О принцессах, рыцарях и драконах

Мама читает ему сказки о принцессах и рыцарях, о драконах и башнях. Тео сжигает эти книжки. В груди что-то безвозвратно ломается, пока Драко Малфой продолжает самозабвенно целовать ее на глазах у всей школы, будто бы насмехаясь над своей судьбой. И над ее тоже. Тео ревнует и злится, а еще совсем капельку завидует. Потому что лучший друг оказывается умнее, быстрее и лучше его самого. Тыквенный сок разливается по столу, капая с края прямо на короткую юбку Паркинсон, отчего та верещит, как Мандрагора. Блейз ловит его за запястье, но Нотт выворачивает руку и направляется к выходу из Большого зала под звонкое улюлюканье толпы. Его Принцесса сидит на коленях Дракона, и Тео гнет третье перо. Дафна смотрит на него задумчиво, и не озвученный вопрос застывает в воздухе, грозясь в любую секунду разорвать мир на атомы. Звонок с урока звучит церковным колоколом в его черепной коробке, а прохлада школьного коридора ощущается отрезвляющей пощечиной. Ее, совсем не по-гриффиндорски, изумрудное платье струится по тонкой фигурке и притягивает к себе любопытные взгляды. Он жмурится, стараясь не пялиться так откровенно. Блейз закидывает руку ему на плечо, предлагая очередной стакан с пуншем. В перерывах между шутками он предлагает покинуть это увеселительное мероприятие и «догнаться» огневиски в общей гостиной. Тео был бы и рад согласиться, если бы чертов Малфой не светился, как херов Люмос, опуская свою ладонь непозволительно ниже девичьей талии. В Рождество мечты должны исполняться — так твердила ему мама все детство, и, вероятно, поэтому он пробирается к ней, расталкивая пьяных студентов. Он не спрашивает разрешение, потому что панически боится получить отказ. Ее пальцы холодные и влажные, и он сжимает их крепче, ведя девушку на середину танцопла, не обращая внимания на ее недовольные возгласы за спиной. Тео улыбается, как сумасшедший, беря инициативу в танце и прижимаясь ближе. — Что ты делаешь? — яростно шипит она, но продолжает переставлять ноги в такт мелодии. — Это последний год, Гермиона, — Тео ласкает ее имя, перекатывая его на языке, — Я, конечно, не Гарри Поттер, но хочу хотя бы раз побыть избранным. Позволишь мне? Скулы девушки пунцовые, и он одергивает себя, чтобы не прикоснуться к горячим щекам костяшками. Такой возможности у него больше не будет, поэтому Нотт запоминает каждую деталь, чтобы пересматривать этот момент в отцовском Омуте Памяти всю оставшуюся жизнь. Кто-то дергает за плечо, и кулак прилетает в его челюсть с таким характерным хрустом, что Тео невольно думает о том, как много внимания они привлекли. Краски смазываются в красное пятно, пока боль расползается по левой стороне лица, а сам он летит навстречу полу, радушно принимающему его в объятия. — … то род Ноттов закончится на тебе, — он слышит обрывок фразы и снова безумно улыбается, чувствуя, как кровь, смешанная со слюной, стекает в воротник. — Оно того стоило, — все, что удается ему сказать, прежде чем новая серия ударов обрушивается на него. — Драко, пожалуйста! — кричит Гермиона, и Тео инстинктивно поворачивается в сторону звука, тем самым спасая себя от новой вспышки боли. Драко рычит, промазав. Он встает на ноги и, прижимая к себе девушку, покидает зал. Гарри Поттер внимательно разглядывает его, и Нотт не находит в себе силы, чтобы отвести взгляд. Тео становится членом Ордена Феникса, сдавая своего отца с потрохами. Он выкладывает все: местоположение известных ему штаб-квартир и резиденций, планы по захвату стратегических объектов, находящихся в магловской части Лондона, и целый список контр-заклятий, способных снять многовековую защиту с поместья Ноттов. Его кадык нервно дергается, и он шумно сглатывает, чувствуя себя чертовым предателем, кем, в общем, и является. Люпин пожимает ему руку, а Молли Уизли притягивает в объятия. Материнская теплота оказывается жизненно необходимой в данный момент, и Тео громко всхлипывает, уткнувшись в плечо женщины. Многие относятся к нему с подозрением. Большая часть гриффиндорцев просто