И что же я буду без тебя делать?

Девушка угрюмо смотрела в листы бумаги, которые непрерывно сжимала в руках. Её собственные закорючки казались бессмысленными, а статья неуместной и скучной. А ведь она работала над ней почти весь день, и даже дождь не помог написать что-то более удачное, чем это. Теодора вздохнула, откинула листы на стол и закрыла лицо руками. Опять ничего не получается. Неужели она потерялась? Забыла, как писать? Может она всегда так писала и только сейчас заметила? Что с ней происходит? Сил не было, а задница уже изрядно затекла, пока Тео сидела за письменными столом длительные часы. Ей хотелось плакать, выдавить из себя всё, что так терзает изнутри и мешает сосредоточиться. Да только щёки так и оставались сухими. И как бы она не старалась, слёзы не текли. Эйвери что-то промычала: сердилась за неудачную попытку пожалеть себя и расклеиться. Нужно что-то придумать.     Вдруг она услышала короткий звук: кто-то поставил фарфоровое блюдце на стол около неё. Её глаза вынырнули из ладоней, чтобы проверить не показалось ли. В ту же секунду Теодора почувствовала на плече тёплую и уже такую родную руку.    — Милая, — тихо и с лаской произнёс мужчина, — тебе пора отдохнуть. Я сделал чай.     Тео слегка повернула голову, чтобы увидеть его. Лоуренс стоял рядом, потирал плечо любимой и нежно улыбался. Как раз вовремя. Будто знал, когда ему нужно прийти.    — Спасибо, — с хрипотой ответила Эйвери и потянулась за чашкой, чтобы промочить горло.    Журналист поджал губы, которые успели распрощаться с улыбкой, и пододвинул ещё один стул. Он сел прямо напротив девушки, а она наблюдая за его действиями, дула на горячий напиток. Баркли молча взял со стола те самые измятые руками листы и стал бегать по ним глазами. Теодора смутилась. Она опустила глаза в чашку, чтобы не встретиться с его взглядом. Боялась, что Лоуренс разочаруется. И испугалась, что посмела допустить себе эту мысль. Баркли приподнял бровь и снова посмотрел на журналистку напротив.    — Знаешь, всё ни так плохо, как тебе может казаться, — вынес свой вердикт тот.    — Ты издеваешься сейчас? — выдохнула Тео, после чего расслабилась и наконец сделала большой глоток чая.    — Нет. Статья и правда хорошая. Да, я вижу небольшую пустоту, но это можно исправить.    Девушка промолчала. Почти залпом осушила посуду, а затем поставила её обратно на блюдце. Неожиданно, но на её лице появилась кривая ухмылка, из-за чего заплясали родинки на коже.    — Прошу, Мистер Баркли, давайте закончим. Мне и так тошно.   Лоуренс положил статью обратно. Он приблизился к Тео: слегка съехал со стула, чтобы оказаться чуть ближе к её лицу и почувствовать аромат духов. Румянец быстро дал о себе знать, окрашивая щёки журналистки. Да, она уже привыкла к этому мужчине, но некоторые его действия всё равно вызывали в ней такие же чувства, как и в первую их встречу. Смущение и бабочки в животе.  — Тео, с тобой всё нормально.    — С чего ты...    — Уверен, ты уже прокручивала этот вопрос в голове, — хмыкнул Баркли.   Она обречённо кивнула и согласилась с ним. А в ответ получила досадный вздох любимого. Он встал, оставляя девушку, и казалось, что с ним ушла частичка какого-то тепла. Но Лоуренс всё ещё рядом, рядом с ней. В этой комнате и этой жизни. Журналист направился к граммофону, а потом стал колдовать словно волшебник: достал какую-то пластинку и поставил в аппарат. Пару секунд и из него полились чудесные, знакомые для Эйвери нотки. Она восторженно обернулась, хватаясь за спинку стула, чтобы не свалиться. Баркли ухмыльнулся. Он напомнил этим движением довольного кота. Сделал шаг в сторону девушки, остановился, поддаваясь ритму, затем снова. Теодора заулыбалась и даже хихикнула.    — Приглашаю Вас на танец, Мисс Эйвери, — протянул ей руку Лоуренс, когда оказался рядом.    — С удовольствием, Мистер Баркли, — кивнула журналистка и приняла приглашение.    Кажется, что он одним рывком поднял её со стула, что даже сама Тео не поняла, как так получилось. Она вцепилась одной рукой в его плечо, потому что Лоуренс явно не хотел просто “раскачки бёдрами”. Крепко схватил девушку за талию, сверкнул глазами в тусклом свете, а затем закружил её по комнате. Мелодия лилась, огибала контуры пары, а Эйвери лишь наблюдала за мерцающим лицом возлюбленного. Его кожу трогала тень свечи, поэтому иногда было видно, как он широко улыбается. Улыбается ей, Теодоре.   После нескольких секунд журналистка зацепилась за свою ногу, было скользнула по полу, но сильные руки вовремя её удержали. Девушка покачала головой, а затем залилась радостным смехом.    — Ты решил меня угробить, Лоуренс, — Теодора подняла на мужчину счастливые глаза. — Сбавь темп.    После того, как она успокоилась, мужчина повёл её более сдержанно и медленно. Музыка струилась и опять попыталась подстроиться под них: теперь она и вправду снова была мягкой и спокойной.    — Мне нужно было тебя встряхнуть. Думаю, у меня получилось, — довольно сказал журналист.     Эйвери закатила глаза и довольно хмыкнула. Они плавно танцевали, делали короткие, но трогательные движения, что были понятны только им. Кажется, Теодора наконец-то обмякла, поняла, что под защитой. Сбросила тот самый груз, ей было легко. Лоуренс. Он будто лечащий врач стал лечить её душу. А она была самым благодарным пациентом. Подол платья крутился между её ног. Мужчина выводил вместе с леди узоры по комнате, не давая ей поводов для других мыслей. Он хотел, чтобы сейчас она думала только о себе и их танце.    — Ты думаешь, я ещё способная? — почему-то тихо спросила девушка, пряча глаза.    — Танцуешь ты превосходно, поэтому думаю, что да.    — Я не про это, Баркли, — Теодора нахмурилась, а потом, осознавая, что делает, досадно вздохнула. — Я боюсь.    — И чего же? — журналист мягко покрутил девушку вокруг себя и снова обхватил её талию.    — Не знаю. Боюсь, что я не смогу больше писать.     Лоуренс промолчал. Его взгляд стал твёрже, Эйвери это почувствовала и сжалась. Они сделали ещё один круг по комнате. Слышно было только музыку, редкий скрип половиц и тиканье настенных часов.   Пара остановилась, но всё ещё они продолжали держаться в позе для танца. Тео поджала губы, почему-то сейчас стало неловко. Она чувствовала себя молоденькой девчушкой, на которую впервые обратили внимание. Что же он с ней делает? Лоуренс заметил перемены в возлюбленной, приблизился к ней на шаг и смог ощущать её дыхание. Журналистка пыталась держаться: подняла взгляд,  говорящий, что она в порядке и ни капельки не смущается. Баркли наконец-то вновь улыбнулся, а потом ласково произнёс:    — Сможешь. Так бывает, Тео. Ты сама прекрасно знаешь. Ты никогда не истратишь свой талант, потому что ты самый прекрасный журналист, которого мне только довелось встретить.   Внутри девушки всё загорелось. Щёки опять покрылись румянцем. Лоуренс отпустил руку возлюбленной, а затем осторожно провёл большим пальцем по её щеке, обхватывая лицо девушки. Было слышно стук сердца Эйвери под ритм мелодии, которая уже потихоньку кончалась. Мужчина посмотрел Теодоре в глаза, его улыбка грела сердце и душу. Он снова двинулся и уменьшил расстояние между ними.    — Я никогда не позволю тебе сомневаться в самой себе, — произнёс тот шёпотом почти в губы журналистке.    Девушка кивнула. Да, она безусловно ему верила и доверяла. Потянулась сама, первой. Мужчина усмехнулся, слегка наклонился, будто бы играя, чтобы Эйвери не успела. Тео попробовала ещё раз до него дотянуться, но и в этот раз её переиграли: Бракли сделал шаг в сторону и они вместе повернулись. Он попробовал продолжить танец.    — Ты меня испытываешь? — с укором сказала журналистка.    — Я не подступлюсь к тебе ближе, пока ты не поверишь в то, что я сказал.    — Я верю!    — Докажи мне делом, — хмыкнул мужчина и взглядом указал на письменный стол.   Теодора проследила за ним. Её любимое рабочее место, где стояла пустая чашка. Только сейчас Эйвери услышала тихий шелест дождя за окном. И поняла, что ощутила себя лёгкой. Мысли струились, а пришедшее вдохновение требовало немедленно схватиться за новые листы. Девушка снова посмотрела на возлюбленного. Довольная улыбка явно не торопилась уходить с его лица. Что же он сделал? Как заставил её снова поверить в себя и вернуть засранку-вдохновение? Журналистка плавно стянула его руку со своей талии, улыбнулась ему не только губами, но и глазами. Хотелось схватить Лоуренса за пиджак и расцеловать, поблагодарить. А он будто бы прочитал её мысли и вновь отпрянул, зыркая на стол.    — Сначала работа.    — Да-да, Мистер Баркли, — Теодора ухмыльнулась и подошла к своему стулу. — Будьте любезны, принесите мне чаю.    — Один момент, госпожа журналистка.    И вот он скрывается в коридоре и шагает на кухню. Эйвери осталась одна с шумевшей где-то на фоне музыкой. Но ей это только на руку, ей нравилась эта обстановка. Что это? Жизнь снова приобрела краски?   Она присела за стол, достала новые бумаги и подготовилась к работе. В голове уже есть подробный план: от первой буквы до последней. И перед тем как начать, Тео вновь взглянула туда, куда только что ушёл мужчина.   — И что же я буду без тебя делать? — улыбаясь, прошептала девушка.