Мое черное сердце тянется к тебе

      Сердце замирает от нежности, когда открывается дверь в комнату и Галф буквально влетает в его объятия:              — Мью, у тебя все получилось!              Кончики пальцев зудят от желания трогать и трогать эту мягкую золотистую кожу, и Мью потворствует этому, проводя вновь и вновь по любимому лицу, лаская в ответ:              — Все благодаря тебе, моя ведьма. Что ты сделал с браслетом?              Парень смущенно улыбается:              — Я попытался вложить в него немного своих сил. Ведьмы ведь умеют работать с предметами, но немного по-другому. Можно заговорить вещь, а с потоками у меня опыта не было.              — Я и не знал, что такое вообще возможно, — Мью удивленно качает головой. — Это же просто какой-то новый уровень магии: на стыке ведьмовства и прикладной ее части. Теперь можно пробовать не только работать с чистыми потоками, как это мы делаем обычно, но и вживлять их в предметы. Это же такая широкая область деятельности…              Его знатно уносит в мечты о том, что они вместе с Галфом смогут сделать, но на землю его возвращает смешок:              — Что, уже готовишься писать магистерскую по новому направлению магии?              Он смеется в ответ, легко и счастливо, и целует свою талантливую ведьмочку:              — С тобой — хоть докторскую!              Галф неожиданно мрачнеет:              — Мью… Я не уверен, что могу принимать в этом участие.              Он понимающе кивает:              — Боишься, что тебя будут с этим доставать?              — Боюсь, — парень прячет лицо у него на груди. — Я вообще не слышал о полукровках вроде меня — настолько это хорошо скрывается.              — Если я буду в органах управления магией, то никто не посмеет тебя тронуть, и ты сможешь заниматься, чем пожелаешь.              В конце концов, он не мечтал об этом, но даже из этой ситуации можно извлечь выгоду. Поэтому он обнимает свое любимое чудо еще крепче:              — Я никому не позволю тебя тронуть.              Галф поднимает голову и смущенно улыбается:              — А ты? Ты меня трогать будешь?              Кровь моментально разогревается в его жилах на несколько градусов, потому что перед глазами маячит обещание, которое было дано вчера вечером:              — Еще как буду.              Мью тянется, чтобы закрепить фразу страстным поцелуем, как его прерывает звонок телефона. Он заранее морщится, потому что по рингтону знает, кто это.              — Да, отец.              — Не хочешь меня порадовать?              Вздыхает:              — Я сдал экзамен по темной магии на “отлично”.              — Да, мне уже доложили. Горжусь тобой, сынок.              — Тогда зачем звонишь? Нужно было услышать подтверждение от меня? — Мью не может сдержать злость на подобный тотальный контроль.              — Я думал, что ты захочешь услышать, что даю тебе и твоей ведьме свободу действий. Можете продолжать дальше свои… эксперименты.              Холодный пот выступает на лбу.       Он знает.       Знает про браслет и что его сделал Галф.              Но старается, чтобы голос не дрогнул:              — Эксперименты?              — Мью, ну давай не будем играть в эти игры, — тот усмехается в трубку. — Речь о браслете, конечно, который сделал твой друг. Я даже рад, что с тобой есть кто-то, кто позволит тебе развиваться дальше. И, может, даже превзойти меня и продолжить нашу славную династию.              Он досадливо морщится.       И снова речь не об его счастье, а о чести семьи.       Зато страх за Галфа обостряется максимально.              Но ничем не выдает свои чувства:              — Я не понимаю, о чем ты.              — Как тебе угодно, — отец даже не пытается спорить. — Но я хочу, чтобы ты знал: ты под защитой нашей семьи, а это не пустые слова. И твоя ведьма тоже, как ты понимаешь, раз уж ты выбрал этого парня. Поэтому информация о браслете и способностях не уйдет дальше нескольких доверенных лиц — я об этом позабочусь.              Что-то теплое поднимается изнутри. Наверное, это благодарность, потому что несмотря ни на что отец его любит, по-своему, и заботится о нем — и о Галфе тоже, пусть даже вот так специфически. Поэтому он сейчас еле слышно шепчет:              — Спасибо тебе.              — Что же, — мужчина делает вид, что не было между ними этой откровенности. — Удачи тебе с остальными экзаменами. И привет Галфу.              Он недоуменно смотрит на экран смартфона, где мигает уведомление о закончившемся вызове, и поднимает глаза на парня:              — Он знает… Отец знает, что ты сделал браслет.              Галф смотрит на него с испугом:              — И что теперь делать?              — Ничего, он прикроет тебя. Никто больше не узнает.              — Но почему?              — Потому что ты теперь под защитой семьи Чончививат, раз я тебя выбрал.              Руки сами тянутся, чтобы обнять, чтобы прижать к себе еще ближе, чтобы Мью мог целовать это удивленное лицо и шептать:              — Никто тебя не обидит.              Галф как-то растерянно шепчет, повторяя:              — “Под защитой семьи”...              — Да, ты теперь в безопасности. Отец может быть жестким и где-то упрямым, но он никогда не бросает слова на ветер. Если пообещал — сделает.              Да, это получилось неожиданным даже для него самого, но так даже лучше, потому что теперь у него есть надежный тыл, который прикроет в случае чего.              Мью снова тянется к желанным губам, чтобы прошептать между поцелуями:              — Но у нас с тобой осталось одно незавершенное дело.              — Какое? — Галф немного задыхается, но отвечает ему.              — Придешь ко мне сегодня ночью?              Тот ничего не говорит, лишь кивает, но румянец, разливающийся по щекам, свидетельствует о многом.              Часы тянутся невыносимо медленно. Мью успевает два раза сходить в душ, попробовать почитать какую-то книгу, но не уловить ни строчки, хотя раньше бы зарылся по уши в любимую теорию магии. Потому что все, что сейчас его волнует — как сделать так, чтобы Галфу все понравилось.              Ведь тот, смущаясь, напоследок ему прошептал:              — Ты же будешь сверху, да?              Тогда его сердце дало сбой:              — А как ты хочешь?              — Хочу, чтобы ты…              Поэтому он перерыл всю доступную информацию, чтобы уж наверняка не налажать и сделать все правильно.       Чтобы его мальчику было хорошо.              Но все равно Мью не готов к виду смущенного Галфа с влажными после душа волосами, который тихо проскользнул к нему в комнату и прикрыл за собой дверь.              Его руки дрожат, когда тянутся к желанному телу, чтобы привлечь к себе для первого, среди многих, поцелуев за этот вечер. Видно, что парень смущается, но отвечает ему пылко и даже уверенно, что позволяет ему быть чуть смелее:              — Хочешь, я сделаю тебе массаж?              — Массаж? — глаза напротив немного расширяются от удивления.              — Да, в благодарность за твою помощь мне на экзамене. И масло еще с прошлого раза осталось.              Тупая нелепая отмазка.              Мью сам чуть не расхохотался от такого объяснения его намерений, но все сработало: Галф неуверенно кивает. А это значит, что у него есть шанс расслабить парня перед тем, как начать всерьез действовать.              Но все равно он нервно сглатывает, когда Галф неловко снимает с себя майку и ложится на живот на кровать, предоставляя всю роскошь нежной кожи ему в доступ. Мью на секунду медлит, но затем сам следует этому примеру: стягивает с себя футболку и садится верхом на немного дрожащие от напряжения бедра, чтобы провести по обнаженной спине руками вверх и вниз в легкой ласке:              — Готов?              — Да.              Масло разливается по его ладоням, несколько капель даже ускользают сразу на кожу, заставляя Галфа вздрогнуть от неожиданности. Но Мью начинает распределять жидкость, и первичная неловкость забывается.              И сам он тоже забывает, как дышать, потому что под его руками — роскошь мягкой плоти, сантиметр за сантиметром которой он познает. Из него массажист так себе, но Мью надеется, что его “пациенту” приятны его касания. Большими пальцами он растирает напряженную шею, дожидается чуть громкого выдоха удовольствия, чтобы затем начинать разминать мышцы вдоль позвоночника, проходясь в этот раз уже костяшками пальцев, чтобы в конце огладить нежную поясницу уже обеими ладонями.              