i want you to be the first in my bed

Высокий рыжеволосый парень, постоянно оглядываясь и вжимая голову в плечи, крадется к балкону. Он изо всех сил старается незаметной тенью проскальзывать из одной комнаты в другую, но, учитывая рост «башенки»… Правда, удача сегодня на его стороне, и спустя пару минут Чанёль с комфортом располагается в уютном кресле-качалке. – Хоть на время избавлюсь от этого придурка… – бормочет парень, раскрывая заранее припрятанную под креслом книгу и погружаясь в чтение. Под гордым словом «придурок» Чанёль подразумевает не кого иного, как Бекхёна. Да, они лучшие друзья и соседи по комнате. Да, они главные заводилы и беспощадные тролли группы. Да, они БекЕли, черт возьми! Ну, или как вариант, ЧанБеки. Вот на последнем Бекхён в последнее время слишком активно акцентировал. Лучший друг словно с ума сошел, не давая младшему проходу. Каждый день – шуточки, намеки, полушутливые объятия и далеко не невинные поцелуи в щечку и не только. А все почему? А потому что вокалисту внезапно приспичило лишиться анальной девственности, о чем он не замедлил поделиться с Чанёлем. Естественно, репер поддерживал друга. Ровно до того момента, пока не узнал, что сделать ЭТО должен именно он. С этих пор в жизни Пак Чанёля поселился милый зверек из семейства псовых, которому только транспаранта с красной надписью «ПИЗДЕЦ» не хватало. – Чанёлли… – теплые руки мягко ложатся на плечи и осторожно массируют широкие плечи. Опять. Чанель глубоко вдыхает и выдает: – Нет. Бекхён обиженно надувает губы: – Ты даже не выслушал, что я хочу тебе сказать. Может, я тебе массаж хочу сделать, – на этих словах вокалист начинает с удвоенной силой разминать затекшие мышцы – Бекхён, – цедит сквозь зубы Чанёль, пытаясь не думать о нереально ловких пальцах на плечах и о том, что эти божественные пальцы неплохо бы смотрелись в кое-каком другом месте. – Я. Не буду. С тобой. Спать. – А мы и не будем спать… разве что после, правда, Чанелли? – счастливо хохочет старший. – Блять, Бек, ты в своем уме? – Конечно, в своем. Будь я в уме Тао, я бы припер тебя к стене, угрожая нунчаками, и сразил убийственным эгьё от AB style кунг-фу-панды, гуляющей в одиночестве и дальше по тексту. А если бы ты был в уме Криса, то ты бы морозился бичфейсом и Maybe next time, а потом трахнул без лишних разговоров. Ну так что, когда ты лишишь меня девственности? Чанель дергает плечами, с внутренней неохотой скидывая умелые руки старшего. Этот вопрос он слышал уже слишком много раз, чтобы смущаться. – Бек, ну что за ахинею ты несешь? Почему ты уверен, что я займусь с тобой сексом? Чанель не ожидает ответа, но как же он ошибается. Это уже даже не смешно. Бекхен начинает перечислять: – Мы лучшие друзья, и я знаю все твои эрогенные зоны, а ты – мои. Мы живем в одной комнате, значит, нет риска быть застуканными в гостиной, потому что кухня занята Кёнсу, а стиральная машинка – ХанХунами. Мы видели друг друга голыми. Я тебе доверяю. И ты меня хочешь. Чанель ошарашено слушает неожиданно свалившийся на него поток аргументов. На последнем он все-таки бунтует: – Я тебя не хочу, – но протест получается жалким и неуверенным, что, естественно, не остается незамеченным. – Хочешь, – довольно тянет Бекхён, шепча в самое ухо и обдавая теплую кожу потоками воздуха, – еще как хочешь, Пак Чанёль. Думаешь, я не знаю, чем ты по ночам в ванной занимаешься? Ты хочешь очень долго и очень жестко. Я