Мягкое одеяло

Шэнь Цзю безэмоционально наблюдал за тем, как Сян Цзянь мыл посуду. Делал он это максимально неловко и неуклюже, даже спустя столько времени. В первые дни он предлагал помощь, но Сян Цзянь на него только злился, говоря, что не инвалид и может справляться с домашними делами одной рукой. Так что по прошествии шести месяцев Шэнь Цзю только молча наблюдал. Этот качающийся узелок раздражает. Отсутствие руки вызывает в нем вечное неприятное чувство, от которого он не может избавиться. Это все равно, что в один день небо станет зеленым, а трава — голубой. Это неправильно. Сян Цзянь сражается двумя руками, поэтому сразу складывается впечатление, что и левой, и правой он будет делать все одинаково аккуратно. Но это было лишь заблуждение. Сян Цзянь правша. Его левая рука могла наносить точные и сильные удары клинком, выворачивать запястье для чего-то уточненного… Но писать, играть на музыкальных инструментах, нарезать мясо, овощи или фрукты — все это делала правая рука. А сейчас ее нет. — Как насчет чая? — спросил с улыбкой Сян Цзянь, повернув к нему голову. Шэнь Цзю моргает, отведя взгляд в сторону, чтобы хоть на мгновение убрать тяжесть в груди. — С рисовыми пирожными? — Верно! Только я их купил… это же ничего? — немного смущенно произносит Сян Цзянь. — Все в порядке. Сян Цзянь отворачивается, начиная все подготавливать и напевая под нос незатейливую мелодию. У Шэнь Цзю нет желания спрашивать, что она означает. Трогает кольцо на безымянном пальце. Холодное. Готовил он так же вкусно, но менее красиво. Сян Цзянь поставил на стол заваренный чайничек, две чаши, а после миску с пирожными. Разливает чай и садится напротив. Улыбается легко и непринужденно, будто все в порядке. Но это не так. — Спасибо, — хрипло выдыхает Шэнь Цзю и берет чашу. Ему нужно кое-что сказать старшему, но язык никак не поворачивается. Скорее всего Сян Цзянь или разозлится, или вовсе не захочет разговаривать весь оставшийся день. — Все для Сяо Мао, — улыбается Сян Цзянь и тоже отпивает. Вкус чая не изменился, но для Шэнь Цзю он был ужасно горьким. Как и пирожные. Закончив с едой и чаем, Сян Цзянь все убрал и они перебрались в гостиную, чтобы сменить повязку. Пусть и прошло шесть месяцев, рана никак не хотела заживать. Она покрывалась корочкой, но кожа не могла затянуться. Скорее всего это было последствие оружия, которое и лишило его руки. Сян Цзянь снял с правой стороны одежду, обнажая плечо. Бинты стали багровыми. Шэнь Цзю их аккуратно развязал, улавливая легкий запах гнили. Сколько бы ни обрабатывал, все без толку. Шэнь Цзю раздраженно щелкает языком и берет чистую ткань, смоченную в спирте, вытирая рану. Сян Цзянь смотрит в сторону и даже не дергается. Весь процесс проходит в молчании. Шэнь Цзю обматывает чистыми бинтами культю, крепко завязывая узелок. Сян Цзянь молча поправляет одежду. Он поворачивается к своему Сяо Мао, открывая рот и желая что-то сказать, как тот его опережает: — Тяньлан-цзюнь согласился вернуть тебе руку. Рот Сян Цзяня с щелчком захлопывается. Пустая улыбка на губах и широко распахнутые глаза. Шэнь Цзю сразу видит, что эти слова его не только не обрадовали, но и разозлили. Сян Цзянь отводит взгляд и поднимается. — Мне нужно закончить подметать двор, — пустым голосом сказал он и ушел на улицу. Шэнь Цзю поджал губы из-за горечи, что поселилась в его сердце, смотря ему в след. Другого ответа он не сильно ожидал. Да и ответа же не было — Сян Цзянь просто взял и ушел, ясно показывая, что не желает это слышать. Как будто ему самому удобно так жить! Качая головой в безмолвном негодовании, Шэнь Цзю убирает медикаменты на место и идет в спальню. От их дома до Царства Демонов довольно далеко, так что у него есть небольшая усталость. Шэнь Цзю решил немного отдохнуть, а потом с новыми силами снова поговорить с Сян Цзянем. За окном слышится звук метлы. Шэнь Цзю ложится на кровать, закрывая глаза рукой. Как же это могло привести к этому?.. Но Шэнь Цзю сам виноват. Сейчас, думая об этом, было много звоночков, которые были очень сильно заметны. Если бы он поступил по-другому, то многих ужасных вещей можно было избежать. * После их свадьбы мир, казалось, пришел в движение. Су Сиянь пришла к Сян Цзяню и сообщила, что ее учитель дал ей странное задание: втереться в доверие к Тяньлан-цзюню и выведать его планы касательно войны с миром заклинателей. Она бы и выполнила это задание без вопросов, поверив Старому Хозяину Дворца, но проблема была в том, что главная ученица была знакома с этим демоном. Конечно, за один день мало, что можно понять о человеке, но Су Сиянь могла сказать, что Тяньлан-цзюнь, так искренне радующейся за своего друга-заклинателя, не мог готовиться к войне. Пусть Сян Цзянь и сам был тварью, что желала геноцида, но одно дело желать и ничего не делать, а другое готовиться к этому. Если бы Тяньлан-цзюнь искренне хотел этого, то он бы сказал об этом своему другу, верно? С учетом того, что Сян Цзянь практически был его заочным советником. Еще нужно принять во внимание тот факт, что пока ее названный брат все еще находился на Цин Цзин и оберегал это место от всякой предательской дряни, он бы не допустил войны. А потому Су Сиянь не могла поверить в слова Старого Хозяина Дворца и пришла к Сян Цзяню. Сян Цзянь и Шэнь Цзю ее внимательно выслушали и придумали, как ей поступить. Скорее всего Старый Хозяин Дворца из соображения безопасности пошлет кого-нибудь за ней следить, так что пусть Су Сиянь в самом деле будет встречаться с Тяньлан-цзюнем, а своему учителю докладывать о его непричастности. Это сработало, но не так, как они думали. Сян Цзянь стал особенно беспокоиться, когда Су Сиянь не выходила на связь несколько недель. А после того, как к ним пришел ужасно нервный Тяньлан-цзюнь — все понял. Еще через какое-то время Небесный демон получил письмо. Как только Сян Цзянь его прочитал — разозлился. В письме Су Сиянь просила его встретиться в одном месте. Сян Цзянь не знает, откуда у него появилась уверенность в том, что это была ловушка. На место встречи пришел Шэнь Цзю. Он даже не удивился этому множеству заклинателей из разных сект. Цан Цюн его сразу узнал, в конце концов Шэнь Цзю все еще был преступником. Молодые заклинатели потеряли голову и, преисполненные гневом за своего любимого шисюна, тут же напали на него. Шэнь Цзю должен был их отвлекать, одному это делать было невозможно, так что ему на помощь через какое-то время пришел Чжучжи-лан и небольшой отряд демонов. Сян Цзянь вместе с Тяньлан-цзюнем проникли во Дворец Хуань Хуа, брать еще какого-то было несколько опасно — их могли быстро заметить и поднять много шума, так что лучше они сделают это вдвоем. Тем более они сильны. Этот глупый хозяин практически все свои силы отправил на эту ловушку, а в секте остались лишь младшие и немного старших учеников. Сян Цзянь пару раз входил в раж, когда убивал всех, кто мешал. Пользоваться духовной энергией ему категорически запрещено, но делать физические упражнения — нет. Тяньлан-цзюнь сам превосходный боец, так что мог и заклинателей убивать, и следить за состоянием своего друга. Через какое-то время они разделились. Тяньлан-цзюнь отправился на поиски Су Сиянь, а Сян Цзянь отвлекал всех на себя, создавая шум и разрушая все. — В Цан Цюн действительно все глупцы, раз не смогли разглядеть твое истинное лицо. Сян Цзянь поворачивает голову к голосу и видит разгневанное выражение лица Старого Хозяина Дворца. Недоумение проскальзывает лишь на мгновение. Сян Цзянь носил маску, чтобы его никто не узнал и не разрушать слух о своем похищении, так что удивился, когда этот ублюдок его узнал. Он еще и меч покрасил безвредной красной, чтобы никто не заметил Фэнбао. Ну и что с того? — Тебя так сильно забавляет эта игра? Сян Цзянь прикасается к своей маске кролика и широко улыбается. — Ты уж точно не лучше меня, а про хуже и говорить не стоит, жалкая посредственность. Старый Хозяин Дворца грозно хмурится и вытаскивает свой меч. — Давно хотел тебя убить. Рад, что появился такой шанс. Сян Цзянь громко хохочет. — Моя смерть никогда не будет принадлежать такой крысе, как ты. Я слишком высоко ценю себя. Старый Хозяин Дворца взмахивает мечом и твердыми шагами идет в сторону, при этом не отрывая взгляда от противника. Он намеренно пропускает оскорбления в свой адрес, только затем, чтобы после победы, в которой он не сомневается, заставить Сян Цзяня пожалеть об этом. — Раз ты здесь, то полагаю, понял о ловушке. Как? Сян Цзянь издает тихий смешок и шагает в другую сторону. Таким образом они как два хищника кружат друг перед другом, считывая движения врага и вычисляют удачный момент для нападения. Сян Цзяню опасно долго сражаться и, как бы это не было печально, одной физической силы будет недостаточно против пусть и старого, но все же заклинателя. Он крепче сжимает Фэнбао. — О мэймэй ничего не было слышно несколько недель и тут она присылает письмо Цзюньшану с просьбой о встрече, — любезно отвечает Сян Цзянь, тем самым, задерживая этого ублюдка и выигрывая время. — Возникло множество вопросов. К примеру… зачем присылать письмо, если можно лично встретиться? Не может? Надо было упомянуть в письме. Нет времени? Почерк аккуратный, будто и не спешила вовсе… А что уже говорить о месте! Открытая местность, странно пахнет! Пусть Су Сиянь и надо было незаметно встретиться с Тяньлан-цзюнем, чтобы никто не заметил, но зачем это делать в поле? В шумном городе затеряться куда проще, тем более, никто из мертвых заклинателей не знал о планах Старого Хозяина Дворца и о том, что главную ученицу удерживают. Гуляет она по городу и гуляет, что такого? На открытой местности легко поместить несколько десятков сильных заклинателей. А еще… В борделях можно не только любоваться красивыми девушками и наслаждаться их игрой, а еще услышать различные сплетни. Разломленные мужчины и легкие вопросы томным голосом прекрасной женщины — получатся интересные ответы. И Су Сиянь сама сказала, что ей приказали выведать у Тяньлан-цзюня. Тяньлан-цзюнь извелся ее поисками. Сян Цзянь не сомневался, что он мог бы сломя голову помчаться прямо в ловушку, и никто не знает чем бы это обернулось. Благо, он пошел сразу к нему и избежал глупости влюбленного дурака. Больше не размениваясь на слова, Сян Цзянь вступил в бой. Старый Хозяин Дворца жил не первый день и назвать его слабым противником нельзя. Он был силен и хитер, но и Сян Цзянь прошел через множество битв. С духовной энергией и без нее, слепым и совершенно обессиленным он все равно поднимался и бросался в бой. А потому ни за что не проиграет этой твари. Клинки сталкиваются между собой, посылая искры. Старый Хозяин Дворца часто оказывался близко к Сян Цзяню, желая сорвать маску. