Неодолимо пламенный соблазн

Рома милый и ласковый — это действует на нервы. Коля вообще не понимает, почему этого никто не замечает. Как тот пошло языком облизывается, как строит глазки через дискорд. Амина зовёт его, но Коля не слышит, продолжая пялиться на то, как Мокрица подмигивает ему и кокетливо поправляет длинную чёлку. Как девушка, чёрт. — М, Коля, почему ты постоянно отвлекаешься? — Эвелон хмурится и зовёт Некоглая, призывая играть. — Давай, мы щас просрем из-за тебя. — Да иди ты нахуй. — Лебедев шлёт, но играть начинает, хотя взгляд всё равно постоянно возвращается к Роме. Тот же больше с ним не флиртует, а уже вместе с остальными рубится через дискорд. Но только вот больше Рома от этого сбежать не сможет — ну, от того, что соблазнил уже. — А слушайте, когда у Мокривского день рождения? — лыбясь, стреляет в NNN5. — А тебе зачем? — спрашивает Хесус. Именно, что не Рома. Рома ухмыляется. У Ромы девушка, кот и имя на Твиче. Но Рома хочет одного. Хочет Колю. И у него было два способа: разоблачить или соблазнить, ради чужого внимания. Но Мокрица не промах в делах суккуба. Да и в делах Навального тоже. Коля же соблазнился. На день рождения хочет. — Седьмое ноября. — кидает светловолосый. — Серьёзно? А у меня четырнадцатого. Пригласишь, Ром? Через месяцок. — Хорошо. — усмешка и ухмылка. Рома лукавит. Делает разоблачение, на др не приглашает — но выкладывать не спешит… Выходит оно шестого, к сожалению — в субботу. Колю никто не приглашал — но он всё равно в чужую квартиру валится. Под презрительные лыбы других ухмыляется, показывает подарок в руках — красивый, в розовой упаковке. У него порезы на руках, Рома улыбается и целует клоуна в щёку в благодарность: все в ахуе. А когда проходится на виду у всех языком от скулы и до уха, ласково играясь с мочкой и, встав на цыпочки, в награду целует во французском поцелуе со стонами и мокрыми языками — так вообще все падают. Мокривский открывает подарок и с улыбкой видит: чокер. Розовый, с сердечком такой. Ему нравится. Красиво на белой шее смотрится. — Пойдём, я тебя отблагодарю за это. Ой, кажется, у КолЯ слюни текут. Ромка садит на пол, усаживается сверху — на шее чокер, а на теле никакой одежды, кроме прозрачных носочков, что разъехались в стороны. Комната, полная грязных стонов: стример словно шлюха разводит колени и скачет на Лебедеве сверху, отчего член постоянно выскакивает. Свечи повсюду для ароматизации, и пошлые хлюпанья на полу — тиктокер от этого с ума сходит. Слишком умело Мокрица на нём извивается, своими бёдрами шлёпаясь о чужие, и хрипит в нежности, доходя до конца и лаская самого себя, пока сам Некоглай не хватает его за зад и уже самостоятельно не насаживает на себя до основания, трахая до искр перед глазами. Замирает, любуясь на свет в чужих оранжевых от пламя глазах и вместе — вместе они… Тонут, окутываемые пламенем жгучей страсти в горячих языках огня. В укусах, в ярких засосах на шее. В чувствах, в похоти, разливающейся по всему периметру. В поцелуях с языком в губы и стуканьем об зубы, они тают, как воск на огне. — Понравилось тебе моё разоблачение, Коля? — Да, так понравилось, что хочу второе. И хочу твоих стонов, давно хочу, Рома. Шоколад, что слипает ладони. Возможно, это случайная похоть, но возможно, что любовь. Ведь чувствуют это оба, извращенцы озабоченные.