***
По улице не спеша шёл молодой человек, одетый в неброские, но явно богатые, одежды. Скромный халат насыщенного синего цвета, перевязанный широким поясом, эффектно подчеркивал стройную фигуру юноши. Ткань бережно скрывала участки кожи от любопытных взглядов. Ничего в каменном выражении лица не выдавало его эмоций. Прохожие интуитивно обходили его стороной, купцы не зазывали к своим прилавкам, яркий смех пробегающих рядом с ним детей затихал. Уильям не сильно переживал из-за реакции окружающих, социальные взаимодействия почему-то не были ему интересны. Ещё в пять лет, когда на его глазах запястья оказались помечены рваными шрамами, он понял, что отличается от других. Бархат маминых рук был результатом безупречной заботы о себе и еженедельных травяных ванн. Кожа заботливой Люси была приятного молочного цвета от вечного пребывания на кухне, пальцы покрыты белоснежными отметинами, оставшимися после первых уроков готовки и из-за спешки. Садовник Георг прятал морщинистые шоколадные руки под хлопковой рубашкой, каждый раз одаривая принца приветливой улыбкой. Активные и жизнерадостные дети дворцовых слуг безостановочно бегали по заднему двору с разбитыми коленками, царапины на которых заживали за пару дней. У всех ранения имели причину, а иногда и проходили. Лишь его отметины появлялись без спроса и уходить явно не собирались. Уильям помнит испуганные глаза служанки при появлении первого шрама. Сожаление в глазах матери каждый раз вызывает неприятное раздражение в глубине души. Жалость, преследующая его вот уже несколько лет — последнее, что он хочет получать от новых знакомых. Поэтому довольствоваться имеющимся кругом заинтересованных в нем людей — добровольный выбор. Задевший плечо летящий камень вырывает из размышлений. «Ах, да, небольшое исключение» Сверху на него глядят два нахальных глаза. Довольная ухмылка украшает чумазое лицо девчушки, сидящей на заборе. Выцветшая одежда прикрывает лишь важные по мнению хозяйки места. — Выглядишь ещё неприличнее чем в прошлую встречу, Эмили, — по доброму дразнит Уильям. — Мне не танцевать на балах, так что нарядное платье мне не пригодится, — дерзко отвечает девушка, немного раскачивается и ловко приземляется нос к носу с юношей. «Какое пренебрежение манерами. Идеально» — Зачем искала? — Тут один путешественник остановился в районе мастеров. Не хочешь заглянуть? С Эмили они встретились, когда второй принц искал очередное увлечение, поэтому уличная танцовщица с того момента услужливо информирует о появлении новых видов деятельности. — И чем же он отличается? Изумрудные глаза блеснули в предвкушении реакции. — Расписывает шелк. Недоверчивый взгляд заставляет девушку усмехнуться.***
Стройный мужчина изящно ведёт кистью по ткани. Краска радостно растекается под его движениями, смешивается между собой, резвится, пока не останавливается у невидимой преграды, тянется к падающим на полотно белым кристаллам. Действия незнакомца напоминают магию, запретные ритуалы, которые было позволено подсмотреть смертным. Уильям удивляется собственной реакции, замершему сердцу и небывалому интересу. За свою короткую жизнь он повидал не мало мастеров: от обычных художников, до стеклодувов. Он бы никогда не подумал, что будет зачарован росписью ткани. Нечто внутри заставляет его шагнуть к прилавку талантливого путешественника. Мужчина реагирует на звук шагов и плавно разворачивается. Уильям давится воздухом. Что-то в лице художника заставляет чувствовать его, что они знакомы несколько лет. Сердце жалобно скулит, а все шрамы жгут нестерпимой болью. Ему приходится задействовать всю свою выдержку, чтобы на лице не отразилась ни одна из переживаемых им эмоций. В голове набатом звучит «А-Цзин», но он понятия не имеет, что это за слоги. Имя? Фамилия? Звание? Незнакомец смотрит пристально и судорожно вздыхает, будто взгляд на принца тоже пошатнул его внутреннее спокойствие, но в отличие от Уильяма, в его глазах читается печать. — Чем могу помочь, молодой человек? — голос вызывает волну мурашек, молодой принц чувствует, как горят щеки, хотя уверен, что их не окрасит румянец. Спонтанное решение приходит само по себе и кажется очень правильным. — Станьте моим учителем, — с поклоном просит второй принц.***
