Чертовщина

Заходивший к Михаилу Ботвиннику Василий Смыслов, только недавно вернувшийся с матча претендентов привёз с собой югославские газеты, подавленное настроение и интересную новость. Дело в том, что юный претендент, будущий соперник действующего чемпиона — нечисть, инопланетянин, демон ада Мефистофель, пират и волшебник. Всё как вы понимаете в одном лице. Михаил Моисеевич крепко призадумался и если бы не было газет, то выгнал бы Смыслова взашей, списывая на глюки. Зачем ему, учёному, инженеру и шахматисту — очень умному человеку забивать голову такой чертовщиной?! — Ты точно уверен, Вася? — с презрением спросил Ботвинник, профессорским жестом поправляя очки. — Я видел его хвост, клянусь! — воскликнул Смыслов, возмутившись, что ему не поверили. — А если тебе показалось? — задал контрольный вопрос Михаил, всё ещё не хотевший верить. Таля он видел один раз — за границей в пятьдесят восьмом на олимпиаде. Спросил у Миши зачем он пешку пожертвовал, а наглец ответил: «мешала». — Эх ты, — только и сказал Василий, засобиравшись домой. О чём говорить, если Ботвинник скептик. * * * Матч 1960г., Москва Ничего не предвещало беды, но Таль выиграл первую партию в молниеносном темпе. Михаил Моисеевич не мог ничего понять, из головы не шли чёрные глаза со смешинками. Миша раскланялся улюлюкающей публике, нарушившей все права поведения в зале, вернулся к доске, ободряюще улыбнулся, во второй раз поблагодарил за партию и удалился в комнату отдыха. Пока Таль заходил в открытую самому себе дверь, мелькнул кончик хвоста, как бы помахавший ему, Ботвиннику на прощанье. Тут-то и вспомнились слова Смыслова и нелепые статьи югославских газет. Устало откинувшись на спинку стула, Ботвинник даже забыл, что нужно размышлять: какой ход ему записать? «Поздно проснулся! Надо было изучать соперника сразу. Но нет же, наука, работа, тьфу!» — клял себя чемпион, всё ещё не опомнившись, что время на часах идёт, ход не записан… Следует начать независимое расследование — твёрдо решил Михаил Моисеевич. А когда он что-то уже решил, отговорить было невозможно. * * * В конце каждой партии, прощаясь Миша обязательно махал кончиком хвоста. Почему этого не замечал никто, кроме Ботвинника? Как с Талем жила его красавица-жена? А как вырастила мама? Зная доброжелательный характер Таля и его слабость к алкоголю Ботвинник решил действовать в этом направлении. На разработку плана ушла половина матча. Подловив момент, когда Кобленца, Мишиного тренера в номере подопечного не будет, он двинулся на нижний этаж. Действительно, тренера там не оказалось, открыл Таль, какой-то усталый и грустный, совсем не такой, как во время партий. Нарушая спортивный режим, принципы и установки Михаил Моисеевич пришёл с бутылкой коньяка. Нарисовал на лице тот тип улыбки после которого все уступали, чемпион попросил разрешения пройти. Миша пропустил его, прикрыл дверь, со смущением спросил может ли он покурить и, расположившись в кресле закурил. Ботвинник поставил на столик бутылку, почувствовав себя мерзко от того, что он будто хочет купить чужую тайну за алкоголь. Поморщился, протёр платком очки. — Почему это вы отступаетесь от своего правила? Какая сила двигает чемпионом настолько, что он пришёл к сопернику нарушая спортивный режим? — у Таля тысяча «почему?» и любознательность развита лучше, чем у других. Чувство такта не даёт задать вопрос в более грубой форме и более кратко: «что надо?» — Ты сам провоцируешь меня в конце каждой партии! — казалось бы нетерпением и возмущением можно всё испортить, а нет, Таль только расцвёл от этого, прекрасно понимая, что соперник говорит о его хвосте. — А для чего вы каждый раз следите за моими действиями? — покрывшись румянцем, который отлично выделился на бледной коже спросил Таль, зажигая новую сигарету. Пить не хотелось, недавно бравший его почечный приступ отступил. Взяв бутылку со столика, Миша убрал её с глаз долой, куда-то за кресло. — А что мне делать, если