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал его и понял, что похищение было обманом. Хотя и можно пустить слух, что ему просто голову задурили, но это все еще затратно. В ответ на приближение старого придурка, Сян Цзянь тянулся пальцами к его глазам. Дай им волю — друг другу бы исцарапали лица и повырывали бы глаза, словно дикие звери. Сян Цзянь умело распределял свою силу. Если быстро устанет, то тут же проиграет. А вот Старый Хозяин Дворца явно был полон сил. Ему не составило особого труда понять, что Сян Цзянь не только не использует духовную энергию, но и до встречи с ним сражался, а значит, он устал. Пролилась кровь. Сян Цзянь сердито зашипел и зажал рану на боку рукой, отпрыгивая на некоторое расстояние. — Почему не используешь ци? — насмешливо подал голос Старый Хозяин Дворца, — даже ни одного заклинания не использовал. И нет твоих знаменитых бабочек. Отчего же? Сян Цзянь гордо усмехнулся, выпрямляясь. — Зачем мне тратить свои силы на какую-то падаль? — Хах, и из-за этой падали ты истекаешь кровью. Гордость сведет тебя в могилу. Сдавайся, — хоть и говорил про гордость, сам же ей и сочился. Сян Цзянь только смеется. Бой продолжился. Никто из них не собирался уступать, желая всем сердцем отрубить голову врагу. Сян Цзянь вернул ему рану и не одну, удалось попасть еще и по руке. Старый Хозяин Дворца понял, что он не может использовать духовную энергию по какой-то причине и немного расслабился. Да, Сян Цзянь все еще оставался серьезным противником, но не таким сильным как раньше. В памяти Старого Хозяина Дворца все еще свежи воспоминания о том, как этот псих за одну ночь вырезал всех монстров на Конференции Бессмертного Альянса. И ведь не только он понял, как Сян Цзянь опасен. Сян Цзянь теперь вытащил Хай и Фэн, начиная сражаться более агрессивно. Прошло достаточно много времени, и зал, где они встретились, почти превратился в руины. Пол и стены покрылись трещинами, всюду были брызги крови. Сян Цзянь злился на себя из-за того, что стал уступать этому выблядку. Старый Хозяин Дворца это заметил и решил наконец-то покончить с ним. Представил, как отрубленную голову отнесет в Цан Цюн и скажет правду. И от Тяньлан-цзюня избавится, и от этого психопата! Старый Хозяин Дворца оказался вплотную к Сян Цзяню и замахивается, целясь в шею. На пол падает отрубленная рука с мечом. В зале было достаточно светло, но красные глаза, сияющие гневом, сверкали очень ярко. Старый Хозяин Дворца сжимает рану, где секунду назад была рука, и коротко вскрикивает. И с ненавистью смотрит на Тяньлан-цзюня. — Твоя смерть не будет быстрой, — мрачно обещает демон. Сян Цзянь переводит дыхание и смотрит в сторону, сразу замечая бледную и уставшую Су Сиянь. Интерес к битве тут же пропадает, тем более Тяньлан-цзюнь моментально показал свою жажду мести за любимую, а он не из тех, кто отбирает чужую добычу. Сян Цзянь убирает мечи и подскакивает к Су Сиянь. — Мэймэй, боги! — волнуется он. — Как ты себя чувствуешь? Су Сиянь хватается за него, еле стоя. — Все в порядке, только голова немного кружится, — тихо, но ободряюще говорит она. — Прошу, не лги мне. У тебя на лице все написано, — Сян Цзянь прекрасно видит ее синяки под глазами, а кожа ужасно холодная. Тяньлан-цзюнь дал ей свой верхний халат, но она так и не смогла согреться. Сян Цзянь специально загораживает ей взор на то, что происходит за спиной. Зрелище не из приятных, если судить по крикам агонии и рычанию. Су Сиянь сухо и безрадостно смеется. — Главное, что с ним все хорошо, — почти шепчет она. Сян Цзянь недоуменно хмурит брови, не понимая, о ком она говорит. Су Сиянь замечает его смущенное выражение лица даже за маской. Она кладет ладонь на свой живот. — С нашим малышом все хорошо, — уточняет она более мягким, но таким же тихим голосом. Сян Цзянь опускает глаза и мгновенно напрягается. Все нервы натянуты, словно тетива, а рука дрогнула, желая схватить меч. Что за?.. — Гэгэ? — зовет Су Сиянь, заметив его странное состояние. Сян Цзянь открывает рот, но ни звука не выходит. Положение спасает Тяньлан-цзюнь. Он был весь в крови, мрачный, но так же радостный. Сян Цзянь нашел глазами Старого Хозяина Дворца и понял в чем дело. Небесные демоны в гневе страшны. От главы Дворца Хуань Хуа осталось кровавое месиво. Тяньлан-цзюнь берет Су Сиянь на руки, и они покидают секту. Сян Цзянь, как только встречает Шэнь Цзю, полностью успокаивается и тщательно осматривает его раны. Шэнь Цзю поступает точно так же с ним. Это радует и греет душу. В дальнейшем секты разбирались сами со своими проблемами, но демонов не могли привлечь, так как все видели только Шэнь Цзю и странного заклинателя в маске кролика. Отряд демонов и Чжучжи-лан умело притворялись людьми и скрывались, не желая привлекать внимание, которое обернется против них. Смерть Старого Хозяина Дворца приписали в карму Сян Цзяня. Он не был против. Тяньлан-цзюнь женился на Су Сиянь. У Сян Цзяня начались кошмары. Точнее, один и тот же кошмар, из ночи в ночь. Он просыпался и не мог прийти в себя, пока не увидит Шэнь Цзю рядом с собой, живого и здорового. Сян Цзянь не помнит содержание кошмара, но инстинкт кричит во все горло проверить состояние своей добычи. И это началось после того, как он узнал о беременности Су Сиянь. Чем больше появлялся живот, тем беспокойнее становился Сян Цзянь. Шэнь Цзю не нравилось просыпаться среди ночи из-за того, что его постоянно тормошили, но молчал. Его мужа терзали кошмары, которые не проходили. Сян Цзянь пил лекарства и медитировал — все без толку. — А-Цзянь, ты и сам понимаешь, что это ненормально. Что происходит? — спросил Шэнь Цзю посреди ночи, когда его опять везде потрогали. Он скрывал свое беспокойство, ведь знал, что так только сильнее разволнует супруга. Сян Цзянь держал его за ладони, немного подрагивая после кошмара. — Я бы и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос, Сяо Мао, — тихо шепчет он в темноте, дрожащий и усталый. — Но… я правда не знаю. Тебе тяжело, да? Мне жаль… Сяо Мао не может выспаться. Шэнь Цзю притягивает его в объятья. Сян Цзяня даже пытки заблудших людей не успокаивали. Лорд Цин Цзин каким-то образом унимал его нервозность, но когда уходил к себе, все возвращалось. — Не извиняйся, — шепчет Шэнь Цзю и гладит его спину. Ободряюще говорит: — Со мной все в порядке, ты же рядом. Как со мной может что-то случиться, если я в руках такой твари, как ты? Сян Цзянь немного расслабился и заулыбался. Ему нравилось, как Сяо Мао иногда называл его так. Сян Цзянь поцеловал его в лоб и нос, насильно себя успокаивая и засыпая. Су Сиянь родила. Через пару месяцев их пригласили посмотреть на ребенка. Его звали Су Бинхэ. Стоило Сян Цзяню взглянуть на пухлое личико названного племянника, он наконец-то понял, что за чувство испытывает с того момента, как узнал о беременности. Угроза. Сян Цзяню было все равно кого убивать: ребенка или взрослого человека. Разницы он особой не видел: и те, и другие кричат от боли. Только совсем малолетние дети не могут молить о пощаде. Сян Цзянь скованно взял Су Бинхэ на руки. Малыш ему улыбался и тянул ручки, желая коснуться. У Сян Цзяня растет в груди острое желание разбить его об пол. Но он не может так поступить. Затягивает маску кролика, нежно улыбается и играется с младенцем. — Ты так похож на свою мать, — ласково произносит Сян Цзянь. Шэнь Цзю сидит на диванчике рядом с ним, смотря на малыша, но не проявляя желания нянчиться с ним. — Надеюсь, и характером в нее пойдешь, а не в отца. — Что не так с моим характером? — обиженно протянул Тяньлан-цзюнь, надув щеки. Су Сиянь рядом хлопнула его по плечу. — Если он в раннем возрасте прочитает хоть одну из твоих желтых книг — ты труп, — пригрозила она. Тяньлан-цзюнь задумался и кивнул сам себе. Надо их спрятать более надежно. Шэнь Цзю заметил, как на публике Сян Цзянь вел себя как обычно, но вот дома возвращался к нервному состоянию. Он старался подавить свои нервы, но это мало помогало. По возвращению Сян Цзянь усилил ловушки вокруг дома. От одной мысли, что Су Бинхэ явится к ним на порог, ему становилось дурно. Просыпалась кровожадность и желание защитить свою территорию. А особенно свою любимую добычу. Чем старше становился Су Бинхэ, тем хуже Сян Цзянь себя чувствовал. Их приглашали на его дни рождения – и не пойти было бы грубо и невежливо. Они покупали подарки, дарили их и оставались до самого конца празднования. Сян Цзянь буквально каждый раз бросал вызов своим нервам и всегда побеждал. Но один раз проиграл. Су Бинхэ исполнялось десять лет, и Тяньлан-цзюнь решил продлить праздник на неделю. Чжучжи-лан нервно потел, думая о затратах, а счастливый отец и муж радостно смеялся. Су Сиянь с этим ничего не делала, просто ожидая, когда праздник пройдет, и она будет на него ругаться. Сян Цзянь и Шэнь Цзю прибыли почти вовремя и их встретила Су Сиянь. Они поздоровались и пошли в тронный зал. — А где же принц? — с любопытством спросил Сян Цзянь, озираясь по сторонам. Демоны с высокими чинами уже находились здесь, беседуя друг с другом. Многие были недовольны тем, что жена Императора демонов — человек. И ребенок получился полукровкой. Они выступали против и довольно-таки часто, так что Тяньлан-цзюнь всех неугодных казнил или отправил в ссылку, потому все держали свои мысли только в головах. Радикальное решение, но если демон или его родня были полезны, то просто связывал руки и заставил подчиниться. — Дядя! Сян Цзянь чувствует его намного раньше, но все равно изображает удивление, когда Су Бинхэ обнимает его за ногу. — Ах! Ваше Высочество! Вы меня напугали! — Сян Цзянь кладет ладонь на его голову, не задевая украшений. Су Бинхэ радостно смеется. — Наследному принцу не стоит так себя вести, — хмуро упрекает Шэнь Цзю, но уважительно складывает ладони. Он должен вести себя вежливо, даже несмотря на то, что это ребенок его друзей. В первую очередь они все имеют высокий статус. — Верно, — кивает Су Сиянь и кладет ладони на плечи своего сына, немного отводя в сторону. — Принц не должен никого пугать. Твой дядя уже не молод, пощади его сердце. Сян Цзянь беспомощно засмеялся. Они так и остались названными братом с сестрой. Со статусом Су Сиянь это можно было бы изменить, но Сян Цзянь не хотел. Брат Ее Величества должен иметь более высокий статус и больше обязанностей. Тяньлан-цзюнь с радостью завербовал бы его в свои советники. Сян Цзянь хочет тихой и спокойной жизни со своим мужем. С таким же успехом он мог остаться на Цин Цзин и получить титул Лорда. Никакой бумажной работы! Только лень и пытки! Как только Су Бинхэ извинился и улыбнулся, ожидая, что его так просто простят. Так и происходит. К ним подходит мальчик-слуга, маленький демоненок. Сян Цзяня немного забавляет, что этот мальчишка его боится. И имя знакомо для слуха. А фамилия и вовсе его милого Сяо Мао. — Ваше Высочество, прошу, не убегайте! — встревоженно просит этот слуга. Шэнь Юань. Шэнь Юань поспешно кланяется остальным, но стоит ему взглянуть на Сян Цзяня, как моментально начинает подрагивать. Он прекрасно чувствует страх и не может понять, откуда он зародился. Этого мальчишку Сян Цзянь не так часто видел, а Тяньлан-цзюнь не мог ему или еще кому-нибудь разболтать о его настоящей личности. Может это кто-то распускает слухи из тех демонов, которые знали его как питомца Небесного демона? Тогда бы все об этом трепались и держались с ним осторожно, а этого не происходит. Сян Цзянь решил не зацикливаться на этом и сделал предположение, что у Шэнь Юаня просто хорошо развита интуиция. — Прости, А-Юань. Я увидел дядю и хотел с ним поздороваться, — виновато проговорил Су Бинхэ. — Все хорошо, Ваше Высочество. Просто в следующий раз предупреждайте, ладно? — устало выдохнул Шэнь Юань. — Ладно! — Су Бинхэ радостно улыбается. Су Сиянь не ругает Шэнь Юаня за не очень вежливое поведение перед ней или ее сыном. В конце концов, они же дети, что еще от них ожидать? Сян Цзянь сдерживается как может. Берет ладонь Сяо Мао и гладит большим пальцем, немного помогает взять себя в руки. Шэнь Цзю видит его нервозность и отводит его в сторону, скрывая ото всех, чтобы коротко поцеловать и дать