***
Из сна его вынимает холодная тряпка, которую так заботливо приложили ко лбу. — Тише, это я. У тебя снова поднялась температура, и ты дрожал во сне. Я испугался, что ты замёрз и накрыл тебя ещё парочкой одеял. Как себя чувствуешь? — А..пойдёт, я давно уснул? — Ага, мы разговаривали, а потом я должен был принести тебе обед, но когда вернулся, ты уже спал. Если хочешь есть, то я подогрею. За два часа всё остыло, — Хуа Чэн подтянул одеяло повыше, чтобы оно закрывало Се Ляню плечи, а холод не проскальзывал. — Спасибо, но я пока не хочу. Аппетита нет, ты сидел здесь всё это время? — Се Лянь чуть приподнял плечо, чтобы лучше почувствовать это нежное лёгкое касание. — Да, есть такое. Я снова позвонил врачу, он будет здесь к вечеру. А сейчас нам надо сбить температуру, будешь чай или горячее молоко? — Хуа Чэн приободряюще улыбнулся, чтобы поднять настрой старшего. — Молоко, наверное. Се Лянь сказал потухшим голосом, и Хуа Чэн это заметил. — Прости, что приходится постоянно пить и лежать под грудой огромных одеял, но у тебя тридцать восемь и один, такую температуру надо сбивать. И если что-то случилось, то помни, что мы всегда можем это обсудить, — парень говорил тихо, но чётко, стараясь не давить. — Знаю, спасибо, — Се Лянь перевернулся на другой бок, оказавшись к Саньлану спиной, — я могу подремать до прихода врача? — Да, конечно..мне уйти? — Не уходи, пожалуйста, — совсем тихо ответил парень спустя минуту давящей тишины, но Хуа Чэн услышал. Он всегда его слышал. Они находились рядышком уже около года. Цзюнь У тогда сильно переборщил. Он находился в пьяном состоянии и измучил Се Ляня до потери сознания и сильного кровотечения. Его личный врач не смог приехать и, как бы тридцатилетний мужчина не хотел иметь дело с городской больницей, они отправились в больницу. Хэ Сюань, врач, принявший их без очереди, заметил странное сходство Се Ляня с человеком, которого искал его друг. Он позвонил Хуа Чэну, и по приезде началась жестокая драка. Много времени не надо было. Саньлан вошёл в палату, увидел лицо измученного парня, которого так долго искал, за пару минут выяснил ситуацию, направил на Цзюнь У дуло пистолета, а спустя несколько месяцев тот по "несчастному" случаю погиб. Се Лянь, конечно, долго не мог понять, что происходит, но после сеансов у личного психолога Хуа Чэна и давно позабытого тепла, понял, в каких отношениях находился пять лет, и не захотел больше видеть Цзюнь У. Даже мысли о его приходе вызывали у Се Ляня сильную панику. Однажды ночью, когда Хуа Чэну пришлось срочно отъехать, мужчина ввёл наркотики парню с помощью капельницы, а после попытался увезти из больницы. Саньлан вовремя вернулся, и Цзюнь У перехватили на выходе из заднего двора. С трудом, но он вырвал горячего, плачущего и ничего не понимающего Се Ляня, под угрозой вызова полиции и поджога всей компании мужчины. А после машина Цзюнь У взорвалась и упала с моста. А всё его дело обанкротилось и развалилось. Конечно, все эти планы обсуждались с Се Лянем. Если бы он этого не хотел, то Хуа Чэн никогда бы не позволил себе такого. После этого случая Саньлан не отходил от парня ни на шаг, а старший против совсем не был. Он прижимался к тёплым и таким заботливым рукам, как маленький брошенный котёнок. И спустя год тянулся к нему, но не к другим людям. Его всё ещё потряхивало от мысли, что сейчас ударят. Се Лянь всем сердцем полюбил Хуа Чэна. И хотя ему всё время говорили, что это взаимно, старший не мог в это поверить. "Наверное, это когда-нибудь закончится. Сейчас я напортачу, и он отвернётся, ударит, наорёт и больше не посмотрит с такой заботой и нежностью", — так Се Лянь часто думал, но этого не произошло.***
Парень хотел хоть как-то помочь и отблагодарить Саньлана, и решил сделать уборку. Протирая пыль на полке, он задумался и махнул рукой так, что стеклянный макет дома, который собирал Хуа Чэн, упал и сломался. Тогда Се Лянь, вытирая слёзы, что так не хотели прекращать литься, убирал голыми руками осколки. Когда Саньлан вернулся, то застал ужасную картину: его любимый человек, весь в слезах, убирает стекло, руки в крови, лицо тоже, потому что он постоянно вытирал повреждёнными ладонями щёки и глаза. — Саньлан! Прости меня, пожалуйста, прости, я-я не хотел..я правда..только не бей, прошу! Мне некуда пойти! Я..я!.. Хуа Чэн быстро подошёл и присел рядом, протягивая руки. Тогда Се Лянь уже приготовился, что его будут бить, но лишь почувствовал, как ладони протирают обработанной салфеткой. — Ну всё, всё. Надо было дождаться меня или хотя бы надеть плотные перчатки. Ну, чего ты? Всё хорошо, эй, гэгэ, я рядом.***
