Клятва

Лучи солнца пробивались сквозь окно, настойчиво лезя в глаза. Кицунэ зажмурилась, переворачиваясь на другой бок. Волосы лезли в глаза и в рот, и Мэй с недовольным стоном перевернулась на кровати снова. Через пару секунд она почувствовала мягкие поглаживания по боку. — Моя милая лисичка, пора вставать, — услышав от Мэй пару сонных борматаний, Сино-Одори ласково усмехнулась и защекотала девушку. — Сино, перестань. И через пару секунд кицунэ воскликнула запыхавшееся: "Встаю!". Отсмеявшись, Мэй открыла глаза и потянулась, прогоняя дрему. Повернувшись к своей любимой, лисица потерлась носом о её нос, а после ласково прикусила его — своеобразное доброе утро. Екай же хитро усмехнулась и сжала Мэй в тиски своих объятий. После нехитрых ласок девушкам пришлось вставать. Сначала омывание в офуро, после одевание друг друга, затянувшееся надолго из-за попыток почаще прикоснуться друг к другу. Подойдя к зеркалу, используя трость, Мэй стала наносить лёгкий макияж. Сзади к ней прижалась Сино и нарочито вздохнула. — Знаешь, сегодня такое тёплое-тёплое утро, лес красивый, травушки тоже красивые! И птички поют так заливно. Хочу по лесу прогуляться. С тобой. Милая моя, сделаешь мне одолжение? Мэй давно уже смотрела в зеркало не на себя, а любовалась любимой. Смотрела как та убирает за ухо прядки, жмурит нос и сильнее обнимает. Лиса оборачивается лицом к лицу к Сино и смотрит на неё, а после проводит большим пальцем под глазом. "Люблю, как же я её люблю." — проносится в голове. Мэй улыбается ей. Не как гейша, не как учили, а как хочется - от сердца. И Сино-Одори понимает, что Мэй сделает все, что та пожелает. — Вечером. После тренировок. Можешь к Такао зайти, по клану побродить. Или по лесу прогуляться. После истории с привратником Мэй с Сино-Одори поселились на окраине клана ниндзя. Такао с радостью принял девушек, одарив в подарок дом, который долгое время пустовал. На вопросы о прошлых владельцах, Такао сказал лишь, что дом давно ждал кого-то такого - не жителей клана, но и не мимоходных гостей. Дом долго подвергался тщательной очистке. После девушки заполняли его уютом: безделушки, взятые из столицы, книги, которые с радостью подарил Такао, подарки друзей и многое другое. Кое-что девушки сами накупили у близлежащих деревень. Из столицы убегали быстро. Как только Мэй узнала о своёй крови - поняла, что не сможет быть императрицей. Ни единоправной, ни как жена Сегуна. Девушка, которую всю жизнь учили быть гейшей не хотела такой жизни. Какой бы она не была актрисой, это была слишком сложная роль. Кадзу с Такао видели её метания, поэтому и предложили этот вариант. Нгаи Ше предлагал и одаривал замком. Но как бы активно девушки не притворялись, они были екаи. Свобода и лес были им ближе, роднее. Ниндзя же не были обычным людьми, с ними было по другому, они знали их природу. Приняли их в клан по разному. Чонган долго спрашивал об их путешествии, а после долго бранился на безрасудных глупых ниндзя и таких же екаев. После долго обнимал и трепал по голове, а Мэй плакалась ему в плечо, как родному человеку. Как дедушке, которого у нее никогда не было. Чонган в сердцах признался, что Мэй стала ему дочерью, а девушка расплакалась ещё больше. После же лисица рассказала о своём выборе возлюбленной, осторожно, мимоходом, боясь осуждения. Чонган на это лишь усмехнулся, заявляя, что подозревал что-то такое, ведь "Как же у такой красивой девушки и не одного ухажера. Слепые все что-ли, аль немые, а тут оказывается дело иного толка". Сатоши отпустил шутку о том, что они теперь с Хонгом не одни в деревне белые вороны. И что к нему теперь можно обращаться по-дружески с просьбами, но не так чтобы оборзеть. Мэй же саркастично ответила, что до самого Сатоши ей далеко. Удивительно, но Сино-Одори нашла общий язык с Хонгом, после