есть одно условие

Он хочет сказать «Я ухожу» только переступив порог комнаты лав-отеля. Он хочет поднять руки, оскалить зубы в подобии улыбки и трусливо дать деру. Не моя, компетенция, удачный ребенок, разбирайся со своим бойфрендом сам. Только удачный ребенок, не в курсе, что он удачный ребенок и стоит хмурой обеспокоенной стеной преграждая путь к выходу. Даби смотрит на кровать и нервно выдыхает синий огонек. Кацуки Бакуго на кровати болезненно стонет и скользит расфокусированным взглядом сначала по Шото, потом и по Даби. Не то чтобы в его глазах появляется что-то осмысленное. Блять. Даби кусает внутреннюю сторону щеки. — Как долго он… такой? — Максимум день, — братец, который и не в курсах, что он братец, закрывает дверь на замок. — Ты сказал, что слышал о подобном… — И не сказал, что могу помочь, — выплевывает Даби, под очередной стон с кровати. Нахрен. Это выше его сил, он в герои-спасители не нанимался, да и спасение тут, так сказать, специфическое. — Я ухожу. Температура в комнате падает на пару градусов. — Ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь, что с ним происходит и как долго это продлится. Взгляд у мелкого по-отцовски тяжелый и от него хочется не то спрятаться, не то уебать по красивому смазливому личику чтоб не бесил так. Наивное летнее дитя, мать его. Хотя мать у них одна и… Не будем о грустном. — Хочешь правды, парень? Это не закончится пока твой дружок не сдохнет или… Пока ты не снимешь штанишки и не трахнешь его или он тебя. Ну или пока ты не найдешь того, кто это сделает за тебя, — у Даби выдержка держится на соплях, а нервы и того хуже… Он бросает усталый взгляд на кровать. Плохо, что братец не связал пацана. Он в таком состоянии пока не буйный, на вторые сутки будет ластиться как течная блядь и нести такую похабную ахинею, что со стыда сгореть можно будет. Даби знает по себе какого это. Как ощущается, что мозг буквально плавится, а все чего хочет тело, это чтобы хоть кто-то его заполнил. И самое поганое, что все что происходит ты запоминаешь. Кацуки может и выглядит, как человек в полном невминозе… Но запомнит каждую мелочь. А потом возненавидит. И хорошо, если объект ненависти потом самоликвидируется с горизонта. Хуже если будет тот кому доверяли… Сквозь плотную ткань широких мальчишеских шаровар заметно насколько Взрывомен возбужден. Стадия бреда, возможно, начнется в ближайшие часы. — Что? — Что слышал, шкет, — во рту сухо, как в Сахаре. — Эта стремная причуда, понятия не имею, кому твой взрывной бойфренд перешёл дорогу, но пошутили над ним жестоко. * Надо было молчать в тряпочку и не показываться, но нет же… в нем взыграло любопытство галактических масштабов (и сучность ровно таких же размеров) и он вылез как черт из табакерки, когда в баре мелькнула знакомая рожа. Шоточка на славу постарался, парик темный, левую сторону лица закрыл, маску натянул… и все шарился среди посетителей деликатно выспрашивая про некую болезнь с довольно специфическими симптомами. Даби в тот момент даже не думает, просто преодолевает расстояние между ними и приобнимает братишку за плечи. — Я знаю, что это такое, — заговорчески нашептывает он на ухо этому недоразумению. — Покажешь «больного» и даже расскажу, что сделать чтобы стало легче. Конечно, он думает, что мелочь его пошлет. Залп пламени в лицо или холодные иглы под кожу… на кончиках пальцев подрагивает возбуждение и синие искры, ну же, папина детка, вот он весь я, давай подеремся. Вместо этого усталый взгляд разноцветных глаз и обговор условий «на берегу». — Всего одно условие, шкет, — Даби театрально разводит руки в сторону. — Если смогу помочь, то ты мой должник. — Что я буду должен? — на сколько же ты в отчаянии. Уже тогда надо было насторожиться. Он же понял изначально, что это, надо было