Red flag

Замечали ли Вы когда-нибудь, как быстро мы фокусируемся на какой-то вещи, которая впоследствии не выходит из головы? Ты проживаешь час за часом, день тянется за другим, ты с видимым трудом держишься на плаву среди бесчисленного количества дел, но эта вещица, словно надоедливый ребенок, постоянно маячит у тебя в сознании в попытках привлечь твое внимание. И ведь не всегда это что-то важное, напротив, иногда поражаешься абсурдности и нелепости своего гиперфокуса. Это может быть просто какая-то деталь, странный, приковывающий внимание предмет, и не играет роли, видел ты его один раз в жизни или постоянно натыкаешься на него. И со временем ты все чаще и чаще ищешь повод вновь его лицезреть, испытывая свое терпение на прочность. Люмин же обладала ангельским терпением, так что играть со своими же мыслями в кошки-мышки могла хоть до бесконечности, категорически отрицая любую симпатию к любому предмету. Но в моменты минутной, даже секундной, слабости, всего на мгновение теряя контроль, она цеплялась глазами за висящие на спине Предвестника красные концы аксессуара так, словно могла их разодрать в крошечные клочки лишь одним своим янтарным взором. Этот шарф откровенно действовал ей на нервы, он действительно был для нее как кисточки со штор для котенка или красный флаг для быка, любые примеры способные выразить степень её внимания к детали одежды Тартальи. Иной раз она правда чувствовала себя котенком, ненароком желая прикоснуться, подергать, поиграться с навязчивой красной тканью, совершенно забывая о возможной опасности, исходящей от Фатуи. - Принцесса, - зазывающе растянул каждую гласную рыжий парень и помахал рукой перед собеседницей. - Я знаю, что в неотразимости мне нет соперника, но мне все же интересно, что так привлекло в моей персоне Великую Путешественницу, что та не может оторвать взгляд? - Чт.. Что? - девушка, немного вздрогнув, выскочила из своих мыслей, наконец вернув свое внимание Тарталье. - Извини, что ты сказал? - Мне льстит, что Вы теряете дар речи при виде меня, Миледи, - промурлыкал рыжик и улыбнулся, хитро сощурив глаза. - Но всё же, пялиться так на человека, думаю, не соответствует Вашим манерам, - сменив улыбку на наигранно задумчивый вид, подытожил Тарталья. Казалось бы, Люмин уже давно перестала реагировать на чрезмерную театральность и напыщенность Предвестника, но факт того, что её застали врасплох, заставил путешественницу мгновенно вспыхнуть как спичка, не столь от стыда, сколь от недовольства. Широко распахнув глаза, она некоторое время беззвучно открывала рот в попытке выловить из воздуха хоть какие-то слова и возражения, но, глубоко вздохнув, блондинка взяла себя в руки. - Прекращай, меня от твоей избыточной вежливости сейчас стошнит. Она тебе совершенно не идет, - бросила Люмин и отвела взгляд, напоследок пробежавшись глазами от лица парня до его шарфа и обратно. Беглый взгляд подруги не прошел мимо внимания Чайльда, состроившего еще более хитрую мордашку. Желание закончить театральное представление благополучно проигнорировали, до кучи превратив его в настоящий цирк, шталмейстером которого являлся небезызвестный рыжий парень, и он же был его главным клоуном. - Так, так, так, кажется, я что-то уже начинаю понимать, но убедиться всё же стоит, - Тарталья еще несколько секунд неотрывно смотрел на девушку, пока резво, точь-в-точь как ребенок, не засмеялся, после чего протянул ей тарелку с блюдом из продуктов неизвестного для Люмин происхождения. - Отложим эту тему. Кто-то обещал попробовать еду с моей родины, а пока ты это делаешь, заодно расскажешь, что за мысли занимают твою светлую головушку. Люмин подтянула тарелку с угощением поближе и застыла, всматриваясь в содержимое, в нерешительности даже понюхать это. Ей было не привыкать пробовать новые и всячески извращённые блюда, путешествуя по Тейвату, тем более Паймон постоянно способствовала ее просвещению в мире еды, таская по всевозможным ресторанам и ларькам с вкусностями. Дело было немного в другом. Казалось бы, Путешественница провела достаточно времени рядом с Предвестником, чтобы мало-мальски начать ему доверять, но делать это она явно не спешила. Но ведь мы тоже одергиваем руки от огня, боясь ожечься? Она не знала, что за огонь исходил от Одиннадцатого Предвестника Фатуи, согреет ли он ее или просто-напросто сожжет дотла. Стоит ли дать тому шанс, снова ему поверить и наступить на те же грабли, если один раз её уже предали. - Не буду я тебя травить, - словно читая мысли, поспешил успокоить Тарталья. - Ну же, Принцесса, у меня же день рождения, сделай мне подарок. Мне будет достаточно, если ты просто попробуешь. - На жалость давишь? Между прочим, если бы кто-нибудь меня предупредил, я бы правда сделала подарок. Теперь я чувствую себя неловко, - пробурчала Люмин и все же подцепила ложкой небольшое количество странноватой красной жидкости, рискнув попробовать на вкус. - Ни в коем случае. Я и не планировал его праздновать, но раз уж я вернулся из дома с таким количеством еды и у меня такая потрясающая компания, то грех не воспользоваться этим совпадением, - парень с предвкушением и каплей детской наивной надежды всматривался в лицо собеседницы, ожидая увидеть ее реакцию