успокоиться. Помогает немного, но Сян Цзянь все равно благодарен. Еще пару часов и начались поздравления. — Отец, я хочу на трон! — запричитал Су Бинхэ. Как и любой принц, он был в какой-то степени разбалован. И было бы странно, если бы у Су Бинхэ присутствовали скромность и низкая самооценка. Он же принц, к чему стыд и огромное количество вежливости? Тяньлан-цзюнь только добродушно засмеялся на его просьбу: — Ты еще слишком мал для этого! — Ну, только сегодня, пожалуйста? — Су Бинхэ посмотрел на него своими щенячьими глазами. Тяньлан-цзюнь взглянул на свою жену, но та только пожала плечами, мол, как хочешь. От одного дня же ничего не будет? Пусть советники недовольно ворчали и тихо бубнили, так как Су Бинхэ может сесть на трон, только после коронации. Су Бинхэ тут же помчался и сел, копируя позу отца на совещаниях или аудиенции. Нога на ногу и щека на кулаке. Снисходительный взгляд со звериной полуулыбкой. Так как Сян Цзянь считался, пусть и не кровным, но дядей принца, он должен был вручать подарок первым. А уже за ним выстроилась очередь из советников и приближенных Императора Царства Демонов. Сян Цзянь вместе с Шэнь Цзю выбирали подарок, долго думали и обходили все магазины в городе. Они сошлись на дорогих тканях черного цвета с алыми рисунками. Упаковали в красивую коробку и вот сейчас Сян Цзянь шел по холлу дарить принцу подарок. С каждым шагом, смотря на ужасно скопированный образ Тяньлан-цзюня, слух наполняется странным шумом. Сян Цзянь смотрит на Су Бинхэ и не замечает ничего вокруг. В груди ужасная тяжесть. И ярость, что разрастается все больше. Сян Цзянь останавливается. Смутный образ мелькает перед золотыми глазами, затмевая реальность. Будто перед ним не десятилетний мальчишка, а взрослый мужчина. Подарок падает из рук. Гости недовольно шепчутся между собой. — Чего он стоит? — Только задерживает праздник! Я хочу уже выпить… — Господин Сян, что случилось? Су Сиянь взволнованно нахмурилась, рядом стоящий Тяньлан-цзюнь с Чжучжи-ланом тоже забеспокоились. Шэнь Цзю уже хотел подойти и спросить про его самочувствие, но не успел. К несчастью. Су Бинхэ любил Сян Цзяня и встал с трона, чтобы подойти к дяде. Может, ему плохо стало? Вон как смотрит… и побледнел. — Дядя? Сян Цзянь видел перед собой только взрослого демона. Одно его существование теребит нервы. Его территория может быть уничтожена, а все кролики да овцы сожраны. А самая любимая добыча… Это сильный удар по гордости.

Наступило время для второй платы.

Следующие действия произошли слишком быстро. По ощущению все случилось за одно моргание. Сян Цзянь быстро оказывается перед Су Бинхэ, обнажая Фэнбао и направляя клинок прямо в маленькое сердце. Желание уничтожить угрозу очень велико и Сян Цзянь не в состоянии справиться с этим. Кровь заливает пол. Теперь Сян Цзянь вместо угрозы видит разъяренное лицо Тяньлан-цзюня. Ах, чистокровные Небесные демоны все же очень быстры и сильны. Острая боль пронзает плечо, рука с Фэнбао куда-то падает. И ведь именно на правой завязана белая лента, подарок Тяньлан-цзюня. Тяньлан-цзюнь бьет его в живот и Сян Цзянь падает. Осознанность появляется лишь на секунду, ведь перед глазами именно его друг, но когда замечает перепуганного Су Бинхэ в защитных объятиях бледной матери, ярость застилает взор. — Схватить его! — громко приказывает Тяньлан-цзюнь. Стража тут же оказывается рядом и скручивает Сян Цзяня, ставя его на колени. Он все никак не мог успокоиться, пусть боль и пронзала все тело, а голова кружилась от катастрофической потери крови. Словно дикий и бешеный зверь, он вырывался из рук стражников, щелкая зубами. — Я убью его! Я убью его! Дай мне его убить! — яростно взревел Сян Цзянь. Мои территория и добыча в опасности, пока жив этот демон! Тяньлан-цзюнь скривился от боли и негодования. Он прекрасно знал о безумии своего друга, но никак не мог подумать, во что это выльется. Не желая слышать такие ужасные слова в адрес своего любимого сына, Тяньлан-цзюнь включил кровяных паразитов в теле обезумевшего друга, вырубая его и останавливая кровь. Когда это произошло, Шэнь Цзю подбежал к бессознательному Сян Цзяню и взял его на руки. Десятое день рождение наследного принца Царства Демонов закончилось просто ужасно. Когда к ним пришел Лорд Цин Цзин и увидел своего сына без руки, то у него случился сердечный приступ. Пришлось его долго приводить в чувства. * Шэнь Цзю открыл глаза и убрал руку. Стемнело. Звук метлы прекратился, но вместо этого, напрягая слух, он услышал, как в гостиной что-то шуршало и немного гремело. Шэнь Цзю не спеша поднялся и пошел проверять. Открыв дверь, он увидел, как Сян Цзянь раскладывал краски с кисточками на полу. Циновка была уже постелена. Сян Цзянь оглянулся на него и улыбнулся: — Сяо Мао, как отдохнул? Живя с ним, Шэнь Цзю может понять, что он чувствует по одному лишь взгляду. И сейчас он прекрасно видел, что злость еще не прошла. Сян Цзянь ее подавил и не позволял вырваться на свободу, все же он обладает отличным самоконтролем. Даже на пике злости единственное, что он может сделать Шэнь Цзю, — это рыкнуть или злобно посмотреть. Таких ситуаций было очень мало, но иногда они происходили. Шэнь Цзю не беспокоился за свою безопасность. Как бы Сян Цзянь не был зол, он никогда не причинит вреда своему мужу. — Хорошо, — кивает Шэнь Цзю и подходит ближе, — ты хочешь насладиться мной? Они долго думали, как правильно назвать эти рисования друг на друге. Перебирали множество вариантов, но ни один не подходил. Сян Цзянь после долгих мучений в выборе решил просто назвать «наслаждение друг другом». С иным подтекстом. Сян Цзянь кивнул и отодвинулся, чтобы освободить проход на циновку. — Верно. Мы давно этого не делали, не так ли? Или ты не хочешь? — последнее предложение он произнес смущенно и неуверенно. Шэнь Цзю быстро приблизился и поцеловал его. — Очень хочу, — и для убедительности стал раздеваться. И правда: с тех пор, как Сян Цзяня лишили руки, они только целовались. Золотые глаза сверкнули радостью и предвкушением. Шэнь Цзю аккуратно сложил всю свою одежде чуть поодаль, чтобы не испачкать краской. Сян Цзянь повторил за ним, правда, сделал это немного медленнее. Да и не полностью оголился — бинты остались на месте. Шэнь Цзю лег на циновку и положил ноги на согнутые колени Сян Цзяня. По сравнению с первым разом это больше не смущало. Было привычно и спокойно. Шэнь Цзю смотрит на потолок, раздумывает несколько минут, пока Сян Цзянь водит прохладными пальцами по его груди и животу, и решается вновь завести тот разговор: — Слушай, насчет предложения Тяньлан-цзюня… Сян Цзянь этого явно не хочет и быстро затыкает рот поцелуем. Долгим поцелуем. Шэнь Цзю его понял и с тяжелым вздохом отвечал. Положил ладони на лопатки, чувствуя шероховатость от шрамов. Ему не было противно, он с любовью и нежностью стал поглаживать спину, которую многие посчитали бы уродливой, если бы увидели. Его руки переходили на бока и живот психопата. Сян Цзянь выдохнул носом и поднялся чуть выше. Поцеловал щеки Шэнь Цзю, закрытые веки и перешел к уху. Облизал раковину, довольно улыбнувшись, когда услышал тихий стон милого Сяо Мао и почувствовал его дрожь. У многих людей уши были достаточно чувствительными. Легонько покусал хрящик. — Я не хочу о нем говорить или думать, — тихо шепчет Сян Цзянь, не скрывая небольшого раздражения в голосе. — Я хочу наслаждаться тобой и думать о тебе. Шэнь Цзю недовольно хмурит брови, но соглашается. Они должны будут поговорить об этом в любом случае. Бывали такие моменты, достаточно часто, надо сказать, когда Шэнь Цзю казалось, будто Сян Цзянь и в самом деле был бешеным зверем, что надел костюм человека и спокойно обманывал доверчивых и глупых людей. То, как он пробовал каждый такой раз тело Шэнь Цзю, напоминало оценку хищника, куда лучше укусить, чтобы и добыча помучалась, не умирая слишком быстро, и крови было побольше. Сян Цзянь прекрасно знает, где самые слабые точки человека. Он покусывает и царапает зубами яремную вену, точно сдерживая желание вгрызться до крови в нее. Опускается ниже, ставя засосы и укусы на бледной коже. Через долгое время взял в руку кисть и окунул в фиолетовую краску. И тут началась проблема. Но не такая, как в первую брачную ночь, нет, совершенно не такая… Хотя лучше бы она произошла, вместо этого. Какой бы не был рисунок в голове Сян Цзяня, на коже он совершенно не получался. Он кривил губы, смывал рисунок и начинал заново, но все равно получалось ужасно. Шэнь Цзю решил воспользоваться шансом: — Напиши свое имя. Предложение было обычным и простым. Иногда они писали друг на друге их имена, ради забавы. Иероглифы в имени Шэнь Цзю были достаточно простыми, но вот Сян Цзяня… Сян Цзянь понял его и разозлился только сильнее. Левой рукой свое имя на Шэнь Цзю если и напишет, то ужасно криво. Глубоко выдохнул через нос, насильно себя успокаивая, и, обмокнув кисть в золотистую краску, стал пробовать написать. Первый иероглиф получился более-менее, а второй скорее напоминал кляксу. Сян Цзянь недовольно поджал губы и убрал кисть с кожи, закрывая глаза. Шэнь Цзю садится и соприкасается своим лбом с его, тоже прикрывая веки. Так они просидели какое-то время, слыша дыхание друг друга, биение сердца и, кажется, мысли. — Давай сходим к Тяньлан-цзюню, — тихо произносит Шэнь Цзю, безжалостно разрывая мнимую тишину. Сян Цзянь прижимается лбом сильнее и качает головой. — Как мне ему в глаза смотреть?.. А мэймэй?.. — жалобно стонет Сян Цзянь. Кто бы мог подумать, что изо рта такого жестокого психопата могут выходить такие слова. — Они успокоились и готовы тебя принять, — заверяет Шэнь Цзю и с закрытыми глазами находит его ладонь. Сжимает. Сян Цзянь мотает головой. — Тебя ранили демоническим клинком, а без духовной энергии рана не может зажить. Она постоянно гниет, у тебя может начаться гангрена или сепсис, — продолжает убеждать Шэнь Цзю. Сян Цзяню даже передавать ци опасно из-за яда. Сян Цзянь молчит какое-то время, раздумывая, а после приоткрывает глаза и смотрит на их ладонь. — Это же… не будет моей рукой, верно? — как-то грустно и иронично уточняет он. Шэнь Цзю резко вздыхает. Тогда, на дне рождения Су Бинхэ, Шэнь Цзю видел, как Тяньлан-цзюнь в приступе гнева бросил его руку каким-то псам. Белая лента настолько сильно испачкалась, что слуги ее просто выбросили. — …это будет растение, — отвечает он с болью. — Никакого отличия с настоящей, я уверен. Сян Цзянь горестно хмыкнул. Но все же согласился. Скорее из-за Шэнь Цзю, чем из-за себя. С одной рукой неудобно и утомляюще, домашние дела он стал делать в два раза медленнее. И, конечно же, рана дает о себе знать. Постоянно зудит и горит, а еще он постоянно чувствует неприятный запах гнили. Сян Цзяню больше нравилось, когда он исходил от его жертв. Все это время никто не попадался в ловушки, хорошо это или плохо он еще не решил, но пытать их одной рукой было бы неудобно. Сян Цзянь размазал золотистую краску по животу Шэнь Цзю. Шэнь Цзю же нарисовал на нем много удивительных узоров. Уже ночью, лежа в одной постели, повернувшись друг к другу и переплетя ладони, Шэнь Цзю решил спросить в который раз: — Почему ты это сделал? Сян Цзянь смотрит в темноте на его глаза и грустно улыбается. — Прости, не могу сказать. Это был весь ответ. Кошмаров у Сян Цзяня больше не было. * Весь путь до Царства Демонов и во дворце, Сян Цзянь молчал и смотрел под ноги. Поднимать голову он вообще не