дать деру, но собственное эго и раздутое самомнение не дали этого сделать. Тем более очень хотелось поиздеваться над удачным ребенком. — Посмотрим. И вот так он оказался здесь. — Сними ему шлюху, — Даби на кровать даже смотреть не хочет. Флэшбеки о том, как он валялся в подобной горячке и скулил в девятнадцать у ног Гирана, все еще слишком свежи в голове. И то как тот затащил его в какой-то бордель, снял какую-то сговорчивую парочку, которая была готова на все ради бабла. Как на четвертом часу сознание вернулось и он слабо стонал «хватит», когда собственное тело все еще пылало и просило о большем. Дерьмо, а не причуда… — Другого способа нет? — господи, да в кого ты блять такой упорный? Ах да, точно. Даби срывается быстрее, чем успевает обдумать последствия, хватает мальчишку за ворот майки и впечатывает в хлипкую дверь номера. — Ты слушать умеешь? Эта хрень либо убьет его на третьи сутки, либо ты поступишься всеми своими максимально наивными детскими принципами и сделаешь то, что нужно, если так не хочешь искать ему кого-то, — пламя вырывается изо рта скорее по инерции, скобы цепляются за края чужой футболки. — Выглядит он, как черте что сейчас. Но запомнит каждый. мать его, момент! И когда он будет стонать под тобой «хватит» и «я больше не могу», ты не будешь останавливаться потому что все его тело будет говорить буквально об обратном. Слышишь меня, папина детка? Придется замараться если хочешь спасти дружка. Дело то, наверное, не в не хочет, лихорадочно соображает Даби. Дело в огласке. Взрывомену восемнадцать, впереди (не)светлое геройское будущее. А если кадры с сегодняшним развлечением кто-то сольет в сеть, пиши пропала репутация мальчишки. Вот Шоточка и колеблется. — Чем дольше тянешь, тем хуже, — разжимая ладони и оставляя тлеющие дырки на ткани, заканчивает Даби. — Или если не хочешь сам… Он наклоняется к уху мелкого (хотя тот почти догнал его по росту) и на грани слышимости предлагает, заранее зная ответ и скорее провоцируя: — …это могу сделать я. Твой милый бойфренд возненавидит только меня. Разыграем сценку, мол, ты ничего не мог сделать, — вкрадчиво продолжает Даби буквально ощущая, как от чужой кожи исходят волны злого жара. — Будешь должен мне, скажем… дважды? Я попрошу, ты выполнишь. Неплохая сделка, да? С кровати раздается очередной болезненный стон. — Пизда. Слышь, Штопанный, даже сценок не нужно, — ого! Даби оборачивается и смотрит в мутные алые глаза. Посмотрите-ка, кто нашел в себе силы выйти из состояния не стояния. — Трухло Половинчатое хуй себя отпустит, а ты сойдешь. И должен буду я… — Какое благородство, — чувство усталости накатывает как-то слишком неожиданно. Кажется, он слишком стар для всех этих молодежных сопливых романов. — Но советую решить все между друг дружкой сейчас, потому что я в выигрыше в любом из вариантов. И что и как будет, явно не моя компетенция… * Так вот, он оказывается в этой ситуации из-за своего непомерно большого эго, желания что-то кому-то доказать, а по итогу… Ничему и никому доказать не выходит, даже самому себе. Из очевидных плюсов мимолетное удовольствие и широкая кровать. Из очевидных минусов, гормональная взрывчатка под ним. Ну и братец, который остался на правах человека, который если что сможет контролировать процесс, как некто более осознанный и зрелый. Прелюдия у них короткая и скомканная. Никто даже толком не раздевается. Кацуки лежит на спине, удобно устроив голову на коленях братца. Кажется, частицы здравомыслия наконец покинули чат, оставив на своем месте только спермотоксикозный приход. Даби стягивает темные шаровары с бедер пацана едва ли наполовину, цепляется горячими пальцами за выступающие кости бедер. Красиво очерченные мышцы, сильные и накаченные ноги. Комплекс тренировок хороший, плюс