботясь о его статусе каким-либо образом, ни в какой форме. Это немного освежает. Ноющая боль, расцветающая на его торсе, довольно интересна даже для такого человека, как он, который презирает боль. Разница в росте между ними сейчас почти не существует, так как чиби тянет шею вниз. — А, теперь ты хочешь спеть для меня? — Он хихикает, когда рыжий с отвращением вздрагивает. — Если ты будешь душить меня так страстно, как сейчас, я могу подумать, что ты захочешь поцеловать меня, понимаешь? В мире нет недостатка в красивых людях. У него на ладони целый континент, и легко приказать кому-нибудь привести к нему самого красивого человека на всей его территории. Тем не менее, он не думает, что кто-то может победить внешность этого существа. Дикая, как зверь, грациозная, как нимфа. Выразительность показывает его сердце в рукаве, но в его глазах есть нестареющая тайна, которую он не может полностью прочитать. Он находит его ещё более красивым, когда тот издает ещё одно бессловесное рычание, прежде чем наклониться ближе и укусить его в горло.— — —
Он всё ещё презирает существование во внешнем мире. Он всё ещё думает о возможных способах покончить с собой. Он всё ещё король. Он проводит всё больше и больше времени в подземных подвалах. Он попеременно то раздражает чиби, то приводит его в ярость до такой степени, что душит его через решетку. Мелкие уловки, откровенные манипуляции, тайные зондажи. Он надевает черную кожу на шею другого. Он пытается надеть поводок и одеть другого в ограничивающую одежду, просто чтобы увидеть, как он вспыхивает. Он пытается вызвать реакцию, проводя кончиками пальцев по всему лицу и шее. Он поёт другому: песню о двойном самоубийстве собственного сочинения; воющую кошачью версию популярной народной песни; низкопробное соблазнение с использованием одной из песен, используемых на свадебных церемониях. Он проводит так много времени в подземных подвалах, но на самом деле он не приказывает, чтобы его комнату перевели вниз. В последнее время ему начинает нравиться просыпаться и быть наполненным мыслями о том, с нетерпением ожидая, какую хитрость он может сыграть по отношению к другому. Его жизнь, некогда бесплодная и негостеприимная, начала понемногу расцветать, приближаясь к синеве, которая манит его утонуть в ней.— — —
Возможно, тогда это уместно для кого-то вроде него, кто жаждал безболезненной смерти, для кого-то вроде него, для кого быть королём было чем-то обременительным, для кого-то вроде него, кто начинает предвкушать повседневную жизнь — для кого-то вроде него получить удар ножом в спину от пары иностранных лидеров, которых посетил под видом мирной торговли. Восстание против его правления, как со стороны чужих земель, которые хотят откусить кусочек от этого континента, так и со стороны людей, которыми он никогда не хотел править. Это так больно, рана в спине. Фруктовый нож, пропитанный ядом, действительно неприятный способ умереть. Он волочит ноги по полу, спускается по ступенькам, пока не добирается до подвалов. Чем ближе он подходит, тем больше хмурится его чиби. Безумие — это делать одно и то же, ожидая разных результатов. И всё же он вцепляется в решетку, перед глазами все кружится так сильно, что он может почти поклясться, что видит, как голубые глаза другого расширяются от беспокойства и страдания. Кровь наполняет его рот, когда он пытается отпереть клетку, потому что он не может допустить, чтобы это сокровище попало в руки кого-то другого. Эта кровь стекает по его губам, когда он хрипит, пытаясь отдышаться, и наконец ему удается снять замок. Он качается вперёд, и чиби ловит его. Он больше не видит его, но знает, что это он. Он теплый, в отличие от холодных металлических прутьев. Он опускается на землю. Как только он захлёбывается от крови в легких, он спрашивает: — Скажи, чиби. Не мог бы ты спеть для меня? Он не ожидает положительного ответа. Он ожидает, что его отбросят в сторону, чтобы чиби повалил его на землю, может быть, даже запер в его предыдущей клетке, из мести. Вместо этого происходит следующее— Пара теплых рук обнимает его остывающее лицо. Что-то ещё более тёплое трепещет над его окровавленными губами, слегка колеблясь, прежде чем стать смелее. Его глаза резко открываются. Это кажется слишком знакомым. Он оказывается лицом к лицу с человеком красного и синего цвета — с рыжими волосами и еще более рыжим румянцем, с голубыми, голубыми глазами. Тогда, во время своей неудачной попытки самоубийства путем утопления, он— Воспоминание даёт трещину внутри него, как будто что-то освобождается от печати. Тогда, в разгар полнолуния, его вытащили из воды, и в ушах у него стоял шум волн, и кто-то кричал ему, чтобы он не умирал из-за своего места ловли, потому что это заставило бы рыб есть неприятную дрянь. А потом он вспоминает, как исчез из существования, и слышит самый прекрасный звук— Совершенно незнакомый человек — красивый, но, тем не менее, незнакомый — так открыто огорчается из-за возможности его ухода. Отчаянный крик о том, чтобы он не просто умер. Страстное желание чуда. Он, человек, наполненный таким количеством пустого ничто, что он даже не считает себя полностью человеком. Он, которого считают гениальным вундеркиндом и никем иным. Он, который стоит за стратегией королевства по аннексии всего континента. Он никогда не испытывал такой заботы о своём благополучии, и это даже исходило от кого-то, кто даже не имеет представления о том, кто он на самом деле. Страстное желание чуда. В этом мире есть сверхъестественные существа, но здесь нет места чудесам. Вместо этого в нём есть место для демонов, которые действуют в рамках контрактов. И в этот момент, прямо перед тем, как испустить последний вздох, он слышит, как этот совершенно незнакомый человек заключает сделку с демоном. — эта песня. — Ты чертов кусок дерьма, — это первые слова, которые он слышит от другого. — Я не хотел открывать рот, потому что этот ублюдочный демон дал мне эту дурацкую способность иметь голос, который может заставить кого угодно и что угодно жить. — Царапает его лицо, трясёт его. — Я не хочу слышать никаких жалоб по этому поводу, ясно? Причина той неудачной попытки самоубийства. Причина внезапного роста урожая и ресурсов на определённых территориях в то время. Причина, по которой он продолжал жить тогда, и почему он будет продолжать жить сейчас. — А. — Когда он моргает, он видит кровь на своих губах, теперь размазанную по рту другого. — Как я и ожидал, твой голос звучит как собачий. Брызжа слюной от возмущения: — …ХА?! — Меня можно убедить изменить своё мнение, — говорит он, в ответ хватая другого за лицо и притягивая его обратно ко рту. — Тебе просто нужно заставить меня ещё больше прислушиваться к твоему голосу. Над ними мир постоянно меняется. Но эта определенная песня ясно звучит в его сознании, и он чувствует себя непобедимым.— — — — — конец