Я могу это исправить

За окном громыхает с неимоверной силой, сверкают молнии и тяжелые капли дождя стучат по крыше дома Монескин. Время около шести часов вечера, в разгар лета темнеть в это время не должно, но сейчас небо затянулось чёрными тучами и по ощущениям как будто наступают сумерки. Вик с Томасом свалили к друзьям на очередную тусовку ещё до начала этого беспредела с погодой, а Дамиа и Этану только и оставалось валяться в кровати. С первым раскатом грома Торкио стал жаловаться на ноющие виски и отсутствие сил, поэтому и завалился на второй этаж, но почему-то не в свою кроватку, а в комнату своего парня.

***

— Опа, а я тебя ищу! — выкликнул Дамиано войдя в свою комнату. — Как голова? Я тут минералку тебе принёс. — Ммм. сейчас лучше, спасибо. — хриплым голосом ответил Итан. Давид отдал младшему стакан, тот отпил и вежливо попросил поставить его на тумбочку. Постояв рядом Дамиа лег к барабанщику и уставился на него. — Ты чего так смотришь? — Итан вопросительно вскинул бровь. — Да вот думаю, — Дами отвёл взгляд в сторону. — вот ты знал что родинки это места в которые тебя целовали в прошлой жизни? — резко спросил солист. — Дамиано, что за бре… — не успел договорить младший, как его перебили. — Вот теперь меня мучает вопрос. Неужели тебя кто-то любил больше чем я? — С чего ты взял? — вопросом на вопрос отвечает Торкио. — Мышонок, ты в зеркало смотрелся? Все твоё прекрасное личико усыпано этими маленькими родинками… и тело — на выдохе говорит старший. — И ты из-за этого волнуешься? — с легкой подколкой спросил Этан. — Нет, просто интересно. Кстати знаешь, что я понял? — И что же? — за вопросом последовала улыбка. — А то, что я могу это исправить. — язвительно ухмыльнулся Давид и придавив последнего ещё больше к кровати, начал зацеловывать лицо, шею и ключицы Торкио. Вся комната залилась звонким смехом барабанщика, так как легкая щетина на подбородке Дамиано щекотала, а уйма поцелуев дополняли эту картину. — Дами-а, ост-ано-вись! Хватит пожалуйста! — только и слышалось. Эти двое так и уснули в обнимку с улыбками на лицах, только эту семейную идиллию прервала пара блондинов, вернувшихся с вечеринки в явно приподнятом настроении и жаждавшие продолжения вечера. Давид остановил младшего, который хотел подняться и идти успокаивать бесов, а потом комната заполнилась шепотом старшего. «Мышь мой, спи. Я их щас успокою и приду» затем последовал поцелуй в лоб. — Да уж. в следующий жизни на моем лице живого места не будет. — проворчал младший. — Всё для тебя! — прозвучало уже где-то за дверью.