Каисса – сводница

Занятие в школе Ботвинника — Каспарова сегодня впервые сорвалось, но не по вине детей. Два гроссмейстера, умудрённый опытом и годами вместе с юным помощником — оба большие поклонники компьютерных машин распустили детей из-за чудесного явления. Сокровенная мечта Михаила Моисеевича исполнилась — компьютерная программа «Каисса» чудесным образом обрела челоческий разум, самостаятельно включила компьютер и завела диалог с друмя шахматистами. Каспаров переставил стул ближе к компьютеру и усадил в него своего покровителя. Гарри и сам был бы безумно рад сыграть первую партию с дамой, но питав нежные чувства к наставнику уступил ему такое удовольствие. — Гарри, милый, они не верили мне! Ты видишь, я бы прав! — казалось, будто эта партия для Ботвинника важнее любой другой. Хотя, небывалая мягкость и теплота тона, которым были сказаны слова, особенно «милый», понравившееся Каспарову больше всего, убеждали в обратном. Ботвинник точно знал, дороже Гарри какая-то железяка стать для него не сможет, но предпочитал скрывать это от всего мира. Дело было, в первую очередь, в возрасте, во вторую, в том, что он не хочет портить жизнь юноше мужским вниманием, когда в союзе принято женское. Почему-то в последнюю очередь, Михаил думал о том, что же скажет на этот вздор Таль, с которым они вдвоём очень давно. — Михаил Моисеевич, вы проиграли… Я удивлён! — Гарри отреагировал эмоционально, скорчив смешную рожицу. Вообще он был мастер в части мимики, не стесняясь показывать, что чувствует. И активно жестикулировать. — Я хочу сыграть с мальчиком, — капризно произнесла компьютерная программа, самоуверенный Ботвинник ей совсем не понравился. — Да, пожалуйста! — Гарри сел на место наставника и разыграл дебют. Михаил Моисеевич стоял сзади, держась ладонями за стул и заглядывая в экран из-за плеча любимого ученика. — Коня выводи, — посоветовал Ботвинник. — Подсказывать нельзя! Вы играете с дамой, вас двое, а я одна, — «Каисса» сделала замечание обоим, пристыдив. Гарри, несмотря на это, всё равно вывел коня. Потихоньку перешли в миттельшпиль и рассчитывали пожертвовать пешку за преимущество. Через некоторое время поле покинула важная ладья, планируемая для постановки мата. В пешечный эндшпиль не перешли, программа влепила красивый мат. — Ты такой же самоуверенный как он. И оба бестолковые! Сидите друг напротив друга, одинаковые! Чувствуете одинаково, думаете похоже, молчите об одном и том же! Ждёте, наверняка, что кто-то из вас сделает новый вид шахмат и подарит другому, дабы покорить? Знаете ребятки, я чуть не упустила Марса, но он, к счастью, от отстранённости только сильней заинтересовался и создал такую захватывающую игру! — «Каисса», как и любая девушка была болтливой и быстро меняла темы успев рассказать и о своём романе, и поделиться мнением насчёт новых знакомых. Гарри, не умеющий скрывать лица покраснел и вцепился руками в стул, боясь от него отлипнуть, Ботвинник отступил, протянув руку к шнуру и вытянул его из розетки, чтобы дама не взболтнула ещё чего-нибудь лишнего. Он нарушал технику безопасности и собственные установки, но стало как-то плевать. — Михаил Моисеевич, а вы зачем так? — А ты любишь, когда кто-то раскрывает чужие тайны? Она заслуживала замолчать, — большой опыт гроссмейстера перебивал варианты от Капабланки до нынешних школьников и не припомнил ни одного наглеца, наподобии этой дамы! А, хотя, нет, был Таль, который взял его на слабо, спровоцировав поцелуй в больнице Риги. Но Миша не нёс в себе ничего вредного и был в сто раз лучше противной шахматной программы. — Получается, она сказала, что мы молчим об одном и том же? Откуда она знает, что я хочу более тесного контакта с вами? Откуда она знает, что хотите вы? Твою мать! — Гарри понял, что глупо проговорился и сейчас точно получит — если не подзатыльника, то увольнение из школы, как антисоветский элемент… — Разве ты не видишь во мне… Старика? — А почему я должен видеть вашу внешность? Вы светитесь изнутри и всегда молоды душой… А чего стоит отжимание-уголок? — Каспаров уговаривал себя заткнуться как можно скорее. — Ты правда так считаешь? — профессорским жестом поправив очки, перепроверяя ученика спросил Ботвинник. Трудно поверить, что такие слова говорит ему юноша… Да, люди в восемьнадцать гуляют и женятся, а не засматвиваются на прошлый век! — Я и так сказал слишком много, Михаил Моисеевич, — Гарри подошёл к компьютеру и пнул его, вымещая на нём злость от того, что приходится объясняться. Потом, наверное, на бумаге писать заставят и с работы выгонят. Прощай, карьера! — Ты замечательный мальчик, самый лучший, из тех, кого я обучал. Мне бы очень хотелось, чтобы ты был рядом, может даже ещё ближе чем сейчас. Не хвастайся никому, что старик открыл тебе свою душу, — закончив признание строгой фразой, которая портила ощущение окрылённости у юноши, Ботвинник занял свободный стул. Пространство в классе сузилось до компьютера и стула, были, конечно, и другие стулья, и даже, столы, но шахматисты этого не замечали. — Ближе настолько? — Каспаров неожиданно для самого себя сел к Ботвиннику на колени и положил руки тому на плечи. Не став протестовать, позволяя вести игру подопечному Михаил сделал устный ход: — А что же может быть ещё ближе? — А разве вы позволите? — с надеждой спросил Гарри. — Только, если ты не будешь разочарован и скажешь мне, когда прекратить, — Михаил мысленно отвесил себе подзатыльника за то, что сейчас у него взыграла кровь, как у юнца и он поддаётся искушению. Ботвинник проследил, как Каспаров закрыл глаза, решившись его поцеловать. Он ждал неумелого, нелепого поцелуя, а получил средне уверенный темпераментный бакинский. Теперь он будет знать, как целуются в Азербайджане? Азербайджанцы? Да о чём он только думает?! Руки сами собой полезли под пиджак ученика, он себя одёрнул и перестал. Эрекция предательски выдавала его, на здоровье в этом плане Михаил Моисеевич никогда не жаловался и вполне смог бы удовлетворить молодое дарование. — Дальше мы пока не зайдём, — предупредил Ботвинник, поправляя чужую одежду. Послышались аплодисменты — это компьютер включился и противная программа заговорила снова: — Любви все возрасты покорны. Гарри усмехнулся и поцеловал мастера снова. Затем мечтательно подчеркнул: — Вот бы так приветствовать друг друга в начале и конце урока. Ботвинник смутился. Гарри сказал, что он только мечтает и никогда так не сделает. Слезать с коленей он так и не собирался, радуясь, что наставник не жалуется на «груз». — Ты соблюдаешь мои рекомендации по спортивному режиму, мне нравится, — подметил Ботвинник после уютной паузы. — Это вы заметили мой пресс? — Каспаров подумал, что не зря плавал на отдыхе и занимался футболом. — Спортивное тело это красиво и полезно, — расплывчато ответил наставник. — А у вас тоже спортивное тело? — Каспаров немного рисковал с флиртом. — Увидишь в более располагающей для этого обтановке, слезай, — оборвал заигрывание Ботвинник, стараясь держать себя в руках. — Тогда я буду очень ждать следующего раза, — пролепетал Каспаров и попрощавшись — урок всё равно сорван, поспешил домой.