Непрерывный ход истории, годы и месяцы вращаются в круге бесконечных воплощений. Прошлое и настоящее в памяти переплетаются снова и снова. Я опьянен под бескрайним звёздным небом. В один миг закончилась весна и пришла осень, птицы устремились на юг. Кто мог бы найти в себе силы, чтобы отказаться от целой жизни с тобой, прожитой мирно и неразлучно? В безмолвии созерцаю опадение цветов, пока скитаюсь по свету, веду счёт оставшимся годам. Если бы только весь этот путь сквозь тысячи гор в огне и дыму мы прошли с тобой вместе плечом к плечу. В череде морских приливов и отливов затонули отблески воспоминаний. Не потому ли, что накопилось слишком много тоскливых воспоминаний, переполнена моя чаша с вином. Тысячи раз я снова и снова возвращался к этой жизни в своих снах. Пусть даже нам не суждено встретиться вновь, если с прошлым покончено, я не держу обид и не чувствую сожалений. Проходя дождь, ветра и суету, я тоскую по тебе так же, как и прежде. И пусть уже рассвет, а луна, как и я, всё ещё без сна. Осталась частица в сердце, чтобы позаботиться об остатке лет.
***
С первой встречи прошло уже четыре месяца. Сяо Чжань и Ван Ибо подружились. Несмотря на аномально холодную погоду, Ибо часто встречал своего гэ-гэ после работы возле прокуратуры, и они шли куда-нибудь поесть, в парк или просто бродили по городу. Говорили обо всём, о работе, учёбе, отношениях с родителями. Чжань рассказал, что мечтает стать художником-декоратором, но в семье против, потому что это нестабильный хлеб и трудно добиться высот, рисуя картонные пряничные домики. Ибо тоже поделился планами: — Знаешь, я всю жизнь грезил о технике, хотел стать профессиональным гонщиком, но теперь передумал. — Почему? — искренне удивился Чжань. — Потому что хочу быть с тобой, — неожиданно вырвалось у Ибо. Он виновато, как нашкодивший ребёнок, посмотрел на Чжаня, понимая, что слово не воробей… Сяо Чжань остановился и нахмурился: — Как это со мной, Бо-ди, ты о чём? — Дубак, тебе не кажется? Сегодня обещают минус двадцать. Не помню такой морозяки за всю жизнь, — Ибо умело переключил разговор, притопывая на месте от холода. — Да, я тоже не помню. Может, в кафе, горячий кофе попьем? — Чжань был рад, что неловкая тема плавно перетекла в мирное русло. — Я умею варить зашибенный кофе, гэ-гэ понравится. Го ко мне, ты же никогда у меня не был? — включив беззаботного мальчишку, опять всё испортил Ибо. — Бо-ди… — Сяо Чжань запнулся. — Неудобно, родители твои как… Я намного старше, общаюсь с ребёнком, это выглядит странно, — Чжань наконец оформил свои переживания в слова и озвучил их. Ибо, не отрывая влюблённого взгляда от Сяо Чжаня, громко засмеялся: — Во-первых, гэ-гэ, я не ребёнок, мне семнадцать почти с половиной, и живу один. Мама в Лояне, отец за границей, они разошлись. Кажется, я уже рассказывал тебе. Во-вторых, ты себя в зеркало видел? Намного старше он. В общем, если ты грузишься по этим пустякам, то они за отговорку не принимаются. Пошли, ещё я новую игру скачал, хочу похвалиться, — он привычно, по-хозяйски обхватил своей широкой ладонью миниатюрную руку Сяо Чжаня и потащил его на остановку.***
Лифт поднялся на восьмой этаж новенькой многоэтажки. Чжань давно спрятал руки в карманы куртки, но Ибо всё же выудил одну и снова потянул его теперь уже к двери собственной квартиры. — Не стесняйся, я не обманываю, дома будем только мы. — Не обрадовал, — пробурчал Чжань, вздыхая. — Что? — Ничего, пойдём. Сяо Чжань с первого взгляда испытывал непонятные чувства к этому деятельному парню, который теперь настойчиво, каждый день, подпирал углы здания прокуратуры, чтобы вечером пару часов провести с ним за пустыми разговорами в кафешке. Или просидеть рядом на лавке, когда Чжань рисует что-то на планшете. «Ему не скучно со мной?» — часто спрашивал себя Чжань. Он сомневался, комплексовал из-за возраста, из-за разных интересов, и порой подумывал сбежать. Но спускаясь в холл после окончания работы и видя через стеклянную дверь, что на ступенях возле входа маячит белобрысая макушка, сдавался, и сам летел навстречу. А потом понял, что хочет большего, чем просто держать ди-ди за руку, и чувство вины за развратные мысли стало поедать душу. «Ненормальный идиот, в коем-то веке у меня появился друг, и что, о чём я