Галф начинает дышать неровно, его руки цепляются за подушку под головой, а Мью может лишь довольно улыбаться: его массаж помогает достичь цели, он все верно рассчитал. И парень не может не ощущать его стояк, который невольно упирается прямо между ягодицами. Мью даже специально чуть-чуть потирается бедрами, чтобы вновь услышать этот слабый стон.              А теперь — то, ради чего это все задумывалось.              Он ложится сверху и сам почти стонет от наслаждения, когда вот так, кожа к коже, когда может своим телом ощущать дрожь желания. Мью оставляет несколько поцелуев на шее, плечах, прежде чем его руки скользят под бедра Галфа, чтобы пробраться сразу под нижнее белье и коснуться уже твердого от возбуждения члена.              — Мью! — стон срывается с любимых губ.              — Да, мой хороший? Просто расслабься и получай удовольствие.              Левая его рука поднимается вверх, чтобы растереть между пальцами чувствительный сосок, а правая все еще продолжает наглаживать скользкую от масла и естественной смазки плоть. Ему до дрожи нравится потирать головку, скользить ниже по стволу, чтобы обхватить его целиком пальцами, дразнить дырочку уретры легкими касаниями, на которые Галф откликается чуть придушенными стонами:              — Мью, я сейчас умру!              — Не умрешь, я этого не допущу, — даже в такой ситуации он умудряется усмехнуться. — Приподними свою чудесную попку.              Парень тут же слушается его, что позволяет почти беспрепятственно стянуть с того шорты и белье. И теперь, в такой позе, ласкать возбужденный член становится еще проще. Мью прижимается бедрами, пытаясь облегчить собственное желание, но у него мало что выходит: собственный орган стоит так крепко, что даже больно.              Но это все не важно.       Главное — чтобы Галф наслаждался в их первый раз.              Он меняет руки: теперь левая занимается членом парня, а правая осторожно касается обнаженных ягодиц, поглаживая их.              — Могу я?..              — Да! — Галф почти выкрикивает это слово.              Он на минуту отрывается от вожделенного тела, чтобы достать приготовленный тюбик со смазкой. Масло маслом, но лучше для растяжки использовать специальные средства, чтобы парню было максимально приятно в процессе.              Мью аккуратно растирает в руках достаточно большое количество геля, а затем касается пальцами сжатого колечка мышц, поглаживая, лаская. Галф, ожидаемо, сжимается, на что получает поцелуй в ягодицу и просьбу:              — Постарайся расслабиться. Ты всегда сможешь меня остановить, если будет больно.              Тот кивает и действительно пытается следовать сказанному. По крайней мере тело в его руках теперь не такое каменное, и это позволяет проникнуть внутрь на фалангу указательному пальцу. И Мью сам чуть не стонет от того, как плотно обхватывают его теплые стенки — это что-то нереальное!              Он аккуратно чуть вытягивает палец, а затем направляет его глубже, пристально наблюдая за реакцией Галфа. Тот лишь шумно дышит и молчит, что Мью воспринимает как позволение действовать дальше. Поэтому он разворачивает руку и начинает водить кончиком пальца по мягким внутренностям, пытаясь нащупать, пытаясь…              — Мью! — Галф неожиданно стонет и дергается.              — Приятно? — он довольно улыбается.              — Очень!              — Я так рад, мой хороший.              Еще один поцелуй в ягодицу, и теперь Мью уже смелее орудует пальцем, потому что значет, что парень тоже наслаждается этим непростым процессом. Галф вздрагивает каждый раз, когда он давит на простату, и чуть двигает бедрами навстречу, еще больше расслабляясь. Это позволяет добавить второй палец, чтобы продолжать растяжку, орудуя ими на манер ножниц.              Теперь, когда техника уже немного освоена, левая рука возвращается обратно на член, растирая чувствительную плоть и подогревая возбуждение, чтобы Галф уж точно наслаждался происходящим. А когда уже три пальца находятся в желанном теле, то парень не выдерживает и стонет:              — Хватит! Хочу тебя в себе!              