15 февраля 2018 года
Наше время
— Зачем мы здесь, Ферхат, объясни мне, я действительно не понимаю. В ее голосе слышны ноты раздирающего на миллион частиц холода, такой стальной и не свойственный ей голос. Она не может смириться с тем, что с нами произошло, ни когда не примет. — Ты оставил меня, в ночь, когда не стало нашего сына, просто сбежал, от этой боли, ушёл снова решать дела при помощи оружия, — на последнем слове, она медленно обернулась, так, что было видно ее лицо, озарённое светом полной луны, — ты предпочёл зарыть свою боль, в свисте тысячи пуль, оставив меня одну с моим разбитым сердцем, так объясни мне зачем мы снова встретились с тобой, что ещё ты хочешь отобрать у меня? В отражении ее глаз, казалось видна та боль и воспоминания о той ночи, когда в ее утробе завершилась, так и не начавшись жизнь нашего сына. — Аслы, послушай, — так и не дав завершить фразу, она прервала меня, как делала всегда, будучи злой, взбалмошной женщиной, но все же что-то изменилось, ее лицо, на нем больше не было эмоций. — Ферхат, я потеряла единственный источник света, в этой кромешной тьме, я потеряла смысл своей жизни, ты это понимаешь? На долю секунды, в глазах появился блеск от подступающих слез, от чего сердце предательски защемило. — Я не могу больше жить с тобой, и видеть больше тебя не желаю, ты предпочёл справится со своей болью сам, покинув меня в очередной раз, но знаешь, что изменилось? Ее губы были поджаты так крепко, что казалось я слышу скрежет зубов, лоб наморщен, так как обычно она думала. — Раньше, я закрывала глаза, говорила себе: Аслы, он не был близок к твоему брату, он не поймёт, твоей потери, он не знал, на сколько ты дорожила своей работой и это тоже не поймёт, ему это чуждо, это твои проблемы, твоя боль, которая закрыта в сердце, но он может любить тебя, а знаешь что сейчас, Ферхат? — Что Аслы, ну говори же, выскажи все, что накопилось в твоём сердце, — перейдя на крик, я не мог больше сдерживать свои чувства, — скажи мне, Аслы, скажи то, что душит тебя. — Ферхат, это общая потеря, наш сын. Последнее слово, с ее губ сорвалось почти как шёпот, ели слышное: «наш сын», закрыв глаза и тяжело вздохнув, она медленно развернулась проведя своей тонкой кистью руки по моей груди, и добавила: — Порой мне кажется, там камень, лёд размером больше чем все ледники в мире. Прощай, Ферхат Аслан. Медленно, ее хрупкое тело отдалялось от меня и только легкое подрагивание плеч, говорило о всей боли, что она уносит вместе с собой. «Прости за слёзы и за боль, ты мой свет в мрачной тоске, я осушу все слёзы на твоём лице, подарю тебе любовь, лишь скажи слова любви», — почти за долю секунды я оказался рядом с ее вздрагивающим телом и в свойственной мне манере, достаточно грубо схватил за руку. — Ты ни куда не уйдёшь, ты моя жена, пока ты, — ее хриплый голос перебил меня. — Не смей заканчивать это предложение, не смей мне указывать, мы разводимся, ясно тебе? — Пока ты носишь мою фамилию, тебе придётся жить со мной под одной крышей, я достаточно ясно выражаюсь? Ее без эмоциональное, ещё секунду назад лицо, озарилось гневом и безразличием? — Пусть будет так, хочешь жить со мной в одной комнате и спать в одной постели? Без проблем, но неужели тебя не мучает совесть, неужели ты на столько бесчувственный человек, что сможешь смотреть мне в глаза? — Я сказал все, что хотел, а теперь сядь в эту машину, - голос звучал грубо, сухо и с примесью чего-то угрожающего. — Ты так и не понял ни чего, Ферхат Аслан, ты действительно безнадежный пациент в моей клинике. — Я прошу