тебе это дам. Только возьми. От пошлого шепота у Чанеля краснеют уши и даже волосы на ногах встают дыбом, а член заинтересованно дергается. Какой, блять, любопытный член, сиди, пока тебя не позовут! – А еще мне нравятся твои ушки, – Бекхён проводит языком по ушной раковине, напоследок прикусив мочку. От этого Чанель шумно втягивает воздух, стискивая пальцы в кулаки. От влажного прикосновения тело охватывает сладкой истомой, а внизу живота вяжется теплый узел возбуждения. И любопытный член, да. Как же без него. Чанеля приводит в чувство довольный смешок старшего. Ух, как же вокалист доволен собой. – Так нечестно! – скидывается Чанель, пытаясь поймать Диву. Но Бекхён оказывается шустрее, и Чанелю остается лишь слушать заливистый хохот и «Ты трахнешь меня, Пак Чанёль». Вот засранец. И кто дергал репера за язык, когда он признался Бекхёну, что уши – его слабое место? При одном воспоминании позвоночник издает активные попытки завязаться морским узлом. Вот черт. Спасибо и на том, что Чан не вспоминает Бекхёна после душа в одном полотен… А нет. Уже вспомнил. Зверек из семейства псовых радостно хихикал с транспарантом «ПИЗДЕЦ» в сторонке. – Ты трахнешь меня, Пак Чанёль, – вопит Бек, уворачиваясь от больших рук и скрываясь в глубинах общежития. Вокалист останавливается только в их с Чанёлем комнате. Младший сюда точно нескоро заявится, потому что кое-кому надо разобраться с… хм, любопытным органом. А что, Бекхён зря старался? Нет, вы не думайте, что Бен Бекхён такая стерва. Вовсе нет. Он не врет по поводу своей невинности. Ну, как невинности. Как всякий молодой здоровый парень, Бекхён иногда дрочит. Вопрос не в том как, а в том на кого. Пак Чанёль. Размазывая вязкую сперму по животу, Бекхён шепчет это имя. Один раз даже пытался написать сей субстанцией заветные буквы, а потом долго ржал со своего романтичного идиотизма. Бекхён. Дива всея ЕХО. Изысканный, утонченный, с чувством собственного достоинства. Талантливый вокалист. И он влюблен в своего соседа по комнате. Шумную рыжую башню. Репера с басом глубоким и эротичным. Бен Бекхён любит Пак Чанёля, и ничего с этим не поделать. Бек хочет любой ценой провести ту самую первую ночь в своей жизни с любимым человеком. С Пак Чанёлем. Когда Чанёль вернулся в комнату явно менее возбужденный, Бекхён готов к продолжению своего плана. Он сидит на быльце кресла в расстегнутой голубой рубашке и узких джинсах. От увиденного репер гулко глотает слюну. Что, опять…? – А ты куда… в таком виде? – глухо спрашивает младший. – Никуда, – кокетливо хихикает Бекхён. – Просто наводил порядок в шкафу и решил примерить, – вокалист поднимается и изящной походкой дефилирует перед младшим, виляя бедрами. – Тебе нравится, Чанёлли? – Бекхён, успокойся, – твердо произносит Чанёль, стараясь не пялиться на попу друга в узких штанах. Судя по тому, что взгляд намертво приклеился к соблазнительной пятой точке, старается он плохо. Бекхён замер возле Чанёля и хитро улыбнулся: – Почему «успокойся», милый? – и в следующее мгновение толкнул репера на кровать позади них, а затем ловко забрался младшему на бедра. – Признайся, я же тебя привлекаю. У Чанёля даже уши находятся в состоянии шока, поэтому он молча, не отрываясь, смотрит на оседлавшего его Бекхёна. А вокалист продолжает: – Почему ты так отрицаешь это? Думаешь, я не замечаю, как ты смотришь на меня в душе? Или как ты сейчас пялился на мою задницу? Чанелли, у