расспросов Мэй, она отвечала, что тот приятный человек и знает много занятных историй, и не опасается её. Много ниндзя в деревне опасались их, в особенности Сино. Одно дело, когда екаи живут отдельно, сохраняя дружелюбный нейтралитет, совсем другое, когда екаи живут среди них. Шепотки ходили, но никто не смел громко осуждать решение дзенина. Сатоши шутил, что это просто новое развлечение для людей, и через пару десятков, может, сотен лет все об этом забудут. Кадзу просил не надумывать, успокаиваться и медитировать, не обращая внимания на предрассудки. Обещал, что все само рассосётся. И Мэй следовала его совету, не напрягаясь на этот счёт. Несмотря на это Мэй завела больше знакомств, в отличии от прошлого визита, лисица теперь знала, что здесь надолго. Больше всего в деревне оказалось юношей - сказывалась сложность работы - Мэй усмехнулась при мысли, что теперь ясно, почему в клане ниндзя никто не был против необычных отношений - девушек тут буквально не хватало. В первое время кицунэ долго отвыкала от роскоши дворцовой жизни, теперь приходилось самим заботиться о нуждах и о своём доме, иногда учиться чему-то новому. Из-за приобретенной хромоты иногда даже привычные дела были давались сложнее. Нынешние дела становились рутиной: небольшие тренировки тела, как самостоятельно, так и вместе в клане, тренировка магии с Такао, походы к Чонгану и помощь ему. Вечера проходились в теплом наслаждение друг другом. Иногда Мэй читала Сино-Одори книги, данные Такао, иногда рассказывала собственные знания из её жизни майко, Сино же рассказывала о екаях, как жила до и чем занималась, оказалось, что смешные ситуации происходят даже между екаями. Такао не предлагал заказов и Мэй об этом не говорила. Знала, что не сможет убить на заказ, когда это не касается её жизни. Но была не прочь принять небольшие поручения: переговоры с екаями, закупка в ближних деревнях. Араи покинул их, ищя свой путь в жизни, но несколько раз заезжал в деревню, где его тепло встречали. Рассказывал, что ездил к родителям и привозил подарки девушкам: аккуратные зеркала, красивые заколки и кимоно. Мэй не смела отказываться, зная, как долга была дорога, и как было непросто все это выбирать и везти. Сино же была просто в восторге, любуясь подарками, и целуя ронина в щеки - для свободной девушки жест абсолютно неприличный, к счастью, она была занятой. После насыщенного дня девушки гуляли по лесу. Сино-Одори познакомила Мэй с некоторыми доброжелательными екаями, лисица же вежливо всех приветствовала. Обычно к каждому екаю Сино прилагала интересную историю, из-чего запоминать их было проще, и не смотря на их не всегда приятный облик, Мэй не ощущала к ним вражду или неприязнь. На обратном пути Мэй уговорила Сино возвратиться в свой настоящий облик. (по рассказам девушки, Мэй узнала, что её вид называется Йорогумо) Сино-Одори долго противилась, говоря о том, что Мэй разлюбит её. Сама лисица же отвечала, что никогда не забывала, как она выглядит по-настоящему, что её настоящее тело также красиво, по-настоящему опасная красота, способная забрать жизнь. И Мэй действительно так считала. — Я люблю тебя, больше всей своей жизни люблю, отдала бы за тебя и жизнь, и дворец. Оказывается, я и не знала жизни без тебя. Без твоих слов, без твоих прикосновений, без твоих эмоции. Со временем поняла, что мне не только мужчины не нравятся, мне не нравится никто, кроме тебя. Хочу жить с тобой, хочу умереть от старости в твоих объятьях. После этих слов Сино громко плачет и говорит, что убьёт Мэй, если та попробует умереть, обнимает, ласково целует и говорит что будут они жить долго-долго, назло всем, что будут вставать каждый день, любуясь друг другом, и засыпать, смотря друг на друга. Мэй приняла эти слова, как клятву самой себе и любви всей своей жизни.