тебя, не испытывай меня, просто сядь в эту чёртову машину, пожалуйста, — открыв дверь перед ее почти безжизненным телом, она медленно села в такую же холодную машину, как и состояние моей души. ——— Заехав во двор дома, который ей был поперёк горла, она только лишь вскинула руки и бросила очередную колкость в мой адрес: — Скажи мне, неужели ты совершенно меня не любишь? Ее взор был обращён ко мне, а с глаз стекла одинокая слеза. — Я объясню, когда люди любят, они не причиняют боль, но не в твоём случаи, Ферхат Аслан, ты уничтожаешь всех, кто прикасается к твоему сердцу, ты понял меня? Ее рука в порыве гнева стремительно надвигалась на меня, что бы обрушить шквал мелких ударов. Пусть, пусть она выскажется, ей всегда это помогало в тяжёлые моменты. — Аслы, ты будешь жить в этом доме, будешь считаться с правилами и уживаться со всеми, кто тут обитает, пока ты моя жена, ты не можешь жить и делать все, что тебе вздумается, тебе ясно, — указательный палец впился в ее висок, будто пытаясь вбить слова, которые нехотя срывались с губ. — Как скажете, Ферхат Бей, как пожелаете, — резко открыв дверь, она вылетела из машины, словно пуля из горячего дула моего пистолета. — Невестка, ты вернулась, какая радость. «Только тебя не хватало Молчун», — пронеслось в моей голове, медленно выходя из машины. — Молчун, ещё раз посмеешь назвать меня невесткой, вот этот проклятый пистолет, — медленно кивнув на оружие в кобуре Рамазана, она продолжила, — будет наставлен прямо тебе в голову, ты понял меня? Не дав возможность ему ответить что либо, она забежала в дом и скрылась за массивной входной дверью. — Брат, что с ней? — Молчун, следи за ней, за территорию дома она выйти не смеет, посетителей тоже ни каких, следи за каждым ее шагом, ты понял меня? — Брат, как такое возможно, разве это не пройденный этап? — Ты будешь спорить со мной или исполнять, — уже не сдерживаясь и переходя на крик, я схватил его за грудки, — почему вы все считаете, что имеете право пререкаться со мной? Из дома выбежали Йетер, Гюльсум и, что, как такое возможно, Эда? — Ферхат, успокойся, отпусти его, — знакомая рука опустилась на плечо в попытке успокоить разгоревшийся огонь. — Ты что здесь делаешь? Не очень дружелюбно и сквозь зубы, только и смог процедить я. — Мы с моим супругом только прилетели в Стамбул и я решила навестить Йетер ханым, Гюльсум и конечно же тебя, — ее рука продолжала медленно поглаживать мое плечо от чего-то эти прикосновения заставляли непрошеные воспоминания, вспыхивать с новой силой.7 июля 2016 года
— Ферхат, что все это значит, ты просто молча встанешь и уйдёшь, — встав с постели она медленно надвигалась ко мне, протягивая руку к обнаженному торсу. — Все это было ошибкой, тебе ясно, никто и ни когда не должен узнать, что произошло за этими закрытыми дверями, если ты конечно не хочешь выйти замуж за нелюбимого человека, тебе ясно? Вздёрнув бровь, мужское тело нависло над хрупкой девушкой. — Ты что, угрожаешь мне, пытаясь таким унизительным способом заставить меня молчать? Постепенно тон, ее голоса переходил на крик, а выражение лица вызывало лишь жалость. — Какая же ты дура, ты действительно не понимаешь? Если твоя мать и отец узнают о том, что ты лишилась невинность, первое, что они с тобой сделают, это найдут какого-то олуха, что бы защитить честь семьи. — А что же будет с тобой? Ты думаешь мой отец не придёт за тобой, не захочет отомстить? — Наше с тобой положение разное и прикройся уже чем-нибудь, — отведя холодный взгляд от обнаженного юного тела, Ферхат, застегнул крайнюю пуговицу на чёрной выглаженной рубашке и добавил, — забудь все, что здесь было, это в твоих интересах Эда, в твоих. На последнем слове, дверь в спальню девушки захлопнулась, оставляя ее один на один, с разбитым сердцем и мечтами.15 февраля 2018 года