Мастер Альфред, как выяснилось, путешествует всю жизнь и даже не может вспомнить, где родился. Он искренне верит, что учитель из него так себе, поэтому уговаривать его приходится несколько дней. На первый урок Уильям приходит раньше на двадцать минут, неожиданно переживая. Его новый учитель тоже не блещет уверенностью и пару раз запинается при введении. Оказывается, батик не такое уж и новое течение в искусстве, блокирует краску воск, а соль способствует созданию невероятных разводов. Мастер Альфред успокаивается с каждой минутой и к концу вводной части в его речи больше эмоций и любви к своему делу. Он выглядит свободным и довольным. Почему-то подсознание Уильяма удовлетворённо хмыкает, будто давно ждало этой новости. Второй урок более практический. Мастер Альфред велит сделать несложный эскиз, обвести его тонким угольным карандашом и наметить контур на ткани, подложив бумагу под холст. Уильям талантом к рисованию не обладал, но старательно выводил линии на белоснежном листе. Очертания зонтика сами собой появлялись под неумелой рукой. Мастер Альфред почему-то замирает, посмотрев на его эскиз, но принц не сильно акцентирует на этом внимание, полноценно погружаясь в процесс. Закончив через два часа, он чувствует приятную усталость, которой не было, кажется, уже несколько лет. Третье занятие намертво врезается в память. Уильям, обычно равнодушный, пугается водоворота чувств, зародившегося в груди, после первого мазка. Наблюдать, как краска лениво расползается по мокрому шёлку оказывается очень приятно. Насыпая соль, добиваться эффекта капель — завораживающе. Дарить рисунку цвет — подобно священному ритуалу. Уильям рисует не впервые, но в небольшой комнатке, наполненной личными вещами учителя и множеством пестрых холстов, впервые замирает, отрывая кисть от полотна. Вид жёлтого зонта заставляет сморгнуть непрошенные слёзы и задышать глубоко и прерывисто. «Чувствовать так непривычно» Уильям очарован батиком и хочет, чтобы мастер Альфред покинул столицу как можно позже.***
Год проходит незаметно. Родители гордо вывешивают каждое подаренное произведение. Эмили называет его картину «кляксами пятилетки», но Уильям уверен, что она бережно хранит образ пляшущей девушки под своей подушкой. Становится больше известно об Альфреде — за год общения они оставили формальности. Если коротко, то молодой учитель нравился принцу, во многих смыслах. Он никогда не интересовался происхождением Уильяма, не спрашивал откуда у него деньги на оплату обучения и материалы. Он бережно сохранял личные границы, пока собеседник сам не откроет двери. Но помимо своей тактичности он являл собой самого беззаботного лентяя, которого когда либо встречал Уильям. Первоначальное изящество движений оказалось нерасторопностью, сохранение хладнокровности при любой новости — верой, что если что-то произошло, значит так надо. Альфред не зацикливался на негативном. Он умело фильтровал память, оставляя лишь приятные воспоминания. Уильяму всегда было интересно, какое событие в жизни привело его к такому образу мышления, но как и другие волнующие его вопросы он так и не задал. Разговаривать с художником было на редкость легко. Тема для разговора находилась сама собой, да и молчание никогда не вызывало дискомфорта. Всё в Альфреде вызывало чувство узнавания: от мимолётных жестов до плавных интонаций. Хотелось вспомнить, но Уильям не понимал, что именно. Когда очередной смешок вызывает теплое покалывание в районе груди, принц решает, что не важно, что там желает поднять память, он хочет создавать новые воспоминания.***