тебя же давно никого не было. Зачем тебе кого-то искать? Я же рядом, ты меня знаешь, доверяешь, хочешь… – у Бека самого щеки горят от тех пошлостей, что он несет, но парень твердо решает не останавливаться. Поэтому на последних словах он начинает ерзать попкой взад-вперед, потираясь своим членом о пах Чанёля. Пак стонет и неосознанно начинает отвечать, подаваясь вперед. Потому что это приятно. Да, блять, это чертовски приятно! И это же его Бекхенни. Родной, близкий, соблазнительный. Стоп. Его Бекхенни! До репера наконец-то доходит, и он скидывает раскрасневшегося Бека на пол. – Ты ебанулся? – орет Пак. – А ты возбудился? – спрашивает Бекхён, приподнимаясь на локтях и глядя на красноречивый бугор на штанах младшего. – Черт тебя дери, Бекхён, – ворчит Чанёль, все еще тяжело дыша. – Ты и мертвого заведешь. – Мне не надо мертвого, мне надо тебя. – Бек, ты отстанешь когда-нибудь? – Нет, – с готовностью отвечает вокалист. Чанёль с силой потирает виски. В голове все еще звенит от сильного возбуждения, да и любопытный стояк не желает пропадать. Чанёль достает из рукава последний козырь. – Бекки, а если я потребую плату? Но старший с готовностью отбивает этот удар. – Все что угодно, кроме анального секса без подготовки. Чанёль вымученно стонет. – Твою мать. Ладно. Хорошо. Твоя взяла. – Не твоя, а ты возьми меня… Стоп, – до Бекхёна только доходит смысл услышанных слов. – Ты согласен? Чанёль кивает головой, и откидывается спиной на подушки. – Да. Я не верю в то, что говорю, и чувствую, что буду очень об этом жалеть, но да. И… Бекхён! – репер был нагло прерван обнимашками и воплями «Я люблю тебя, Чанелли!» Ошалевший Бекхён обратно седлает чанелевские бедра и снова задевает возбужденный пах друга. – Стоп-стоп-стоп, – смеется Чанёль и кладет руки на пояс старшему, блокируя движения, – а то я прямо сейчас тебя завалю, озабоченный засранец. – Я согласен, – Бекхён довольно облизывает губы. – Мне раздеваться так или под Only you, – вокалист медленно напевает известный мотив, приспуская рубашку и демонстрируя оголенное плечико. – О Боже, нет, – хохочет Чанёль, хотя в душе он вовсе не против стриптиза от Бекхёна. – Раз я подписался на это дело, то позволь мне сделать все незабываемо. Ты веришь мне? Бекхён смеряет младшего презрительным взглядом: – Я сижу у тебя на бедрах, твой возбужденный дружок давит на мою задницу, а еще я почти месяц уговаривал тебя потрахаться. Как ты думаешь, я доверяю тебе, Пак Чанёль? В ответ репер нежно целует каждый пальчик на божественных руках. – Фу, как торжественно, – морщит нос Бекхён. Тот самый день Х настал. С утра Чанёль бегал, суетился и не пускал Бекхёна в их комнату. Вокалист маялся со скуки, ведь остальные ЕХО не без помощи Чанёля отправились освежиться с намерением закончить прогулку часиков так в пять утра в закрытом ночном клубе. Идеальный день для того, чтобы Бен Бекхён лишился девственности. Когда младший все-таки впустил его в комнату, у Бекхёна сперва перехватило дыхание. Стол перекочевал на середину комнаты и был накрыт белой скатертью (и где Чанёль только ее откопал в их-то дурдоме?). Легкий десерт, свечи и два бокала вина. Но букет белых роз явно был лишним. – Как на свадьбе, ей-богу, – потешается Бекхён. – Сделаем этот день нашим совместным праздником: я буду дарить тебе презервативы, а ты мне смазку. С пятилетием лишения тебя девственности, Бекки, – издевается вокалист, перебирая белые