на его нелепую стряпню. - М… - Путешественница ненадолго прикрыла глаза, сосредотачиваясь только на вкусовых рецепторах. – А знаешь… это довольно вкусно. И правда не суди книгу по обложке. С плеч Предвестника как будто упал огромный камень, когда он услышал слова блондинки. А когда она потянулась за следующей ложкой супа, его губы растянулись в довольную улыбку, он расслабился и откинулся на спинку стула. - Думаю, одобрение самой Путешественницы - лучше любого подарка на свете, - сейчас, именно в эту секунду, всего на мгновение, тот сильный и непобедимый мужчина исчез, а его место занял ребенок, светившейся от счастья, словно ему преподнесли самую невероятную игрушку. В данный момент, он готов был поклясться, что даже если все шестеро Архонтов положили бы ему свои сердца Бога на блюдечко, он бы все равно не обрадовался этому так, как делал это сейчас. – Но все же, я так и не получил ответа. О чем ты так много думаешь? - Аякс… - жалобно простонала Люмин и грозно зыкнула на рыжего парня. Последнее, что ей бы хотелось, это обсуждать Тарталью с ним же. Слишком много чести, он будет воображать из себя еще больше и еще больше её раздражать. – Ты от меня не отстанешь, верно? Тарталья коротко кивнул и, завидев опустевшую тарелку, принялся накладывать в нее по кусочку с каждого блюда на столе. Наблюдая за этим, у Люмин начали постепенно округляться глаза, от мысли, что Чайльд объективно хочет ее смерти. Не умрет от отравления, так от переедания и никакие лепешки и яичницы ее не воскресят. Уникальная смерть для путешественника. Через несколько секунд до нее дошла уже другая мысль: его тарелка уже долгое время стоит идеально чистая и сам он, по сути, к еде и не притронулся, видимо, стараясь угодить в первую очередь своей Леди. Поэтому вновь возвращаясь из своих размышлений в действительность, словно копируя его действия, она подцепляла кусочек за кусочком, накладывая их уже в тарелку именинника. Картина, которая разворачивалась за столом, была настолько смешной, сколько милой и романтичной. Если бы Паймон в это время составляла им компанию, обязательно обозвала бы их «голубками», хотя, вероятнее всего, она была бы занята опустошением тарелок. В какой-то момент их милые посиделки в очередной раз превратились в настоящую бойню. Они бились столовыми приборами, лязг которых уже резал уши, перекидывали еду с тарелки на тарелку, переодически промахиваясь и попадая то на стол, то на одежду, смеялись, глядя друг другу в глаза. Они наслаждались создавшейся дурачеством атмосферой. Их стол был уже изрядно заляпан, а одежду в некоторых местах покрывали крошечные брызги. Но их глаза так сильно блестели и улыбки были настолько искренними, эмоции буквально разрывали их на части, что вся грязь и безумие вокруг были совершенно не важны. Как будто и не было никогда никакой вражды. Не было предательства, бесчисленного количества сражений и тайных опасений. Были только они, простые друзья, не клеймённые своими ярлыками Великой Путешественницы и Одиннадцатого Предвестника Фатуи. Наверное, о лучшем дне Рождения Аякс и мечтать не мог. Именно этой просто и беззаботной атмосферы ему так не хватало долгое время. Он даже толком с семьей не мог нормально повидаться, находясь в постоянной спешке, напряжении и страхе за своих родных. Только сейчас, с Люмин, он мог быть самим собой и не волноваться за свои слова. Она прекрасно знала и постоянно напоминала самой себе о том, кем он работает, но никогда от него не сбегала. Пусть довериться полностью ему она не могла, но и проводить с ним время она себе не запрещала. Так или иначе, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Только вот, насколько близко она готова была его подпустить?   - Всё, стоп, - пытаясь отдышаться от смеха, остановилась Люмин. – Мы так всю еду испортим, а я так практически ничего и не попробовала.   - Да, ты права, - все еще посмеиваясь, парень протянул руку через стол и стер с щеки девушки последствия их «игры» с едой. – Кушай, Золотко, не зря же я это из самой Снежной тащил в Ли Юэ. Немного смутившись его, казалось бы, банальным жестом, Люмин одарила его злобным взглядом и уткнулась в тарелку, нервно подчерпывая случайный кусочек еды. Довольный созданным эффектом, Предвестник тоже принялся за еду, все никак не унимая счастливую улыбку на лице. Он смотрел на Люмин, пристально, нежно, внимательно, пытаясь запечатлеть в памяти её вид и все детали этого дня, чтобы вспоминать их изо дня в день, терзая свое сердце страхом, что таких моментов больше никогда не будет, ведь выйдя за пределы комнаты, их маленького мирка, они снова встанут по разные стороны баррикад. Он отрывался только на секунду, чтобы не промахнуться ложкой мимо тарелки, быстро возвращая взгляд объекту своего восхищения. Люмин же было неловко, ей казалась, что ей мстят за такое же наблюдение часом ранее, но она не возражала, пытаясь только избегать контакта глаз. Иногда она поднимала голову, проходилась глазами по красной ткани шарфа с каким-то внезапным наваждением, поднималась выше, желая очертить прядки рыжих волос, но случайно натыкалась на синеву глаз, от которых быстро опускала голову обратно к тарелке, в страхе ненароком утонуть в этом бездонном океане.