хотел и произносить хоть что-то. Шэнь Цзю отнесся к этому с пониманием и не пытался разговорить. Самому на душе было горько. Единственное, что он делал — держал его за ладонь всю дорогу. Во дворце Тяньлан-цзюня их встретили достаточно холодно и неприветливо. Ну, точнее только Сян Цзяня. Шэнь Цзю последние два месяца ходил сюда практически каждую неделю, чтобы уговорить Тяньлан-цзюня вернуть его мужу руку. Так что некоторая прислуга и охрана более лояльно к нему относилась. — Что же, даже головы поднять не хочешь? — прозвучал в коридоре практический ледяной и точно презрительный, знакомый голос. — Совсем недавно ходил здесь, будто не я, а ты Император. Тяньлан-цзюнь стоял в проходе, заложил руки за спину и приподняв подбородок. Вокруг него витала аура недружелюбности и опасности, особенно, когда он взглянул на бывшего друга. Шэнь Цзю остался спокойный, а Сян Цзянь едва заметно вздрогнул. — …прошу прощения, Ваше Величество, — выдохнул Сян Цзянь и неуклюже поклонился. — Этот слуга не знает, как смотреть вам в глаза. Шэнь Цзю тоже поклонился, но более смело смотрел на Тяньлан-цзюня. Они с ним ладили не как хорошие друзья, а скорее как приятные знакомые. Вот только после сегодняшнего дня они вмиг станут незнакомцами. — Мы очень надеемся, что твое нежелание, — это сильный стыд, — рыкнул Тяньлан-цзюнь и развернулся. — Идем. Они шли к тронному залу. Сян Цзянь крепко держал ладонь своего мужа, не чувствуя, что она вспотела из-за нервов. Что за убожество… Сян Цзянь жестокий монстр, который не жалеет ни женщин, ни детей, испытывает нервозность и волнение. Даже когда матери проклинали и хотели ему отомстить за убитых детей — он только смеялся им в лицо! А потом убивал! А сейчас плелся точно побитая псина… Дальше должен был пройти только Небесный демон и Сян Цзянь. Шэнь Цзю это не понравилось, но ругань пришлось подавить в глотке. Он предупреждающе зыркнул на Тяньлан-цзюня и ободряюще сжал ладонь мужа. — Стоять под дверьми нет смысла, слуги проводят тебя в комнату для гостей, — пусто бросает Тяньлан-цзюнь и демоны открывают вход перед императором. Другой слуга кланяется Шэнь Цзю и уводит его в другую сторону. Сян Цзянь не смотрит на него, молча уходя за Небесным демоном. Звук захлопывания огромных дверей в тронный зал напоминало звучание приговора в виде смертной казни. В каком-то смысле так и было. Их дружба была ужасно казнена. Шэнь Цзю, в отличие от Сян Цзяня, не молился. Дома у них был небольшой алтарь с тем безымянным богом из Цан Цюн, с которого его муж пылинки сдувал. Часто сидел или лежал рядом с ним, безмолвно разговаривал. Но прямо сейчас он возносит небольшую молитву этому богу, чтобы все прошло хорошо. Шэнь Цзю отворачивается и уходит за демоном-слугой. Ему подают чай настолько горький, что он сравнивает это с чувством в груди. По ощущению слуги как-то незаметно выкачали горечь из сердца ему в чашку. Но он не кривился и не ругался, молча все выпивая. * В тронном зале, как ни странно, было лишь двое людей и один демон. Су Сиянь с Тяньлан-цзюнем сидели на своих законных местах. Сян Цзянь все не поднимал головы, так что не мог сказать, как они на него смотрели. Он лишь смутно это чувствовал. Презрение и злость от Тяньлан-цзюня, проклятая жалость от Су Сиянь. Если бы не подавленное состояние, Сян Цзянь бы в голос рассмеялся от такой отвратительной ситуации. Вместо этого он прижимается лбом к холодному полу в низком поклоне. — Подними голову, — приказывает Тяньлан-цзюнь. Сян Цзянь выполняет его приказ только наполовину. Он садится, но смотрит в пол. — Ты стал глухим за это время? Голову подними! — в раздражении рявкает Небесный демон. Любого другого этот крик бы заставил вздрогнуть и молить о прощении, но Сян Цзянь даже не дергается, продолжая оставаться в прежнем положении. — Я не могу выполнить этот приказ, — спокойно отвечает он. — Если продолжите заставлять, я предпочту ослепнуть. Тяньлан-цзюня это только злит, но поглаживания по руке от жены утихомиривает его гнев. — Больше не будет заставлять. Если тебе так удобно — пусть, — мягко произносит Су Сиянь. Сян Цзянь сжимает зубы. Ее голос режет получше острого клинка. Верно, все дело было в ней. Если бы женой Тяньлан-цзюня стала другая женщина, не знакомая ему, то и о попытке убийства принца он бы так не переживал. Или… дело не только в ней? Они дружили много лет и все так прекращается… да уже прекратилось. Это лишь мерзкая прелюдия. Лучше бы Тяньлан-цзюнь ему в тот миг голову отрубил. Тяньлан-цзюнь издает тяжелый и успокаивающий вздох, потирая переносицу. — Зачем ты напал на моего сына, желая убить? Верно. — Независимо от ответа мы вернем тебе руку, — Су Сиянь отлично держит образ холодной девы. — Но ты должен сказать нам правду. Шэнь Цзю не говорил ему, какое будет условия возвращение руки, так как это было очевидно. Они были близкими людьми друг другу, а потому и хотели узнать реальную причину такого ужасного поступка, а не сразу казнить. Сян Цзянь считает это глупостью. Было бы правильнее не пускать на порог Шэнь Цзю, не слушать сейчас оправдания, а просто попытать какое-то продолжительное время и сбросить в выгребную яму, чтобы там задохнулся и сдох, словно помойная крыса. Глупо, очень глупо. Но они здесь. В тронном зале и хотят услышать его. Сян Цзянь в самом деле раздумывал солгать и сказать какую-нибудь ересь, чтобы довести Небесного демона до ярости. Ради Шэнь Цзю придется говорить правду. Не хотелось видеть его огорченное выражение лица. Это в какой-то степени раздражало. Сян Цзянь делает глубокий вдох и неспешный выдох, закрывая глаза. — Истинной причины нет, — его голос ровный и лишен каких-либо эмоций. — Это не было из-за зависти или ревности… нет, точно нет. Скорее, это было лишь мое опасение. Вы прекрасно знаете, что от человеческого во мне только внешность. — В каком смысле «опасение»? Не видел за тобой недоверие к демонам, — сдержанно порыкивает Тяньлан-цзюнь. — Для меня нет разницы в расе, — тем же голосом продолжает он. — Мое опасение было другого характера. Мне… часто снились сны, после того, как я увидел мэй… Ее Величество беременной. И не только сны. Еще в те моменты я не мог видеть в нем ничего другого, кроме как угрозу. Сян Цзянь рассказал им все без утайки. Стоит сказать спасибо учителю и его дрессировке, чтобы он больше не лгал. Даже если это работало только в сторону бывшего Лорда Цин Цзин, на других иногда распространялось. — …стоило Его Высочеству сесть на трон, тот сон моментально вспомнился и обрел ясность. Я четко увидел, как юный принц, став взрослым, сделает нечто ужасное и отвратительное с Шэнь Цзю. Может, это просто мое воображение или галлюцинация, но… — Сян Цзянь сжал ладонь в кулак до побелевших костяшек, сделал судорожный вздох и продолжил: — Если существует хоть малейший шанс, что это может оказаться правдой — я всегда буду желать его смерти. Повисла удушающая тишина. Тяньлан-цзюнь и Су Сиянь были в шоке от его откровения, но оба поняли точно — нельзя допускать их встречу. Еще до сегодняшнего дня они все обговорили и пришли к единому мнению. — Тебе вернут руку, как и обещали, — приглушенно говорит Тяньлан-цзюнь спустя долгое молчание. — После этого тебе запрещено появляться на землях Царства Демонов, а уж тем более во дворце. Если я тебя еще раз увижу — отрубленной будет голова. Сян Цзянь низко кланяется. — Слушаюсь. После этого пришли слуги и отвели его к лекарю. Сян Цзяня положили на стол и крепко привязали руку и ноги к сторонам. — Это будет больно, — с садистским оттенком говорит лекарь. Все демоны похожи. Тем более тратиться на обезболивающее они не собирались. Единственное, что ему дали — деревяшку в рот, чтобы язык не откусил. Обрубок руки оголили. Лекарь, явно грязными пальцами, стал ощупывать кожу. Кожа местами все же заросла и ее нужно было удалять, чем он и занялся. Медленно все делал, сука. Кусочек за кусочком. Сян Цзянь тяжело дышал через нос, но не кричал или стонал от боли. Будто в первый раз. Лекарю это не понравилось, так что стал специально задевать кость, царапая. Сян Цзянь только тихо порыкивал. Закончив с кожей, лекарь взял длинный и острый гвоздь. — Если пришить чужую руку, то не факт, что она приживется. Про движения вообще молчу, — надменно отвечает он на нахмуренный золотой взгляд. — Этот лекарь использует специальное семя растения. Погрузив его в кость, семечко за несколько минут соединиться со структурой кожи, всеми нервами и сухожилиями, а затем вырастет в конечность. Цвет от кожи может отличаться. Движения же будут неотличимы от настоящей руки, если постоянно тренироваться. Закончив свое объяснение, никак не предупреждая, лекарь втыкает гвоздь в кость. Сян Цзянь заорал во весь голос. Будь это другая ситуация, то он бы без колебаний уже убил эту тварь. Во все кости втыкая гвозди. К несчастью, в данный момент он не мог так поступить. Не на территории Царства Демонов. И скорее всего так приказал с ним поступить Тяньлан-цзюнь. Сян Цзянь не имеет права сопротивляться. Умело сделав углубление в кости, при этом без трещин на остальной части, лекарь толкает внутрь семечко размером с ноготь мизинца. Как только оно оказалось внутри, Сян Цзянь очень жалел, что не мог потерять сознание от боли. Дощечка в зубах раскололась. Лекарь не ожидал, что заклинателю будет настолько больно, и как бы не хотелось наслаждаться этим, он должен уйти на своих двоих и с новой рукой, так что он позвал крепких слуг и все они стали его удерживать. Сян Цзянь метался из стороны в сторону от адской боли настолько сильно, что веревки на конечностях почти разорвались. Где-то на десятой минуте он сорвал голос от крика. Было стойкое ощущение, что весь дворец слышал его. Это продолжалось больше часа. Когда все наконец-то закончилось, Сян Цзянь правда не знал, как он сам не сдох от болевого шока. Он смутно ощущал отголоски приливов боли, будто маленькие усики ползают под кожей, выборочно жаля нервы. Тело периодически содрогается, Сян Цзянь тяжело дышит, чувствуя прилипшую одежду на горячей коже и как скатывается капля пота с виска. Слуги уходят, оставляя только лекаря, что недовольно что-то ворчит под нос. Он отвернулся и гремел склянками. Скорее всего, что-то смешивал или, на что Сян Цзянь слабо надеется, собирает некоторые ингредиенты и рецепт лекарства. Слабость все еще сильна. Медленно повернул голову, мутными глазами он смотрит на свою новую руку. Напоминает родную, только отливает салатовым. Он не знает почему, но сразу чувствует омерзение к ней. Как к чему-то чужеродному. Только взглянул, а уже затошнило. Пробует пошевелить пальцами и моментально, словно огненная стрела, пронзает боль: — А! Лекарь быстро оборачивается и недовольно фыркает: — Пока не шевели ей! В человеческом теле слишком много нервных окончаний, семени понадобится несколько дней, чтобы полностью соединиться со всеми. Сейчас оно только закрепилось. — И сколько? — хрипло шепчет Сян Цзянь, смотря на потолок. — Больше месяца, — грубо отвечает лекарь, возвращаясь к своему важному делу. — И да, будет больно. Этот даст лекарства, чтобы лучше все срослось. Но не от боли, да? Сян Цзянь провел языком по сухим губам. Горло дерет от крика и хочется пить. Наверняка он выглядит просто отвратительно. Шэнь Цзю думал именно так, когда они встретились. Сразу было видно, что у Сян Цзяня от болевого шока началась лихорадка. Бледный, с красными и опухшими глазами, подрагивал из-за малейшего дуновения