Кошмары не снились Уильяму более 10 лет. Его сковывает лёд, конечности будто проколоты миллионами иголок, каждый новый вдох выжигает глотку, высушивая слизистую. Нестерпимо больно. В груди клокочет ярость, обида и непонимание. Кап. Плечи обхватывают горячие руки. Кап. Кап. Кап. Чьё-то сбивчивое дыхание опаляет ухо. Капель переходит в журчание. Помутневший взгляд, пылающие щеки и знакомая родинка под глазом. «Я люблю тебя, Шэнь Ляншэн» Лёд плавится, волной обрушивается на беззащитного Уильяма, заполняя водой лёгкие. Принц резко садится в кровати, покрытый холодным потом, кровь оглушающе бьёт в ушах, шрамы зудят. Страх ещё не покинул тело, но от хриплого голоса незнакомое тепло охватывает все тело. Уильям резко сворачивается под одеялом и пытается прикрыть стыдливо горящие щёки.***
Сны не прекращаются больше месяца. Все начинается стандартно. От невыносимых страданий Уильям мечтает разбить голову, лишь бы прекратить их, но безграничное пространство никогда не дарит ни одной вертикальной поверхности. Когда же терпеть становится невыносимо, уже привычные нежные руки оглаживают всё его тело, снимая боль. Хозяин рук будто наизусть знает каждый сантиметр кожи, надавливая в особо чувствительных местах. Контраст ощущений выбивает юношу из колеи. Он не понимает: задыхается от недавно пережитого ужаса или от бессовестных поползновений чужих пальцев. Просыпаться в возбуждённом состоянии постепенно становится привычным. Проблемой же стали наваждения посреди дня. Один раз, задумавшись над новой картиной, принц остановил взгляд на стакане с кистями. Неожиданно перед глазами всплывает полностью обнаженное мужское тело с написанным на коже пейзажем. Мужчина скулит и требует поторопиться, и голос его настолько пропитан мольбой, что Уильям искренне ему сочувствует. Обычно Уильям мог лишь наблюдать, поэтому ему осталось только очертить привлекательную фигуру взглядом. Он наслаждался предоставленным видом, хоть и пытался корить себя за это, ровно до того момента, пока не заметил, что незнакомец имеет несколько схожих черт лица с Альфредом. Глаза распахиваются в шоке, под руками фантомная дрожь чужого тела. Уильям жадно глотает воздух и не замечает как его начинает потряхивать. — Уилл, всё в порядке? — голос Альфреда вырывает из мысленной дымки. Становится немного стыдно. — Я в порядке, просто немного лихорадит, — не растерявшись, врёт молодой человек. — Что же сразу не сказал! А ну срочно беги домой и не появлялся здесь, пока не будешь здоров! — Альфреду давно было известно о слабом здоровье своего ученика, поэтому тот часто награждал его хмурым взглядом за излишнюю опеку. Уильям не имеет права потерять такой шанс сохранить гордость. И только у дверей предчувствие заставляет его обернуться и спросить: — Ты веришь в перерождение? Альфред удивлённо замирает и приподнимает бровь в немом вопросе. — Иногда мне кажется, что мы были знакомы в прошлой жизни, — обескураживая своим заявлением мужчину, торопящийся принц наконец сбегает из помещения.***
Уильям не любил врать себе. Все свои желания он принимал со спокойствием, стремясь осуществить их. На руку сыграл факт того, что он не являлся наследным принцем, и реализацию его целей могла приостановить лишь нерегулярная помощь в делах торговли, так как в поисках любимого дела он повстречался с многими людьми и посетил несколько десятков стран и городов, и государственные советники иногда использовали его опыт и заметки для анализа и составления новых планов сбыта товара. Чувства свои Уильям тоже не скрывал. До встречи с Альфредом это было особо легко, так как их толком и не было. После осознания влюбленности мало что изменилось. Демонстрировать свою привязанность не особо хотелось, принц довольствовался совместным времяпровождением и опаляющим желанием, бушующим в темноте ночи. Правда наблюдение за объектом воздыхания иногда даёт неожиданные результаты. Уильям начал замечать, что Альфред всё чаще касается его, смотрит из-под лба, когда думает, что принц слишком увлечен работой, чтобы обращать внимание на окружение, временами дарит нежную и тёплую улыбку. В голове молодого человека появилась идея о возможной взаимности, от