mimi kundala dala

      «нет ничего прекраснее звезд» – совсем тихо сказал дилюк. его голос казался убаюкивающей мелодией дождя. чем-то прохладным, но согревающим, морально, внутри. так, что кости таяли, а сердце яростно показывало свое наличие в груди и гулкое биение.       «но те в дали и при этом ярки. удивительно показывают созвездия, или любой другой рисунок. они кажутся холодными и до невозможности обжигающими» – кайа слушал его и засыпал. такие моменты были очень редки и ценны для него. он по долгу мог сидеть и слушать дилюка, будто он обязан это делать. казалось, что он должен дослушать всё до единого слова. и расстраивался только он, когда засыпал и пропускал половину всего рассказа чужих мыслей.       «mi muhe mita nye» как то раз сказал кайа дилюку. они были в таверне. ничего не забылось и чувства не угасли. но до острой боли в груди, кайа считал, что рангвиндр и не любил. никогда не пытался, не старался в ответ, даже не думал об этом серьезно. для него это было что-то сродни детской шалости. альберих хотел вырвать свои волосы, голова гудела мыслями, что невозможно и больно держать свои чувства, эмоции в себе. ему будто врали и он горечью чувствовал это сжимающее чувство в грудной клетке.       всё ощущалось обжигающе неприятным и он не знал, что с этим делать.       «настолько перестарался с поручениями, что теперь играешь роль хиличурла?» – фыркнул дилюк и продолжил тереть стакан. он уже как минут пять натёртый до чиста, но хозяин таверны игнорировал непонимающие взгляды. стоял и ждал слов от напротив сидящего человека. признавать это было сложно, но он свыкся с обычным альберихом и теперь хмурится от давящей тишины с его стороны. это было неуютно, вечно шумный и весёлый, когда тихий – кажется мертвым.       «эх, тогда не перепутай меня на поле боя» – улыбка прозрачная. рангвиндру хочется поскорее стереть ее с лица. оно прекрасно, оно красиво, оно любимо, но когда эмоции там, до своего скрежета зубов фальшивы – хочется ударить.       в таверну неожиданно забегает кли. она выглядит запыхавшейся и взволнованно. в руке у нее что-то быстро шевелиться и она хихикает, тянет находку альбериху прямо в лицо и ждёт реакции. — я погляжу, ты самый настоящий ловец! – он как можно удивлённо смотрит на небольшую ящерицу зажатую в маленькой ладони и взъерошивает ее волосы, тихо посмеиваясь. — братец кайа! – она мило дует губки и ее щёчки становятся розового оттенка. дилюк делает вид, что его тут нет. ему очень нравится эта картина и он как можно тише выполняет свою работу. — что малышка? – склоняет голову на бок и улыбается. щурит глаз, морщит нос, его зубы чуть видны и верхняя губа немного поджалась. дилюку эта картина нравится намного больше.       поражаясь каков он лжец, что делает вид будто кайа для него пустое место, но в мыслях же превосходит кого-либо. — не порти мою прическу! – она показывает на свои волосы и пытается сделать грозный вид. будто копирует магистра джинн. — я же не порчу твою. — а я тебе и не запрещал, – он подмигивает, но кли этого не понимает и задумчиво смотрит на его улыбку и переводит взгляд выше, на темно-синие волосы. — правда можно? – она видит кивок альбериха и подрывается к нему почти что на колени, но он садит ее на стул рядом.       она тянет маленькие пальчики к волосам и кайа только сейчас вспоминает о ящерке, которая была зажата в руке. он кидает взгляд вниз и видит ее быстро бегующую по полу, в надежде найти выход. хотел бы он также знать только одну дверь и выйдя, почувствовать себя свободным.       дилюк краем глаза видит, как кли с восхищением трогает пряди. они как шелк лежат в ее ладошках и красиво падают на лицо кайи. он морщит нос и дует на волосы, чтобы те не мешались и кли тут же смеётся и что-то лепечет. альберих слушает каждое ее слово и кивает, добавляет что-то от себя и показывает свою светлую прядь. она начинает быстро кивать и потом хлопать своими большими глазками в неверии. будто не понимает "как же так?". капитан кавалерии отмахивается и тихо-тихо шепчет ей на ухо свой секрет. — даже мистеру дилюку нельзя говорить? – ее звонкий голосок точно был слышен хозяину таверны и кайа нахмурился. — тш, – он приставил палец к своим губам и слабо улыбнулся. — даже мистеру дилюку, запомни это. — кли запомнила! – она улыбнулась и умчалась к выходу.       кайа смотрел ей вслед и сразу же встал собираясь уходить. не то, чтобы он ждал горячей руки на своем запястье или останавливающие его уход слова, сегодня почему-то он не ждал. все прошлые разы – да. сегодня он не улыбнулся и не подмигнул на прощание дилюку и вообще просто тихо ушел, оставив после себя мешочек моры и холодок. рангвиндр жжёт его спину взглядом и прослеживает за каждым его движением. то как он чуть не уронил стакан, когда ставил на стол, слепая зона же. такие моменты нравились дилюку, он хотел быть опорой и плечом для альбериха, но прошлое вязко его тянет в пучину раздумий – он предал, он врет.       