Paradiso

Видя приоткрытый рот мальчика, собирающийся сложиться в светлую улыбку, а после перейдя в тот же лучезарный и искрений как ранее смех, блондин уже не мог остановится. Такой молодой и чистый. Словно девушка в рассвете своих лет. Подобно сладкому плоду искушения Адама и Евы, этот малыш находился в руках мужчины. Если бы юноша стал тем же блаженным фруктом, без всяких сомнений, мужчина был бы готов поглотить его полностью, не задумываясь о дальнейших последствиях или осуждении. Сладостное чувство мякоти и соков на его языке, стал бы для него новым, воистину райским открытием. Аморально, но так и манит грешный приторный плод. Затягивает своей запретностью. Тяжелая грубая кисть руки старалась мягко подставиться под подбородок мальчика, как подставка. Второй рукой зарываясь в мягкие синие пряди, играясь с ними, поглаживая чуть мокрый затылок, тянув на себя непонимающее тело. Медленно продолжать идти к своей цели, ни смотря ни на что более. Чуть приоткрытый рот, пока ничего не подозревающий, но слегка озадаченный поведением своего "друга" невинный юноша и достаточно холодная и мрачная обстановка, полностью поглотившая оба тела в комнате. Выделялась лишь чуть живая восковая свеча, уже почти заканчивающая свой цикл. Идеальная ситуация. Резкие движения не нужны, продлить эти моменты - то что нужно. Кусать сладость и наслаждаться ею. Поедать, словно сочнейшее, приторно-сладкое яблоко. Непонимающий взгляд его небесно-голубых детских очей сразу встретил в лицо мужчину. Всё так же сияют, как и раньше. Чистый луч солнца, уничтожающий гробовую тьму в сердце обладателя зазывающих, но пустых и мертвых янтарных глаз. Не торопясь, почти касаясь зовуще-тонких, чуть розоватых губ. Ощущение нечто столь же сладкого и желанного на своих обсохших устах, будто ощущать экстаз. Пытаясь настойчиво пробраться в рот прельщающего им человека, забыв про все нормы приличия, лишь бы чувствовать на языке сладкое нутро его ещё чистого рта. Изучая шершавым языком как горящий внутренний мир нетронутого юношеского ротика, ощущать гладкие неба, слизистую оболочку рта, да и сам непонимающий и будто потерянный мальчишеский язык. Мальчик полностью не осознавал, что происходит, но если его «друг» делает столь «странные» вещи, то значит от этого будет лучше им двоим. Он не пытался сопротивляться против настойчивого языка мужчины, решив то, что надо дождаться слов пояснения, а пока, просто подчинится чужой воле. Оба почти старались не дышать, дабы не прерывать сей момент так рано. Уже медленно отстранившись, блондин аккуратно провел пальцем руки, которая ранее гладила макушку по губам мальчишки, убирая с них оставшиеся после его действий слюни. Как услада для ушей, для него сейчас слышалось чуть звеня сбитое, детское дыхание. Хотелось записать эту дрожь на пластинку, и заслушивать до дыр дивный отголосок ребёнка. Продолжая "восстанавливаться", набирая воздуха в легкие, потерянные глаза вначале смотрели вбок, будто его разум пытался сам собрать пазл в голове. Потом же взгляд уставился на лицо "человека", который находился рядом. В взгляде синеволосого застыл вопрос: " а что это, собственно, было?". Маленькие ручки неспешно потянулись убрать с себя чужую кисть, а детячие очи наивно, но с долей подозрения смотрели на мужчину, и явно ждали разъяснения. Но в ответ светловолосый лишь ухмыльнулся, а после и начал тихо смеяться, будто прямым текстом говоря, что это был чистой воды розыгрыш, или же шутка. Негромкий смех эхом разносился по стенам большой темной комнаты, и после отдавался в ней еще несколько секунд. Озадаченно смотрев и хлопав глазами, юноша окончательно запутался, потеряв прежнюю мысль о "допросе", поэтому решил присоединится к блондину. Закрыв глазки, мальчишка тоже решил посмеяться, как-то поддержав своего "друга". Несколько секунд в помещение держалась идиллия, на большую половину состоящая из искреннего смеха голубоглазого, ведь к тому времени мужчина прекратил, и в комнате было слышно только отзвук его голоса. На лице осталась ухмылка, однако смотрел он уже далеко не на лицо мальчика, сведя взгляд чуть ниже. Внимание его привлекало тело, скрытое за слоями тканевой и "ненужной" его оку одежды. Ему хотелось видеть больше. Больше чем живописное лицо. Видеть все ребрышки его хрупкого скелета. Разглядывать и поглаживать подушечками пальцев позвонки, пересчитывая их раз за разом. Кусать сладость и наслаждаться ею. Глубоко прокусывать кожу, и медленно расцеловывать тонкую шею, пачкая белизну оболочки плоти ало-красной кровью, исходящей из "ран" на мальчике. Смотреть на его красное, заплаканное лицо, испытывающее сильнейший оргазм, исказившись и приобрев раньше незнакомые его лику эмоции наслаждения, но и в то же время боязни и невыносимой боли. Сладостные стоны, ласкающие уши мужчины с каждым новым толчком в невинное прежде туловище. Жадно пожирая плод, осознавая свою порочность и грешность. Оставляя ухмылку на лице, мужчина потянул руку к запястьям рук малыша, ловко взяв одной ладонью, потянул вначале вверх, а затем наклонил их вместе с детским телом, осторожно кладя на мягкую ткань кровати. Недоуменный юноша почти сразу же прекратил смех, как только его коснулись чужие кисти рук. Не успевшие закрыться до конца мягкие губы, застыли в ожидании последующих действий, а глазки продолжали доверчиво смотреть на фигуру рядом. Такой непорочный и искренний взгляд. Свеча в золотом подсвечнике наконец догорела, фитиль потух, оставив после себя слабый дым, и ,казалось, вечно стекающий горячий воск наконец остановился, и каплеобразно застыл на основании. Вместе с огнем потухла и последняя часть здравого рассудка блондина. Мрачная атмосфера только больше добивала здравомыслие. Кажется еще чуть, и случится кое-что непоправимое в жизни одного из "гостей" в помещении. Запятнать белый лист чернилами - легко, но получится ли потом избавиться от них, не повредив холст?