ветра. Повязка удерживала новую руку, ведь любое движение все еще приносило боль. Шэнь Цзю тут же подошел ближе, с беспокойством осматривая своего мужа, а потом уже опустил глаза на новую часть тела. Он заметил еще одну особенность, кроме зеленоватой кожи — на пальцах не было ногтей. — Сяо Мао, — устало улыбается Сян Цзянь, — все хорошо. Шэнь Цзю в этот момент захотелось его ударить и накричать, ведь было не «хорошо». Вообще было не так! Все просто ужасно! Но он понимал, как бы сильно не бесился или ругался, это ничего не изменит. Сян Цзянь продолжит улыбаться и делать непринужденный вид, будто он слабо поцарапал палец и пошла кровь, которая остановится за несколько минут, а не то, что у него рука из растения и разрушенная дружба с испорченными отношениями с сестрой. — Пойдем домой? — спрашивает Сян Цзянь, склонив голову набок. Шэнь Цзю смотрит на него и чувствует в груди адскую боль. Сян Цзянь часто так делал: игнорировал насущные и серьезные проблемы. Это черта всегда бесила Шэнь Цзю, но и переделать его было просто невозможно. — Пойдем, — кивает Шэнь Цзю, чувствуя отвращение к себе, что приходится претворяться. — Устал? — Верно, думаю, пару дней буду спать. Шэнь Цзю даже горестно вздохнуть не может перед этой усталой и спокойной улыбкой. Их никто не провожал. Сян Цзянь смотрел под ноги, слабо держа ладонь Сяо Мао. Он чувствовал головокружение и слабую тошноту. Рука каждый шаг стреляет болью, но ему нужно держаться. Пусть взгляд опущен вниз, спина должна быть прямой. * Су Сиянь печальными глазами смотрела на своего мрачного мужа. Они перебрались в имперские покои, чтобы их никто не трогал. Они не хотели кого-то видеть, ведь на душе двоих людей было ужасно погано и горько. Тяньлан-цзюнь сидел на кушетке, закрыв лицо ладонью. — Мы с ним были знакомы очень долго, — вдруг произносит он пустым голосом. Су Сиянь сидит рядом и внимательно слушает, склонив голову к нему. — Я знал его со всех сторон… Для меня и моей мечты он сделал невообразимо много вещей. Взять хотя бы то, что он, вопреки правилу секты, продолжал встречаться со мной, прекрасно зная, что за это будет. И его отношение к детям… мне хочется думать, что оно было нейтральным. Су Сиянь закрывает глаза и кладет голову на его сутулое плечо. Как бы он не злился на Сян Цзяня и не был в состоянии простить этот ужасающий поступок, груз боли и печали все равно придавливал к земле, лишая воздуха. Даже признавать не хотелось, какая сильная тоска по этому нежному выражению лица — пусть оно в какой-то степени фальшивое — поселилась в сердце Небесного демона. Хотелось его вырвать и разорвать в клочья. — Рано или поздно все кончается, даже то, что, кажется, будет длиться вечность, — немного холодно говорит Су Сиянь. С закрытыми глазами находит ладонь мужа, мягко сжимая. — Но, как бы то ни было, он все еще мой названный брат и я не собираюсь отрекаться от него. Да, его поступок ужасен, но кроме материнских чувств, у меня есть еще и сестринская любовь. Которая угасала. — По правде говоря, — медленно продолжает Су Сиянь, приоткрывая глаза. Тяньлан-цзюнь убирает ладонь с лица и кладет щеку на ее макушку, — я хотела поговорить с ним, провести до ворот… но не смогла. — Полагаю, это нормально, — выдохнул демон, почти наваливаясь на свою жену. — Мне смотреть на него было невыносимо. Он сделал милость, что не поднимал голову. Тяньлан-цзюнь промолчал. Он видел множество выражений лица Сян Цзяня. Ненависть, спокойствие, злобу, ярость, отвращение… умиротворение. Когда он познакомил его с Шэнь Цзю, то смог увидеть совершенно иную эмоцию, которую никогда не видел. Сян Цзянь если и смотрел на вещи с нежностью и интересом, то максимально фальшивыми. Но в золотых глазах в те мгновения это была самая настоящая искренность. Сян Цзянь шепотом признался Тяньлан-цзюню, как сильно его бесит мысль о возможной боли Шэнь Цзю. И неважно какая: физическая или духовная, ему это не нравилось. Это также было призрачное предупреждение для него. И вот во что оно вылилось… Тяньлан-цзюнь прекрасно знал о его фальшивых положительных эмоциях, так как он не смог распознать ложь, когда Сян Цзянь видел и прикасался к Су Бинхэ? И ведь не давал его Шэнь Цзю, хотя и сам он не сильно горел желанием нянчиться с ребенком, так что и в глаза не сильно бросалось. Это была и его вина. Пойми он раньше метания друга, до этого бы не дошло. И его сердце бы не обливалось кровью, тоскуя по тем теплым дням. Су Сиянь думала о том же, как и чувствовала. Все слова сказаны, а действия сделаны — изменить что-либо просто невозможно. Они перерубили их отношения и сожгли корни, делая то, что лучше будет друг для друга. Как бы больно это не было. Вот только, что у Су Сиянь, что у Тяньлан-цзюня, было стойкое ощущение, что с Сян Цзянем они виделись в последний раз. * В черно-бардовых покоях, на огромной кровати сидел мальчик в простой серой одежде. Он с беспокойством наблюдал за своим принцем, что завернулся в одеяло, дрожа, периодически всхлипывая. Шэнь Юань придвинулся ближе и погладил его спину. — Ваше Высочество, — позвал он тихим голосом. Су Бинхэ покачал головой и только сильнее всхлипнул. — Пожалуйста, поговорите со мной, — попросил Шэнь Юань, наклоняясь ближе. Принц не реагировал, так что Шэнь Юань взял на себя смелость и, взяв одеяло, немного сдвинул его. Практически сразу наткнулся на темные мокрые глаза. Шэнь Юань не мог сильно понять, что он чувствует, но знал предельно ясно, что ему было больно. Любимый дядя чуть не убил его. Любимый дядя хотел его смерти, громко и яростно крича об этом. Да, это было шесть месяцев назад, но рана на детском сердце все еще была свежа. Это был сильный удар по психике ребенка. Не то чтобы Сян Цзянь так часто виделся с Су Бинхэ, но эти встречи всегда были яркими и приятными для принца. Он мог рассказать своему дяде все на свете, получал от него подарки и они вместе дразнили отца. Сян Цзянь знал много сказок и песен, а еще игр — такие простые вещи быстро покорили сердце маленького Су Бинхэ. Шэнь Юань же, напротив, всегда держался настороженно с ним. И ведь не просто так — этот сумасшедший псих его убил в прошлой жизни! Он не знает, как это произошло, но помнит от и до прошлое. Как родился в семье купца, стал заклинателем, принял ухаживания Ло Бинхэ, согласился на брак… И оказался теперь личным слугой-демоном маленького жениха. Какого черта Ло Бинхэ ничего не помнит — неизвестно. Он думал разыскать Шан Цинхуа и прибить его, но надо подождать до тех пор, пока он не подрастет. Сян Цзянь или тоже все помнил, или действовал на инстинктах. Потому что Шэнь Юань не знает, как объяснить его нападение на маленького принца. Слава богам, Сян Цзяню было запрещено появляться в Царстве Демонов. Хотя он бы предпочел его казни. Находится с тем, кто ему шею свернул, — очень неприятно! Шэнь Юань глубоко и тяжело вздыхает, обращая все свое внимание маленькому жениху. Судя по тому, как он за него цепляется, предложение о браке будет озвучено и в этой жизни. Шэнь Юань не считает это чем-то плохим. — Почему дядя меня ненавидит? — слезливо и жалобно спросил Су Бинхэ. Сердце Шэнь Юаня закололо от такой печальной картины. — Он вас не ненавидит, — мягко ответил Шэнь Юань, выглядя уверенным. — Тогда почему он желает мне смерти? — сразу видно, что он не верит. И как это объяснить ребенку? Шэнь Юань собирается пока что утешить его глупыми словами, а когда повзрослеет, то сам поймет. Наверное. — Ваш дядя не то имел ввиду, — прежде чем поступит следующий вопрос, он продолжает: — я не знаю, что именно произошло, но лучше пока оставить как есть. Сейчас вам запрещено с ним общаться, но, думаю, когда вы станете старше, то спросите вживую. Как вам идея? Су Бинхэ задумывается об этом на достаточно долгое время. Потом медленно кивает. — Думаю, так будет правильно, — выдыхает принц. Шэнь Юань удовлетворенно кивает и обнимает Су Бинхэ. — Давайте я вам почитаю? — предлагает он, улыбаясь, чтобы полностью отвлечь от плохих мыслей. — Давай! * Если раньше Сян Цзянь претворялся, что все в порядке, то сейчас он стал полностью апатичен. Как только они вернулись домой, он, болезненно шипя, сбросил сапоги и верхний халат, лег на бок на кровати и ни на что не реагировал. Шэнь Цзю хотел проверить его новую руку из растения и действительно это сделал. Но как только касался, Сян Цзянь болезненно сжимал зубы, так что часто этого не мог сделать. Сян Цзянь не разговаривал. Шэнь Цзю решил дать ему некоторое время, чтобы оправиться. Он не сильно мог понять его чувства, но подумал, что это займет время, но он когда-нибудь придет в себя. Что же, это было в какой-то степени самонадеянно. Это заняло несколько недель. Бывший Лорд Цин Цзин навещал их и чуть ли не плакал, когда встречал такого апатичного Сян Цзяня. Пытался его растормошить, ласково звал или ругался, но его любимый ученик не реагировал. Даже когда предложил поймать кого-нибудь для пыток — без толку! Бывший Лорд Цин Цзин всегда уходил в расстроенных чувствах. Постепенно Шэнь Цзю стал раздражаться. Он знал, как влияет на Сян Цзяня и часто пользовался этим. Погладит по боку или бедру, закрытые одеждой или нет, поцелует в шею или в губы, покусает — тоже ноль реакции. Повседневные привычки Сян Цзянь не хотел делать. Медленно вставал, купался, и дальше шел лежать. На свои сады не смотрел и дома не убирался. Шэнь Цзю делал это вместо него. Спал Сян Цзянь всегда спиной к своему мужу. Когда уже прошел месяц его трупного состояния, Шэнь Цзю не мог больше терпеть. Он тоже был живым человеком и хотел своего мужа обратно. Шэнь Цзю решительно распахнул дверь в их спальню и лег рядом с Сян Цзянем, смотря прямо на его лицо. Этот псих закрыл глаза. — Ты не хочешь со мной поговорить? — не скрывая раздражения в голосе, почти рычит Шэнь Цзю, пристально смотря на его закрытые веки. — Лежишь, словно труп, уже месяц. Мои нервы не железные и если ты продолж… — Мне казалось… — тихо произносит Сян Цзянь, прерывая Шэнь Цзю. Его голос был ужасно хриплым. Он приоткрывает золотые тусклые глаза, смотря вниз. — Казалось, что все чувства для меня — лишь пустой звук, — продолжает Сян Цзянь тихо, будто и не его голос, настолько он звучал мертво. Весь этот месяц он напоминал лишь собственную тень, труп, который только дышал и не разлагался физически. Если Шэнь Цзю чувствовал злость, то Сян Цзянь — опустошение, из-за всей этой ситуации. — Единственное, что меня беспокоило всю жизнь — собственное удовольствие. Я получал его от пыток и боли других людей… Шэнь Цзю лежал молча, слушая и осознавая как же сильно соскучился по этому голосу, пусть и наполненному болью. — У меня было ощущение, что весь я — оболочка, которая заполняет пустоту внутри. Но проходило времени, я рос и исправлял мировоззрение, стал чувствовать другие эмоции. Они были такими разными и сильными… Моя гордыня овладела разумом, и я искренне верил, что мне все под силу. Что смогу сдержать эмоции, и мне это удавалось… У Шэнь Цзю перехватило дыхание, когда он заметил слезы на золотых глазах. Мокрые дорожки стекали по коже, собираясь у виска и падая на простыни. — А даже если иногда и не получалось, то было все равно… Обидел кого словом или действием, до тех пор, пока это не вредило моей репутации, что с того? Людей слишком много и их заменить достаточно просто. Уйдет один, придут трое… — Сян Цзянь облизал пересохшие губы и сглотнул. Его тело сотрясала мелкая дрожь. — Вот только… по прошествии лет