Наше время
— Я смотрю, ты все же женился на этой докторше, — едва скрывая ехидную улыбку она добавила, — только смотрю счастье тебе это не принесло. — Сынок, что же мы стоим на холоде, что же опять в этот дом пришли соры и ругань, — Йетер в своём стиле снова поджала губы, а на лбу образовалась морщина. — Йетер, не тебе давать такие замечания, проводи нашу гостью до ворот и конечно же не забудь вызвать такси, время все таки позднее, — направляясь в сторону дома, в моей голове продолжали крутиться слова: «Только смотрю счастье тебе это не принесло», — ее ехидный смех эхом отдавался в голове. «Вы не знаете, что выпало на ее хрупкие плечи, вы ни чего не знаете», — эмоции нашли свой выход и жилистый кулак, встретился с холодной каменной стеной дома. Медленной струей с руки стекала кровь, но боли нет, физически, я давно уже ни чего не чувствую, болит только сердце. Зайдя в нашу спальню, первое что бросилось в глаза, это Устура в объятьях моей жены, такой маленькой, нежной, хрупкой, подрагивающей, уткнувшейся в трех ногую собаку и всхлипывающую. — Не сиди на полу. — Захочу и буду сидеть, тебе ясно? — Ты застудишься, встань с пола, — опять угроза повисла в спальне. — Конечно, куда же без приказов: встань, сядь, ляг, ешь, что дальше, — она с вызовом посмотрела в мою сторону и вздернула одну бровь так, что казалось она живая и вот-вот улетит в небо. — Ложись спать, — раненой рукой я указал на когда-то такую тёплую и желанную кровать. — Что с твоей рукой? Вопрос по привычке слетел с ее уст и вскочив с пола, она поддалась вперёд, казалось, что сейчас она снова коснётся моей руки и все будет как прежде. — В прочем не важно, аптечка в ванной, самостоятельно обработаешь руку. Опустив голову на свои ладони, она уставшим голосом пробормотала: — Я посплю на диване, ты ложись на кровать. — Аслы, ложись на кровать, у тебя снова будет болеть шея, — сделав шаг на встречу к своей возлюбленной, она отстранилась снова. — Я не лягу в эту постель, все кончено Ферхат, — взяв свой излюбленный красный плед, она легла на диван, повернувшись ко мне спиной. «Как долго будет болеть твоя душа? Ты сможешь простить меня когда-нибудь, Аслы»? — Ни когда, Ферхат, — будто прочитав мои мысли шепотом произнесла она. Глубокой ночью, я почувствовал нежные касания холодных пальцев. «Аслы». — Что же мне делать, Ферхат, моя душа горит в ярком пламени огня, я сгораю, моя боль ни на дюйм не уменьшилась, с каждым днём, она будто пускает корни в моем сердце, — капля горячей слезы упала на открытую рану руки. «Родная, если бы я мог забрать твою боль и облегчить твои страдания, только если бы я мог это сделать». — Ты мог, Ферхат, ты мог, если бы ты не ушёл, а просто взял бы меня за руку, мы сейчас лежали рядом и я не ждала пол ночи, что бы обработать твои раны, — дрожь в голосе, открывала правду на все то, что я снова разрушил. — Любимый, мне холодно, мне больно, в груди морозы, спаси меня, я во тьме, — ее губы нежно коснулись уголка моих сомкнутых губ и оставили влажный след от прикосновения залитых слезами щек. — Я так глубоко погрузилась во мрак, что боюсь мне не выбраться, мой свет, он больше не горит для нас, — закончив обрабатывать мою разбитую руку, она поправила спустившееся одеяло и покинула меня, оставив холод, вместо только что согревающего