Когда Се Лянь проснулся, был уже вечер, а до прихода врача осталось минут тридцать. — Добрый вечер, гэгэ. Не волнуйся, осмотр продлится совсем недолго и строго под моим присмотром, — Хуа Чэн подал чашку с горячим молоком. — Спасибо, Саньлан. Я не боюсь, правда. Хуа Чэн подвинулся и, приложив руку и губы к немного горячему лбу, проверил температуру, а после протянул градусник. — Померь, а я пока встречу врача.***
— И напоследок. Высовывайте язык и говорите "а", — мужчина посмотрел горло с нахмуренными бровями, — Все лекарства принимаете? — Да. — Пили холодную воду или замерзали где-нибудь? — Нет. — Выходили на улицу? — Только во двор. Врач средних лет обернулся к Хуа Чэну. — Предлагаю выйти и поговорить отдельно, — мужчины шагнули в коридор и закрыли за собой дверь, — скажу вам честно. Я не знаю в чём дело. — Не понял. Я за что вам деньги плачу? — Я хочу сказать, что простуда не может просто так длиться почти месяц, по анализам серьёзных вирусов не обнаружено. Я осмотрел его несколько раз. — А, я вас понял, — Хуа Чэн начал закипать и повысил голос, — Вы хотите сказать, что он мне врёт?! Ясно! Проваливайте! — Я бы рекомендовал меня послу.. Договорить ему не дал громкий хлопок двери личного кабинета Саньлана. Он не хотел возвращаться к старшему в таком состоянии, лучше выпустит пар наедине с собой. Се Лянь зарылся в кокон из одеял. Он всё слышал. Парень почти никогда не был свидетелем того, как Хуа Чэн злится и кричит. Но сейчас понял:"виноват я". Снова виноват. Опять кто-то зол на меня. Я провинился. Стыдно. Боже, как стыдно. От того, что врач прав. От того, что заставил Саньлана злиться. От того, что он настолько жалок. От обманов, от всего.. Мысли прервал вошедший Хуа Чэн. Он медленно прошёл к кровати и обнял Се Ляня. Но до этого момента старший увидел, насколько сильное волнение закралось в его глаз, как дрожали руки. — Я верю тебе, не бойся. То, что сказал врач — бред. Больше он здесь не появится, — Хуа Чэн ждал ответа, но его так и не последовало, лишь его плечо стало мокрым от слёз, — Гэгэ? Гэгэ, ты чего? Я напугал тебя? Эй. Саньлан отодвинул Се Ляня от себя и увидел, как того накрывает истерика. — Прости меня, прости, прости, прости, я..я... — Так, давай вместе со мной. Вдох. Гэгэ, вдохни. Вот, молодец. Теперь выдох. Парень всё выполнял, но под конец снова разрыдался. — Господи..может, тебе воды принести? Сразу же после этих слов Се Лянь вздрогнул и сильнее прижался к Хуа Чэну. — Нет! Пожалуйста, Саньлан, не уходи, я исправлюсь, обещаю! Только...не уходи.. — Я не ухожу, я здесь. Рядом с тобой. Они просидели в объятиях долгое время, пока один более менее не успокоился. — Ты не будешь сильно сердиться? — Что бы ни случилось. Се Лянь немного отодвинулся, и вобрал побольше воздуха в лёгкие, собираясь с мыслями. — Мне очень стыдно, но я правда врал тебе, — Се Лянь столкнулся с непонимающим взглядом, — Нет, я просто! Просто...понимаешь, ха...не могу поверить, что кто-то обо мне заботится. Я привык, что ещё немного и скоро меня ударят, отвернутся..боялся, что после всей доброты, что ты мне так искренне даришь, начнутся... — Я понял, — Хуа Чэн видел, насколько тяжело даётся эта речь Се Ляню. — Когда ещё жил у Цзюнь У, то по новостям рассказывалось, как парень поднял себе т-температуру с помощью йода и сахара, грифеля...знаю, что это так тупо, но я очень хотел, чтобы эта забота продлилась подольше и...С-саньлан, я..я не хотел, чтобы так получилось, я думал, что ты тогда сильно рассердился на меня, но потом понял, и мне так жаль, что ты волновался..я просто...я... Он не смог договорить, рыдания снова возобновились, а ком встал поперёк горла. Хуа Чэн придвинул Се Ляня к себе, успокаивающе погладив по голове. — Я такой эгоист..я-я не хотел, чтобы ты так сильно переживал, прости.. — Я знаю, знаю, тшш, - Саньлан начал потихоньку раскачиваться в разные стороны, укачивая и успокаивая Се Ляня, — так хотело твоё подсознание, а не ты. Я не виню тебя. Теперь ты в полной безопасности, гэгэ. Никто не ударит и не сделает больно, я не позволю. Ты тогда спас меня от собак, когда никто даже не посмотрел, теперь я вытащу тебя. Обещаю, я разгребу всё то дерьмо, которое он оставил в твоей израненной и доброй душе. Хуа Чэн говорил тихо, будто и вовсе для себя. — Саньлан, я..люблю тебя, — Се Лянь поднял красные от слёз глаза. — И я тебя люблю, просто так люблю, и буду любить. — Спасибо тебе..я..я постараюсь не подвести тебя. Вместо слов Хуа Чэн поцеловал Се Ляня в макушку и уложил в кровать, укрыв одеялом и обнимая. Он окружил его теплом, которого так не хватало все те дни.