Денег нет

Тэд неспеша закуривает, спокойно, довольно прищурившись, как толстый кот. Так умеют делать только по-настоящему зрелые, в меру помятые жизнью мужчины. Мужчины, у которых хренового, нервного в жизни было немало, но и удовольствий они познали вдоволь, даже успев пресытиться. Этот взгляд не подделать, не изобразить намеренно. В этом блаженном, ленивом, мудром прищуре добрых, взрослых глаз – сама суть, если хотите. И суть эта чрезвычайно привлекательна. – Ну так что, малыш? – говорит Тэд, выдохнув щедрую порцию густого дыма в лицо несчастного мальчишки. – Денег нет, – твёрдо отвечает дрожащий юноша. Да, соблазнительный прищур потрёпанного жизнью ковбоя достался Тэду отнюдь недаром. Кем этот высокий, плотный мужчина только не успел поработать к своим сорока годам: и учителем, и художником, и лётчиком, и юристом, и киллером, и охранником, и вышибалой в клубе… Наверняка Тэд и сам не смог бы пояснить, как оказался там, где оказался; как он, с тремя высшими образованиями и незаурядным умом, сильный и статный, ежедневно вламывается в чужие дома и выбивает из людей долги. Неужели он не в состоянии найти другой источник дохода? Неужели это единственное, на что он горазд? Просто, вопреки силе интеллектуальной и физической, к середине своей жизни Тэд, как и многие люди, расслабился, забил, попросту. Забил и запил. Решил плыть по течению своей, так сказать, судьбы. Его, однако, радовало собственное умение уговаривать. Крайне редко, в его случае, шли кулаки. Тэду это льстило. На каком-то глубоком подсознательном уровне психики он был доволен собой и даже чувствовал, что делает этот криминальный мир лучше. Сегодня, однако, случай достался, мягко говоря, непростой. Точнее, для других «работников», наоборот, скорее даже очень простой, но не для Тэда. Парень до ужаса нищий, несчастный, денег ну явно нет. А сумму умудрился занять баснословную. Ещё и процентов набежало на пару миллионов. И стоит весь такой тощий, в своей потёртой дешёвой рубашке. Хоть на органы его теперь. Тэда же поставили буквально перед фактом. Выжать деньги любой ценой. Избить до полусмерти. Изнасиловать. Пальцы отрезать. Глаза вырезать. Без разницы. Важен результат, а кайфовые «детали» заказчиков мало волнуют. Тэд же любил, скромно улыбаясь сам себе, иногда размышлять о том преприятном факте, что он никогда никого сильно не бил. Пока другие «работнички» по поводу и без отрезали конечности должникам, Тэд в самом крайнем случае ограничивался оплеухой. Как уже упоминалось ранее, Тэд старался избегать насилия, как мог. Он убеждал словами. Тем ужаснее для Тэда вышла данная ситуация. Ведь если денег нет, а их очевидно нет, у Тэда уже была чуйка по таким вопросам, то тут только насилие, чтобы к следующему визиту средства были точно. В таком случае просто поговорить и уйти – не вариант. Тэда всегда тошнило от необходимости делать то, что не хочется. И в данной ситуации мутузить тощего бледнолицего паренька с огромными синяками под глазами Тэда явно не тянуло. Мужчина усаживается за кофейный столик, лениво тушит окурок прямо об столешницу. По-доброму, но уже и как-то грустно смотрит на должника. – А как планировал возвращать? Изначально-то? – Тэд решает начать с базовых вопросов. – Думал, дела пойдут в гору, – отвечает парень, не меняя позы, так и стоит, подрагивая, в том же месте, где и встретил своего посетителя. – Ответ, конечно, типичный. И сам понимаешь, думаю, – говорит Тэд уже более суровым тоном. Он поднимается с кресла и подходит к юноше, раз уж тот сам не решился присесть рядом. Такие разговоры нужно вести глаза в глаза. – Почему ты не достал деньги? Время было. – Не успел. Сумма такая большая. Не успел просто, – быстро отвечает парень, едва не тараторя; реплики им будто заученные, заготовленные. Тут Тэд решает внимательнее осмотреть «своего» должника. Красивый. Вероятно, когда-то измождённость и истощённость даже подчёркивали эту его андрогинную красоту. Но сейчас парень будто на грани приступа, какого – непонятно. Пухлые, чётко очерченные, когда-то чувственные губы кажутся истерзанными и воспалёнными. Ярко-голубые глаза, когда-то невинные и светлые, болезненно сияют, а белки розовеют от бессонных ночей. Светлая кожа имеет уже серый оттенок, а впалые, пусть и слегка, щёки делают несчастного похожим на наркомана. Добавьте к этому крайне дешёвую поношенную одежду, облегающую дистрофичное тело. Тэд не может контролировать