чего чувства внезапно захотели стать озвученными. — Ты мне нравишься. Слова сорвались легко, будто Уильям говорит о погоде. Принц не считал чувства чем-то из ряда вон выходящим, они казались вполне естественными, как и состояние здоровья, поэтому признание не стоило ему длительных душевных переживаний. К сожалению, в ответ он получил лишь молчание. На лице Альфреда с невероятной скоростью сменялись несколько эмоций: неверие, радость, задумчивость и ужас. Появляется ощущение, что Альфред борется с этим фактом вместо привычного принятия. Неожиданно это задевает принца, а звук захлопнувшейся двери от сбежавшего учителя заставляет нахмуриться. Следующий месяц Уильям настойчиво приходит к двери художника, но тот даже не показывается на пороге. Ларек прекращает свою работу.***
В очередной раз прогуливаясь по родному городу, принц сворачивает в довольно тихий район. Его устраивает местная нерасторопность и тишина, будто он единственный живой на этой территории. Уильям так сильно погружается в собственные мысли, что не замечает, как его впечатывают в стену, а губы вовлекают в напористый поцелуй. Первым желанием было отторжение, но заметив знакомые карие глаза и родинку под глазом, принц позволяет делать с собой все, что заблагорассудится его «вору». У Уильяма опыта в этом аспекте нет, и взрослый мужчина явно об этом догадывается, получая несмелые движения в ответ, поэтому, прикусив нижнюю губу на последок, так же быстро отстраняется. — Знаешь, — пылким шёпотом начинает свою исповедь Альфред. — Меня к тебе безумно тянет. Не поверишь, чуть ли не с первой встречи. Только вот стоит задержать взгляд, как появляется ощущение, что все тело проткнуто и кровь медленно стекает по всем конечностям. Это сводит меня с ума. Если мы и были знакомы в прошлой жизни, то я уверен, что умер от твоей руки. Думаю, ты поймёшь, что мне любить тебя слишком больно. Наступив на свои принципы, Альфред идёт против течения жизни. Растерянному Уильяму остаётся только смириться.***
На занятия Уильям больше не ходил. Если хотелось рисовать, то спускался в специально оборудованную комнату в замке, благо технике он был давно обучен. С Альфредом они не пересекались с прошлой встречи, поэтому он и не надеется услышать полюбившийся голос, окликающий его на рынке. Альфред молча просит следовать за ним, подходя к своему ларьку, заводит гостя в помещение и закрывает дверь на замок. Уильяма донимает плохое предчувствие. Художник открывает сундук и передаёт принцу свернутое полотно, невзначай поглаживая его ладонь. — Я уезжаю завтра. Навсегда. Во взгляде Альфреда немного сожаления и океан грусти. — Сбегаешь? — надломлено спрашивает Уильям, уже зная ответ. — Да, — честно отвечают ему. Принц лишь раскрывает объятия, моляще смотря на бывшего учителя. Теплые руки бережно обхватывают его фигуру. — Будешь меня помнить? — Всю оставшуюся жизнь. Альфред оставляет после себя ощущение поцелуя на лбу и две дорожки горячих слёз. От воздушных силуэтов двух мужчин, идущих под жёлтым зонтом, сердце принца покрывается мелкой сеткой трещин.***
Расставание Уильям переживает быстро, хоть и болезненно. Искать новое занятие не было никакого желания, поэтому принц продолжил совершенствовать свои умения в батике. Шли года, Уильям уже стал дядей, а вопрос его женитьбы стал главной темой чуть ли не каждого семейного обеда. Царица хоть и уважала мнение сына, но даже она не могла пойти против правил, ведь в их государстве каждый принц обязан был иметь по одному наследнику. «Очень небезопасная обязанность, когда-нибудь кто-то точно устроит восстание, надо будет обсудить этот вопрос со старшим братом», — часто думал по этому поводу второй принц. Долг он выполнил бы и без лишних напоминаний, только после ухода Альфреда опять влюбляться не хотелось. Было бы логично выбрать близкого по духу человека в супруги, чтобы дальнейшая жизнь не была в тягость, именно поэтому сейчас Эмили ожесточенно кидает в него любую попавшуюся под руку вещь. — Я так похожа