думаю?» Они вошли. Ван Ибо включил свет в прихожей, быстро скинул ботинки и достал из шкафа домашние тапочки для себя и Чжаня. — Раздевайся, чувствуй себя как дома и не накручивай, ок? — Ибо улыбнулся, пока его гость топтался у входа, протирая пальцами запотевшие очки. — Можно я в туалет? — спросил Чжань, снимая куртку и засовывая ноги в большие тапки. — Тебе всё можно, туалет прямо по коридору, потом в кухню заходи, а я пока кофе поставлю. Сяо Чжань вошёл в просторный совместный санузел, внимание привлекло овальное зеркало на стене над раковиной. Он вымыл руки горячей водой и, закрыв кран, посмотрел на своё отражение. — Что я здесь делаю? — спросил Чжань у самого себя. — Если он поймёт мои чувства, это будет позор. Как себя сдержать? — он положил очки на умывальник и прикрыл лицо ладонями. Под страшными пытками Чжань никогда бы не признался Ибо, что мечтает не о кофе, а о его губах, руках и не только. — Больной, надо уходить, пока не поздно, — он резко открыл дверь и налетел на Ибо, который пришёл поинтересоваться, не заснул ли гэ-гэ на толчке? — Вау! — Ибо растопырил руки и Чжань оказался в его объятиях. — Ты куда так спешил, ко мне? — Бо-ди, — только сказал Сяо Чжань и неистово, теряя голову, врезался губами в его приоткрытые губы. Поцелуй получился неожиданным. Ни Сяо Чжань, ни Ван Ибо не отличались большим опытом в любовных делах, но это их не остановило. Чжань ненасытно хватал губы Ибо своими, а тот то открывал, то закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. — Бо-ди, — шептал Чжань в поцелуй, он тыкался губами в лицо Ибо, целуя всё, что попадалось: щёки, нос, глаза. А Ван Ибо крепко сжимал его в своих объятиях и уже полез под свитер, вынимая заправленную в джинсы майку. — Нет, — Чжань хотел остановить Ибо, когда он нащупал молнию на его штанах. — А он говорит, да, — и бесцеремонно провёл по внушительному бугорку в джинсах Чжаня, а потом, присев на корточки, сдёрнул с него одним движением брюки вместе с бельём. — Не-е-т, — заскулил Чжань. Но Ибо не слушал возражений, он припер Чжаня к стенке и, удерживая одной рукой, чтобы тот не трепыхался, взял в рот его член. Сверху слышались стоны, переходящие в бессвязные слова, где можно было различить только «Бо-ди», пока Ибо неумело, цепляясь зубами за нежную кожу, первый раз в жизни пытался доставить удовольствие мужчине. В один момент он почувствовал, что сильные руки надавили на затылок, и член достал до самого горла. Ибо закашлялся. Чжань ослабил хватку и хотел отстраниться, но Ибо не дал, сам насадился как можно глубже и почувствовал, как терпкая струя ударила в глотку. Чжань, не в состоянии стоять, облокотился о стену. Растрепанный, с пылающими щеками, с брюками спущенными до колен и в длинном свитере, скрывающим все места, до которых всё-таки добрался Ибо. Мутным взглядом он смотрел на мальчишку, который уже поднялся, вытирая ладошкой опухшие влажные губы, а потом резко притянул Ибо за шею и собрал поцелуем свой вкус с его губ. — Бо-ди, — в нос ударил запах горелого, на кухне явно происходило что-то нехорошее. — Кофе! — Ибо рванул в кухню. Чжань подтянул джинсы и, пошатываясь от ещё бурлившей эйфории, поплелся следом. — Короче, турку можно выбрасывать, сгорела напрочь, — ржал во весь голос Ибо, крутя в руках обуглившийся предмет. Он открыл дверцу шкафчика и закинул в мусорное ведро безнадёжно испорченную турку. — Не важно, я для гэ-гэ в кастрюле кофе сварю, — Ибо обернулся, Сяо Чжань стоял возле окна, опираясь о подоконник руками, и рассматривал ночной город. — Чжань-гэ, — как-то испуганно позвал Ибо. Чжань повернулся. — Не стой у окна. Больше никогда не стой там, — Ван Ибо уронил на пол пакет кофе, которое достал с полки, и ринулся к окну. Чжань, не понимая, что происходит, обнял взволнованного Ибо, прижал к себе и погладил по голове: — Ты чего? — Больше никогда, пожалуйста, не стой возле окна, — Ибо стала бить нервная дрожь, он даже не думал, что вид Сяо Чжаня в этом месте произведёт такое ужасающее впечатление. — Живой, тёплый, мой, — он уткнулся Чжаню в шею, где пульсировала артерия. — Что с тобой? Бо-ди, ты меня пугаешь, — он оторвал лицо Ибо от собственной шеи и, обняв ладонями щеки, заглянул в глаза. — Я твой, в этом мире мне никто не нужен кроме