Carpe diem

Сидя в мягком рабочем кресле, Альбедо неторопливо читал отчеты по исследованиям. Уставший взгляд пробегался по неаккуратно написанным строчкам, словно усыпляя своей монотонностью. День уже близился к концу, уступая приближающейся ночи. Из-за духоты было сложно сосредоточиться, поэтому он встал и, подойдя к окну, открыл его. Свежий воздух плавно проникал внутрь помещения, играя с листами, лежащими на столе. Перед тем, как скрыться из виду, теплые лучи озарили кабинет, ненадолго наполняя его теплотой и уютом. Наблюдая из окна, алхимик увидел как перистые облака постепенно исчезали, оставляя после себя лишь прозрачные линии. Солнце уже зашло за каменные стены города, давая возможность насладиться прекрасным видом заката. Чувство вдохновения наполнило его и, молодой человек взглянул на мольберт, стоящий в углу рядом с книжной полкой, где лежали краски и кисти.

Carpe diem

Делать набросок не долго, но уловить то самое мгновение было крайне важно, поэтому, выдавив краски нужных цветов на деревянную палитру, приступил к рисованию. Хаотично смешивая цвета, он наблюдал за уходящим закатом. Нанеся на верхний край холста ангельски голубой цвет, парень плавно распределял его по холсту. По кусочку собирая картину, добавлял новые цвета. На разукрашенной красками деревянной палитре, были хаотично смешаны оттенки, сливаясь воедино. А вода для кисточек была уже кипарисового вида. Закончив, художник взглянул на картину. Обычно Мондштадт Альбедо изображал лишь в набросках, не придавая особое значение цвету, но сегодняшний вечерний закат в этом городе свободы тронул его. Сочетание фиалкового, переходящего в лососевый, а также оттенка коралловой раковины изящно подчеркивали и освежали пейзаж. С добавлением новых оттенков полный вид картины приобретал все более и более завершённый вид. Финальным же штрихом стало добавление яркого цитрусового цвета, напоминающего солнце. Ему казалось, что рисует он достаточно быстро, но когда ученый снова взглянул в небо, узор уже заметно растекся по небосводу, оставляя лишь приятные воспоминания. Смотря на свое творение, Альбедо был одновременно рад тем, что успел поймать этот изумительный момент, но чувство грусти скрывалось внутри. Грусти от того, что этот миг уже ушел, что ему бы хотелось подольше насладиться им. В растерянных чувствах парень больше не мог сконцентрироваться на чем-то серьезном. Интересно, а Сахароза видела этот волшебный закат? Скорее всего нет. Наверное она опять работает не покладая рук. Нужно проверить как она там. — подумал он, направившись к ней в лабораторию. Пройдя вдоль коридора, освещенного люстрами, блондин остановился перед дверью. На белой табличке, прибитой к ольховой двери, аккуратными буквами было написано: «Сахароза. Алхимик Ордо Фавониус». Негромко постучав и медленно войдя, он осмотрелся. — Сахароза? Комната была погружена во мрак. На рабочем столе едва можно было различить приборы для лабораторных исследований, а также много книг, лежащих на столе и полу. Было сложно ориентироваться в полностью темном пространстве, и лишь лестница, ведущая наверх, была освещена слабым лунным светом. Закрыв дверь, он не спеша подошел к ней и начал подниматься, переступая через ступеньку. Материал был уже довольно старый и при сильном прогибе издавал ужасный скрежет. Альбедо это сильно раздражало, но смысла идти обратно уже не было. Плейлист Добравшись до верха, парень увидел знакомый силуэт девушки. Он облокотился на крышу, с улыбкой наблюдая за ней. Сахароза выглядела так загадочно, сидя в одиночестве, но что-то будто было не то. Приглядевшись, заметил отсутствие привычной шляпы, у нее на голове. Продолжая изучать внешние признаки, ученый больше не нашёл чего-то бросающегося в глаза. Почему она тут? — эта мысль крутилась у него в голове. Безусловно, рушить атмосферу ему не хотелось. Однако желание оказаться ближе перевесило и, Альбедо осторожно постучал, прогоняя наваждение. — Тук-тук! — мило улыбнувшись, прошептал он, чтобы не сильно напугать ее. Девушка слегка вздрогнула и обернулась. — М…Мистер Альбедо? Как давно вы здесь? — Хммм… Около 2-х минут? — Залезайте скорее. — сказала она, приподнявшись, и протянула руку. Закончив с помощью, алхимик собиралась сесть обратно, но ее остановили. — Сахароза, тут не тепло. Ты можешь простудиться, если будешь сидеть на холодном. Вот, возьми. — сказал он, протягивая ей свой плащ. Она благодарно кивнула и постелила его так, чтобы они оба могли на него сесть. — Что-то случилось мистер Альбедо? — обеспокоенно взглянула на него, по привычке поправляя очки. — Да, случилось. Ее сердце пропустило удар. — Я много раз просил звать меня «Альбедо», но ты продолжаешь говорить «Мистер». Мы же с тобой не чужие. — с наигранно недовольным лицом сказал он. После недолгой паузы Сахароза засмеялась. — Прости, Альбедо. Это лишь привычка. Ведь в штабе все зовут тебя так… — Не сравнивай себя с другими. — серьезно взглянул он алхимику в глаза. — Ладно. Так что ты хотел? Что-то неверно было написано в отчете? — Нет, я проверил твой