на мастерскую по изготовлению детей?! Танцовщицу очень разозлило предложение. — Мне не нужна целая орава, достаточно одного наследника. — Только послушайте его, обсуждает детей как товар! Нет в тебе ничего святого! — Именно. Эмили устало потирает виски, прекращая обстрел принца домашней утварью. — Это ведь не такое безвыходное положение. Почему выбрал именно меня? — Я хочу, чтобы мне было комфортно с моей будущей супругой, она должна быть независимой личностью и считать меня за равного. Все девушки высшего общества лебезят передо мной, а ты, к примеру, можешь запустить в меня, — принц оглядывается на ближайший снаряд, — свою танцевальную юбку и даже не думать об извинении. — Хорошо, я поняла твою позицию, но тебе прекрасно известно, что мы не любим друг друга. Что ты будешь делать с моим желанием выйти замуж по любви? — Могу предложить тебе сделку, — Уильям ухмыляется краешком губ. — После рождения сына я помогу тебе подстроить твою смерть и обеспечу успешный побег. Также оставляю за тобой одно желание: не важно, в моей стране или нет, проси хоть золото, хоть освобождения приговоренных к смертной казни, — принц довольно отмечает, как загораются надеждой глаза танцовщицы. — Я согласна. Уильям отправляет в замок два послание. Первое матушке об успешном предложении. Второе страже с просьбой прислать носильщиков.***
Свадьба была по царски роскошной. Дворцовые слуги так нарядили Эмили, что даже Уильям с трудом ее узнал. Девушка разрывалась между желанием сорвать с себя лишние слои ткани и завернуться в приятный шелк поглубже. Молодожены не выглядели счастливыми, лица обоих оставались серьёзными и напускно торжественными вплоть до дверей общей спальни. Первая брачная ночь не принесла принцу ничего кроме физического удовлетворения.***
К счастью обоих супругов, Эмили быстро забеременела. Уильям узнал, что мать его жены несколько лет назад арестовали в соседней стране с обвинением в измене родине, судебный процесс длился несколько лет, и лишь за пару месяцев до свадьбы стало известно, что ее приговорили к смерти. Теперь принц мог без лишних переживаний запросить в этом деле помощи у своего отца, ведь «это так важно для моей возлюбленной жены». В свободное же время он возвращался к Эмили, интересуясь ее состоянием и выслушивая причитания о том, насколько он безнравственен для знати. Принц же хотел ответить, что он ещё пример для подражания в высших кругах, но в замке у стен есть уши, поэтому ему оставалось с незаметной улыбкой выслушивать нотации подруги. За месяц до родов непримечательная повозка подъехала к заднему двору замка. Обычному наблюдателю показалось бы, что эта доставка продуктов ничем не отличается от остальных, но знающие люди заметили, что один грузчик так и не вернулся с кухни. Супруга второго принца и ее мать провели несколько часов в объятиях друг друга, прежде чем принц смог познакомиться со своей тёщей. Госпожа Жанна одарила его немного строгим взглядом, как и дочь, не боясь принца и секунды, а затем поблагодарила за спасение и присмотр за дочкой. Спустя месяц под вечер немного уставший и обескураженный Уильям вернулся в свой кабинет. Проведя по силуэту мужчины в светло-зелёном халате, он прошептал в пустоту: — Альфред, представляешь, я стал отцом.***
К ужасу общественности, незадолго до празднования года с рождения сына второго принца его мать подхватила неизвестную болезнь и вскоре скончалась. Овдовевшего отца жалели все: от рабочих крестьян до его собственной семьи. О побеге Эмили было известно лишь Уильяму и его старшему брату, без помощи которого им не удалось бы обойти всю охрану незаметно. Конечно, Эмили была опечалена расставанием с сыном, но нестерпимое желание покинуть светский мир и вернуться к прежней жизни, да и письменное соглашение на дальнейшие встречи с сыном, смогли немного успокоить ее. Не сказать, что Уильям был идеальным отцом. Он старался уделять сыну все своё внимание и воспитать в нем все необходимые по его мнению качества. Даниэль был