Осенний вечер

Ясное осеннее небо над Тибидохсом постепенно меняло цвет, становясь из голубого желтоватым с горящими золотом пушистыми облаками, а затем нежно-розовым, постепенно переходя в сиреневый. Этим чудесным, необычно теплым для конца сентября вечером многие тибидохцы выползли на улицу, радуясь теплу — это после целой-то недели дождей! Лишь десяток человек, парящих над драконбольным полем, оказался здесь не совсем по своей воле. Нет, может быть, они и хотели бы прогуляться вечерком, поболтать и посмеяться с друзьями, поглазеть на чудесный закат — но уже третий час подряд вынуждены были оттачивать технику полета и передач. Ибо, во-первых, на носу очередной важный матч, а во-вторых, Соловей откопал какую-то жутко интересную тактику и решил опробовать ее со своими питомцами. Естественно, для этого был выбран самый лучший, в смысле погодных условий, день месяца. «Может, вообще единственный нормальный день сентября», — пессимистично заметила Рита Шито-Крыто, издеваясь над сокомандниками. Ей-то на погоду было наплевать — большую часть дня, свободную от занятий, девушка проводила либо в своей комнате, химича над чем-то, либо слоняясь по Тибидохсу и «что-то выискивая», как несколько раз пояснил Баб-Ягун. О предмете своих поисков Ритка сообщать не стала, лишь криво улыбнувшись на реплики Ягуна. Зато остальным членам команды теплый и тихий вечер выходного дня был, как выяснилось, очень важен, о чем они громогласно сообщили тренеру. Особенно возмущался и негодовал Жора — у него, дескать, на этот день запланированы очень значимые встречи, и он, Жорик, не намерен менять свое расписание ради какой-то тренировки. Соловей лишь флегматично пожал плечами и слегка присвистнул. После этого все дружно замолчали, оседлали инструменты и взмыли в воздух — со старым разбойником шутки плохи. Поначалу на трибунах собралось приличное количество любопытного народа: иногда за тренировками действительно было интересно наблюдать. Однако день был явно не тот — игроки двигались, как сонные мухи, действительно работали, по словам Соловья, только Таня, чуть-чуть Ягун и Лоткова, а чистый воздух поминутно сотрясали жуткие вопли; в основном, это были указания тренера или переругивания игроков. В итоге болельщики разошлись кто куда, а несчастная команда летала еще чуть меньше часа, прежде чем Соловей махнул на ребят рукой, распустив их. Большая часть двинулась в замок, Жикин понесся в парк, надеясь успеть хотя бы на одно свидание, а Таня осталась еще полетать — просто, чтобы привести мысли в порядок. Она часто так поступала — садилась на контрабас, взлетала и, выписывая сложные фигуры и виражи, размышляла о событиях прошедшего дня или о красоте неба, а иногда обо всем сразу. Сегодня был как раз такой день, когда надо на что-то отвлечься, выветрив из головы тревожные мысли, касающиеся предстоящей игры и состояния команды. Так что, оставив на трибунах футляр, Таня скоро привычно носилась в фиолетовом небе, любуясь догорающим костром заката, слушая пение каких-то ночных птиц и раздумывая о прелести полета. А на одной из скамеек внизу, рядом с чехлом из теплой кожи, лежал лопоухий парень, разглядывающий попеременно то закат, то темную точку на его фоне. Он, кажется, даже задремал, но скоро проснулся от холода, пожалев, что не оделся теплее. К тому времени уже почти наступила ночь, и Ягун, взглянув на чернильно-синее небо, вспомнил, зачем он, собственно, сюда пришел. Именно в это время Таня снизилась рядом с другом и, спрыгнув с контрабаса, подошла к нему. — Ты чего тут валяешься? — удивленно поинтересовалась она. — Рассказать? — Ягун плавным движением перетек из лежачего положения в сидячее и похлопал по дереву скамейки. — Садись. Понимаешь, сегодня особенный вечер. — Особенный? — переспросила Таня, присаживаясь. — Чем же? — А тем, — друг заговорщески подмигнул, хоть это и было почти незаметно, — что есть одна легенда. Знаешь, лопухоиды верят, что если загадать желание, когда падает звезда, оно непременно сбудется? Так вот, это ерунда. Желание может и сбыться, и нет, это уж от человека зависит. Но раз в четыре года здесь, над Буяном, загорается очень яркая звезда, вон та, видишь? — он указал звезду пальцем. — Она падает в тот же день, и если в этот момент успеешь загадать желание, оно точно исполнится. Мне бабуся рассказывала, у нее так много чего сбывалось… Эй, не спи! — Таня приподняла голову, которая как-то сама собой опустилась на плечо друга. — Я ее жду. Если хочешь, можем посидеть вместе. — Ага, — девушка заинтересовалась, — слушай, а ты бы что загадал? — Я? — Ягун почувствовал, что щеки и уши начинают краснеть, и порадовался, что сейчас темно и этого не видно. — Счастье с любимой девушкой, наверно. А может, и нет. Слушай, давай я тебе про созвездия расскажу? А то мы заснем оба. — Давай, — согласилась Таня, после некоторого замешательства все-таки кладя голову на плечо юноши. — Ты не против? Так на небо смотреть удобнее… Ягун помотал головой и начал тихонько перечислять созвездия, рассказывать о каждом, обводить рукой… Он много знал о них; звездное небо всегда тянуло к себе внука Ягге, хотя об этом его увлечении мало кто знал. По мере появления на черном шелке неба все большего количества серебристой звездной пыли рассказы Баб-Ягуна становились все пространней, наконец, он услышал тихое сопение подруги на плече и, скосив глаза на нее, улыбнулся. Да уж, не заснули… Повернув голову, он задумчиво рассматривал почти невидимые в темноте очертания девушки, на время даже забыв о звезде. «Счастье с любимой девушкой…» Интересно, о ком она подумала в тот момент? О Катьке? Уж точно не о себе… Ягун встрепенулся и кинул быстрый взгляд на небо. По небосклону скатывалась, сверкая, ярчайшая звездочка. Юноша быстро загадал свое желание, для верности проговорив его одними губами. Затем он опустил голову, сгрузил Таню с плеча на скамейку, аккуратно убрал контрабас в футляр, нечаянно задев струну и испуганно прошептав: «Ш-ш!». Ягун закинул футляр на спину, почувствовав его тепло, и, подняв Таню на руки и выпустив зеленую искорку, медленно пошел в сторону замка. По пути он несколько раз спотыкался, уставшая спина ныла под тяжестью контрабаса, глаза норовили слипнуться от усталости, но все это перекрывало безграничное ощущение счастья от загаданного желания. Ведь оно сбудется? Обязательно…