тепла. Глубокой ночью, до меня донёсся дрожащий голос: — Мерт, прошу, не поступай с нами так, нет, — распахнув глаза, я нашёл взглядом Аслы, ее тело странно изгибалось, а с губ срывался крик, — сынок, не покидай нас. Поднявшись с холодной, почти каменной постели, в один шаг я оказался рядом с хрупкой девушкой, которая даже во снах не могла найти покой. Слегка дотронувшись до кисти руки, поглаживая, произнёс: — Наш сын, в лучшем мире, там где нет тьмы, боли и слез, — с глаз стекали горячие, почти обжигающие слёзы, прижав ее ладонь тыльной стороной к губам, я добавил, — прошу тебя, доктор, позволь на этот раз излечить твои раны. — Ферхат, его больше нет, — то ли во сне, то ли наяву произнесла Аслы. С уголка ее плотно сомкнутых глаз, стекают слёзы, а в моей груди волнами растекается боль. — Прошу, доктор, успокойся, — просидев какое-то время рядом с ней, в голове проносились мысли: «Я увезу тебя от сюда, в наш дом у моря, ты любила всегда то место, как бы ты не злилась, там всегда была моя любимая Аслы», — спустя время, она перестала вздрагивать и провалилась в глубокий сон, с напряженным лицом и повернувшись снова спиной, с губ почти как шёпот сорвалось: — Я всегда буду любить и ненавидеть тебя, Ферхат. «Ненавидь, злись, бей меня, но будь рядом. Ты заставила поверить в сказку, а сейчас хочешь забрать мою веру? Нет, не такой любви ты учила меня, доктор». Отпустив руку, я нежно прикоснулся губами ко лбу той, ради которой я готов сжечь весь мир, вытерпеть любую боль, лишь бы она улыбалась и лёг на край нашей общей постели, с которой все началось.15 декабря 2017 года
— Аслы, я обошёл все торговые лавки, что бы найти эту землянику, а ты вот так вот легко, заявляешь: «мне расхотелось», ты что, с ума хочешь меня свести, девочка? Ее заливистый смех разносился по всей спальне, а в душе этого мужчины расцветали бутоны когда-то глубоко захороненных роз. — Ферхат, я пошутила, дай хоть одну штучку, — одна ягода сменялась другой, пока полностью не была уничтожена вся упаковка, а губы девушки расплылись в довольной улыбке. — Ты накормила его, — он впервые с такой глубокой нежностью посмотрел на счастливую возлюбленную. — Оф, Ферхат, да, наш малыш в полном порядке, у меня есть вопрос, могу я задать его? — Дорогая, у тебя нет случайно температуры, — приложив тыльную сторону руки, мужчина с загадочной улыбкой продолжил, — раньше ты ни когда не спрашивала, что же с тобой, Аслы? — Ферхат, я серьезно, у меня очень важный вопрос. Как думаешь, будет красавица или чудовище? — Мне все равно, одно я знаю точно, он будет такой же упрямый, как и мама, — поглаживая по открытому плечу, добавил, — и чувствую, мне ещё достанется. — У него будет такое же храброе сердце, как у отца, — рассмеявшись, Аслы продолжила предаваться мечтам, — конечно мы тебе устроим, даже не надейся на спокойную жизнь, Ферхат Аслан.16 февраля 2018 года
Наше время
— Аслы, вставай, мы опаздываем, — только я успел дотронуться до плеча своей жены, как она тут же отпрянула и все тем же ледяным голосом процедила: — Не смей трогать меня, — встав с кровати, по ее виду сразу стало ясно, что шея снова даёт о себе знать. — Я же просил лечь спать на кровать, почему ты такая упрямая, — отвернувшись я только и добавил, — у тебя есть пятнадцать минут, мы уезжаем. — Что? Зачем? Куда? Ты спросил меня, хочу ли я куда-то ехать? Закатив глаза и поправляя спавшую лямку пижамы, она добавила: — Конечно, прости, я забыла, что только ты можешь что-то решать. Снова оставив ее одну со своими мыслями, я направился в автомобиль.