я встречал тех, кого не хотел обидеть и дело было даже не в личной выгоде. Приходилось держать эмоции под контролем, резкие комментарии за зубами… Признаться, я был напуган этим, ведь это означало для меня слабость… но все равно продолжал надевать маску и играть этот спектакль. Сян Цзянь поднял дрожащий взгляд на молчаливого Шэнь Цзю. — Лучше бы я ничего не чувствовал! Лучше бы и дальше продолжал быть пустой оболочкой, которую заботят лишь пытки! — Сян Цзянь вцепился здоровой рукой в одежду Шэнь Цзю. Слезы стали стекать крупными каплями, пока он практически кричал в лицо своего Сяо Мао: — Это невыносимо! Мне так стыдно за свой поступок, что не знаю куда деться! Зачем мне эти чувства?! Из-за них только проблемы! От осознания невозможности встречи с моим лучшим другом и мэймэй так больно! Разве у меня есть на это право?! Шэнь Цзю резко сел и притянул Сян Цзяня в объятия, стараясь не дотрагиваться до правой руки, помня, что ему все еще было больно. Старший сжал ладонь на его спине настолько сильно, что практически причинял дискомфорт, но его муж этого не показал. Шэнь Цзю гладил его по волосам с закрытыми глазами, позволяя наконец-то выговорится. — Я думал, что если буду игнорировать, то станет все равно! Но этого не происходит! С каждым днем мне все больнее и больнее! Разве могу я это чувствовать?! Шэнь Цзю кладет подбородок на его плечо. Казалось, ему было так же больно, как и старшему. Пусть он и не сильно близко общался с Су Сиянь или Тяньлан-цзюнем, но знал, что эти двое дороги для Сян Цзяня. Он ему очень сильно сопереживал и готов был разделить эту боль, лишь бы ему стало хоть немного легче. — Можешь, — спокойно произносит Шэнь Цзю, обнимая его только сильнее. — Конечно, можешь… — Нет, не могу! — яростно отрицал Сян Цзянь. — Такой как я не имеет право на это! Уж лучше бы они отправили меня на вечные пытки, так бы понимал, что заслужил! А они отпустили! Говорить ему что-либо, пока он в таком истеричном состоянии было бесполезно. Шэнь Цзю дал ему выговориться, дал возможность выплюнуть все то, что копилось все это долгое и болезненное время, при этом сохраняя напускное хладнокровие. Если он покажет слабость и тоже проявит какую угодно эмоцию, то это никогда не закончится. Сян Цзянь громко кричал и плакал очень долго. Здоровой рукой он практически порвал одежды своего младшего, но, по правде говоря, это никого не заботило. Истерика Сян Цзяня закончилась только глубокой ночью и Шэнь Цзю думает, что он вновь сдерживается. Старший устало навалился всем телом на своего Сяо Мао, прикрыв глаза и тяжело дыша, изредко всхлипывая. Он чувствовал, как горло неприятно саднило, а боль в области черепа накатывала медленными, но сильными волнами. И прибавлялась легкая тошнота. Сян Цзянь не может вспомнить, когда у него были такие истерики. Шэнь Цзю действовал как спинка стула, позволяя ему опереться на себя, а также продолжая поглаживать спину и волосы. Он не сильно умел кого-то успокаивать — честно говоря вообще не умел — смущенно вспоминая, что когда у него были капризы или плохое настроение, то его успокаивали либо Юэ Ци, либо Сян Цзянь. Но он обязан был что-нибудь сказать. Лишь бы ему это боком не обернулось. Они так просидели еще какое-то время, пока Сян Цзянь окончательно успокаивался, а Шэнь Цзю прокручивал в голове все его слова и думал, что сказать. Он делает глубокий вдох и медленный выдох. — Я не знаю причины, по которой ты так поступил, — полушепотом начинает Шэнь Цзю, сочетая в своем голосе как твердость, чтобы Сян Цзянь не сомневался, так и мягкость, чтобы он почувствовал поддержку. — И уверен, что ты мне об этом никогда не скажешь, как бы я не просил. — Прости… — судорожно выдыхает Сян Цзянь. Шэнь Цзю обнимает его крепче. — В какой-то степени я обижен, но твои секреты я уважаю и не буду лезть, — продолжает он тем же голосом. — Я тоже чувствую вину за тот инцидент… Сян Цзянь резко выпрямляется и хватает его за плечо. — Что за глупость ты говоришь? — недоверчиво шипит он. — Это целиком и полностью моя вина! Шэнь Цзю уверенно посмотрел в его золотые глаза, по краям которых была небольшая корка, белок приобрел красноватый цвет, а щеки стали мокрыми. Вполне вероятно на утро он опухнет. — Я не успел тебя остановить, — непоколебимо произносит Шэнь Цзю, чеканя каждое слово. — Если бы я оказался быстрее и внимательнее, то этого бы не произошло. Сян Цзянь оскалился, а его золотые глаза отражали боль и негодование. — Я мог тебя ранить! В тот момент я мало соображал! А если рана была бы серьезной?! — Я не настолько слаб! — почти рычит Шэнь Цзю, цепляясь за его плечи. — Ничего серьезного не было бы! — он переводит дыхание, и продолжает, вспоминая все его слова до этого, одновременно с этим не давая Сян Цзяню продолжить говорить: — Ты можешь чувствовать! Мой муж — живой человек, а не бездушная кукла! Пусть и внутренний демон — какая разница?! У тебя бьется сердце и есть дыхание!.. — Я людей убиваю! Невинных! Любых возрастов и получаю от этого жестокое удовольствие! — раздосадованно кричал Сян Цзянь со злыми слезами на глазах. — А я позволяю! Живу с тобой под одной крышей и зову «мужем»! Я виноват так же, как и ты! — Это другое!.. Шэнь Цзю вновь притягивает его в объятия, чувствуя, как у них в бешенном ритме бьются сердца. Они оба горячие и на взводе. — Если это твой грех, то позволь мне его разделить с тобой. Будь я более благороден и чист душой, то считал бы свои долгом повести тебя на суд, но я поступил совершенно по другому. Я установил эти ловушки, в которые попадаются люди, и ты их убиваешь. Так где нет моей вины? Что здесь, что на дне рождении Су Бинхэ — это и моя вина. Шэнь Цзю ненадолго замирает. Сян Цзянь тоже не двигается, и младший чувствует, как он начинает заливаться слезами по новой. Шэнь Цзю закрывает глаза и дрожаще шепчет ему в ухо: — Я очень скучаю. Вернись ко мне, прошу. Сян Цзянь прекрасно понял о чем была речь. Он почувствовал жгучий стыд, ведь он так погрузился в свои мрачные мысли, что позабыл о своем окружении. Его муж и учитель нуждались во внимании, а он так жестоко их игнорировал. Старший облегченно улыбнулся. Он выплеснул все, что накопилось в груди и голове, и стало как-то странно легко. Ему все еще было больно, в основном за Су Сиянь, ведь как только он подумает о ней, то становится в разы хуже. Но она не ребенок. У нее есть любимый и надежный муж, а еще сын, он не сильно ей нужен. Сян Цзянь тоскует по ней. Фа Вэньян его ненавидит, третий тоже рассержен. Единственный человек, которого любили все они трое, — Су Сиянь. Из-за ошибки Сян Цзяня они больше не могли не только с ней поговорить, но и взглянуть, конечно, они будут злы. Но уже ничего не вернуть. Сян Цзянь нужен был своему мужу. — Да, Сяо Мао, — тихо шепчет он, давая безмолвное обещание. * На следующее утро лицо Сян Цзяня опухло. Шэнь Цзю его бессовестно дразнил целый день. Бывший Лорд Цин Цзин, когда пришел к ним, был рад «живому» Сян Цзяню, и они долго разговаривали о многих вещах, стараясь не затрагивать эту неприятную тему. Сян Цзянь стал упорно учиться пользовать правой новой рукой. Раньше он находился в стадии отрицания, так что левой пользоваться не учился, но сейчас все изменилось. Он практиковался в каллиграфии и музыкальных инструментах. Это было изнуряюще, и рука пульсировала от долгой работы, но с каждым днем он делал успехи. Смотреть на правую руку он не мог, так что купил черную перчатку. Ее надел на ладонь, а остальную часть руки замотал белыми бинтами. Все это он снимал либо в ванне, либо во время наслаждения друг другом. Шэнь Цзю, когда ласкал своего мужа, действиями и взглядом доказывал, что ему не противно. Он целовал растительную конечность, гладил и щекотал. Как было и со шрамами старшего. Сян Цзянь не мог полюбить свою растительную руку, но он ценил его усилия и стал спокойнее относиться к ней. Но все еще носил бинты и перчатку. Шэнь Цзю видел, что иногда у его мужа было подавленное состояние, и он совершил два ужасных поступка, чтобы помочь ему. Первый, он ушел из дома на несколько недель. А когда вернулся, то швырнул перед ногами удивленного Сян Цзяня крепко связанного мужчину. Этот человек извивался, кричал в кляп и рыдал. Сян Цзянь смотрел на него в шоке, но говорить ничего не надо было. Шок прошел, старший поцеловал Шэнь Цзю и, взяв мужчину за шкирку, потащил его глубоко в лес, чтобы запытать. После этого его настроение улучшилось на долгие месяцы. Второй же скорее был не жестоким, а эгоистичным. В одном городе, где в озере завелся утопленник и жители обещали высокую оплату за его уничтожение, Шэнь Цзю выкупил из борделя десятилетнего мальчика. * В любом борделе было примерно одинаково. Красивые женщины, красные цвета, приятная музыка и шум голосов. В этом борделе было немного иначе. Если в других большинство женщин продавали свои умения и знания в искусстве, то здесь тела. Уже с тринадцати лет они обслуживали клиентов на высоком уровне. Брать себе в компанию трех женщин было несколько утомительно, ведь они к нему лезли, а он просил только играть на музыкальных инструментах. Даже факт того, что он женат их не успокоил. К ним и женатые ходят, и что? Верность — лишь пустой звук перед безграничным удовольствием. Шэнь Цзю смог их утихомирить и две играли, а третья танцевала перед ним. Он носил вуаль на лице, а также прятал свой меч и какие-нибудь приметы, так что преступника в нем никто не видел. К середине ночи он собирался остановить их и собираться ко сну, как в дверь постучали. — Ах, — мелодичным голосом сказала одна из тех, что играла. — Это, наверное, А-Лин. — Работница? — с интересом спросил Шэнь Цзю, он удобно лежал на кровати, наблюдая за танцем и не хотел шевелиться. — Пока нет, но скоро будет, — хитро улыбнулась женщина, — ему только десять недавно исполнилось. А-Лин разносит закуски, но хозяйка уже планирует его обучить искусству соблазнения. — Его пригласить? — спросила вторая, изящно перебирая струны на гуцине. — Да, — согласился Шэнь Цзю, оглядев стол. Он сам уже наелся фруктами и мясом, но имел привычку делиться с работницами борделя, а пока они ничего не съели. Конечно, перед сном он их угостит. — А-Лин, входи! — пригласила женщина. Шэнь Цзю никак не ожидал увидеть на пороге с подносом мальчика в женской одежде. Будь у него в руке чаша чая, то точно уронил бы. Нет, он видел работников-мужчин, но они максимум были в ярких лентах. Он лишь немного узнал порядки в этом борделе, но уже прекрасно понимал, что ждет мальчика. И этот А-Лин совершенно не рад своей участи. Мальчишка оглядел комнату с презрением, а само больше досталось Шэнь Цзю. Хм. А-Лин поклонился и прошел по комнате, ставя поднос с закусками на стол, начиная все раскладывать и убирать пустую посуду. Он не смотрел по сторонам, но по нахмуренным бровям и поджатым бровям, а также подрагивающим плечам Шэнь Цзю прекрасно видел его нервозность и страх. А-Лину уже все рассказали про его будущую жизнь в этом месте, скорее всего, еще и показывали на других. Он это ненавидел и боялся, однако бежать было не куда. Десятилетнего мальчишку легко и быстро поймают, выпорют, оставят без еды и воды на несколько дней, и он дальше будет здесь работать. Да и куда бежать? Шэнь Цзю оценивал мальчишку своими холодными глазами. Сломать его будет трудно, выглядит непокорным и на лицо красив. Низкий рост и худоба — признак недоедания, возможно, подвергается физическим наказаниям. Шэнь Цзю