импульс жалости, прожигающий его нутро, и нервно оборачивается, как бы осматривая тесную студию. Тэд не хочет, чтобы юноша заметил что-то «неуместное» в его взгляде. Студия метров двадцать. Есть некоторая видимость порядка; что похвально, учитывая жизненную ситуацию молодого человека. Умилительны некоторые наброски рисунков на тумбочках и полках, книги с уютными, милыми названиями по типу «100 способов обустроить свой дом» или «Эта книга – ваш талисман удачи». Нет, это уже выше моих сил, – думает Тэд; и тут раздаётся звонок. Звонят Тэду. И он снимает трубку, сразу включив громкую связь – такая у них договорённость, задумка. Это своего рода профилактические звонки, чтобы слегка припугнуть должника. Иными словами, разыгранный диалог. – Ну чего он там, наш красавчик? – Денег нет, как отрезал, – улыбается Тэд, смотря «красавчику» прямо в глаза. – Скажи ему тогда, что мы его сегодня убьём. – Ага, да я… – Тэд, братишка, слушай, выруби-ка громкую. Тэд чуть отошёл: – Ага. – Тэд, братишка, тебе такого ещё не приходилось делать, но в этот раз, похоже, придётся. – Да, похоже… Или ты о чём? – Бля, братан, тут такая херня. Ты, скорее всего, сейчас начнёшь капризничать, но иначе тут никак. Тэд молчит. – Этот пидарок хоть и выглядит максимально беззащитно и жалко, но сумму он задолжал невъебенную. Кто ему вообще дал? Не ебу. Хэнк что ли? Не ебу. В общем, надо его выебать. На камеру. – Ага. Походу придётся. Сильно прям избить? – Нет, Тэд, прям выебать надо. На камеру. – Не понял? – Ты можешь сейчас выёбываться, сколько твоей душеньке угодно, но ведь знаешь, что ты должен такое делать при необходимости. Тэд молчит. – Типа пиздить его смысла нет, а вот снять порнушный видос и потом грозиться слить его полудохлой мамке тема поэффективнее будет. Тэд слышит, как его напарник выдыхает табачный дым. – Короче, Тэд, сделать надо. Я понимаю, как тебе непросто, братан, ха-ха-ха. Ты ведь не пидор. В принципе, думаю выебать его бутылкой, думаю, тоже покатит. Тэд молчит. – Главное, чтобы прям ебля с его жопой и прям на камеру. Тогда уж точно отдаст, сучёныш. Хоть кишки свои продаст, но отдаст. Всё, побежал, Тэд, пока. Сделать надо. Тэд зависает на пару минут. Потом говорит сам себе, засунув телефон в карман: – Да уж, можно было бы и оставить громкую. Тогда бы и ебать не пришлось. Тэд удивляется реакции должника на новость о предстоящих «съёмках». Тот лишь кротко кивает, даже перестав дрожать; только вот глаза его потухают. Совсем. Юноша становится, как кукла. Пустая, охладевшая и безжизненная. Начинает казаться, что молодой человек предполагал что-то подобное. Если не воображал нечто похуже. Хотя, куда уж хуже? По итогу, нервно и нелепо ведёт себя именно Тэд. Сперва долго не может установить телефон, на который, собственно, и планируется заснять процесс. Затем Тэд, как это не комично, пытается настроить свет – ведь всё должно быть отчётливо видно, иначе и смысла нет. И ещё минут на десять Тэд зависает, думая, что бы подложить; ведь на голом холодном полу ему и самому неудобно будет. И вот, всё готово. Тэд замечает, что юноша так и не сменил своей первоначальной позы: одна рука по-прежнему нервно зажата в районе чуть пониже подмышки, таким образом парень будто бы обхватывает сам себя, неловко приобнимает, вероятно, чтобы поунять дрожь. – Как тебя? – выдавливает Тэд, не слишком уверенно. – А? – парень нервно дёргается, пелена слегка сходит с его глаз. Тэд тушит очередную сигарету: – А, похер. Тэд и сам не понимает, почему так сразу и твёрдо отбросил предложение «товарища» поиметь паренька бутылкой, а не членом. Тэд почему-то решил, что это уж совсем бесчеловечно. Юноша же оказался очень податливый во всех смыслах. И в какой-то момент Тэд решает отпустить любое смущение, связанное с невольными проявлениями неуместной нежности. Ведь он так хочет, ведь он иначе не умеет – а если выйдет совсем ванильно, то всегда можно удалить видео и постараться как-нибудь отмазаться. Парень лежит, не шевелясь, когда Тэд снимает с него потёртые домашние штаны и бельё. Руки юноши неловко согнуты в локтях, он будто думает взяться за что-то, схватиться за плечи Тэда, но не решается. – Надо ведь смазать, – Тэд осматривается по сторонам и, как бы невзначай, слегка поглаживает бёдра юноши шершавыми ладонями. Одной рукой – внутреннюю сторону бедра, другой – внешнюю. – Я думаю, можно взять крем, – говорит парень и, приподнявшись, тянется рукой