Мы вместе

Первое, что я чувствую, – как рот стремительно заливается густой алой кровью, поднимающейся из горла, так быстро, что я не успеваю отхаркиваться. В отчаянии силюсь проглотить ее, но лишь задыхаюсь, а вместо крика из горла вырывается какое–то жалкое хрипение. Больно. Так больно... Руки, скованные цепями, ужасно сводит, а перед глазами все мелькает и плывет. Перестаю различать цвета. На секунду думаю, что хотел бы, чтобы этим мучениям пришел конец, дергаю головой, хочу рыдать и бить стены от своей беспомощности. Постепенно писк в ушах усиливается, а сердце чуть ли не выскакивает из груди, отбивая бешенный ритм, отдающий неестественной дрожью в руках. Кровь струится изо рта, капая на старую одежду, а слезы боли застилают глаза, делая картинку еще менее четкой, стекая в рот солеными каплями. Меня хватает лишь на истошный крик боли. «Лора! — тишина. Следующий крик получается уже лишь сдавленным хрипом. — Лора...» Когда я уже думаю, что умру здесь один, в сырости и в луже собственной крови, вижу свет, выходящий из–за приоткрытой двери. «Лора...» — последнее, о чем я успеваю подумать, прежде чем испуганно забиться в угол. Зажмуриваюсь и нахожу последние силы на крик, плюясь кровью. «Не подходи! Слышишь, Лора?! — наблюдаю за ее выражением лица, в глубине души боясь увидеть ужас или отвращение, но приоткрыв глаза, замечаю в этих больших, красивых глазах только огромное сожаление и поблескивающие, застывшие слезы. Через силу, чувствуя, как оно вырывается из меня, жалко выдавливаю, практически срывая голос: «Убирайся! — ору я в отчаянии, чувствуя, как тяжелые капли быстрее текут по моим щекам. — Убирайся!» Но Лора не слушает, а у меня не остается никаких сил на сопротивление, и я опускаю голову, тяжело дыша. Она садится рядом со мной на холодный пол и обвивает мою грудь руками, прижимаясь всем телом, и я чувствую все тепло и свет, что от нее исходят. Ощущаю запах ее волос и слышу тихий шепот, похожий на слезы: «Я же говорила тебе, что все будет хорошо, Макс. — она демонстративно отстраняется и кладет руки на мои щеки, с трудом улыбаясь. — Вот видишь? Ты нормальный». Я всхлипываю и спрашиваю: «Лора... Ты меня боишься?». Она отрицательно качает головой и проводит ладонью по моему лицу, стирая слезу, на что я лишь молча благодарно киваю. И неожиданно она прикасается ко мне солеными и мокрыми от слез губами губами — осторожно, так нежно, что я совершенно теряюсь. Я закрываю глаза и чувствую, как растворяюсь в ее любви и заботе — не знаю, как описать все это, но это нечто такое, что делает меня счастливым даже когда мне мучительно больно. Нечто такое, что вытаскивает меня из темноты. Даже когда я хочу сломать руки, лишь выбраться из оков. Она рядом... Мне хочется, чтобы она никогда не прекращала меня целовать. Мне хочется остаться с ней навсегда. Но ей приходится отстраниться. Она осторожно кладет голову мне на плечо. Последнее, что она говорит мне, — «Мы все выдержим, Макс. Вместе». Чувствуя, как голова тяжелеет, я лишь слабо киваю, наблюдая за тем, как она поднимается и вновь скрывается за тяжелой дверью.