Осталось три дня до конца

      Комната. Красивая, богатая, но такая бездушная. Будто принадлежит не человеку, а кукле. Впрочем, многие, увидев неподвижную девочку в кровати, в этом и не усомнятся. Ровный тон кожи, слишком правильная поза для сна, на одежде каждая складочка на своем месте, и только едва заметно поднимающаяся грудная клетка выдает то, что это живой человек. Не кукла. Обычный подросток. Нет, не обычный. Аркобалено Неба. У нее нет права быть обычной, едва пустышка выбирает их, как они лишаются этого права. Ее она выбрала рано. Преступно рано для такого ребенка. Просто в один момент ее затопили видения, погребли под завалами данных, подорвали решимость.       Будущее нельзя изменить, — фраза матери набатом звучит в голове, повторяется сотни, тысячи раз в видениях и единожды в ее собственной реальности. Каждый раз Юни не верит, пытается противостоять и… терпит одно поражение за другим. Каждая попытка — испытание, каждый провал — шрам на душе и очередная капля на пламя решимости, которое и так уже почти не горит. Сколько их уже было? Воля почти иссякла, сил не осталось.       Внезапно что-то меняется. Неестественно спокойный сон сменяется на что-то другое. На нежной коже выступает испарина, собираясь в капельки пота. Расслабленно лежащие руки сжимаются в кулачки, губы кривятся в болезненной гримасе, открываясь, будто для крика. Девочка-подросток распахивает нереально синие, будто голубое небо, глаза. В них нет ни капли сна, но какая-то поволока не дает сказать, что она полностью в сознании. Взгляд проясняется на пару мгновений.       Осталось три дня до конца, — губы шевелятся беззвучно, на ресницах капельки влаги, что так и не стали слезами. Ясный еще мгновение назад взгляд — теряет свой блеск, искаженное будто от боли лицо — разглаживается, становясь бесстрастным. Краткий миг просветления проходит, сознание вновь отделяется от мира стеной, за бесстрастной маской сломленное, уставшее от жизни… дитя?       Нет, она давно не ребенок. В памяти множество жизней, сотни неудач, тысячи потерь и… ни одной победы. Она просто разбитый, раздавленный непомерной ношей человек. Ребенок, которого вытолкнули на передовую бездушные взрослые, уже забывшие, что значит сопереживать, и ожидающие этого от других. Она же… не огрубевшая душа не выдерживала ответственности, осознания сколько людей пошли из-за нее на смерть, скольких ей пришлось убить, это медленно губит ее.       Всеобщее благо? А существует ли оно?       Бьякуран — вселенское зло? А так ли это?       Никто не может понять Джессо лучше нее. За сотни, если не тысячи видений, прожитых осколков жизней, она как никто другой знает его ношу. Видит его способности, которые мало отличны от ее собственных. Знает, насколько тяжело жить в двух реальностях одновременно. В одной улыбаться, разговаривая с союзником, а в другой — видеть в нем врага, который наставил на тебя дуло пистолета.       Несоответствия сводят с ума, выпивают досуха. Они оба — лучший пример носителей этого проклятого дара.       Дара ли?       Душа Юни корчится от боли, но выбраться из кокона, вновь взять под контроль тело, перестать быть безмолвным наблюдателем… тяжело. Вновь попытаться что-то изменить, бросить вызов судьбе… страх неудачи подрывает силы, гасит огонь решимости, мешает разгореться тлеющим огонькам воли. Отчаяние съедает ее изнутри. Только упрямство не дает сдаться, опустить руки в отчаянии, даже не пытаясь что-то изменить.       