не обращает на него внимания. Некоторые же не упускают возможности бросить язвительный комментарий в спину. Тео сжимает кулаки, напоминая себе, для чего он здесь находится. Вернее, для кого. Близнецы Уизли подмешивают краситель в шампунь, и после мытья головы его волосы приобретают зеленый цвет. « — Чтобы ты чувствовал себя как дома, приятель! — хохочет один из них.» Нотт смеется вместе с ними, проговаривая про себя все статьи, по которым его запекут в Азкабан, если он их убьет. Подобная «шутка» становится достоянием общественности, но при этом налаживает его отношение с коллективом: теперь Нотта посвящают в последние сплетни (хотя, Тео совсем не интересно знать, с кем спит Лаванда Браун) и приглашают трапезничать с ними за одним столом. Тео проводит в дома на площади Гриммо четыре месяца, а Гермиона Грейнджер так и не появляется там. Он напоминает себе, что эта девушка-умнейшая ведьма столетия, и она уж точно не пропадет, однако парализующий страх все равно забирает его сон каждую ночь. Ли Джордан присоединяется к нему на крыше, и они выкуривают вместе четыре сигареты. Их беседа состоит из долгих пауз, неловких смешков и взаимных обвинений, но никто из них не уходит. Потушив окурок, парень хлопает его по плечу, говоря, что рад видеть «такого сильного человека» в рядах Сопротивления. Тео хмурится, не понимая, о чем тот говорит, пока горькое, как сигаретный дым, осознание не доходит до него. Он чувствует, как клеймо выжигается на его лбу, внезапно ощущая его родным и давно знакомым. Предатель крови. В ту ночь звезды светятся особенно ярко, и Нотт смотрит на небо, прося у мамы прощение за все, что совершил, и за все то, что ему еще придется совершить. Оглушающее, Ослепляющее, Петрификус и так по кругу. Пыль и сажа забивается в ноздри, заставляя дышать ртом. Рана на ребрах отдает болью во всем теле, и Тео прижимает руку к порезу, стараясь остановить кровь. Из-за бесконечных вспышек заклинаний перед глазами он не может отличить своих от чужих, поэтому бросает Экспеллиармус в каждого встречного. Он знает, что Золотое трио находится где-то здесь, но понятия не имеет, с какой стороны они прибыли. Малфой замирает напротив него. Его металлическая маска падает на груду камней, пока они стоят непозволительно близко для тех, кто считает себя врагами и разглядывают друг друга. Горечь густеет в горле, и Тео поджимает губы. — Где она? — кричит Драко. — Даже если бы я знал, то все равно не сказал, — он медленно проговаривает каждое слово, а потом взрывается, — Ее пытали у тебя на глазах! Где твоя хваленая любовь, ублюдок? Он целится Оглушающим прямо Малфою в грудь, но тот ловко блокирует заклинание. Рыча, Драко подходит к нему, целясь палочкой в голову друга. — Я ни хрена не мог сделать! Ты ни черта не знаешь, Нотт, — он толкает Тео в плечо, и рана вновь вспыхивает пламенем, — Мать обездвижила меня! Ты хоть представляешь, какого мне было стоять там и слушать ее крики? — Тупые оправдания. Малфой отталкивает его и скрывается в толпе. Тео отводит глаза, стараясь не думать о том, каким отчаянным выглядел Драко. Гермиона Грейнджер погибает в Финальной битве, закрыв собой своего друга Рона Уизли от летящей в него Авады. Глухое биение собственного сердца заглушает шум голосов вокруг, поэтому Тео не может сказать точно, жив ли он сам в данную секунду. Он видит, как Поттер, рыдая, прижимает к себе бездыханное тело подруги, пока Рон сидит на земле в шаге от них с выражением первобытного ужаса на лице, явно еще не придя в себя. Слева Блейз бьет Малфоя по щекам, пока Пэнси Паркинсон что-то ему говорит, активно жестикулируя. В какой-то момент они пересекаются с Драко отрешенными взглядами, разделяя одну и ту же боль на двоих. Орден побеждает с наименьшими потерями, и по этому поводу во всей магической Британии объявляется неделя шумных празднеств. Из новостных заголовков Тео узнает, что Рона Уизли положили в Мунго с подозрением на какое-то психическое расстройство, следствием которого стала «невозможность смириться со смертью близкой подруги, героини