Мое черное сердце тянется к тебе

      В машине царит насыщенная эмоциями тишина.              Галф явно в шоке от того, что Мью учудил: у всех на виду протащил того к парковке на плече, чтобы усадить на пассажирское сидение и пристегнуть, рыкнув:              — Только попробуй сбежать!              Жестко?       Жестко.       Но по-другому сейчас нельзя, потому что парень явно запуган и дергается от любого звука.              А Мью внутри кипит от злости, потому что кто-то (пусть даже это его отец) позволил себе вот так с ногами влезть в его жизнь и потоптаться по тому, кто стал для него так дорог.              — Мью… — парень робко пытается привлечь его внимание.              — Что?              — Может не надо?              — Надо, уж поверь мне.              — Но ничего же не случилось! — тот в отчаянии заламывает руки.              — Ага, кроме того, что тебя похитил мой отец и угрожал.              — Он не угрожал! — а потом испуганно зажимает себе рот, проговорившись. — Ой!              — Вот видишь, я был прав, — но даже это его сейчас не успокаивает. — Поэтому мы едем все прояснить, чтобы больше не было таких случаев.              Дальше они едут в молчании, потому что сложно говорить в такой напряженной обстановке. У него белеют костяшки пальцев от того, как сильно руки сжимают руль — и это отражение желания так же сжать чью-то шею.              — Выходи!              Галф испуганно оглядывается:              — А где мы?              — Это мое фамильное гнездо, — саркастически ухмыляется. — Тут ты еще не был. Вы встречались где-то в другом месте?              — Да…              — Тогда пойдем?              Мью сам наклоняется и отстегивает ремень безопасности, чтобы потом обхватить испуганное лицо ладонями:              — Ничего не бойся, я с тобой. Я защищу тебя от всего.              Галф молча смотрит на него, а потом робко кивает. Мью берет его за руку, переплетая их пальцы, и идет к дому, преодолевая сопротивление парня, который явно не хочет тут быть.              — Кхун Суппасит! — дворецкий кланяется при виде него. — Вы не предупредили, что приедете, но ваш отец…              — Уже в курсе, правда?              — Да, но…              — Вот и отлично, — он перебивает мужчину, — надо покончить с этим сразу.              Быстрым шагом он направляется в рабочий кабинет, таща за собой упирающегося Галфа:              — Отец!              Тот встает ему навстречу, хмурясь:              — Мью, что ты тут устроил? И зачем тут… этот?              Мью тут же звереет от тона и формулировки:              — “Этот” — дорогой мне человек, поэтому выбирай, пожалуйста, слова!              — Так вот ты как заговорил, — мужчина усаживается обратно в кресло и скрещивает руки на груди. — Что же, поведай мне, что тебя сюда привело.              Вот так всегда.       Этот холодно-снисходительный тон и возвышенная речь, которая должна поставить на место оппонента: “ты — никто, ты — грязь под ногтями”.              Но у него были многие года тренировок, чтобы выработать противоядие к этим приемам, поэтому совершенно спокойно он снова тянет Галфа за руку и усаживает в кресло перед собой, а сам становится за ним:              — Вот он меня сюда привел.              Ему не нужно смотреть, чтобы ощутить, как Галф меняется в лице:              — Нет, это не я!              Он успокаивающе поглаживает ведьмочку по плечу:              — Да, не ты, но из-за тебя мы тут, — а затем переводит взгляд на отца. — Как я сразу не догадался, что это твоих рук дело. И твой дружок-ректор тебя прикрыл, правда?              Чончививат-старший небрежно пожимает плечами:              — Тут нечего прикрывать: я просто хотел побеседовать с твоим… другом наедине, поэтому пригласил его на обед.              Руку, что лежит на плече Галфа, стискивает чужая влажная ладонь, а он пожимает ее в ответ: все хорошо, я тут. Но он все еще не может унять гнев, поэтому почти шипит:              — Так вот, я против, чтобы ты обедал с Галфом. И ужинал. И вообще встречался без меня.              — Интересно, — мужчина ставит локти на стол и опирается на переплетенные пальцы. — А что будет, если я буду делать по-своему? Если я против того, чтобы ты вообще общался с этой ведьмой? Что ты будешь делать, сын?              Ярость разгорается в нем таким ярким пламенем, что Галф испуганно вскрикивает и тянет его на себя:              — Мью!              Но он почти ничего не слышит, выдавливая из себя слово за словом:              — Ты не посмеешь!              — И что же мне помешает? Может, ты? — отец с насмешкой смотрит в ответ, не демонстрируя ни грамма волнения.              — Может и я.              Огненный шар практически сам формируется на его ладони, демонстрируя, что он готов атаковать.       