Душа твоя покрылась толстым слоем застывшей крови,
Теперь не пробъёшь: твоя маска скрыла гримасу боли.
Ты смеёшься, хоть кровь и стекает из отверстья в груди,
Ты не ждёшь, что помогут, пока друзья поют о вечной любви,
Твоё сердце — лишь механизм, живая мышца,
Кровь застыла в жилах, отхлынула от лица.
На душе было мерзко. Это склизкое чувство давило плечи, мешало двигаться проворнее. Было сложно справиться семилетней девочке со всеми издевками, обрушившимися на неё в школе. Маленькая, худенькая, с крысиными хвостиками. Под смешками своих одноклассников она становилась ещё меньше, так, что её очень легко можно было уместить в шкатулку, украшенную жемчужинками. Пожалуй, там ей было бы легче. Мир был слишком велик для неё. Её школьное платьице, испачканное в меле, трепетало на ветру. Из глаз в который раз бежали слёзы. Как больно, когда предают, как больно, когда смеются над твоими слабостями. А мир продолжает двигаться в привычном ритме муравейника, не замечая слёз маленькой девочки, может быть слишком маленькой, способной спрятаться в шкатулку. Машины гудели, люди сновали с таким видом, словно в мире нет ничего важнее чем их собственные мысли. Люди были закрыты, словно они уже в шкатулке, и у каждого она своя. Вот мимо прошёл мужчина в шкатулке с янтарными камушками, вот, что значит значимая личность, для него. А вот девушка с синим кварцем на шкатулке, красивая, добрая, независимая, но холодная. Недавно она рассталась с одним человеком, а вернее бросила его. Очень холодная. Её три жемчужинки две из которых были малюсенькими, а одна вообще была какая-то неказистая, с пороком, буквально заставляли девочку прятать их от чужих глаз, она стыдилась своей единственной вещички. Но жемчужинки были морскими, и их произвела сама природа, они не были выращены на плантациях или искусственны, они были чисты. Но девочка, что так не вписывалась в свой класс и в свой город, не знала об этом. Не знала она и о том, что барочная жемчужина, на её шкатулке в своё время всколыхнула всё общество, не знала, что вскоре и сама уедет на другой конец света, поселится на краю океана и будет писать не менее замысловатые картины, как эта барочная жемчужинка на её шкатулке. Но уже сейчас она знала, что не вернётся обратно в тот дом и ту школу, где она никому не нужна. Девочка добежала до автобусной станции, двери автобуса, что ехал куда-то за город уже закрывались, когда запыхавшаяся девочка протиснулась в щель, и соскребя мелочь у себя в кармане протянула кондуктору. «Лучше купишь себе булочку», — сказала женщина тихо, отворачиваясь от заплаканного ребёнка, она была сердобольной, доброй и на её счастье, хоть ей и было лет сорок, уже бабушкой, но это иная история, а пока девочка, чьё имя никто здесь не знал и не помнил, ехала в неизвестность…