Отчаянная борьба внутри и безмятежность снаружи. Даже большие голубые глаза не выдают ничего. Тело девочки механически выполняет все необходимые действия. Ест, пьет, показывается в нужных местах и необходимых сборищах. Разве не улыбается и ощущение ее Пламени все тише и тише, оно будто гаснет и в тоже время нет. Оно потихоньку скапливается внутри, сжимается до боли, аккуратно храня израненную душу, не давая окончательно раствориться в отчаянии. Только выхода нет. Каждое видение — очередной удар.       Сколько раз она уже видела, как рушится надежда? Умирают те, кто осмелился встать на пути Бьякурана? А сколько раз она вообще доживала до конца? Она не помнит, сбилась на третьей сотни смертей. И только воспоминания более длинных жизней, заставляют ее пытаться найти выход вновь и вновь. Не сдаваться, искать ответы и снова истекать кровью в душе потерпев неудачу. Ни одно ее отражение не смогло победить. Каждый раз все вокруг нее умирали.       Неужели это и есть ответ?       Шальная мысль. Отчаянное решение от окончательно сломленного потерями ребенка. Она так устала смотреть, как все вокруг жертвуют ради нее, возлагая надежды, а она… так и не смогла их оправдать.       Новая идея захватывает, заставляет воспрянуть духом, разгореться пламени решимости, начать новый виток борьбы. У нее всего три дня осталось до конца, это не так много. Сможет ли она? Успеет?       Должна успеть! Только эта мысль и держит на плаву, не дает утонуть в отчаянии. Девочка постепенно отвоевывает власть над телом, внешне покорная, но не внутри. Она должна быть осторожнее, не дать Джессо добиться своего, исправить самое важное, исправить поворотный момент, с которого все начиналось. Она и раньше пыталась сделать это, но не шла на такой шаг сама и в итоге каждый раз — неудача.       Лидер у сопротивления может быть только один. И сотни жизней показали, что она не самый лучший вариант, что бы не говорили другие.       Время пролетает быстро. За борьбой Юни едва не пропускает этот момент. Нет. Пропускает. Тело все еще неподконтрольно, она с ужасом осознает, что ей не под силу сломать стены вокруг. Они будто усилились рядом с Джессо, стали толще и нерушимее. Аркобалено Неба с ужасом понимает, что все ее приготовления бесполезны. Она отчаянно бьется в клетке своего подсознания, пытается что-то изменить, но…       — Я прибыл, как и договаривались, Бьякуран, — мягкий, с легким акцентом голос. Прекрасные шоколадного цвета глаза, в которых можно увидеть янтарные искры. Спокойный, уверенный взгляд и обманчиво непослушно торчащие в разные стороны пряди. Он не боится, пришел встретиться с врагом лицом к лицу, хотя и знает, что ничего хорошего из встречи не выйдет. Нет, не так, он пришел не просто на встречу с врагом. Он пришел за ней.       Один. Без Хранителей. Прямо, как в ее сне. Нео Примо Вонгола. Савада Тсунаеши. Тот, кто лучше нее и с чьей смерти все начиналось.       Отчаянный рывок, внутренний крик, но тело не слушает! Оно стоит и не двигается, безразличное ко всему. Бесплатное приложение к Джессо.       — Мы ждали тебя, правда же… Юни? — странная улыбка появляется на губах молодого мужчины. Девочка еще не понимает, что это значит, не осознает того, что скоро произойдет.       — Да, Бьякуран-сама, — пустой, бесстрастный голос и тонкая рука поднимается вверх. Пышный рукав соскальзывает, обнажая белоснежное запястье и, как контраст, матово-черный пистолет в руке. Маленький, будто игрушечный, но патроны там настоящие.       Когда он оказался у нее в руке?       Она не успевает осознать, что-то сделать. Хлопок выстрела звучит резко. Он еще какое-то время стоит и смотрит ей в глаза, единственное, что не дает принять громкий звук выстрела за шутку — небольшое отверстие между бровей.       Тело падает. Громко и резко, будто марионетка, у которой обрезали все нити. Красивые, с искрами Пламени Неба глаза тускнеют, но недоумение из них не исчезает.       — Ты плачешь, Юни? — Джессо ласково трет пальцами щеку девочки, задумчиво пробуя на вкус ее слезы. — Неужели ты не видела этого во сне? Неужели ты считала, что что-то изменится? — он смеется, счастливо, радостно, как победитель, а она… вновь все испортила, не смогла защитить. Сколько раз уже Савада Тсунаеши отдавал за нее жизнь? — Приберите здесь все, — Бьякуран перестает смеяться, небрежно отдавая своим подчиненным приказ, а сам забирает пистолет у девочки. Впрочем, в этом нет нужды. Там был лишь один патрон, у нее нет шансов даже покончить со всем. Джессо предусмотрел даже это. — Возвращаемся, Юни.       — Да, Бьякуран-сама, — все такой же безэмоциональный голос, механические движения и не перестающие литься из глаз слезы.       Будущее нельзя изменить, — эхом отдаются слова матери в голове, — только сделать хуже.       Только сейчас она понимает боль, кроющуюся за словами ее матери. Та не цитировала чьи-то слова, она рассказывала ей свою историю.       И без того тусклые глаза окончательно теряют блеск. В них окончательно гаснет воля, а чужая душа разлетается на осколки. Осознание того, что сделало ее тело… нет, это сделала она, не тело. Ее рука держала пистолет, ее палец нажал на курок, ее воля была слаба и не смогла выполнить свое предназначение. Виновата только она.       Юни больше не считает дни, она их не воспринимает. Видения тоже больше не докучают ей, как и люди. Она их не видит, не разговаривает. Она больше не напоминает куклу, она и есть кукла. Безжизненная марионетка, которая по какой-то нелепой случайности еще ест, пьет, открывает глаза по утрам, ходит. Ходячий мертвец.       Дечимо Вонгола воскрес.       Савада Тсунаеши ожил.       Тихие голоса ухаживающих за бездушным телом слуг, шепотки в коридорах. Они летят мимо, но…       — Савада Тсунаеши не умер, ты счастлива, Юни? — насмешливый голос Бьякурана пробивает апатию, достает до самых потаенных глубин сознания, умудряется заставить услышать ошметки души. — Возможно, мне не стоило доверять его убийство тебе? Как ты думаешь мне поступить сейчас? — плавающая в небытие сознание девочки хватается за чужой голос, постепенно приходит осознание сказанного. — На этот раз я должен еще тщательнее подготовить сцену. Дечимо Вонгола не должен сбежать. Да, это было бы интересно, — Джессо смеется, замечая, как оживают потускневшие глаза, как глубоко внутри Юни загорается надежда. С ней так приятно играть… он скучал по этому чувству. — В этот раз я тебя не разочарую, Юни. Ты будешь довольна, ведь играть перед тобой будут лучшие.       Девочка счастлива. Он не умер. Савада Тсунаеши воскрес. Смог изменить неизбежное.       Она не может, да и не хочет спрашивать, к помощи каких богов или демонов он для этого прибег. Это не важно.       Под смех Бьякурана по щеке катится одинокая слеза, прочерчивая путь до ее губ, наполняя рот солено-горьким вкусом.       Будущее все же можно изменить, не делая хуже. Только менять его могут не все, — тихое осознание, будто беззвучное возражение в давнем, многократно повторяющемся разговоре с матерью.       Душа вновь наполняется силой, желанием жить. Внимательный взгляд легко заметит это по бесстрастной маской. Бьякуран довольно щурится, видя это. Ему только недавно стало скучно без достойных соперников, как они вновь преподнесли сюрприз, пусть и с его молчаливого попустительства. Ему даже забавно видеть надежду в глазах Юни, ведь он забыл сообщить главное, как смог воскреснуть Савада Тсунаеши.       Смех становится сильнее. Так приятно дать надежду, а потом ее отобрать. Медленно собирать по кусочкам и ломать, создавая что-то новое.