генетика, наверное, располагает. Боксеры отправляются туда же куда и штаны, остаются болтаться в районе колен, Даби жестом разводит ноги Кацуки чуть шире и опускает лицо к уже полностью вставшему, испачканному белесым предсеменем члену. — Поищи в тумбочке смазку, — поднимая взгляд на серьезное лицо Шото, просит Даби. — Сойдет любая. А потом насаживается ртом до основания, плотно обхватывает губами чужой член. Скобы неприятно ограничивают движения и оставляют мало пространства для какого-либо маневра. Бакуго стонет неприлично громко, упирается пятками в матрас и выгибается дугой, зарываясь одной рукой в волосы Даби и буквально насаживая его голову на себя. Не то чтобы у Даби была охуеть какая хорошая техника, кроме отсутствия рвотного рефлекса он искренне считал, что других достоинств в плане минета у него нет. Он пропускает горячую тяжелую головку в горло и рефлекторно сглатывает, наслаждаясь такой откровенно похабной реакцией на свое нехитрое действие. Бакуго жмурится и стонет на низкой ноте, усиливая хватку в волосах. Спасибо, что хоть причуду контролирует… потому что в своем контроле, Даби не уверен от слова совсем. И если что-то пойдет не так, их не иронично ждет взрыв в этой маленькой спальне. Койка в номере, все равно что сраное родео, любое неловкое движение и все подпрыгивают, наверное, вколачиваться в чье-то тело на этом матрасе, что-то с чем-то… На край кровати прилетает флакон со смазкой. Клубничной… Ну кто бы сомневался. Шото трогательно наивно переплетает свои пальцы с пальцами Кацуки, целует в губы, не очень умело, сопливо и нежно, что хочется отвернуться или зажмуриться. Даби благоразумно прикрывает глаза. Кончает Взрывомен, на его вкус слишком быстро, но при учете того, сколько он вообще продержался до всего этого, можно сказать, что пацан молодчина. Он спускает глубоко в глотку и чуть пачкает семенем губы, когда Даби выпускает обмякший (увы ненадолго) член изо рта. Солоновато терпкий вкус во рту не самое ужасное, но и не самое приятное. Даби облизывается и тянется за флаконом, когда его неожиданно тянут вперед… Он даже не успевает нормально сгруппироваться, когда падает на широкую мальчишескую грудь, а его рот накрывают требовательным поцелуем. Хотя от поцелуя в этом действии до смешного мало. Кацуки скорее кусается и лижется, они сталкивается больше зубами и языками, ладони, остро пахнущие нитроглицерином, обхватывают лицо Даби. * — Ты разве не?.. – вопрос виснет в воздухе несколько озадаченно, разноцветные зенки готовы в нем дырку от любопытства прожечь, а вот кое-чьи руки могут сделать это без лишнего труда. Даби ощущает микровзрыв на собственной коже и коротко стонет, когда горячие руки обхватывают его за талию, не оставляя выбора в том, что будет дальше. — Я все равно буду сверху, — улыбка выходит слегка надменной и возможно жутковатой, но Даби плевать, он выливает добрую порцию смазки на собственные пальцы и заводит руку за спину. — А вот у тебя есть неплохой шанс пристроится. У Шото краснеют уши и это продолжает быть ровно настолько же очаровательным, как было в детстве. Удачный ребенок, плохо показывающий собственные эмоции и подавляющий все на корню. Хотя… у него же выдержка с минуты на минуту по пизде пойдет, Даби невероятно четко осознает. Забьет на моральные принципы, присунет своему (не)бойфренду и возможно завтра или послезавтра, когда эта тупая горячка отпустит у них будет долгий тяжелый разговор… Свидетелем, которого Даби точно не намерен становится. Он растягивает себя спешно, скорее просто смазывает и заливает вовнутрь побольше смазки, перекидывает ноги через подкаченные узкие бедра и держится руками за широкие плечи. Кто-то должен сказать, но подростки не должны быть такими накаченными… Тихое «Блять» служит ответом на немой вопрос «Можно?», а потом Даби направляет член Бакуго внутрь себя. Из-за недостаточной и поспешной растяжки вторжение ощущается болезненным, Даби же ловит себя на мысли, что давненько не был в принимающей позиции и что сейчас его так глупо сподвигло рвать собственную задницу (оборжаться какой каламбур), объяснять банально сложно. Он закрывает глаза и надеется лишь на то, что ужасного приторного клубничного ужаса на водяной основе в нем достаточно много, чтобы обеспечить хорошее скольжение и ничего не порвать внутри. — Пиздец ты узкий, — это звучит пугающе осмысленно, при учете взгляда из серии «свет горит, но никого нет дома». Даби в этом состоянии мог только бессвязно скулить и издавать не самые приличные звуки, умоляя то ли трахнуть его, то ли дать трахнуть ему. — Если я после сдохну от ВИЧа или сифилиса… — Тебе, тупой ребенок, нужно думать сейчас, как не сдохнуть от этой проклятой причуды, — стонет Даби пропуская в себя чужой член на половину. На периферии слышно, как открывается крышечка флакона со смазкой, а в следующую секунду Взрывомен утыкается ему непокорной светлой головой в ключицу. — Ох бля, Мудила Половинчатый… Куда сразу два пихаешь? Шото, полураздетый, раскрасневшийся и наконец отпустивший контроль над самим собой, выглядывает из-за плеча и неуверенно накрывает ладонью, руку Даби, что так отчаянно цепляется за широкие плечи. — Начни с одного, девственник, — поддразнивает он, опускаясь до основания и прикусывая нижнюю губу, судя по металлическому вкусу во рту, до крови. — И смазки не жалей. Хоть утопись в ней. Покрасневшие щеки и поплывший взгляд. Папина детка выглядит до смешного невинным. Небось только в кулак до этого момента дрочил, или в мастурбатор. Даби ловит себя на больной, почти ублюдской мысли, которая по-хорошему должна была прийти в голову еще до всего этого. До того, как он переступил порог комнаты, до того, как увидел, что идеальный ребенок стягивает с себя футболку и штаны… До всего этого, его больной ублюдочный мозг мог бы сообразить… а как к этому отнесется папочка? Хватит ли его кондрашка, если он узнает о подобном? Считается ли подобная хуйня за инцест? Вот если сейчас поцеловать папину детку, может потом отдрочить ему и рассказать об этом, когда придет время отцу, сломает ли это папочку? Разочаруется ли он в своем прекрасном невероятном сыночке-корзиночке? Толчок по простате ощущается болезненно-приятным, Даби прикрывает глаза, переплетает свои пальцы с пальцами брата и срывается на глубокий порочный стон. Он подмахивает бедрами, стараясь подстроиться под ритм, которого и нет. То ли слишком быстро, то медленно и… эти сраные микровзрывы на коже. Утром будут синяки… Судя по участившимся стонам со стороны Взрывомена, он снова на грани. * Если честно, Даби сбивается со счета что и сколько раз здесь было. Он не помнит сколько времени проводят в этом номере, зато точно помнит, что они подчистую опустошают все втроем мини холодильник. Во рту до сих пор ощущается привкус «Сникерса» вперемешку с клубничной смазкой. Он прикрывает глаза, по собственным ощущениям, не больше, чем на две минуты и просыпается от ощущения того, что сначала его бережно, аккуратно, почти нежно, обтирают полотенцем между ног. Даби пинается, с неохотой, кажется попадает пяткой в чью-то грудь и неразборчиво мычит «не надо». Второй приход в сознание ощущается чьими-то влажными пальцами, которые настойчиво пытаются стереть что-то с лица. — Господи бля… отъебись, — Даби ловит чужака за руку и разлепляет тяжелые веки. Шоточка выглядит затраханным, но в меньшей степени, уже полностью одетый и судя по запаху стандартного геля, прямиком из душа. В руках у него бутылка воды. — У тебя… Лицо кровью залито было, — тихо констатирует удачный ребенок, вырывая руку из захвата. — Выглядело