войны — Гермионы Джин Грейнджер». Спустя две недели в штаб-квартиру прилетает сова с вестями: в субботу состоится награждение, на котором ему вручат Орден Мерлина за заслуги во время магической войны. Тео фыркает и сжигает приглашение вместе с конвертом. Малфоя оправдывают на суде благодаря пламенной речи Гарри Поттера, а следом на главной странице Пророка появляется их совместное колдо, где, перебросившись парой-тройкой фраз, они пожимают друг другу руки. Тео тошнит так сильно, что завтрак и впрямь грозится покинуть желудок. На третьей недели Люпин говорит о том, что тело его отца было опознано, и поместье переходит к нему во владение. Его улыбка — горькая, а взгляд слишком жалостливый, Нотт не может этого вынести, поэтому, кивнув, исчезает в камине, чувствуя, как языки пламени царапают лодыжки и место где-то под сердцем. Он не выходит из дома два месяца. Эмоции, не находящие выхода раньше, накрывают его с головой сейчас, и Тео крушит, взрывает, сжигает, громит все северное крыло. Домовики в ужасе жмутся по углам, когда он проходит мимо, и только портрет матери смотрит на него сочувственно, но с едва заметным укором. Еще через месяц Блейз приносит плохие новости: Драко Малфой был найден в Малфой-мэноре мертвым. В газетах пишут, что его отравили скрывающиеся Пожиратели, но Забини отрицательно мотает головой, мол, неправда все это, врут сплетни. Он выстрелил себе в висок Авадой, вот что является правдой, и Тео грустно хмыкает, думая, что и здесь Малфой обогнал его. Каждый погружен глубоко в свои мысли, и они не разговаривают около часа, лишь смотрят на тлеющие поленья в камине и цедят огневиски. — Она ведь была беременна, — слишком тихо произносит Блейз. Только когда Забини притягивает его за голову к своему плечу, Тео осознает, что рыдает навзрыд. Их сыну исполняется четыре, когда его жена сбегает в другую страну со своим любовником. Он находит в спальне лишь записку. В ней она рассказывает, что оказалась не готова к материнству и как пугает ее такая жизнь: Изабель пишет, что не может смириться с холодом супруга и просит ее простить. И Тео, пожалуй, даже не может злиться на неверную супругу в должной мере. Он признается себе гораздо позже, что, выходя в тот день из спальни, на его лице сияла улыбка. Он заказывает ее портрет через год после битвы, но она так и не посещает картину. Однако Нотт все равно вещает единственное напоминание о Гермионе у себя в кабинете на память. Он глумится над самим собой: «на память» звучит как насмешка, ведь забыть ее ему не под силу. Его сына зовут Регул, и Тео гордо заявляет, что дал своему ребенку имя в честь ярчайшего небесного светилы в созвездии Льва. Он отмахивается от странного взгляда Поттера, лишь потом вспоминая, что какого-то его родственника звали так же. Он встречает Луну Лавгуд в Косом Переулке, когда прогуливается там с Регулом. — Это очень символично, — мягко улыбается Лавгуд, перебирая кудри малыша, — Так она всегда будет рядом. Тео нервно облизывает пересохшие губы, не веря своим ушам. — Что? — мямлит он. — Гермиона, — Луна поднимает на него пронзительный взгляд, — Ты же поэтому назвал своего сына « Сердцем Льва»? Потому что она была на Гриффиндоре? Ты хотел, чтобы часть нее жила в твоем сыне, не так ли? — Не понимаю, о чем ты, — беззаботно бросает Нотт, беря дитя на руки. Он не посещает Косой Переулок следующие полгода. Его сын поступает на Гриффиндор, и Тео плачет, как девчонка, вновь и вновь перечитывая кривые закорючки в письме. Тоска по своему единственному наследнику перевешивает доводы разума и этические соображения, поэтому Нотт устраивается в Хогвартс преподавателем Зелий, искренне надеясь, что не будет ловить своего сына, целующегося в темных замковых нишах через несколько лет. Она смеется так звонко, идя по школьному коридору, что Тео едва удается сохранить равновесие. Фолианты падают на пол, привлекая внимание студентов. Острый взгляд карих глаз пронзает его насквозь, и сердце сжимается, превращаясь в комок из любви, надежды, скорби и страха. Его рот