Через страсть, Я обретаю Силу
Редко когда солнце достигает океанской поверхности Нура, еще реже притворное тепло украшает обсидиановые стены крепости Инквизитория. Немногие виды, кроме равинаков и морских скатов, могли выдержать постоянно меняющуюся температуру планеты и смертоносные штормы. Это было место, где людям не суждено задержаться. Однако Рива научилась находить тепло другими способами. Она молча идет к каюте Триллы, сосредоточившись лишь на тусклом гуле верхнего света, пока ее мысли затихают. Неважно, что Рива не была ни самой сильной, ни самой быстрой из одиннадцати инквизиторов, ее разум был непроницаем. Никому не было позволено войти, или так она себе говорила. Не снимая перчатки, Рива взмахом руки ввела свой личный код. Уже далеко за полночь, но Рива знает, что Трилла не спит. Она никогда не спит. Плеск воды из душа направляет Риву к Освежителю, а она лениво тянется к молнии своей униформы, не утруждая себя складыванием ткани, когда та падает на пол. Ни одна из женщин не говорит, пока Рива толкает запотевшую стеклянную дверь, вступая в поток жгучего тепла. Проведя руками по коротким волосам Триллы, Рива подносит губы к уху женщины. - Открой глаза. Трилла повинуется, и на мгновение Рива чувствует солнечное тепло.***** ***** *****
Риве девять лет, она лежит при смерти, не первая и не последняя жертва ледяного клинка Энакина Скайуокера. Во рту у нее привкус пепла, а пальцы дрожат от слабости, когда загрязненный звездный свет проникает сквозь разрушающуюся крышу храма. Она ничем не отличается от разбросанных, забытых тел своих друзей рядом, но Рива дает молчаливое обещание тяжелому ночному воздуху, все еще заставляя себя встать на ноги, когда гул выстрелов из бластера стихает. Риве одиннадцать лет, когда она разбила свой зеленый кайбер-кристалл, наслаждаясь разбитой изумрудной мозаикой, когда перед ней появились красные пятна. Она знает, что со своего пути уже не свернуть, и все же она довольна. Ее ярость однажды поставит Дарта Вейдера на колени. Риве четырнадцать, когда она узнает кодекс ситхов. Пятнадцать - когда она учится скрывать свое присутствие в Силе. Вечера, проведенные в тренировочном додзё, сменяются тихими коридорами и покоями ее коллег-инквизиторов. Она узнает их пороки. Для одних это - острота, для других - похоть, а для редких - их собственный ненасытный аппетит, который в конце концов поглотит их целиком. Рива делает своей личной миссией поиск недостатков Вейдера, его фатального изъяна. При этом она обнаруживает свой собственный. Риве семнадцать лет, когда она встречает Триллу Судури, Вторую сестру. Семнадцать, когда ее глаза задержались на губах женщины, когда прикосновение Триллы на мгновение задержалось на ее ладони. В рядах инквизиторов отношения не подавлялись и не поощрялись. Империя всегда должна быть на первом месте; их долг заложить основы Нового Порядка всегда должен быть на первом месте. И все же Трилла не является ни помехой, ни недостатком. Рива не может не согласиться с их кодексом при всех недостатках и жестокости ситхов. Трилла делает ее сильнее. Их время вместе ограничено, измеряется лишь мимолетными часами и бессонными ночами. Когда они на службе, глаза Ривы не могут встретиться с глазами Триллы, чтобы признать ее единственное растущее слепое пятно. Но все забывается, когда руки Триллы касаются ее обнаженного живота, губы встречают самые нежные места, а поцелуй заключает ее тело в объятия забытой любви. Этой ночи не суждено было стать чем-то большим, но обе женщины знают, чем она закончится и перед чьим кулаком они преклонят колени в последний раз. ***** ***** **** Риве двадцать семь, когда Трилла умирает. Двадцать семь, когда она чувствует, как интенсивность жизненной энергии женщины меркнет и исчезает, пока не остается только пустота. Никто не говорит о смерти Второй Сестры, как будто ее вообще не существовало. Инквизиторы не должны скорбеть, но Рива скорбит. Инквизиторы не должны вспоминать свою жизнь до падения Ордена, но Рива вспоминает. Инквизиторы не должны мстить своим, но Рива мстит. И когда Дарт Вейдер поворачивается к ней спиной, Рива зажигает свой клинок и сражается со всей яростью, которой обладает. Он не дрогнул, едва успел взмахнуть рукой, как она снова оказалась на земле, но Риве все равно, она знает, что он умрет, если не от ее руки, то от другой. Никто не может обмануть смерть. Когда лезвия пронзают ее живот, Рива не чувствует детского горя, которое снедало ее все эти годы, когда в глаза темнеет. Нет, в этом больше нет необходимости, не тогда, когда она обнимает Триллу и чувствует ее давно забытое тепло.