Жизнь продолжается

      Now I've heard there was a secret chord       That David played, and it pleased the Lord       But you dont really care for music, do you?       It goes like this, the fourth, the fifth       The minor falls, the major lifts       The baffled king composing Hallelujah       За окном шёл дождь. Не просто дождь, а настоящий ливень, громким, требовательным стуком отдаваясь на крыше дома, пытаясь проникнуть в каминную трубу, прилипая тягучими струями воды к большим раздвижным дверям террасы.       — Как думаешь, это Тор опять разбушевался, или оно само? — Алая ведьма косилась на непогоду, зябко поводя плечами. Не от холода, а скорее, от ярости, ощущавшейся снаружи.       — Кто знает. Думаю, если это «боженька», то он бы заглянул сюда — выпить все запасы алкоголя и случайно разбить твой любимый сервиз, мирно покоящийся на полках шкафа, — Барнс усмехнулся в ответ, бросая короткий взгляд на залитую водой террасу.       Hallelujah, Hallelujah       Hallelujah, Hallelujah       — Нет, это просто невыносимо… Я так не могу… — в гостиную опять вошёл Роджерс.       Вообще он курсировал по маленькой базе с самого утра. По своей привычке проснувшись раньше всех, намотав с десяток кругов по перелескам, окружавшим базу, он продолжал почти то же самое с тех пор, как начался дождь.       Барнс поднял взгляд на старого друга. Ванда продолжала невозмутимо сматывать клубок из пряжи, которую покладисто держал на руках солдат. Он никогда не признается, но Ванда чувствует это без лишних слов — Баки мёрзнет даже летом. Тот самый морозный лёд, в котором его держали между миссиями, чтобы замедлить старение, так и остался где-то внутри сержанта и сжимает его холодными пальцами и в жару. Она свяжет ему тёплый свитер. Модный и современный, с любовью и крохотной капелькой магии, чтобы Барнс всегда знал — она рядом.       Она рядом уже давно. И если в его серо-голубых глазах появляются, кажется, навсегда погасшие искорки прежнего озорства и веселья, то Ванда тихо радуется. Очень тихо, чтобы не спугнуть это, случайно не сглазить, не привлечь опасное внимание каких-то высших сил, способных шутя разрушить это выстраданное счастье.       Your faith was strong but you needed proof       You saw her bathing on the roof       Her beauty and the moonlight overthrew her       She tied you to a kitchen chair       She broke your throne, and she cut your hair       And from your lips she drew the Hallelujah       — Стив, успокойся уже, у тебя такое лицо, как будто ты собрался опять на войну, — ворчит солдат, поводя плечом. Несколько петель спадают с пальцев, и Ванда спешит поправить их.       — Не вертись, Баки, я ещё не закончила.       — Прости, — смиренно кивает он и снова наблюдает за Роджерсом. — Да сядь ты уже.       Неожиданно жёстко и мрачно говорит солдат, и Роджерс мгновенно слушается, не ожидая такого сам от себя.       Сцепляет руки в замок, жуёт губами, долго молчит и вздыхает, а потом поднимает полный вины взгляд:       — Я подлец, да?       Барнс бросает короткий взгляд на Ванду, не уверенный, что ей стоит слушать то, что он собирается сказать, но она… Она бы всё узнала и так, если бы хотела. И он ценит это. То, что она не вмешивается, познав силу своей магии и боль утрат, что она способна сотворить. Он никогда не признается, потому что просто не знает, какие слова могут вместить всю ту благодарность, но он благодарен ей. За себя. За свой разум, излеченный множеством сеансов, полных боли и слёз. За её терпение и прощение. За то, что приняла таким…       Hallelujah, Hallelujah       Hallelujah, Hallelujah       — Нет, ты не подлец, ты дурак, — снова ворчит сержант, не умеющий иным тоном выражать заботу и участие.       — Я ведь любил Пэгги… А теперь пригласил её племянницу на свидание… О чём я только думал… — продолжает убиваться Стив, потирая лоб. — Нет. Это не правильно. Всё это не правильно. Я не должен был этого делать.       — Не правильно закапывать себя в могилу во цвете лет, — безмятежно отвечает Алая ведьма, продолжая планомерно сматывать нитки. — А приглашать девушек на свидание — очень даже правильно и полезно.       — Ну… Во цвете лет — это ты лишку махнула, — хмыкает солдат, за что сразу же получает тычок коленом. — Кхм. Ладно. Она права, Стив. Пэгги никогда бы в жизни тебя за это не осудила.       — Но ведь я... Чёрт... Совсем ничего в этом не понимаю... — вздохнул капитан. — Это было на эмоциях... И погода такая сегодня, что как мы куда-то поедем?..       — Вот уж кого-кого, а тебя я в трусости не подозревал, — покачал головой Барнс и, обменявшись взглядами с Вандой, всё-таки отложил пряжу в сторону.       Ей не нужно было читать мысли Баки, не нужно было что-то спрашивать. За то время, что они успели уже провести вместе, Ванда научилась понимать, чего хочет её мужчина. Господи, она до сих пор не могла поверить, что теперь Джеймс действительно её мужчина. Что беспокойный, терзающийся вечной виной, опасный для всех и себя самого Барнс сможет наконец утихомириться рядом с ней. Наверное, во всех жизненных перипетиях рецепт остаётся неизменным — немного любви и немного магии. И щепотка терпения. Куда же без этого.       Well, maybe there's a God above       As for me all I've ever learned from love       Is how to shoot somebody who outdrew you       But it's not a crime that you're hear tonight       It's not some pilgrim who claims to have seen the Light       No, it's a cold and it's a very broken Hallelujah       Солдат встаёт с дивана, берёт стальной рукой друга за плечо и уводит за собой в другой угол гостиной, к огромным окнам, выходящим на густой канадский лес.       Если бы Алая ведьма хотела, то подслушала бы их незатейливый разговор, не приложив почти никаких усилий. Но она не станет. Ванда непринужденно двигает пальцами, заставляя пряжу саму сматываться в тугой клубок, как в тех сказочных мультфильмах, что они смотрели с братом в детстве.       Брат... Неразрывная часть её, вторая половинка целого, ощущавшаяся такой горячей и порывистой, нетерпеливой, стремительной... Одобрил бы Пьетро её выбор? Или может, в привычной язвительной манере пошутил, что она снова подбирает бездомных щенков, а в этот раз приютила огромного хищного волка?       Алая ведьма чуть улыбается, погружённая в свои мысли, вспоминая, каким диким и недоверчивым был Барнс, впервые объявившись на базе, куда ее «сослали» после всего. Он действительно походил на большого зверя, совершенно не умеющего доверять людям. Знавшего в своей жизни только побои и лишения, строгий ошейник и горечь рабства.       Она поднимает взгляд. Наблюдает. Немножко воровка? Возможно. Но иногда ей кажется, что стоит надолго упустить Баки из поля зрения, как он снова растворится той пылью, как многие несколько лет назад. Ванда просто прислушивается к его эмоциям. Таким тёплым, несмотря на весь холод его образа в чужих глазах. Джеймс спокоен. Немного горячится из-за друга, но не больше. Это хорошо. Значит, его тревога, мучающая порой ночами, всё стремительнее отступает. Возможно, скоро удастся прогнать её навсегда.       Да и теперь всё иначе. Жизнь продолжается, так ведь? Она нашла своё тихое счастье и, несмотря ни на что, надеется, что скоро их станет чуть больше, чем двое. Солдат ещё не знает, но скоро она ему скажет. При мысли об этом ладонь сама собой на миг опускается на живот, а лицо Ванды освещается довольной улыбкой.       Hallelujah, Hallelujah       Hallelujah, Hallelujah       — Стив, послушай, — негромко проворчал Барнс, серьезно глядя в глаза старого друга. — Наверное, эти слова тебе должен был бы говорить не я. Сэм или, может, Клинт справились бы лучше. Но... Мы оба прожили не свою жизнь. Я отдал ее застенкам КГБ, ты — арктическим льдам. Мы уже никогда не будем прежними. Прошлого не вернуть. Ты столько всего сделал для этого мира, ничего не требуя взамен. Заслужил ли ты награду? Не знаю. Но жить дальше — точно. Кто знает, что будет завтра. Послезавтра. Кто знает, не случится ли ещё что-то такое же страшное? И о чём ты будешь думать в самый последний миг? О ком? Мы не из тех, кто тихо выходит на пенсию. Но это не значит, что нужно быть на войне даже тогда, когда её нет. Перестань казнить себя и сделай уже то, что хочется. Хоть раз.       — Бак... Ты прав, как всегда, — опускает взгляд Роджерс, но все еще тяжело вздыхает. — Но что я дам ей? Я старомоден, консервативен. Не умею так, как ты, шутить и привлекать женщин. Даже танцевал всего раз в жизни, боже, — усмехнулся капитан, тряхнув головой.       — Ты дашь ей себя. Уверен, что если бы она не знала, с кем имеет дело, то не согласилась бы на свидание, — усмехнулся солдат, хлопнув по плечу товарища. — Не важно, что умею я или ты. Важно, что ей ты нравишься. Таким, какой ты есть. Так что будь собой. И ради всего святого, не танцуй с ней, а то понесешь её со свидания на руках, оттоптав все ноги. Или таков и есть твой хитрый план по соблазнению?       — Да ну тебя! — Стив всё же рассмеялся, чуть краснея, но заметно приободрился. — А если серьёзно — куда мне её сводить? Ты посмотри, как льёт, а до вечера осталось всего ничего...       Барнс заговорщически улыбнулся и покосился на свою ведьму.       — Мы что-нибудь придумаем, обещаю.       Well people I've been here before       I know this room and I've walked this floor       You see I used to live alone before I knew ya       And I've seen your flag on the marble arch       But listen love, love is not some kind of victory march, no       It's a cold and it's a broken Hallelujah       Куда-то ехать Стиву, переживающему из-за затянувшейся непогоды, не пришлось. Не перебивая друг друга, словно договорившись заранее, Баки и Ванда по очереди убедили Роджерса позвать Шэрон на базу. Она тоже была в Канаде, так что лететь недалеко. Двадцать минут на квинджете из Оттавы — и Агент 13 будет на самом необычном свидании в её жизни.       Эти слова Алой ведьмы заставили капитана насторожиться: не хватало ещё пригласить Шэрон в детскую сказку с говорящими зверюшками вроде «Волшебника страны Оз». Ванда и не такое способна создать, в чём Роджерс нисколько не сомневался.       Однако она ничего сверхъестественного не сделала. Да, гостиная преобразилась, но в рамках разумного. Горело несколько настольных ламп под тканевыми абажурами, стены украшали то ли развешанные, то ли парившие прямо в воздухе гирлянды из алых и золотистых лампочек, а может, и магических огоньков. Негромко звучал джаз из радиоприёмника сороковых годов. Иллюзии поражали реалистичностью, отчего Баки и Стиву казалось, будто время вернулось вспять, а они молоды и вся жизнь у них ещё впереди. Где-то за океаном гремит война – по другую его сторону царят мир и уют.       Ванда была убеждена, что Роджерсу всё понравится, но не знала, как отреагирует Шэрон на откровенно антикварный интерьер. Вдруг она ярая урбанистка и поклонница минимализма и стиля лофт? Солдат, подсознательно ощутивший (и как он такому научился-то? Да уж, поживёшь с ведьмой — сам станешь чуть ли не колдуном), что Ванда волнуется, без слов притянул её к себе. Чмокнул в рыжую макушку. Она благодарно вздохнула. «Вроде успокоилась», — тоже успокоился Барнс.       — Шэрон точно будет в восторге! Спасибо тебе! — горячо поблагодарил Алую ведьму Стив и умчался переодеваться. До прилёта Агента 13 оставалось совсем мало времени.       — Надень что-нибудь современное, а не столетний винтаж, побитый молью! — крикнул вслед другу Баки и усмехнулся, покачав головой, когда Роджерс на ходу перепрыгнул через три ступени сразу.       — А может, присмотрим за ними немного? Я даже согласен побыть суфлёром, а то, зная Стива... — солдат со шкодливой ухмылкой обратился к Ванде, взмахами рук доводящей обстановку до совершенства. — Заодно поспорим, кто кого затащит в постель. Ставлю на Картер, разумеется, она мой фаворит.       — Мы уходим отсюда, театрал, — смеясь и сверкая сияющими глазами, Ванда утянула своего солдата в противоположное крыло базы, подальше от подсматривания за чужим, только зарождавшимся счастьем. Его собственное, обретенное и такое всепоглощающее, совсем близко.       There was a time you let me know       What's really going on below       But now you never show it to me, do you?       And I remember when I moved in you       And the holy dove she was moving too       And every single breath we drew was Hallelujah       — Не маловат ли свитерок? — Барнс взял маленькую вещичку, связанную Алой ведьмой из натуральной пёстрой шерсти вручную, и с легким удивлением покрутил в руках.       При рукоделии магию она не использовала, предпочитая творить по-настоящему. Ведь тепло именно живых рук чувствуется при прикосновении к изготовленной игрушке или одежде.       — В самый раз, — Ванда приподняла уголки губ и, заметив полнейшее непонимание Баки, улыбнулась широко и задорно: — Ну не делай такое сложное лицо. Подумай, кому из нас троих он подойдёт?       Счастье — оно в деталях. В маленьком вязаном свитерочке, спокойной умиротворяющей музыке, в проливном дожде, на который смотрят, обнявшись, две пары.       Hallelujah, Hallelujah       Hallelujah, Hallelujah...