От такого требования у него задрожали руки:              — Сейчас, мой хороший, сейчас!              Мью отстраняется, чтобы снять с себя оставшуюся одежду, и тянется за презервативом. Раскатать латекс по члену — дело нескольких секунд, правда трясущиеся руки этому вообще не способствуют. Но стоит головке коснуться ануса, как Галф неожиданно дергается:              — Не хочу так! Хочу видеть тебя.              Сердце сжимает от нежности, когда Мью помогает парню перевернуться на спину, чтобы целовать такие желанные губы, пока тот обхватывает его бедра ногами:              — Ты правда готов?              Галф чуть прикусывает его нижнюю губу:              — Еще как!              — Будет немного больно.              — Я знаю.              — И… Галф!              — Да?              — Я люблю тебя.              Слезы блестят в этих темных глазах, когда парень всхлипывает:              — Я думал, что ты никогда это не скажешь!              Мью целует соленые дорожки на лице:              — Прости дурака, я так медленно соображаю во всем, что касается отношений. Мне казалось очевидным, что я от тебя без ума, моя любимая ведьмочка.              — И я тебя люблю, так люблю! — Галф всхлипывает, прижимая его к себе еще ближе. — И я хочу быть твоим.              Он не может насмотреться на родное лицо, но все-таки тянется к опухшим от поцелуев губам, чтобы оставить еще один, прежде чем толкнуться головкой во все еще тугое тело. Мью застывает в этом положении, давая Галфу привыкнуть к вторжению, расцеловывая мокрое от слез и пота лицо, дожидаясь позволения:              — Можно.              Крайне осторожно, сантиметр за сантиметром, он продвигается в желанном теле, не переставая целовать и ласкать возлюбленного. Мью чуть шевелит бедрами, двигая ими из стороны в сторону, чтобы наконец услышать восторженный всхлип, и потом двигаться уже именно так, как нравится его мальчику.              Его бедра начинают совершать ритмичные движения, и он изо всех сил сдерживается, чтобы не сорваться в совершенно сумасшедший быстрый ритм. Мью следит за выражением лица Галфа, за его стонами, за тем, как тот отзывается на каждую его фрикцию, как тот устремляется навстречу бедрами, как толкает ногами его ягодицы — и по выражению лица становится ясно, что его ведьма уже на грани.              Поэтому рука скользит между их телами, чтобы помочь: приласкать пальцами темно-красную от возбуждения головку и сделать несколько возвратно-поступательных движений ладонью. Этого хватает, чтобы Галф замер в его объятиях с широко раскрытыми глазами, а затем захрипел, выгибаясь и изливаясь между их животами.              Внутри него все поет от счастья, поэтому Мью вновь тянется к алым губам, чтобы запечатать их обоюдное наслаждение, делает еще несколько движений бедрами и уже сам бессильно падает на влажное от пота тело, содрогаясь от оргазма и кончая в презерватив.              Еще несколько минут они лежат вот так, липкие и счастливые, обмениваясь поцелуями, пока их идиллию не разрушает возмущенное:              — Мяу!              Мью не верит своим ушам:              — Азар! Откуда ты тут?              — Ой, я забыл закрыть балкон, — Галф сначала смущается, а потом начинает смеяться. — Он терпеть не может оставаться один.              — Что же, я знал, что в нагрузку к ведьме идет ее фамильяр, — он показательно расстроенно вздыхает, но затем улыбается и целует своего смущенного возлюбленного. — Меня все устраивает, пока Азар не будет наблюдать за нашим сексом и комментировать его.              — Не хватало еще мне такой похабщиной заниматься! Ой…              Мью смотрит сначала на перекошенную морду кота, потом на Галфа:              — Он разговаривает?!              — Да, но Азар не должен это делать перед посторонними!              — Прости, Галф, я просто… — кот делает самые жалобные глаза в мире.              А Мью может только молча смотреть на пререкания ведьмочки и фамильяра, от которых ему теперь никуда не деться.              А он и не против.