когда кайа выглядит беззащитным, слабым, дилюк довольно выдыхает и не потому, что хочет задеть этим кайю. он чувствует долг помощи и это прикрывает "ты не должен, он же предатель". он эгоист и это давит.       ночь в мондштаде была по своему красивой. она пела песни ветром и шуршанием листьев рассказывала легенды о прошлом. глубокой ночью можно было услышать совсем тихую игру на лире, казалось даже, что сам барбатос играет на ней. альберих не спешным шагом направлялся к выходу из города. хотелось прогуляться и просто забыть на некоторое время, что завтра будет новый день, а потом и последующий. хотелось жить моментом и думать, что будет сейчас.       волосы приятно холодят порывы ветра. на экспедициях в снежную, он мог с блаженством насладиться морозом и ледянящим кости бурями. по мнение многих, как обладатель крио глаза бога, он был невосприимчив к холоду. в такие моменты хотелось громко рассмеяться и соглашаться, что: – я чувствую себя прекрасно на драконем хребте, будто плюсовая температура. он чувствовал лёд обжигающий до красноты, следы как от ожогов. снежинки больно соприкасались с кожей и будто царапали её. он всё ещё человек, не архонт. но вся суть была в том, что холод тянется к нему. вода иной раз сама замерзала под ногами, приходилось оправдывать это новой способностью крио.       эта способность была как одна из чувств, которой управляли эмоции. оглушительная моральная боль? лёд впивался не только во врагов, но и в собственное тело. пытаясь помочь обладателю крио, заглушая физическими увечьями моральные. оставляя глубокие порезы с мелкими осколками льда внутри, которые до одури жгут рану.       неконтролируемая злость? вокруг всё покрывалось толстым слоем льда, казалось с потолка пойдет снег и будут падать сосульки, как острия лезвий. это в порядке вещей – это норма. так говорит и лиза, джинн и многие другие, у кого есть глаз бога. но они это кое как, но контролируют. альберих же даже не замечал, как в помещении становилось невозможно холодно и изо рта шел пар. из-за него, снова он делает что-то не так, не так как другие. он другой. он не должен тут быть, он не подходит, он фальшивый.       он без искреннего интереса слушал рассказы о местах, в которых был путешествинник. он улыбался джинн каждое утро, но хотел поскорее закончить все поручения и упасть на свою кровать и заснуть, желательно надолго. всё было скучной, серой и сплошной мутью – рутиной. косые взгляды дилюка и розарии, к ним можно добавить и фатуи, которые зачастили в городе. будто они даже и не покидали стены мондштада.       он хотел усомниться в себе и поверить, что кто-то протянет руку. не потому что надо или так кто-то сказал. от своих помыслов, своего "я хочу". но почему то своя рука никогда не тянулась в ответ. он был уверен и уверен сейчас, что никто и не протянет. казалось, все знали кто он и что он сделал. его тайны и мысли. было как никогда неуютно в своем "родном" городе. руки неуверенно держали меч, выражение лица всё время скакало с усталого до счастья в тридцать два зуба. хотелось кричать и зажать себе рот, чтобы заглушить себя. не слышать мольбы и свои желания. было до невозможности стыдно и чувство жалости разъедало как пламя.       хотел ли он помощи? вовсе нет или же настолько, что уже не мог уловить свои же чувства, свои же мысли, свои эмоции. самого себя потерять довольно таки легко, когда ищешь кого-то другого.       он чувствовал себя как никогда одиноким, как айсберг в океане. будто он правда откололся из-за смены температуры. только вот он не растаял в любви. он думал, что держится на плаву, но не понимал почему же так темно.       разве на дне океана может быть что-то слепящее глаза? холод громким свистом вьюги летит сзади, но кайа просто стоит и не двигается. казалось, что кто-то сковал ноги и руки, полностью все тело и душу.       он засыпал с кристальными слезами на глазах. на дне океана, он был самым заметным, но почему-то прозрачным.       «а что насчёт тех звёзд, которые погасли?» — кайа глупо улыбается и щурит глаз.       «зачем думать о том, чего ты не видишь?» — дилюк скучающе указал рукой на небо, показывая, что лучше смотреть на ярко горящие, нежели давно потускневшие. — видимо я погас, может никогда и не был ярче вспышки своего рождения? – сон был спасительной возможностью уйти от всех. жаль, что там было ещё хуже. «я люблю тебя моя звёздочка, ты ярче всех для меня» – нежные руки матери приятно согревали уже заледеневшее сердце.