лепестки, но тут же замолкает, заметив расстроенную моську младшего. – Тебе не нравится, да? – еле слышно шепчет Чанёль, опуская голову. Бекхён клянет себя за тупость и подбегает к реперу, обнимает и тоже шепчет, заглядывая в глаза: – Очень нравится. Очень-очень. Спасибо, Чанни, любимый, хороший… Чанёль робко улыбается и осторожно обнимает старшего за талию. Бекхён такой изящный и маленький в его руках, а ладони идеально лежат на теплой спине. Чанёль шумно втягивает воздух – странно, раньше он не обращал внимания, как вкусно пахнет Бекхён. Не сладкой карамелью, как Сехун, и не противным клубничным шампунем, от которого с ума сходил Тао. Была в Бекхёне необычная теплая свежесть. Будто теплый шарф только из-под холодного снега с капельками подтаявших снежинок. Чанёль одергивает себя – что за чушь лезет в голову в такой момент? Бекхён все еще смотрит на него снизу вверх, устроив руки на чанелевских плечах, а парню приходит в голову, что они ни разу не целовались. Чанёль наклоняется, будто спрашивая, а Бекхён вместо ответа медленно подается вперед, вставая на цыпочки и еле касаясь чужих губ. Их дыхание смешивается, и пару мгновений они не шевелятся, дыша друг другом, теплым выдыхаемым воздухом. А затем Чанёль мягко прижимается, впервые пробуя Бекхёна на вкус. Парень в его руках кажется хрупким божеством, и целовать его так приятно. Бекхён медленно двигает губами, наслаждаясь лаской и витающей в воздухе нежностью. Он думает, что язык Чанёля наверняка влажный и немного шершавый, и его так волнительно чувствовать на своем… Так и отстранился – с невыполненным желанием и обожанием в глазах. – Спасибо, Чанёль, – еще раз шепчет Бек, неожиданно краснея. Репер счастливо улыбается. Его улыбка становится все шире и самодовольнее, поэтому Бекхён наигранно отворачивается: – Чересчур великолепен. – Ты тоже, сладкий, – беззаботно тянет Чанель и тащит обоих к столу. Бекхён чуть не садится мимо стула, а Чанёль только чудом умудряется не скинуть скатерть со всем великолепием на пол. – Все как всегда, – комментирует Бекхён под аккомпанемент негромких ругательств. – Расслабься, Чанни, было бы хуже, если бы все было хорошо. Чанёль злобно сверкает глазами, но молча откупоривает вино и наливает в бокалы. – Эй, – Бекхён с тревогой следит за уровнем красной жидкости, – не надо меня спаивать. Я хочу помнить, как ты лишаешь меня девственности. Чанёль беззаботно доливает почти до краев. – Я просто хочу тебя немного расслабить, – репер хитро щурит глаза. – Или тебя унесет с одного бокала? – на что Бекхён презрительно фыркает: – Ты невозможен. – Спасибо за комплимент. Время для этих двоих пролетает незаметно – за ленивыми разговорами, полуулыбками и короткими поцелуями, перегибаясь через небольшой столик. Красного в бутылке становится все меньше и меньше, и Бекхён сидит уже у Чанёля на коленях и зарывается пальцами в крашенные рыжие волосы. – Как рыжий кролик, Чанёль, ей-богу. Репер блаженно жмурится под мягкими прикосновениями и целует Бекхёна где придется. Подбородок, шея, ключицы и светлая кожа в глубоком вырезе, даже кончики длинных пальцев не остаются без внимания. Бекхён поддается ласке, удивляясь своей реакции. Тело реагирует совершенно по-другому, чем когда он делал это сам. У него давно стоит, едва ли не сильнее, чем у самого Чанёля, что он хорошо чувствует своей холеной попкой. – Чанёль, у тебя стояк, – хихикает Бекхён, расстегивая пуговички