раздумывал, наблюдая за ним. — Как твое полное имя? — как бы невзначай поинтересовался Шэнь Цзю, наливая себе горячий и свежий чай. Женщины удивленно приподняли брови, но не вмешивались, продолжая заниматься своей работой. Мальчик вздрогнул настолько сильно, что чуть не уронил поднос с пустыми тарелками. Если разобьет, то хозяйка борделя потом его голову расколет надвое. А-Лин стрельнул на него грозными темными глазами, но вежливо поклонился. — Бо Лин, господин. Не показывал страх так явно. Шэнь Цзю вспоминает мечту Сян Цзяня — хотя это и не его мечта, а Фа Вэньяна — жить далеко от мира и кого-нибудь воспитывать. Он замечал, когда они гуляли по деревне возле дома, что старший хотел преподавать, тем более, там была школа. Сян Цзянь опасался того, что его могут узнать и донести Цан Цюн, а этого никто из них не хотел, а потому он терпел. И издевался над растениями. У Шэнь Цзю были мысли кого-нибудь взять на попечение, но пока никто не привлекал внимание. Он не был добрым, так что и на поводу сострадания пойти не мог. Выберет он зашуганного ребенка, который своей тени боится — и делать с ним что? Он не собирается разбираться с тараканами в его голове, один псих рядом уже есть, второго не надо. И… За счет ребенка Сян Цзянь мог отвлечься от дурных мыслей. Бо Лин его заинтересовал. — Дай руку, — командует Шэнь Цзю и садится на край кровати. Бо Лин выпрямляется и рассерженно сверкает глазами исподлобья. Тихо скрипит зубами, но выполняет приказ, протягивая бледную руку. Шэнь Цзю не церемонясь ее хватает и проверяет его основу. Если все более-менее хорошо, то будет просто замечательно. Духовный корень не сильный, но крепкий. Если правильно развить, то Бо Лин будет прекрасным бойцом. — Оставьте нас на час, — холодно говорит Шэнь Цзю женщинам, отпуская руку мальчика. Девушки прекращают играть музыку и танцевать, удивленно переглядываясь. Они уже поняли, что этот странный мужчина хранил верность своей жене и не собирался развлекаться с ними, но для некоторых эти действия с детьми не считались чем-то страшным. — Господин, — робко позвала танцовщица и нервно продолжила, когда Шэнь Цзю одарил ее пронзительным взглядом. — А-Лин еще неопытен, боюсь, он может совершить ошибку и как-нибудь вас оскорбить… На ее словах Бо Лин крупно задрожал, а Шэнь Цзю только раздраженно щелкнул языком. — Я верен своей жене, — твердо произносит он и нетерпеливо смотрит на каждую работницу. Женщины смущенно переглядываются, но уходят из комнаты. Бо Лин, как только закрывается дверь, отходит от него на несколько шагов, настороженно поглядывая. — Верны жене, а сами по борделям ходите, — насмешливо тянет мальчишка, рассчитывая, что он быстро разозлит господина и уйдет, пусть и избитый, ему не привыкать. Шэнь Цзю издал смешок и отпил чай. — Я не занимаюсь с ними сексом, — раз Бо Лин здесь работает, то многого насмотрелся и услышал, так что Шэнь Цзю не видит смысла следить за языком. Сян Цзяню, к примеру, очень нравится, когда он ругается. — Пока этого не происходит, моя жена не считает меня изменщиком. Этот муж наблюдает за красивыми танцами, ест вкусную еду и слушает прекрасную музыку — так где он изменяет? Бо Лин скептически фыркнул. Шэнь Цзю насмешливо глядит на мальчишку. Ставит чашку на стол и закидывает ногу на ногу. — Я заклинатель, Бо Лин, — уверенно и высокомерно сказал Шэнь Цзю. — Поздравляю, — не впечатленный, мальчик сложил руки на груди. Шэнь Цзю подумал, что они похожи. Как Сян Цзянь его терпел в молодости? Этого мальчишку уже хотелось ударить. — Я буду честен с тобой, чтобы ты в полной мере понимал, что я от тебя хочу, — Шэнь Цзю не изменился в позе и не сделал свой голос мягче, продолжая говорить словно император с низшим слугой, который посмел разлить на дорогие одежды вино. — У меня нет к тебе жалости и сострадания. Однако моя жена пережила сильный стресс, и пусть прошло много времени, я вижу, что он еще не оправился и бывают моменты, когда его одолевают плохие мысли. Ко мне он уже привык, но я хочу внести в его жизнь разнообразие. То есть, заботу о ребенке. Бо Лин сухо рассмеялся, совершенно без радости. — Я здесь причем? Своих детей завести не можете? — Не можем. От такого спокойного и даже безразличного ответа Бо Лин растерялся, но быстро взял себя в руки. — Получается, я должен стать для нее утешительной игрушкой? — злился мальчик. — И как надолго? На год? Два? Пока ей не надоест? А потом выкинете в подворотню? Женщины могут быть в разы ужасней многих мужчин, а особенно обиженные женщины. Бо Лин на своей шкуре это прочувствовал. — Получается, так, — спокойно согласился Шэнь Цзю. — Собаку или кошку заведите! — С ними будет не так, — пожал плечами Шэнь Цзю и встал, начиная надвигаться на ребенка, который стал отступать к стене, возвышаясь над ним и создавая неуютную атмосферу. Бо Лин сухо сглотнул, напрягаясь и ожидая боли. — Ты и вправду будешь как утешительная игрушка, но чем это будет отличаться от жизни здесь? — не ожидая ответа, он продолжает, надменно смотря в темные глаза: — Мы научим тебя всему тому, что должен знать благородный муж и умелый заклинатель. Чтение, письмо, литература, боевые искусства, музыка — всему этому мы тебя обучим. Твоя плата за все это — вести себя как сыновий сын, позволяя моей жене отвлечься от стресса. Уж поверь мне, пока хоть один из нас будет жив — ты будешь в безопасности, и тебя не выбросят, как ненужную вещь. Шэнь Цзю отходит от Бо Лина, давая ему время и возможность обдумать предложение. В это время он посмотрел в окно на шумную улицу, а через десять минут взял поднос Бо Лина и повернулся к нему. Они встречаются глазами. — Но если ты хочешь через год-другой стать проституткой, раздвигая ноги перед отвратительными и злыми мужчинами, получая указкой по пальцам за каждую неправильную ноту; хлыстом по ногам и спине за неуклюжий танец — твое право. — Шэнь Цзю показательно бросает ему в ноги поднос, разбивая фарфоровую грязную посуду. Жестоко ухмыляется, когда замечает, как мальчишка бледнеет от ужаса, ведь знает, что за это ему влетит. — Оставайся ничтожеством или прими мое предложение. Свободен. Бо Лин скованно убрал посуду, порезав несколько пальцев и тихо зашипев на это, но не сбавляя скорости. И, не кланяясь, ушел. Шэнь Цзю сел на кровать и усмехнулся. Совсем скоро к нему пришли девушки, и они продолжили проводить приятный вечер, пока хозяйка борделя кричала на Бо Лин и давала ему пять ударов плетью. Утром, когда девушки лениво собирались и неспеша уходили из комнаты, довольные неожиданно приятным клиентом, а Шэнь Цзю одевался и собирался покидать город, к нему юркнула маленькая тень. Ему даже оборачиваться не надо, чтобы понять кто это. — Я согласен, — практически с ядом выплюнул Бо Лин. Шэнь Цзю повернулся к нему, выгнув бровь. Мальчик был потрепанным и с синяками под глазами. За разбитую посуду ему досталось сильно. — Замечательно, — кивнул Шэнь Цзю, заканчивая собираться. — Отведешь к хозяйке борделя, я тебя выкуплю. Бо Лин что-то пробурчал под нос, и наверняка грязное. — Разбивать посуду было не обязательно, — прошипел ребенок яростно, думая, что сможет упрекнуть взрослого. — Это прибавило вес моим словам. И да, я не хороший человек, надеюсь, ты уже это понял. — И как за вас вышли замуж? — недоверчиво пробурчал Бо Лин. Шэнь Цзю подошел к нему и наклонился, чтобы их лица были на одном уровне. — Потому что моя жена еще ужаснее, — холодно усмехнулся он. — Но тебе не о чем переживать, с семьей она ласкова. Выпрямившись, он осматривает его, понимая, что надо будет купить Бо Лину другую одежду. — Мое имя Шэнь Цзю. А теперь пошли. Средняя цена за раненого мальчика, немного угроз – и Бо Лин выкуплен из борделя. Они купили ему мужские комплекты одежд, чему ребенок был рад. Женские тряпки он терпеть не мог. Небольшая группа торговцев проезжала рядом с деревней, где жил Шэнь Цзю с Сян Цзянем, и они согласились их подвезти за услуги защитников от разбойников и различных тварей. — У вас нет меча? — спросил Бо Лин, удобно устраиваясь в повозке. — Есть, но мне нельзя его показывать, — безразлично ответил Шэнь Цзю, расслабляясь и закрывая глаза. — Почему? — Я преступник. — … Бо Лин пожалел, что согласился на его предложение, поверив заманчивым словам. — И да, моя жена — мужчина, — Шэнь Цзю сложил руки на груди, создавая впечатление, что собирался вздремнуть. — … Бо Лин лишь думает, что его смерть будет быстрой. Через несколько дней настроение Шэнь Цзю улучшалось с каждым шагом, когда их дом виделся все ближе и ближе. Бо Лин больше с ним не разговаривал, выглядя мрачнее тучи, но хотя бы не пытался сбежать, уже хорошо. Сян Цзянь почувствовал их через барьер и вышел встретить. — Сяо Мао! С возвращением! — радостно поприветствовал он своего мужа. — Я вернулся, — Шэнь Цзю снял вуаль, показывая расслабленное выражение лица и мимолетную улыбку. Сян Цзянь подошел ближе и, приподняв брови от легкого замешательства, посмотрел вниз на ребенка. Он не был связан, так что предположение о новой жертве сразу отбросил. Да и Шэнь Цзю не приветствовал убийство детей, но и не мешал, если они попадались в ловушки. Стоило глазам Бо Лина встретиться с золотыми, как его тело охватил самый сильный ужас. Он замер на месте, боясь пошевелиться. В голове, словно колокола, инстинкт кричал во все горло, оглушая, чтобы он бросился прочь от этого человека. Сян Цзянь легко читал других людей. Пусть он мягко улыбался и ласково смотрел, этот ребенок подозрительно быстро понял, кто он. Сян Цзянь вопросительно посмотрел на Шэнь Цзю, на что тот только ответил: — Единственное, что я сказал, — ты ужаснее меня. Сян Цзянь неодобрительно сощурился, но быстро решил, что так даже лучше. Не нужно скрываться. Сян Цзянь опустил на колени напротив мальчика, продолжая вести себя мило. — Как твое имя? — голос нежен, словно шелк. Бо Лин сухо сглотнул, задрожав. — Б-Бо Лин-н, гос-спо-д-дин, — тихо прошептал ребенок. — Сян Цзянь, — представился он, вежливо кивнув. Но когда поднял лицо, улыбка стала чуть более опасной. — Лину не стоит меня бояться, — медленно, но твердо говорит Сян Цзянь, — здесь ты в безопасности. И если что-то случится, то я смогу тебя защитить, будь уверен. Бо Лин не был уверен, продолжая смотреть на монстра широко раскрытыми глазами. Просто смотря на этого человека, в голове всплывают слова одной из работниц борделя, что вышла вся в синяках и царапинах после одного клиента, который казался добрым пухляшом: «Тот, кто улыбается ярче и нежнее всех, — самый опасный в мире». — Лин, я тебя не трону, — Сян Цзянь поднимает левую руку с вытянутым мизинцем. — Клянусь. Бо Лин все еще в страхе смотрит на него, но осмеливается быстро поднять взгляд на Шэнь Цзю. Тот был спокоен и даже скучал. Бо Лин решает, что терять ему все равно нечего, в конце концов, жизнь в борделе была унизительной, а тут может сдохнет быстро. Так что он принимает клятву Сян Цзяня. — Раз ты тут новенький, — Сян Цзянь берет холодную и липкую от пота и страха ладонь ребенка в свои, нежно лаская пальцами, — то скажу кое-что. Ночью, что бы ты не услышал, не выходи из комнаты, а уже тем более из дома, понял? Бо Лин не думает, что вообще доживет до ночи, а если и доживет, то точно никуда не выйдет. — П-понял… — тихо выдыхает мальчик. Сян Цзянь мило улыбнулся. — Я приготовлю обед, устали с дороги, верно? * Что ж… Бо Лин никогда в жизни так не ошибался. Он действительно думал, что отправившись за