приоткрывается в немом вопросе или, может быть, удивленном выдохе, и мужчина делает шаг по направление к девушке. Минерва хватает его за сгиб локтя, переманивая все внимание на себя. — Мистер Нотт, — ее улыбка безумна, а тонкие брови приподняты так высоко, что вот-вот достанут до линии роста волос, — Пройдемте в мой кабинет. Он вновь смотрит на девушку, в то время как та неотрывно наблюдает за ним. Его тащат по коридору, а он продолжает вглядываться в милое личико, совсем не изменившееся за все эти годы. — Профессор, что это? Как? — он захлебывается словами и смотрит, выпучив глаза. Макгонагалл садится в кожаное кресло. Ее губы сжаты в тонкую полоску, на лице — маска озадаченности, будто она пытается найти подходящие слова для человека, который вернулся из комы спустя двадцать лет. Она не хочет травмировать его. — Мисс Грейнджер появилась в Большом зале около года назад, — ее взгляд скользит по портретам на стенах, — И с тех пор живет здесь. — Появилась? Нельзя аппарировать на территорию Хогв… — Да, Теодор, вы абсолютно правы, но Гермиона не аппарировала, она просто… появилась, — Минерва устало выдыхает, — Мы не знаем, как это возможно, но девушка, которую вы видели, на самом деле является моей бывшей ученицей и героиней войны, погибшей тринадцать лет назад. Она ничего не помнит, даже своего имени, только тот факт, что обладает магией. — Это невозможно! Вы говорили кому-то? Поттеры? — Нет-нет, преподавательский состав в курсе, но никто больше. Мы решили держать девочку здесь, пока мы не сможем понять, что произошло. Однако, все, что нам удалось выяснить — это рябь на воде, не больше. Она цокает, откинувшись в кресле. — А ее ребенок? — глухо спрашивает Нотт. — Ребенок? — Да, Гермиона была беременна на момент гибели. Повисшая тишина оглушает, и Тео нервно проводит ладонью по лицу. Он не знает, на что эта ситуация похожа больше: на злую шутку, данный ему второй шанс, или галлюцинации, вызванные поврежденным сознанием. — Мисс Грейнджер не беременна, и ребенка с ней тоже не было, — запоздало отзывается директриса. Ему так нестерпимо хочется встать и бросится к тому месту, где она стояла, что тело пронзает дрожь. — Вы думаете, что она, ну, нашла способ? — интересуется Тео, не зная, как подступиться, — Она ведь совсем не изменилась. — Если бы кто-то и мог найти способ обмануть смерть, так только Гермиона Грейнджер, — профессор участливо заглядывает ему в глаза, — Я помню, что вы с мистером Малфоем относились… с особым трепетом к ней. — Да, — обрывает он, стискивая подлокотники, — Детская влюбленность. Я был просто удивлен, увидев ее здесь, сами понимаете. Он наблюдает за ней весь последующий год. Все в ней, от ровной осанки до вызубренных наизусть книг, напоминает, погружает в прошлое. Его чувства разгораются с новой силы, и он удивляется, как мог жить без нее все это время. Тринадцать лет кажутся мутным пятном, набитой оскоминой, в то время как происходящая действительность пьянит своей осязаемостью. Тео чувствует, что живет, и это ему чертовски нравится. Она выпускается и пропадает из его жизни на два года. Он мечется по всей стране в ее поисках и, кажется, начинает медленно сходить с ума, потому что потеря во второй раз ощущается как дробление всех органов, внутреннее кровоизлияние и пытка Круциатуса одновременно. В какой-то момент Тео убеждает себя в том, что выдумал ее. Просто придумал образ в попытке сбежать от убивающей тоски. У него растет сын, и это самое реальное, что есть в его жизни. Надо сосредоточиться на этом. Блейз приглашает их в Италию на летние каникулы, и Регул упрашивает родителя согласиться. Его кудри выгорает под палящим солнцем, и Нотт подумывает уехать обратно, примерно трижды в день, но сыну комфортно в таком климате, поэтому они остаются. В магловском кафе он встречает Дафну Гринграсс. Они стоят, замерев, около минуты, пытаясь узнать в лице напротив знакомые черты. Она улыбается первая. — Тедди! — ее руки обвивают его шею, и Тео задумывается о том, когда в последний раз был с женщиной, — Я так рада тебя