на чанелевской рубашке. Голос низкий и хрипловатый – поганые руки репера знают свое дело, ласкают под мягкой кофтой так, что от них не скрыться, не спрятаться нигде. – А у тебя нет, – также хрипло басит Чанёль, спускаясь одной рукой ниже и ниже, пока ладонь не ложится на ширинку и принимается несильно массировать возбужденный пах. – Так сделай что-нибудь… ах… – Бекхён выгибается и тихо стонет. Ему хорошо – даже сейчас, когда они оба одетые и сидят на ужасающе хлипком стуле. И он не стесняясь показывает, сколько удовольствия ему приносят теплые чанелевские ладони на худом теле. Бекхён извивается волной, и Чанёль тихо ругается сквозь зубы. – Что? – смеется Бекхён, продолжая расстегивать крошечные пуговички. – Думаю о том, какой я придурок, – бурчит Чанёль, съезжая обеими ладонями на упругую задницу. Ему хочется погладить Бекхёна везде, где только можно достать, но только кожей к коже, без мешающей ткани. – Сними, – просит младший и тянет за края кофты. Бекхён все также тихо смеется и поднимает руки, позволяя стянуть с себя мешающий свитер. – Почему ты придурок? – Не знал, от чего отказываюсь, – слышится где-то в районе груди – Чанёль принимается лизать сосочек, который, к детскому восторгу рыжего, твердеет и сжимается. Бекхён стонет уже громче – невесомая ласка заводит его до предела. – Чанёль, – требовательно хнычет он, – сделай уже что-то. Вместо ответа старший чувствует, как с него пытаются снять домашние брюки. Вокалист усмехается и, приподнимаясь, вслед за штанами, которые стягивает с него Чанёль, скатывает по худым ногам трусы. – Что? – кокетливо спрашивает Бек, усаживаясь обратно Чанёлю на руки и обвивая его талию ногами. Чанёль с наслаждением гладит спину и, спускаясь ниже, устраивает ладони на мягких половинках, притягивает старшего так близко, как только можно, и втягивает в очередной поцелуй. Медленно и пошло, но Бекхёна заводит абсолютно все – даже то, как собирается вязкая слюна в уголках губ, а Чанёль достает языком почти до гланд. Бек откровенно кайфует – он сидит на коленях у Чанёля, голый и такой открытый, что плакать хочется. Между ног все просто горит, а возбуждение давит на каждую клеточку, вытесняет кровь из сосудов и воздух из легких. Бекхёну не стыдно, ни капельки – Чанёль позволит и поймет все. Они целуются еще некоторое время, и младший ни на секунду не отрывается от тела вокалиста – гладит плечи, спину, пощипывает соски. Но больше всего ему нравится мять и массировать мягкие половинки чудесной попы. Ягодицы идеально лежат в его ладонях, а Бекхёна пробивает на ха-ха, и он неуклюже сползает с чужих коленей. – Ты чего? – непонимающе смотрит Чанёль, опьяненный будущим любовником. – Когда ты мнешь мою задницу, то похож на котенка, – хихикает Бек и направляется к кровати, – разве что не мурлычешь. Вокалист падает на хрустящие простыни и раздвигает согнутые в коленях ноги. – Я все правильно делаю, Чанни? – Боже, – шепчет Чанёль, не в силах оторвать глаз. Бекхён хихикает и изучает взглядом свои соски. – Знаешь, Чанни, – задумчиво тянет он, поглаживая алые бусинки пальчиками, – они такие сморщенные и чувствительные после твоих ласк. Я и не знал. – Боже, – повторяет Чанёль, приближаясь к кровати. Но его останавливает наглая ножка, что упирается ему в живот. – Сначала разденься, – Бекхён смотрит снизу вверх и облизывает пересохшие губы. Чанёль максимально быстро избавляется от одежды и забирается на