тебя, слышишь? — Да, — Ибо верил, он знал, что Сяо Чжань не врёт. Эту самую холодную ночь за прошедшие пятьдесят лет они провели вместе. Кофе так и не был сварен, зато широкая кровать в спальне очень пригодилась. Теперь некуда было торопиться, технически сложные вещи остались до лучших времён. Сегодня только нежность, только поцелуи. Вдоволь нацеловав Ибо, куда можно и куда нельзя, Чжань рассматривал его обнажённое тело в приглушенном свете ночника. Любуясь юностью и гладкостью, стыдливо закутывая в простынь своё, местами слишком шерстяное. Он касался пальцами подтянутого живота, на которым виднелись очертания кубиков пресса и восхищался: — Бо-ди, ты прекрасен. Ибо особо не комплексовал, расслабившись, подставлялся под ласки, одновременно пытаясь развернуть из кокона простыни своего гэ-гэ. — Да ёб твою, Чжань-гэ, вылазь, я уже всё видел. — Ибо! — Вылазь, сказал! Чжань уступил, и Ибо наконец смог тоже наслаждаться красотой гэ-гэ. — Кто тебя сделал такого идеального? — смеялся Ибо, пытаясь оторвать руки Чжаня от паха, он снова начал возбуждаться от активных ласк и спрятал стыд, закрыв ладонями. — Бо-ди, щекотно, — ёрзал на кровати Чжань. — А-а, щекотки боишься? Всё, считай, ты пропал. Чжань перехватил левое запястье Ибо, на котором были часы. — Не трогай! — Ибо отскочил, как ошпаренный. — Никогда их не трогай. — Хорошо, — Чжань был сильно удивлён такой реакции. — А что с ними не так? Классные часы, новая модель Traser 85. Я в интернете смотрел, дорогие, тоже такие хочу. Ибо не ответил, натянул брюки и футболку и улёгся спиной к Сяо Чжаню. — Бо-ди, прости, — сам не понимая за что извиняется, сказал Чжань. — Может, я домой пойду, поздно уже, — он встал и начал одеваться, но успел надеть только брюки. — Не смей выходить из квартиры! — Ибо повис у него на шее и повалил снова на кровать. — Сегодня останешься здесь на всю ночь, а завтра я провожу тебя на работу. Возражения не принимаются. — Ничего себе! Ты ещё к кровати меня привяжи, — засмеялся Чжань. — Привяжу, если надо будет, — Ибо говорил на полном серьёзе, обвил Чжаня руками и ногами с намерением действительно никуда не выпускать. — Я не уйду, не бойся. Странно себя ведешь, — Чжань удобнее улёгся на спину и задумался: — Всё так неожиданно. Мне страшно, Бо-ди, если мои родители узнают, какой я… Это будет катастрофа, они никогда не примут наши отношения. — Если твои родители узнают, у тебя буду я. Я у тебя навсегда, — Ибо крепче сжал Чжаня, сопя ему в ухо. — Тогда не страшно, — Чжань улыбнулся и опустил потяжелевшие веки, начиная дремать.***
Утром Ван Ибо, как и обещал, проводил Сяо Чжаня до работы и засел в интернете, в поисках координат всех мостов в Пекине. Попадались в основном известные всем достопримечательности. Того, серого, двухъярусного, с бетонными опорами, он никак не мог найти. «Может в реальности он выглядит по-другому?» Ибо открыл ещё один сайт, где на иконке была зажжённая храмовая свеча, и вот он! Совсем не двухъярусный, обычный, маленький, неприметный, зато бетонные опоры те самые, их невозможно перепутать. Он прочитал, в каком районе находится мост и как туда доехать, и направился на остановку восемьдесят пятого маршрута автобуса. Спускаясь вниз к воде по ступенькам, Ибо думал: «Просто положу их там, между столбами, и уйду». Он нашёл место, где прошлой ночью должен был погибнуть Чжань, и замер, не отводя взгляд от холодной, покрытой инеем плиты. — Ждёшь кого, али как? — скрипучий старческий голос вывел Ибо из ступора. — Нет, не жду, вещь одну принёс. — Не нужна больше? — маленький старик с седой бородой, в драных лохмотьях, задрав голову, заглядывал Ибо в глаза. — Не нужна, — подтвердил Ван Ибо. — Мне отдашь? Ибо ещё раз критически оценил дедка. Было трудно определить сколько ему лет, но то, что старик не мылся целую вечность ощущалось даже зимой и на расстоянии. Ибо скривил рот: — Продашь или пропьёшь? — Тебе ж вещь без надобности, чего волнуешься? — недовольно закряхтел дед. — Верно, держи, — часы блеснули в руке Ибо дорогим браслетом, старик ловко поймал их и, не говоря больше ни слова, поковылял под мост. «Вот и закончилось всё», — Ван Ибо на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, ему показалось, что под мостом мелькнуло белое траурное одеяние богини Мэн По.