к полке, чтобы взять полупустую баночку. Он оказывается так близко к Тэду, что тому удаётся шепнуть ему на ухо: – У тебя уже было? На что юноша жалостливо поднимает глаза: – Давно. И вновь ложится на спину. Тэд щедро выдавливает крем себе на руки и осторожно, медленно начинает разрабатывать парня. Тот явно удивлён. Да и сам Тэд тоже. Хрен с ним, видео всегда можно будет обрезать, – успокаивает он себя. Спустя минут десять Тэд нависает над юношей, без стыда и прямо смотря в его светлые, такие несчастные глаза. Тэд чувствует его холодную руку у себя под кофтой, на спине. Губы должника дрожат и Тэд клянётся себе действовать максимально медленно и осторожно. Но парню очень больно. Сразу же. Тэд большой. Войдя меньше, чем наполовину, он нагибается и хрипло шепчет юноше в шею: – Всё, всё, больше не стану. Я очень медленно буду. Тише, тише. Что странно, ведь парень не издал ни звука, только ещё сильнее побледнел. Но он едва заметно кивает. И Тэд скорее чувствует это, нежели слышит. Тэд осознаёт всю боль несчастного через его пульсацию, содрогания – ведь он внутри парня. И, наконец, Тэд не выдерживает, выдаёт, чуть отстранившись: – Блять, прости. Пожалуйста, прости. Тебе так больно, прости. Тэд жмурится, а затем видит замершие, едва ли не восковые черты, а в глазах – лишь тотальное недоумение. Шок. Тэд запускает руки под Его кофту и мягко гладит худую грудь, рёбра и ключицы. Забирается под ткань головой и глубоко вдыхает. Конечно, пахнет очень приятно. Тэд чувствует осторожные прикосновения к своим плечам. Тогда, осмелев, он целует светлую кожу, спускаясь ниже и останавливается в районе впалого живота, оставив последний мокрый след у нежной родинки возле пупка. Затем приподнимается и избегает визуального контакта, будто бы стесняясь. Тэд снова пытается войти. Ещё медленнее, ещё осторожнее. Нежно. В этот раз выходит менее травматично. Как-то Тэд это понимает, хотя крови не было. Двигаясь очень медленно, почти не шевелясь, Тэд то и дело зачем-то посматривает на камеру. Спустя несколько минут он опускается на локти, как бы устав. Лицо Тэда почти соприкасается с юношеским профилем; и он едва ли может поверить в то, что член парня, кажется, слегка затвердел – Тэд ощущает это своим животом. Тэд решается, наконец, взглянуть в небесно-голубые глаза, которые так близко; и в них вновь – лишь шок. Со сладким содроганием внутри Тэд вдруг осознаёт, что удивление это – от удовольствия. Широко раскрытые глаза, мокрые ресницы, привставший член. Тэд ведь и сам в шоке. Что с ним? При таких обстоятельствах? С кем? С мужчиной? С мужчиной, который ещё и младше его лет на двадцать?! Небывалое удовольствие. Искреннее. Настоящее. Тэд вот уже и сам не замечает, как начинает двигаться достаточно быстро и резко. Но он понимает и чувствует трепет тела под собой. Тэд понимает, что Ему тоже очень приятно. И вот, это происходит. К этому всё шло. Кульминация всего этого абсурда: губы Тэда будто бы сами по себе, случайно, ненароком оказываются на мягких, солёных губах юноши. Лишь на несколько секунд; но Тэд успевает уловить своим ртом Его нежный, трепетный, мокрый стон. И почти сразу после этого Тэд кончает. Он кончает внутрь. Вжавшись в Его шею, оставив на ней ещё один свой поцелуй, слегка поцарапав щетиной чувствительную кожу; и подниматься Тэду совсем не хочется. Но приходится. Тэд рад увидеть мокрый от спермы живот. И ожившие глаза. И покрасневшие мокрые губы. Парень истерично улыбается: – Денег нет, – содрагаясь, он закрывает лицо ладонями, то ли смеясь, то ли плача. Тэд гладит его руки. Пятнадцатого июля в одном из самых криминальных и бедных кварталов нашего скандального города можно было стать свидетелем достаточно интересной картины: полная женщина с двумя детьми столкнулась с солидным, весьма симпатичным мужчиной средних лет. Он буквально налетел на неё, едва не сбив с ног. При этом один из младенцев едва не выпал из рук матери. Пакет с продуктами её трагически разорвался, и целая гора яблок рассыпалась по грязному, заблёваному асфальту. Дама, конечно же, сразу начала громко вопить, как и её дети. А мужчина повёл себя очень странно: погладил одного из детишек по крошечной голове и, отстранённо улыбаясь, поднял грязное яблоко, затем надкусил его. И выдал: – Нет, ну нахрен. Лучше всё же охранником. Затем, уже не спеша, мужчина удалился. Хотя, чего же тут интересного? Таких историй сотни, и происходят они каждый день.