кровать к старшему, устраиваясь между разведенных ног. – А где..? – кивает Бекхён, и Чанёль, широко улыбнувшись, лезет рукой под подушку. – Все готово, сладкий, – смеется он, выдавливая смазку и растирая на пальцах, – все для тебя. Бекхён снова фыркает: – Как банально, – и тут же давится стоном, потому что Чанёль без предупреждения вводит один палец. – Блять… – Что, принцесса? – журит Чанёль, медленно двигая пальцем. – Ты хоть предупреждай в следующий раз, – шипит Бек. Ему не больно, но сразу расслабиться не получается. – Хорошо, крошка, – шепчет Чанёль и вводит второй палец, задевая ногтями чувствительный бугорок внутри. – Блять, – выгибается Бекхён. Ему так хорошо, как… Черт, ему никогда и не было так хорошо. – Такая дива, и ругаешься так грязно, – издевается Чанёль, двигая пальцами под одним углом и наслаждаясь полученной реакцией. – Солнышко, это всего лишь пальцы. Бекхён не отвечает, а молча запрокидывает голову и поджимает пальцы на ногах. Хорошо. Черт, до чего же хорошо. Он хватается за плечи Чанёля, впиваясь ногтями, и стонет. Ему нужно показать, донести младшему, как же ему хорошо. И как хочется еще больше и сильнее и, желательно, побыстрее. – Чанёль, давай уже. – Рано еще, – смеется репер и добавляет третий палец. – Черт, – стонет Бекхён, извиваясь и насаживаясь на пальцы, что не ускользает от внимания репера. – Бек, откуда в тебе столько блядства? Ты ж девственник. Э, нет, друг, – Чанёль отстраняется, когда старший тянется за поцелуем. – Я боюсь, что ты кончишь до начала, крошка, – объясняет в ответ на обиженный взгляд. Бек зло откидывается на подушки. – Так начинай уже, мать твою! Чан смеется и достает пальцы из горячей узости. – У тебя шикарная задница, Бек, – комментирует он, выуживая из-под подушки серебристый пакетик. Бекхён с некоторым сожалением следит за его движениями, а потом останавливает руку младшего с тихим: – Не надо… – Что? – удивляется Чанёль. – Резины этой не надо. Пожалуйста, – Бекхён смотрит почти умоляюще, а такое зрелище – это редкость. Вокалист редко просит, а обычно констатирует факт. Поэтому Чанёля уносит нафиг от просящего взгляда, и он швыряет презерватив куда-то вглубь комнаты. – Хороший мой, – шепчет он, устраиваясь между разведенных ног и направляя член к разработанной дырочке. Чанёль входит медленно и осторожно, без грубости, не спеша, но и не останавливаясь, и следит за каждой эмоцией на лице старшего. Бекхён старательно изображает лицом кирпич, но временами морщится, потому что больно пиздецки. Когда Чанёль погружается до конца, Бек впивается ногтями ему в плечи и шипит. Он заполнен, забит Чанёлем до края, его руками, голосом, членом, в конце концов. Бекхён привыкает к размеру медленно, но младший терпеливо ждет, лаская грудь и отвлекая мягкими поцелуями. Бекхён понимает, что готов, когда чувствует: мало. Ему мало Чанеля внутри и снаружи. – Двигайся, – требует он, подаваясь бедрами. Чанёль кивает и осторожно качает бедрами, почти выходя из податливого тела и погружаясь обратно. С третьего или четвертого толчка Чанёлю удается найти нужный угол, и Бекхён снова довольно стонет: – Там… Еще, Чанёль, там… Репер рыкает и начинает двигать бедрами сильнее и чаще. Бекхён увеличивает громкость и начинает издавать такие звуки, что Чанёлю сносит крышу. Завтра горло наверняка будет болеть, да и не только горло, но на все откровенно плевать. Только он и Чанёль, которого по-прежнему