Притяжение

      Зоро терпеть не мог, когда кто-то вторгался в его личное пространство, а на корабле, как назло, находилось аж несколько человек, делавших это при первой возможности. Нами, взбесившись, махала кулаками направо и налево, тупой кок раздавал пинки, а Луффи… Просто был Луффи, который, растянув свои невозможные руки, постоянно падал на Зоро. Вопрос о том, почему это был именно он, даже не стоял: капитан словно специально выбирал его из всей команды, чтобы мягко приземлиться. При этом их тела оказывались прижатыми настолько тесно, что можно было почувствовать каждый изгиб и уплотнение.       Конечно же, Зоро тут же спихивал его. Оба были накама и к тому же парнями, им предстало вести себя серьезнее, и капитан просто не мог не знать, что подобное поведение неуместно. Но чем больше Зоро бесился, тем чаще Луффи притягивался к нему: то с другого конца палубы, то с мачты, то с пляжа очередного острова, где мугивары пополняли запасы, и, что самое ужасное, тело начало реагировать на его близость. Сначала это был просто жар, вспыхнувший в сердце и начавший распространяться по всем конечностям. Потом сбившееся дыхание и вполне очевидное напряжение внизу живота. Он пытался избавиться от навязчивого прикосновения до того, как Луффи мог что-то заметить, но это становилось все труднее, ведь тот не спешил слезать. Просто лежал сверху, жарко дыша и смеясь, отчего вибрация проходила сквозь всего Зоро, делая ситуацию только хуже.       — Эй, Луффи! — однажды не выдержал он. — Какого черта ты творишь?       — Тебе не нравится? — тот явно веселился. — Да брось, Зоро, это же смешно!       — Смешно, говоришь?       Он заскрипел зубами. Сгреб того в охапку и поволок прочь от удивленных глаз остальных членов команды. Капитан не сопротивлялся и продолжал хохотать, даже когда Зоро грубо затолкал его в трюм и прижал к стене. Даже когда прижался к нему сам, пытаясь охватить как можно больше жилистого сильного тела, вдавить своим, чтобы тот наконец понял, каково это. Луффи не переставал смеяться, но Зоро ни на секунду бы не поверил, что тот не чувствует член, упершийся ему в живот.       — Ты такой ребенок, — рыкнул он, кусая того за ухо. — Неужели не понимаешь, что делаешь?       Тот ойкнул и наконец-то замолк, размышляя о том, что происходит. Зоро буквально представил, как медленно и неповоротливо движутся мысли в резиновой голове, и устало вздохнул: тот никогда не отличался особенной сообразительностью. Он чуть отклонился, чтобы взглянуть вниз, в блестящие черные глаза, и терпеливо объяснил:       — Ты меня волнуешь. Так что держись от меня подальше.       Реакция Луффи удивила: тот вдруг перехватил его руки своими и повернулся, теперь уже сам придавливая к доскам. Зоро оказался в привычном уже положении, но теперь не мог ни дернуться, ни даже вдохнуть. Капитан еще никогда не использовал силу в их недообъятиях, поэтому сейчас разница показалась особенно острой. Он был жарким, как печка, и пах едой; и так уже заведенный Зоро чуть не кончил, когда тот чувственно потерся пахом о его бедро.       — А что, если я не хочу?       Тот смотрел серьезно и хитро, позволяя прочитать все на своем лице. У Зоро была целая секунда на то, чтобы осознать происходящее, а в следующую они уже страстно целовались. Кусали губы, боролись языками, попеременно побеждая; шарили по телу друг друга и вздрагивали, когда получалось отыскать особенно чувствительное место. Зоро запустил руки под красный кардиган, прослеживая пальцами многочисленные шрамы, и пьянел лишь от этой возможности, пальцы Луффи сжимали его задницу и сильнее прижимали к себе, словно тому все было мало. Они прекратили целоваться, лишь когда от недостатка кислорода заболело в груди.       — Тогда держись ближе, — ответил Зоро, облизывая губы. — Но потом не жалуйся.       Луффи хрипло расхохотался:       — Все-таки ты смешной. Теперь у тебя точно не получится от меня избавиться.