видеть! Сто лет прошло с нашей последней встречи. Их беседа приятная и легкая. Они избегают подробностей своих жизней, больше вспоминая о былом и обсуждая общих знакомых. — Я видела ее, — внезапно выпаливает Дафна, — Боже, ты сочтешь меня сумасшедшей, но, черт, я правда видела Грейнджер. Он глушит надежду в зародыше, не давая ей пробраться, вылезти наружу из глубин его существа. Поднимая незаинтересованный взгляд на собеседницу, беззаботно интересуется. — Где же? — Ты… Ты тоже ее видел, да? Я думала, что слетела с катушек, боже, — она облегченно выдыхает, смеясь. — Где ты ее видела? — На местном рынке. Около месяца назад. Хорошо, это иголка в стоге сена, но он справится. Если она в Италии, то это значительно облегчает поиски. — Ты все еще любишь ее? Тео фыркает, крутя трубочку в стакане. — А когда-то переставал? Блейз смотрит на него недоверчиво, и Нотт понимает, как выглядит со стороны. Закатив глаза, Забини обещает помочь другу, «пока, тот не ринулся бегать по улицам с криками о том, не видел ли кто-то лохматую шатенку с волшебной палочкой». — Я все не мог взять в толк, почему именно она? — задумчиво тянет мулат, — Ты и Малфой были одержимы этой девчонкой в школе. Как так получилось? — Не знаю, дружище, — Тео проглатывает уже совсем теплый огневиски, морщась, — Это просто всегда была она. Господь слышит его молитвы, и через неделю они пересекаются в ресторане. На ней бордовое платье, что облегает манящие изгибы, на нем — бабочка, что перекрывает путь к кислороду, да парадный смокинг. Ее глаза кажутся гелиодоровыми при таком свете, и у Тео пропадает дар речи. — Профессор! — девушка подходит к нему, виляя бедрами. — Мисс Грейнджер, чудесно выглядите, — сногшибательно, божественно, превосходно, великолепно, — Вы здесь одни? — Нет, — она заметно мнется, оглядываясь через плечо, — С другом. Ее цветочные духи становятся ядом, оседая в легких. Он переводит взгляд за спину Гермионы, стараясь разглядеть ее друга. — Нотт, — раздается сбоку напряженный голос, — Что ты здесь делаешь? Гарри Поттер сжимает кулаки, проходит вперед и задвигает Грейнджер за свое плечо. Он пыхтит, всем видом показывая свою «расположенность» к Нотту. Слизеринец чувствует, что снова может дышать. — Это и есть твой друг? — мягко улыбается Тео, — Мы с Гарри давние приятели, да, Поттер? — Да, — кряхтит Гарри, выдавливая из себя каждую букву, — Послушай, если ты кому-то скажешь… — Мы боролись на одной стороне, не забывайся, — обрывает он Поттера, а потом переводит проникновенный взгляд на Гермиону, вкладывая в него все свои чувства, — Я ей не враг. Они встречаются с Гарри следующим днем и выпивают до самого рассвета, а их пьяные языки не умолкают ни на секунду. Тео чувствует, будто дружил с Поттером всю жизнь, настолько легко с ним общаться. Они долго спорят о том, как она оказалась здесь, но в итоге оба сходятся на мнение: неважно, как Гермиона выжила, главное, что она все еще жива. Они обнимаются напоследок, совсем как старые знакомые, и обещают встретиться семьями на одном из праздников. — Я помню, что на… а какой это был курс?.. Ты танцевал с ней, а потом Малфой тебя отмудохал, — Гарри хрипло смеется, качаясь на барном стуле. Он путает буквы местами и с трудом выговаривает целые предложения, но Тео прекрасно понимает, о чем тот говорит, — Тогда я, наверное, и понял, что ты влюблен в нее. Как так получилось, что моя бедная девочка погрязла в вашем змеином логове? Поттер откидывает голову назад, не прекращая хохотать. — Но я даже буду рад, если она выберет тебя, — он смотрит на него серьезным взглядом, — Ты ради нее перешел на нашу сторону, да? Малфой этого не сделал. Думаю, ты всегда был более достойным вариантом. Тео приглашает ее на свидание одним пятничным вечером. Уличные музыканты, запахи свежих фруктов и улыбки прохожих расслабляют, и он целует ее так отчаянно, будто боится, что девушка просто растворится в его руках. Ему нет и тридцати пяти, когда мамины сказки становятся его реальностью, а принцесса сбегает из башни с драконом в объятия рыцаря.