И защищать свое самое ценное, если это потребуется.              — Мью, не надо! Успокойся! — Галф практически плачет и обнимает его, гладя по голове, плечам. — Он же твой отец!              Нежный воздушный поток окутывает его вместе с объятиями, успокаивая, остужая. И Мью ощущает, как Галф постепенно обмякает рядом, напряжение уходит из каменных мышц, как и из тихого голоса:              — Вот так, да. Тише, Мью, тише…              Мягкие теплые руки все еще гладят его лицо, снимая напряжение и усмиряя гнев, а Мью понимает, что все это время не дышал, ожидая самого худшего.              Но Чончививат старший приподнимается за столом, опираясь о его поверхность руками:              — Очень интересно…              — Что? — все же агрессия продолжает плескаться в его венах.              — И давно ведьма выступает твоим гасителем?              — Что? — они с Галфом переглядываются. — О чем ты?              — А ты разве не видишь? Он же сейчас успокоил твой огонь, который почти вырвался из-под контроля. Мальчик, как ты это делаешь?              Последний вопрос явно адресован ведьме, но Галф растерян не меньше него:              — Не знаю! Я ничего не сделал!              — Правда? — мужчина встает и подходит ближе, словно исследователь, который хочет рассмотреть неведомую зверушку поближе.              А Мью тут же выходит вперед, закрывая собой Галфа, вызывая усмешку у родителя:              — Что, будешь защищать? От меня?              — От кого угодно! — он снова весь собирается, готовясь отражать атаку.              — Не стоит, сын. Я вижу, что ведьма еще может тебе пригодиться. Правда я пока не понял, как он это делает… Надо подключить специалистов, чтобы…              Тело, которое прижимается к нему со спины, дико дрожит, поэтому он тут же прерывает все эти размышления:              — Только через мой труп! Никто не тронет Галфа! И ты никому ничего не расскажешь про него.              — Что, угрожаешь мне? — Чончививат-старший опасно прищуривается.              — Если понадобится — буду угрожать.              На ладонях опять начинает образовываться пламя, а Галф снова хватает его руки своими:              — Мью, не надо!              — Успокойся, сын. Я пока не буду трогать твою ведьму. Пока, — мужчина поднимает руки, словно сдается, — но я присмотрюсь к тому, как он на тебя влияет.              — И… что? Что дальше? — слова с трудом ему поддаются.              — Если влияние благоприятное, то пусть живет этот странный мальчишка. Но тебе придется очень постараться, чтобы убедить меня не вмешиваться.              — Договор? — Мью сразу понимает, о чем речь.              — Договор, — отец кивает. — Никаких больше происшествий с участием этого мальчика, никаких заваленных занятий и идеально сданные экзамены — и потом я посмотрю, есть ли от вашей… дружбы толк.              Мью задумывается, потому что это не совсем то, что он хотел. Но на безрыбье и рак — рыба, поэтому сначала смотрит на испуганного Галфа, а потом переводит взгляд на того, кто пытается взять его в тиски:              — Не будет никаких проблем, я обещаю. Я исполню твою мечту. Но ты никогда не будешь трогать Галфа. Ни сейчас, ни потом — что бы со мной ни случилось.              Мужчина озадаченно хмурится, а потом неожиданно подмигивает Галфу:              — Что, ведьма, окрутил моего сына? Приворотные зелья совершенствуются? Получил в свои руки одного из самых могущественных и родовитых темных магов.              Тот сначала краснеет, потом бледнеет:              — Я ничего не давал Мью! Клянусь!              Мью обнимает дрожащего парня:              — Он бы на такое не пошел.              — Сын, когда замешаны такие силы и такие связи, то люди и не такое могут сделать.              Он смотрит в полные слез глаза.              — Нет, Мью, я правда не делал…              — Тшшш, я тебе верю, — и, не стесняясь отца, нежно целует Галфа в лоб.              — Думаю, что на сегодня можно завершить разговор, — Чончививат-старший опять усаживается в собственное кресло. — Я не буду манипулировать лишением содержания и наследства — это мелочно и глупо, с тобой точно не сработает, Мью. Но помни, ведьма, что я буду за тобой следить. И если ты задумаешь вред в отношении моего сына…              Недосказанная фраза звучит угрожающе, как и тон, которым она произнесена. Но Мью полон уверенности, когда отвечает:              — Галф не предаст.              Рука, которая стискивает его ладонь, влажная от волнения, но он мягко улыбается нервничающему парню, когда они оба выходят из кабинета.              Теперь у них есть шанс на совместное будущее, пусть даже если его придется выгрызать зубами у судьбы.