жутко. А. Точно. Даби сонно трет лицо руками, проводят пальцами под скобами, остатки розовой воды стекают по коже. Что ж, небольшая плата за отсутствие слезных желез. — В душе нет горячей воды, — все так же до пизды любезно сообщает братец, когда Даби стоном садится на кровать. Кацуки Бакуго лежит свернувшись калачиком и полностью закутанный в две простыни, обнимает руками подушку. Под челюстью у пацана виднеется засос, на плечах редкая россыпь из следов от укусов. — И так сойдет, — голос сорван к хренам и выходит только неразборчиво сипеть. Мышцы болят в тех местах где не болели уже лет пять. Собственные вещи находятся неаккуратной кучкой у изножья траходрома. Даби нащупывает в карманах старых штанов помятую пачку сигарет и вытряхивает одну из них на ладонь. Мысли все никак не могут собраться в едино, все самое здравое в голове звучит, как «собрать шмотки и валить». — Мы можем изменить условия сделки? — о как мило мы запели, когда пиздец миновал. Даби хмыкает, выпуская струйку сизого дыма через ноздри. — Позднова-то идти на попятную, шкет. Не находишь? — А как родственнику простить долг? И это звучит настолько неожиданно, что на какие-то пятнадцать секунд Даби серьезно уверен, что ему это послышалось. Но мелкий гнет свою линию и припечатывает четко и лаконично, так что даже возразить не хочется. — Как брату? * — Да слепой бы не заметил, — тихо говорит он. Рационально и спокойно, так что даже немного пугает. Или должно пугать. У Даби сейчас все эмоции в одну кучу. — Взгляд, жесты. Постановка речи. У тебя стиль боя к отцовскому приближен, но словно под тебя переделанный. Я еще в лагере себя поймал на мысли, что ты… похож, на… А потом уже и сложил два и два. Начиная от ненависти к Старателю и геройскому сообществу, заканчивая внешними данными. А сегодня шрам этот дурацкий на ноге и увидел, вместе с семейной родинкой на косточке стопы и окончательно убедился. Ага, шрам на пятке уебищный. Небось разглядел, когда за ногу поймал… и вспомнил, как когда-то Тойя, еще не Даби, напоролся на гвоздь на чердаке и пропорол себе пятку до мяса. Крыть есть чем. Но отпираться не хочется. Шоточку не иронично хочется похвалить, дать с полки пирожок и отправить восвояси… Набив морду перед этим. — Я насколько понимаю, за свое молчание о тайне личности ты просишь аннулировать изначальный договор про должок? — сигарета отправляется в окно, а Даби меланхолично натягивает штаны. — Да, — коротко, ясно, по делу. — Я бы посоветовал бы тебе бросить все и уехать, только ты вряд ли послушаешь. Поэтому, все что было в этой комнате, остается в этой комнате. Никто никому ничего не должен, никто никем не манипулирует. — Долго речь обдумывал? — натягивая майку интересуется Даби. Мелкий жмет плечами и не отводит взгляда. И в кого ты такой, удачный ребенок? Ах да… Точно. Он может сжечь их здесь и сейчас. Может устроить пиздилово до кровавых соплей и пустить весь план коту под хвост, но гораздо занимательнее уйти и кое-что обдумать. Шоточка умный ребенок, почему? Не думает о папочке? Или наоборот заботится слишком сильно? Почему такое условие, если уж догадался? Почему не сдаст? У них мимика одна на двоих и один на двоих взгляд-обещание. Удачный ребенок его не сдаст. Непонятно почему, но не сдаст… Надо подумать, может удастся переманить на свою сторону. Аккуратно и может быть потом. Даби скалит зубы в подобии улыбки и всего на секунду, слишком быстро, пока папина детка не успевает среагировать, прижимается губами к мальчишеским губам. — Будем считать, что так мы закрепили сделку, — хмыкает он отстраняясь. Шото даже не вытирает тыльной стороной руки губы, молча поднимается с койки и отпирает дверь ключом. Такое молчаливое «вали отсюда». Даби подхватывает плащ с пола и перешагивает порог номера лав-отеля.