отчет еще 3 дня назад. Выдержав небольшую паузу, он спросил. — Ты видела сегодняшний закат? — К сожалению, я проводила эксперимент, где отсутствие солнечного света — обязательное условие, поэтому — нет. — Был просто великолепный солнечный закат. Жаль только, что это удивительное явление не вечно. — Но когда-нибудь он снова появится! И вновь можно будет наблюдать за этой красотой. Разве не так? — Да, но он не будет такой как сегодня. Я успел запечатлеть его на холсте, но к сожалению, никак не смогу повторить его. В этом мире сложно найти что-то постоянное. Например, людские чувства достаточно непредсказуемая и часто изменяемая вещь, поэтому общение с ними это слишком утомительно и проблематично. — сказал он, расстроенно облокотившись на ее плечо. — Конечно, но я думаю в этом-то и суть — жить настоящим и не думать о прошлом. Мне кажется, если бы чувства, эмоции и действия, которые мы испытываем и видим были бы однообразными, то люди перестали бы их ценить. Все было бы слишком пресно и рутинно. Если закаты и рассветы одинаковы и повторяются, то мы просто перестаем ими удивляться. Не было бы произведений, показывающих палитру чувств: любви, страдания, преодоления, обиды, страха и других эмоций, ведь люди бы никогда не испытывали этого. Красота этого мира бы исчезла, а вместе с ней исчезли бы и многие творческие профессии. Ведь какая-то особая деталь делает день отличным от других. В этом и прелесть непостоянства. — выдержав паузу, задумчиво продолжила Сахароза. — Также я читала, что в ходе проведения экспериментов обнаружилось, что нейрогинез происходит не только у детей, но и взрослых. Тем самым даже когда мы смотрим на картины или другие произведения искусства, то происходит активация определенных зон в коре головного мозга, вызывающие гормон дофамин. — говорила девушка, смотря в завораживающую темень неба. Прислушиваясь к словам девушки, глаза аквамаринового цвета смотрели на ее лицо, наблюдавшее за звездами. Волосы же, собранные в низкий хвост, аккуратно развивались на ветру, а глаза искрились от воодушевления и поглощения рассказом. Ушки словно были локатором эмоций, которые испытывала девушка. Когда Сахароза увлекалась и говорила что-то интересное для нее, они приподнимались, иногда подергиваясь. А когда задумчиво молчала, то были слегка приопущены. Альбедо проводил свое исследование на эту тему, наслаждаясь возможностью определять ее эмоции. — А самое главное — научные исследования потеряли бы свою ценность, ведь в мире, где все одинаковое — нечего исследовать. Это здорово, что ты успел сохранить этот образ, но не забывай, что он также остался надолго в твоей памяти. А благодаря картине, написанной тобой, есть возможность разделить это удивительное мгновение со многими другими, ведь так? — с улыбкой произнесла девушка, посмотрев на него. На протяжении всего монолога девушки, глаза Альбедо были закрыты, наслаждаясь приятным меццо-сопрано. Ее тембр голоса действовал на него столь чарующе, что он чувствовал умиротворение и спокойствие, лишь занимаясь наукой и общаясь с ней. Люди мало волновали его, но эта девушка была исключением из негласного правила. Осознав, что она закончила рассказ, он приподнялся с ее плеча и, взглянув в глаза, сказал: — Знаешь, Сахароза. Ты безусловно права, но кое-что я хочу, чтобы не заканчивалось. — Чт… Плейлист Не успела договорить, как Альбедо бережно прикоснулся губами к ее. Все началось плавно будто маленькая искра только-только загорелась, начиная ускоряться. Оба постепенно раскрепощались в процессе поцелуя, изучая новые стороны своих пределов. Ощутив, что она начинает опускаться вниз, девушка положила руки на шею партнера и, плавно опустившись на легкую ткань одежды, продолжила поцелуй. В это время Альбедо поставил руки напротив ее лица и стал заметно настойчивее. Девушка поглаживала его шею, медленно закручивая волосы между пальцев. Они позволили себе столь мелкую шалость, целуясь на крыше штаба, где могли быть замеченными, но это лишь придавало адреналина. Им определенно хотелось большего, но оба понимали, что теперь время на их стороне, давая драгоценные минуты на то, чтобы побыть вдвоём. Когда воздуха в легких почти не осталось, они с неохотой оторвались друг от друга. Лежа, Сахароза изучающе смотрела на парня, чье лицо и локоны были освещены луной. Они громко дышали, восстанавливая дыхание. Девушка, переместив руки на лицо юноши, притянула, поцеловав в носик. Альбедо поддался вперед, закрыв глаза для усиления яркости ощущений, но был слегка разочарован, не получив желаемого. Приподнявшись, он подал ей руку, помогая принять прежнее положение. Они просто наслаждались моментом вдвоем. Сахароза, облокотившись на грудь Альбедо была заключена им в объятья, полностью растворяясь в нежности. Поочередно показывая друг другу созвездия, которые располагались на звездном небе полуночно-синего цвета, оба наконец-то смогли расслабиться, ненадолго забыв обо всем. Спасибо, Сахароза. Сегодняшнюю ночь он обязательно нарисует в цвете, чтобы всегда помнить о ней. Конец песни