озорным мальчишкой, «явно пошёл в мать», — со смешком отмечал про себя Уильям. Ничто не могло остановить его в изучении заинтересовавшего. Когда Даниэлю было семь лет, он проследил за отцом, спускавшимся в мастерскую, хотя на этой территории ему запрещалось ходить, и подсмотрел за тем, как он рисует. Любопытство взяло верх над боязнью наказания, поэтому мальчик уверенно постучал и, просунув маленькую головку в дверь, громко поинтересовался: — Отец, что это? Уильям ожидал подобного, поэтому не удивился появлению сына. — Батик. — А как ты о нем узнал? Это такое странное рисование. — Человек, которого я любил, научил меня. — Правда-правда? — Даниэль удивлённо распахнул глаза. — А меня научишь? Я тебя тоже очень люблю. Уильяму оставалось только вздохнуть и подозвать сына к себе, ведь он точно знал, что маленький чертёнок от него не отстанет, пока не научится желаемому.***
Уильям удивлялся тому, как каждый год проходит быстрее предыдущего. Казалось только недавно Даниэль сбегал от преподавателя каллиграфии в сад и зачитывался учебниками по физике, а теперь уже повзрослевший юноша стоит перед ним за руку с довольно симпатичной девушкой и пунцовеет. — Отец, я люблю Сьюзан и хотел бы попросить твоего благословения. Уильям заинтересованно хмыкает и отвечает сыну: — Я приму любой твой выбор и даю благословение… — Даниэль выдыхает и начинает счастливо улыбаться. — Только я бы хотел побольше узнать о будущем члене нашей семьи, — принц дарит девушке лукавый взгляд и ждёт её ответа. Сьюзан немного смущается, но берёт себя в руки и быстро тараторит: — Сьюзан Андро, двадцать два года, старшая в семье. Отец — морской военный, мать — повар. Профессия — художник. Уильям немного улыбнулся. Забавная девушка. Да и «художник» навевает чувство ностальгии. — Прекрасно, юная леди, вы удовлетворили мое любопытство. Добро пожаловать в семью.***
— И вот, спустя два дня без еды и воды ваш дедушка натыкается на стаю диких кабанов, которые нещадно преследуют его пару часов, — детские вскрики слышаться на всю округу. Даниэль в очередной раз рассказывает своим детям небылицы о происхождении шрамов у их дедушки, а Уильям лишь закатывает глаза на действия сына. С возрастом его сварливость лишь увеличилась. — Как думаете, что произошло потом? Маленькая Лиззи дрожащим голосом решила предположить: — Дедушка предложил им поиграть, чтобы они стали добрее? — Ох, дорогая, если бы все было так просто, — Даниэль с любовью посмотрел на дочку. — На самом деле, ваш дедушка бесстрашно развернулся и сразил всех кабанов голыми руками. Дети восторженно закричали. На шум прибежала Сьюзан, театрально размахивая руками. — Даниэль, ты забыл, что сказал доктор? Отцу необходим покой, а вы устроили здесь балаган. Уильям последнее время болел больше, чем когда-либо. С детства слабый иммунитет сейчас сдавал все свои позиции. Внутреннее предчувствие подсказывало, что жить осталось немного, поэтому Уильям был напротив рад этой шумной компании, Даниэль же улавливал настроение отца. За прожитую жизнь Уильям изменил отношение ко многому. Сумел привязаться к своему сыну и внукам, стал более эмоциональным. На завершении жизненного пути ему хотелось бы разделить больше времени с близкими. Он радуется шумным внукам, которые часто забегают в его комнату. Был счастлив увидеться с Эмили и ее новой семьёй спустя столько лет. Он подготовил себя к концу, но в груди почему-то все равно давит. Даниэль прислушался к просьбам жены, поэтому дети по очереди подходят к нему с пожеланием спокойной ночи. — Спасибо тебе, сынок, — говорит Уильям после ухода детей, чувствуя острую необходимость в произношении этой фразы. Даниэль вопросительно смотрит на отца и получает ободряющую улыбку. Лёгкая тревога щекочет его нервы, когда он закрывает за собой дверь. Ульям с любовью очерчивает взглядом давно потерявший былую яркость холст, прежде чем последний раз сомкнуть глаза. «Мы обязательно встретимся вновь, Альфред. На этот раз у тебя не будет поводов для страха»