ты машешь хвостом? Для чего? Да, и вообще, откуда он у тебя? — град вопросов неожиданно для сдержанного Ботвинника, планировавшего каждое действие вперёд, вырвался наружу. — На прощанье машу, вы мне понравились, — проигнорировав прочее пробормотал Таль. Ему хотелось сделать это невнятнее, но получилось очень даже ясно. Он смутился, спрятал глаза, хвост, в моменты, когда хозяин переставал его контролировать нервно дёргался, как и сейчас — сбоку от кресла. — А Смыслов тоже тебе понравился? — вспылил Ботвинник, приложив ладонь ко рту, но тщетно, вопрос вылетел без раздумья. Друг заложен. — Нет, там я проиграл и хвост от досады ослушался, — Миша набрался смелости и взглянул на соперника, в лицо, потом в серые глаза, скрытые за очками. Хвост болтался из стороны в сторону, быстро обретя волю. Ботвинник вспомнил, что сейчас проводится расследование, как понять провалилось оно или нет? Расследовать ничего не пришлось, потому что Таль ничего не скрывал. — Надеюсь, что вы не возьмёте пример с гроссмейстера Смыслова и не расскажите ничего и никому? — осторожно попросил о тайне Миша. Ботвинник просто так уходить не хотел и поставил условие, решавшее проблему манящего хвоста: — Если разрешишь потрогать свой хвост. Таль кивнул, приветливо помахивая кончиком. Ботвинник подошёл и сел на край кресла, проводя по хвосту пальцами, захватив кисточку в ладонь, накрыл её другой рукой, поглаживая. Шерсть оказалась вразрез с представлением очень мягкой, пахла земляничным мылом, что чувствовалось издалека. — Перестань, пожалуйста, кажется я возбуждаюсь, — Миша дышал чаще обычного и расставил ноги шире, борясь со стыдом. — Я же мужчина, — попытался возразить Ботвинник. В ужасе осознав, что для чего-то предположил себя, Михаил выпустил кисточку хвоста из рук. — У тебя очень нежные руки и… — Таль оборвал предложение на половине, боясь, что его осудят за симпатию. — Я действительно виноват в произошедшем. Как мне это исправить? — признавал себя неправым Ботвинник почти никогда. — Придётся меня поцеловать. Может потом жениться, — Миша, конечно, шутил. А Михаил принял серьёзно. Прикрывая веки он попытался представить свою Ганночку, но не выходило, как навязчивое явление, представали Мишин образ, хвост, который тут же опутал его запястье. — Придётся зайти чуть дальше и унять мой пыл, скажем, вашими нежными руками. Я не бестактен? Мне просить прощения? — Таль улыбнулся, не думая отпускать соперника. — Никто об этом не узнает, я правильно понимаю? — проверил Ботвинник. — Абсолютно верно. — Никогда не возился с чужими пуговицами на брюках, а тем более с хозяйством находящемся в этих самых брюках. Интересный опыт складывается, — Таль немного оскорбился, «эксперимент» коим считает его Ботвинник для него не подходит. Миша выпустил запястье из захвата хвоста, поколдовал, наводя лёгкий морок, повернулся к сопернику спиной, скинул брюки с бельём и забрался в кресло, выгибаясь, хвост рваными движениями размахивал из стороны в сторону. — Возьми меня прямо в кресле, крем в ящике, — попросил Таль, желая «осквернить правильного человека». Уткнувшись лбом на руки, державшиеся за спинку кресла Таль терпеливо ждал, когда Ботвинник закончит с пальцами и вставит ему. Михаил Моисеевич покорно исполнял просьбы соперника, не подозревая, что желание в нём вызвано отчасти искусственно. Вот он вставляет и начинает двигаться придерживая Мишу за бёдра, вот Мишин хвост притягивает его ближе к себе, щекочет спину, а здесь уже он берёт в руку Мишин член, оглаживая мошонку и переходя к стволу, проводя туда сюда в быстром темпе. Михаил испытывает такое удовольствие и лёгкое чувство стыда, удовлетворение и лёгкость, в пару размашистых звонких шлепков спуская внутрь семя и доводя Мишу до оргазма рукой. Когда они лежат в кресле расслабленные и морок постепенно сходит, Таль поясняет: — Не надо крутить чертям хвосты, это их эрогенная зона, особенно если ты понравился нечисти. Может повторим?