Встреча

Асока приходит снова, первое время держит мечи включёнными. Позади раздаются шаги и красное свечение клинка. Она оборачивается, отключает свои мечи и заправляет их за пояс. Мол, как всегда, ничего не говорит. Отключает и свой меч тоже, подходит ближе, касается плеча Асоки большим пальцем. Скользит ниже, к ключице. Очерчивает какие-то узоры, пока зоркие, голубые глаза, пронизывают его лицо. Она не смотрит подозрительно или с недоверием — если только с напускным. Мол выучил каждый её взгляд, а главное то, что скрывается за каждым из них. Его палец скользит ниже, а другая рука гладит спину под топом. Асоке нравится, но она держится. Это он тоже знает. Знает её упрямство, знает, как она хочет вывести его из себя этим упрямством, и за это он её и любит. Маленькую, дерзкую девчонку. Топ слетает на пол. Мол не торопится, хотя снова хочет ощутить вкус её груди на губах. Проводит пальцем, проходит по соску, едва касаясь. Асока прикрывает глаза, начинает дрожать, но молчит. Мол начинает терять самообладание. Хватает её под бёдра и кидает на кровать, плотно вжимая в матрас. Наклоняется к груди, прикусывает сосок, отчего Асока стонет, не разнимая губ. И этого Молу мало — ему нужно, чтобы она выкрикивала его имя. Большим и указательным пальцами он начинает теребить её лекку. Самые кончики. Сначала сдавливает, а после гладит. И тогда, Асока не выдерживает, и стонет в голос, отчего у Мола окончательно съезжает крыша. Мол не любит Датомирских ведьм. Хитрых, лысых, бесчувственных. С самого детства, когда братья занимались онанизмом, он не понимал, как можно хотеть, как можно влюбляться в них? Как можно влюбляться в тех, кто смотрит на тебя так холодно, рассчётливо, словно решая, будет та или иная скотина полезна в хозяйстве? Ему всегда нравились такие, как Леди Тано. Порывистые, импульсивные, острые на язык. Кровь начинает закипать, по венам течёт страсть. Стоит ей лишь нахмурится, встать в боевую стойку, как он уже хочет её до одури. От других, Тано отличалась тем, что была искренней. В её эмоциях не было чего-то неподдельного, ненастоящего. Напускного — чего-то такого, чего Мол не мог бы понять. И это тоже не могло не привлечь того, кто вырос среди вечной лжи. Он помнит, как они познакомились. На Мандолоре, когда все уже готовы были его казнить, она почувствовала, что он говорит правду. Кеноби до последнего отрицал, отговаривал, но Асока была тверда. Так они обличили Палпантина — Дарта Сидиуса. В благодарность, Асока, пока никто не видел, решила выпустить его, надеясь, что он начнёт сначала и по-другому. Мол не совсем понимал, что она делает и на что она надеется, но пообещал ей (и, кажется, себе), что проблем ей от него больше не будет. Они встретились ещё раз, случайно, когда она была на задании и искала одного контрабандиста. Забавно, что и он его искал. Когда они всё же закончили, Асока передала его в руки клонам, а сама отправилась с ним в бар. Отсюда и пошли эти встречи украдками. Асока обвивает ноги вокруг его пояса и Мол улыбается, с груди решает перейти на её губы. Мягкие, пухлые. Такие, какие он любит искусывать до крови, придерживая при этом её руки над головой. Одной его ладони хватает, чтобы держать обе её руки. Такая маленькая, хрупкая, не верится, что джедай. Правда, гибкая, и это тоже сводит Мола с ума. Асока прогибается, выпячивает грудь, когда Мол снова решается переключится на неё. Он облизывает её сосок, после чего посасывает его, теребя бусину языком. Асока вжимается в матрас и кричит в голос, выгибаясь сильнее. Мол проделывает то же самое со вторым соском, свободной рукой рисуя узоры на её бедре. Джедаи ведь основали монашеский орден, какого чёрта она носит такую юбку? Мол отпускает её руки, спускается губами ниже, кусая кожу на прессе. Асока скрипит зубами и в отместку царапает гладкую кожу на спине забрака, чем только щекочет его. Мол останавливается. Приспускается на локте, другой рукой поднимается по бедру выше. Играет с резинкой трусиков, наматывает её на палец и усмехается, смотря на Асоку. Тано молчит, о чём-то думая, и Мол буквально слышит её мысли: «Может, стоит остановится? Но ведь… Я так далеко зашла», а после, смотрит на него, словно он подскажет ей ответ. И здесь уже его очередь мучить её, потому что он ждёт её ответа. Борьба между принципами и желаниями, всегда заканчивается одинаково: она закусывает свою губу, на которой все ещё краснеет царапина от его зубов, а после, закрывает глаза, давая ему знать, что она хочет продолжить. Он приспускает трусики и входит по началу двумя пальцами. Асока возбуждена до предела: влагалище влажное, горячее. Мол ухмыляется, но решает подразнить ещё немного. Он нащупывает клитор, на что Тано сразу отзывается. Мягко надавливает, после чего, наконец-то, слышит свое имя, просьбы о большем. Он усмехается. Мол выводит пальцы, приспускает штаны робы. Он и сам изнывает от желания. Лицо Асоки, такое просящее, такое невинно-пошлое — одного этого выражения хватает, чтобы его возбудить. Обычно, ускользающая, не обращающая на него внимания, когда она со своим учителем или Кеноби, Асока, злит, выводит его из себя, заставляет его отрываться на всём подряд. Мол направляет головку. Асока чувствует, как он входит, кричит от боли. Он не может войти полностью, лишь наполовину, но и этого ему достаточно. Проход Тано ещё узкий, ведь она ещё юна, совсем недавно ей исполнилось восемнадцать. Он не видил её в день рождения, только сейчас, а потому уже представляет, как даст ей её подарок. Мол толкается, но Асока настаивает на более быстром темпе. Он не против, и толкается быстрее, на что она снова ускоряется. И снова их безмолвная игра, которую он очень любит. Разрядка близится, и не только для него: Асока тоже на пределе. Он наслаждается её лицом: напряжённым и расслабленным одновременно. Снова засматривается на белые узоры на щечках, на пухлые губы и чуть не забывается. Он выходит и изливается ей на живот. Асока расслабляется полностью, выдыхает, прикрывает глаза. Мол усмехается, ложится рядом, целует её лекку. После этого достаёт из тумбочки маленькую коробочку, из неё — красный треугольный камушек на чёрной верёвке. Аккуратно завязывает узелок, и камень красиво ложится меж ключиц Тано. Она сонно касается его, поворачивается к Молу лицом и едва слышно спрашивает: — Что это? — Символ зрелости на Датомире, — он придвигается ближе к её монтралам и шепчет, — И знак того, что Леди Тано теперь моя. Она касается камня, поглаживает его и слегка улыбается, готовая пустить колкость.