преступником, который женат на психопате, долго не проживет, но вот прошло два года, а он до сих пор с ними. Сян Цзянь, как и говорил Шэнь Цзю, с семьей был ласков. Ему дали комнату и много книг. Его обучением в основном занимался Сян Цзянь, а Шэнь Цзю позволял практиковать знания и умения на тварях, на которых жаловались жители городов и деревень. Еще его познакомили с Бывшим Лордом Цин Цзин. Он был очень удивлен, когда встретил ребенка на попечении своих учеников. Однако быстро принял этот факт и ворковал с ним не хуже, чем со своим приемным сыном. Сян Цзянь почему-то чувствовал небольшую ревность на дне сердца, но не решил ее развивать и быстро вытер. Бо Лин расслабился за это время достаточно, чтобы со всей скорости подбегать и прыгать в протянутые руки Сян Цзяня, вступать в различные конфликтные дискуссии с Шэнь Цзю. Особенно если это касается книг. Как и обещал, Бо Лин не выходил из комнаты по ночам и не проверял, что за странные звуки происходят на улице. С психопатами лучше не иметь дел и лучше их не провоцировать. Правда Шэнь Цзю иногда это делает совершенно не беспокоясь за свою жизнь. И однажды… Сидя за столом, наблюдая как Сян Цзянь нарезал мясо, а Шэнь Цзю что-то собирал в огороде, решил задать вопрос, который давно терзал Бо Лина: — Почему шифу нежен к ифу? Сян Цзянь резко опустил нож, почти раскалывая доску пополам. Бо Лин в первые дни называл их уважительно, но им это не сильно нравилось. Раз Шэнь Цзю его выкупил и забрал, то мальчик решил считать его приемным отцом — ифу, а так как Сян Цзянь его обучал, то шифу. Они оказались довольны. Сян Цзянь замер на несколько секунд и медленно поднял голову, улыбка застыла на его губах. — Прости, что ты сказал? Бо Лин встревоженно сглотнул, но решил повторить, только теперь нервно. — Почему шифу так нежен с ифу? Шифу же жестокий человек. Сян Цзянь расслабил плечи, даже не осознавая, что был напряжен. Сощурив золотые глаза и постучав пальцами по столешнице, он задумчиво смотрел на своего воспитанника. — Почему я должен быть жесток к нему? — отрешенно уточнил Сян Цзянь. Под его спокойным, но мрачным взглядом Бо Лин стушевался, но не отступал. Он не рассказывал им о своем прошлом, они не спрашивали, да и не считал это чем-то важным. Бо Лину было действительно любопытно, так что он решил раскрыть свою жизнь до их встречи. — Мой отец был жесток к матери, — Бо Лин опустил голову, разглядывая свои стиснутые пальцы на коленях. — А она прощала ему все, еще и говорила, что любит. Сян Цзянь за эти два года стал дорожить своим воспитанником, а потому от его небольшого рассказа у него заболело сердце. — Это из-за него ты оказался в борделе? — тихо и печально спросил Сян Цзянь. Бо Лин кивнул. — Да, поэтому мне интересно, почему у вас не так. Сян Цзянь вздохнул, прикрывая глаза. Чистой рукой почесал щеку. Открыв глаза он заметил острый нож и разрубленное мясо. — Когда-то давно, я встретил одного человека, — начал мерно говорить Сян Цзянь, погружаясь в воспоминая. Бо Лин с интересом поднял на него яркий взгляд, внимательно слушая. — Мы с ним были одновременно похожи и нет, по крайней мере, наша философия и мировоззрение совпадали во многих вещах. И он меня познакомил со своей женой… Шэнь Цзю всегда ходил тихо, даже на Цин Цзин, так что никто не услышал его приближения. Он хотел объявить о своем присутствии и не подслушивать, но услышав вопрос Бо Лина, ему тоже стало интересно. Держа в руке вымытые овощи, он прислонился к стене, слушая. — …его женой был переодетый в женское мужчина. С кандалами на ногах, зашуганный, боялся любого громкого звука и резкого движения, — Сян Цзянь тихо усмехнулся, вспоминая Яо Тина, — глаза у него были очень красивыми и необычными. Так вот, этот человек был с ним очень жесток, но заливал мне все уши песнями о своей любви. Я помог ему удостовериться в верности своей жены, а потом ушел. Это дало мне яркое впечатление о семейной жизни. — Какое? — полушепотом спросил Бо Лин. Сян Цзянь взглянул на него и наклонил голову в бок, растягивая губы в ухмылке, показывая клыки. — Как же это было уродливо, — ядовито произнес он. Бо Лин отпрянул. — Видишь ли, разница между тем человеком и мной, заключается в том, что у меня была уверенность в себе и своих возможностях, — продолжал Сян Цзянь с кровожадными и высокомерными нотками в голосе. — Я могу быть жестоким с Сяо Мао: оскорблять, бить, причинять физическую боль, манипулировать и применять психологические насилие. Сяо Мао стойкий и сломать его будет очень трудно, но не невозможно. Я могу сделать так, чтобы он видел во мне своего бога, поклонялся мне и принимал мое жестокое отношение как высшую меру удовольствия. Вел себя как верный пес, радуясь одной кости… — Сян Цзянь закрыл на мгновение глаза, будто представлял эту картину в голове. Его выражение лица не изменилось, так что и не понять: ему понравилась эта идея или нет. — Но зачем мне это делать? — Чтобы ифу никуда не сбежал? — смущенно предположил Бо Лин. Сян Цзянь тихо и весело усмехнулся. — Я уверен в себе, дорогой А-Лин. Мне не нужно манипулировать Сяо Мао, чтобы он остался со мной. Не то чтобы это было изначально моим планом, но добровольность и явное согласие — звучит мило, не так ли? Если я захочу раба, над которым буду издеваться, то схожу на рынок и куплю. Вот только я хочу человека, который может стоять со мной наравне, не будет покорно склонять голову, а гордо смотреть вверх, — раз таково мое желание, то я это получу. — Ты самый странный и ужасный человек, которого я встречал, — с недоверием произнес Бо Лин. Звонкий смех пронзил тихую атмосферу кухни. — А-Лин, — вдруг серьезно позвал Сян Цзянь, решительно смотря в глаза ребенка. От этого Бо Лин съежился, но встретил взгляд старшего. — Не мне указывать тебе в выборе жизненного пути, но будь добр к своему избраннику, ладно? Отношения, построенные на насилии и контроле, ни к чему хорошему не приводят. И в результате страдают двое. А если от этого союза появляются дети… ах, ты и сам понимаешь, что происходит. Бо Лин помолчал какое-то время, но твердо ответил: — Этот ученик прислушается к словам шифу. — Вот и молодец, — нежно улыбнулся Сян Цзянь, возвращаясь к готовке. Шэнь Цзю выждал пару минут, а после зашел на кухню. Сян Цзянь ему улыбнулся, и когда он подошел ближе, то поцеловал в губы. Бо Лин издал приглушенный и возмущенный звук. Пусть он провел несколько лет в борделе и с ними, все еще не привык к такой проявлении привязанности. Но он солжет, если скажет, что поцелуи в щеки и поглаживания от Сян Цзяня ему не нравились. Ночью, лежа на кровати и смотря в потолок, в груди Шэнь Цзю было несколько тяжело. Он и так знал, что нежное отношение Сян Цзяня к нему — это странно. Как такой жестокий человек, переживший множество ужасный вещей, пыток, и мучая других ради веселья, может относиться к нему по-другому? Шэнь Цзю, в моменты маленького сомнения, что летало искрами в сердце, мрачно ждал, когда до него дойдет очередь. Когда Сян Цзянь окончательно взбесится и настолько сильно проголодается, что сожрет своего мужа. Любой здравомыслящий человек, узнав правду, должен был бежать от монстра с маской кролика на тысячи ли, лишь бы сохранить свою жизнь. Но вот Шэнь Цзю преспокойно лежит рядом с этой тварью ночью на одной кровати, пока в соседней комнате воспитанник спит крепким сном. Он задумывался, почему так происходит и когда задавал наводящие вопросы, Сян Цзянь ему ласково улыбался и говорил про любовь. Разве доказательством не был тот факт, что они поженились? Бо Лин озвучил его прямой вопрос. Сян Цзянь честно ответил. И все же… одно дело носить маску при посторонних людях, а совсем другое — при супруге. — Где ты этому научился? — приглушенно подал голос Шэнь Цзю, продолжая смотреть в потолок. Луна сегодня светила особенно ярко. — О чем ты? — тихо уточнил Сян Цзянь, сам он лежал на спине, сложил ладони поверх одеяла на животе с закрытыми глазами. — О твоем поведении со мной. Сян Цзянь медленно открыл глаза, увидел полумрак ночи. Он сразу догадался, что его муж подслушивал, пусть и не хотел этого. А даже если и хотел, то это не сильно беспокоило. — А сам как думаешь? — с улыбкой спросил он. — У сестриц из борделя научился, — не моргнув глазом, выдал Шэнь Цзю. Сян Цзянь фыркнул от смеха. Внезапно он сел на кровати, откинув одеяло в сторону, и подмял под себя немного удивленного Шэнь Цзю, удерживая под коленями. — Ты против такого расклада? — прошептал Сян Цзянь ему в губы, золотые глаза ярко мерцали в темноте, а теплая и прохладная ладонь сжала чужую талию. Поза была… очень интимной. Шэнь Цзю, блять, не мог не думать о том, что если бы их отношения включали сексуальную связь, то его муж уже несколько раз превратил его в стонущее и расслабленное желе. Не получая ответа, Сян Цзянь еще раз подает мрачный голос: — Стоит ли мне быть грубым? Этот вопрос вырвал Шэнь Цзю из странного и пусть мимолетного, но сильного транса. Младший мимолетно усмехнулся, скрестил лодыжки за поясницей мужа и положил ладони на его предплечья. — Как будто ты сам будешь в восторге от этого, — с уверенностью ученого, перед умственного отсталыми людьми, заявляет Шэнь Цзю. Сян Цзянь выпрямился и покачал головой с легкой улыбкой. — Ты прав. Это ужасно. Сян Цзянь хотел рядом с собой человека, который будет твердо стоять на ногах и храбро смотреть в будущий день. Зачем портить этот ясный и смелый взгляд таких красивых глаз? Вспоминая необычного раскраса глаза Яо Тина, и то, как они загорались звездами от радости и превращались во взгляд дохлой рыбы от насилия, в его груди мгновенно зажигается вина, но так же быстро и гаснет. У Шэнь Цзю тоже были красивые глаза. И как только Сян Цзянь думает, что они могут стать тусклыми и потерять яркий цвет — становится нехорошо. Сян Цзянь ценит красоту во всем. У его мужа прекрасные глаза, так зачем это портить? И намного лучше смотрятся на белом прекрасном лице, а не кровавые в ладонях. Верно? — Меня этому научили книги, — заговорил Сян Цзянь и принялся неторопливо расстегивать пуговицы на рубахе Шэнь Цзю. — Один автор мне понравился и я часто читал его творения… Это дало пример тех отношений, к которым надо стремиться. В те дни я несильно задумывался об этом, но просто взял на заметку… А когда появился ты — стал использовать. Шэнь Цзю наблюдал полуприкрытыми глазами за своим раздеванием. Его живот дрогнул, когда до кожи дотронулись теплые и прохладные пальцы. Правая рука Сян Цзяня всегда отдавала небольшим холодом, какая бы температура не была в комнате или на улице. — Моя забота о тебе — искренняя. Ты веришь мне? — прошептал Сян Цзянь и взглянул в его глаза. — Я уже давно в это верю, — небольшая ложь, но Шэнь Цзю не чувствует вины. Сян Цзянь поцеловал его в губы, а затем опустился ниже и, обняв одной рукой спину мужа, стал ставить засосы на шее и груди. Покусывал выступающие косточки ключицы и нежно проводил ладонью по голой коже. Шэнь Цзю расслабился и положил свои руки на его лопатки. С возрастом неразвитая похоть очень редко его беспокоила, но вспышки иногда происходили. Он взял под контроль свои чувства и духовную энергию, чтобы без беспокойства или неловких ситуаций наслаждаться вниманием мужа. Нет, с Сян Цзянем все-таки безопасно. У них все хорошо и так будет впредь. Они есть друг у друга, учитель даст дельный совет или поможет, сестрицы из борделя развлекут слухами или играми, у них есть воспитанник… Что может пойти не так?