мало, которого хочется глубже и больше, в самые внутренности. Задавшись целью соблазнить Чанёля, Бек ни разу не задумался: а что дальше? Осознание, что первый раз может стать последним, накрывает вокалиста липким страхом, и он понимает. Сжимая член в себе, Бекхён фиксирует каждое впечатление: головку, проезжающуюся по простате, чужую ладонь на своем члене и Чанёля – близкого, заботливого, а еще уставшего и потного. – Поцелуй меня, – жалобно просит Бек, – поцелуй… Чанёль наклоняется и выполняет взаимное, как оказывается, желание – губы Бекхёна до одури манящие. Как и сам вокалист. Невозможно остановиться. Нереально оторваться. Когда Бекхён чувствует, что они оба вот-вот кончат, он хватает Чанёля за задницу и вжимает в себя, не давая выйти. Чанёль удивленно вдыхает, но сообразить не успевает, его окончательно накрыло. Содрогаясь в оргазменных судорогах, он не сводит глаз с Бекхёна: вокалист, почувствовав Чанёля глубоко внутри, кончает себе на живот, закусив губу и впиваясь ногтями в чанелевские ягодицы. Репер падает рядом с вокалистом и сгребает того в объятиях. Они лежат пару минут, не шевелясь, наслаждаясь новой для обоих близостью. – Нам в душ надо, – бормочет Чанёль. Бекхён в ответ сонно чмокает и крепче цепляется за шею младшего. Сквозь сон Бек чувствует, как его поднимают на руки и куда-то несут. Душ, влажный поцелуй в живот и «спокойной ночи, принцесса» остаются в сонной дымке. Бекхён спросонок щурится от надоедливого света. Естественно, они с Чанёлем забыли про жалюзи, и солнце бьет прямо в глаза. Бек чувствует на лице легкие поцелуи. Он открывает глаза и улыбается нависающему над ним Чанёлю. – Доброе утро, – шепчет Бек, зарываясь в рыжие кудри. – Как ты? – так же шепотом спрашивает Чанёль, жмурясь под приятными прикосновениями. – Нормально, – Бек пытается сесть и тут же охает от резкой боли в пояснице и чуть ниже. – А нет, не очень. Чанёль смеется: – Лежи, я нам поесть принесу, – он спрыгивает с кровати и направляется на кухню. С лица Бекхёна не сходит счастливая улыбка. Они это сделали. Он занимался сексом с Чанёлем! Сексом. Именно. Не любовью. Или нет? А дальше что? Что говорят лучшему другу, который провел с тобой невероятную ночь? Спасибо? Блять. Накатывает паника. – Ну, как-то так, – раздается от двери смущенный голос. Бекхён поворачивает голову и видит в дверях Чанеля с полным подносом еды. – Спасибо, – бормочет Бек, когда репер ставит поднос на постель. – И за… – Стой, – Чанёль аккуратно прикрывает ему рот пальцами, и Бек еле сдерживает порыв облизать нежные подушечки. – Это я должен говорить тебе спасибо, – Чан улыбается на непонимающий взгляд и продолжает: – Просто дай мне время свыкнуться с мыслью, что вчерашний лучший друг теперь любимый человек. Спасибо, что помог осознать, – Чанёль целует до безобразия счастливого Бека в шею. – И когда ты понял? – спрашивает Бекхён, прижимаясь к младшему. – Сегодня утром, когда смотрел на тебя. Ты спал и так мило пускал слюни на мое плечо, что я не мог не влюбиться. Ай, – Чанёль пытается увернуться от кусающего его Бекхёна и смеется: – Не дергайся. Тебе сейчас лучше спокойно полежать. – И все-то ты знаешь, – бурчит Бек. – А откуда? Репер неожиданно густо краснеет: – В мой первый раз я был снизу. Вот это поворот. – А во второй? – А во второй я был с тобой. И, – Чанёль смотрит на Бекхёна сверху вниз и загадочно улыбается, – раз ты уже большой мальчик, то я хочу третий.