Подожди меня ещё две-три недели

      Марк вернулся в съемный дом, где на хромакее должна появиться книжная полка с его настоящего кабинета. Он довольно долго ездил по городу на мотоцикле, поэтому сегодня, на стриме с Алексеем Арестовичем, который скоро начнётся, его лицо будет красным. Многие зрители из-за этого думают, что Марк - запойный алкоголик, но это не так. Он употребляет лишь тот алкоголь, где чувствует неординарность букета или его сбалансированность. Иными словами, в отличии от генштаба рф он не будет пить боярышник или тройной одеколон от слова "совсем". Его подготовление к эфиру напоминает ритуал - сначала Фейгин съедает что-нибудь, что готовит сам в свободное от эфиров время. В этот раз у него был сочный стейк прожарки medium well с клюквенным соусом и бокал бургундского мерло. Сервируя перед эфиром ужин, Марк по-детски улыбнулся и сказал вслух: "Я умею вкусно поесть, не то, что эти пидарасы из генштаба рф и испанские педофилы. Это оно и к лучшему, пусть пьют боярышник и занюхивают задницей друг друга".       После яркого ужина, Марк настроил фон с книжками, и подключился к традиционной вечерней беседе с Алексеем Арестовичем. Пока не пошла запись эфира, Марк послал Алексею воздушный поцелуй. - И я тебя нежно целую, дорогой мой, - тихо сказал Алексей. Куда тебя поцеловать? - Мне нравится, когда твой шепот звучит около моих ушей. - Намёк понятен, Марк, чмоки в ушко. - Алексей, мы уже няшимся больше, чем надо. Наш эфир уже ожидает 140 тысяч человек, давай срочно начинать. - А давай, - бодро сказал Арестович. - Дорогие друзья, рад вас всех приветствовать на канале Фейгин Live, и мы проводим очередной стрим с Алексеем Арестовичем. Нас уже смотрит сто семьдесят тысяч человек, я напоминаю вам ставить лайки и подписываться на наш канал и Алексея Арестовича. - Эх, Марк, сколько мы уже проводим с тобой стримы, я думаю, что здесь не всё так просто. Между нами происходит химия. Можно даже сказать, что мы с тобой интимно связаны. - Я не гей, но если мне такое предлагает сам Алексей Арестович, то я не могу не отказаться от такого предложения. - Марк, скажи, а есть что ты ещё хочешь в новой России? После падения кремлёвского режима? - Да, Алексей, я хочу стать генпрокурором и повесить Соловьева, хотя знаю, что ты против последнего. Кстати, после того, что я сказал "я не гей, но..." нас стало смотреть аж шестьсот тысяч человек и триста тысяч лайков. - Эх, Марк, ты сорванец. Насчёт того, чтоб повесить Соловьева - я не против, могу отдать его тебе, знаю, что ты этого просил. - А испанского педофила отдашь? - С этим сложнее, он у нас много наделал, но пригласить тебя на суд могу. - А можно ему так, с небольшим намёком, тюремную шапочку с бомбоном и ввести в зал суда под песню "I love little girls"? - Что-то мы замечтались, Марк. Хочешь я тебя спародирую? - Попробуй. - Нас сейчас смотрят шестьсот десять тысяч человек, и четыреста тысяч из них поставили лайк, - сказал Алексей в манере разговора Марка.       Фейгин начал очень мило смеяться, ведь Алексей спародировал его голос и манеру разговора очень точно. Если Арестович обращает на это внимание, значит, что он ему не безразличен. - Алексей, у меня назрел к тебе вопрос: что будет через две-три недели? - Через две-три недели у нас многое произойдёт. В том числе и пару Чернобаевок. Более детально прогнозировать не хочу, посмотрим. А ты что-то хочешь? - Хочу увидеть тебя и пойти вместе на ужин. Только ты, я и черноморские бычки. А можно будет так, чтобы со съеданием одного бычка происходила бавовна? - Марк, погоди. Таким блюдом надо ПРОПИСЬЮ наслаждаться. - Как тем, как полыхает эта мандавошка Скамейкина? Или ты будешь меня ругать, что я так некрасиво говорю о женщинах. - Нет, не буду. Я сегодня добрый. Уж больно настроение хорошее. Сейчас запою. - Алексей, ты точно трезвый? - Марк, когда я на твоих эфирах был пьяный? Когда говорил "прошу доверить мне новую государственную тайну, поскольку старую разболтал" - я был трезвый. Когда я комментирую комментирующих - я тоже был трезвый. Я всегда, ПРОПИСЬЮ, всегда на твоих эфирах трезвый. Но душа хочет петь.       Алексей начал петь какую-то песню, которую кроме него знают только представители поколения бумеров. Марк понимал, что Алексея приходится любить таким, каким он есть. Хорошо, что хоть в отличие от других, он попадает в ноты. - Пение - это хорошо, поешь ты замечательно, но нам уже надо заканчивать эфир. Ещё пару минут у нас осталось. - Марк, а ты был в Кремле? - Да, приходилось бывать пару раз. А что? - Я хочу с тобой прогуляться вместе по Кремлю. Мы будем первыми. За ручку. Упс, мне тут срочно что-то пишут. Это Президент, он тоже смотрит наш эфир, и сказал, что первым будет он. Хочет сыграть на рояле в своём стиле гимн России. - Ну ладно, так даже лучше. Во время ТАКОГО исполнения гимна всё будет стоять... И у многих. Ваш Президент красивый. На этой, так сказать, возвышенной ноте, мы заканчиваем наш эфир. Всем спасибо и до завтра!       Когда эфир закончился, беседа Марка и Алексея стала ещё более томной. Алексей снял рубашку и начал говорить настолько тихо, что его слышал только Марк. Фейгин даже прислонил ухо к динамику, чтоб расслышать Арестовича. Марку пришлось даже сделать звук на максимум, чтобы это услышать. Но, как только Марк сделал звук на максимум, Алексей чихнул. А чихает он очень громко, даже громче, чем говорит "ЭЭЭЭ, ВПЕРЁД", пародируя запойных российских генералкоголиков. Марк был в шоке после этого, поэтому беседу пришлось закончить. Остальные дни Марк делал вид, будто ничего не произошло.       Через две-три недели Марк проснулся, а у него на кровати лежала бутылка хорошего шампанского, конфеты "Рафаэлло" и записка "Прости меня, мой дорогой. Целую. Арестович". Марк даже и не думал обижаться за такую мелочь на Алексея, но это было очень приятно. Оставалось только ждать, что будет ещё через две-три недели.