***
Мибу Ория в отличие от своего друга Мураки Кадзутаки – доктора, мага и маньяка – не имел ни высоких устремлений, ни дерзких замыслов, ни честолюбивых амбиций; всё, что его интересовало – это Ко-Каку-Ро, ресторан с гейшами, принадлежащий их семье уже много веков. Да, разумеется, здесь имелись свои подводные камни. Потому как посетителями Ко-Каку-Ро были преимущественно высокопоставленные политики, как правило, те ещё мрази, с которыми надлежало держать ухо востро. Но Ория скоро научился ставить их на место, выставляя за ворота самых наглых. Да, владея такого рода бизнесом, поневоле приходилось вести дела с якудза. Ну а куда же тут без них? Большинство якудза, впрочем, молодого владельца Ко-Каку-Ро уважали к взаимной выгоде всех сторон. Да, разумеется, полиция, прокуратура, налоговая и сосед-ресторатор с этой же улицы его ненавидели, вставляли палки в колёса и бессчётное количество раз пытались подпортить репутацию и прикрыть ресторан, но да только всё без толку. Документы у него оформлены, как надо; налоги он платит исправно, а все завистники и недоброжелатели могут идти лесом. Далёким таким лесом! У него просто ресторан с гейшами. И всё! Кто сказал «бордель»? Предъявите доказательства и ордер на обыск. И вот вам визитка семейного адвоката. Ибо достали! Одним словом у Мибу Ории всё было законно и вполне легально, пусть даже только на бумаге, но да кто докажет? И больших проблем семейный бизнес не приносил. Проблема была в другом: Ория всегда, сколько себя помнил, видел больше других, знал больше, чем хотел, и регулярно сталкивался с тем, с чем сталкиваться не хочется в принципе! И если в детстве не разберёшь, что привлекло внимание ребёнка: воробей на крыше чайного домика или прыгающий на одной ноге старый зонтик; то позже родителям маленького Ории пришлось не раз объяснять сыну, что этого милого тануки, притаившегося за каменными воротами-тории одного из храмов Киото, равно как и вон те ожившие соломенные сандалии-дзори, куда-то спешащие по своим делам, никто, кроме него не видит. Самого же будущего наследника семейного бизнеса до поры до времени всё устраивало: его мир был гораздо разнообразнее и увлекательнее, чем у его сверстников. Пока не произошло одно событие. Ории было лет шесть или семь, и, как все дети, он был весьма любознателен. Да и как тут не проявлять интерес, когда каждый вечер в Ко-Каку-Ро наряженные в красивые кимоно гейши с выбеленными лицами принимали гостей – тоже весьма любопытных из себя людей? Дом клана Мибу был построен в форме буквы «п», внутри которой размещался сад с чайным домиком. Помещения, откуда по вечерам лилась музыка, и доносился смех гейш, располагались в одном крыле здания, семья Мибу жила – в другом. Ории же, которого в это время уже отправляли спать, всегда хотелось хоть одним глазком взглянуть на происходящее там веселье! Поэтому он частенько по ночам сидел на пороге комнаты, подглядывая через неплотно закрытые створки сёдзи за происходящим снаружи, пока сон окончательно не брал над ним верх. Однако на энгаву – веранду, тянущуюся вдоль всего дома, – кто-либо выходил очень редко, обычно, когда гейши, держа в руках бумажные фонари, провожали напевающих песни и громко смеющихся гостей до ворот. А потому сидеть можно было долго и скучно. И хорошо, если на улице тепло. Но зимы в Киото холодные. Особо холодны они в таких традиционных домах, каким был Ко-Каку-Ро. И тогда Ория просто оставлял небольшую щель в сёдзи, а сам прятался под одеяло, и ждал, когда в отдалении, в свете фонаря, мелькнёт яркая ткань кимоно. И как-то раз Ория уснул, не дождавшись ничего интересного. А проснулся он от ледяного дуновения ветра, задувавшего в комнату. Но только мальчик решил встать, чтобы прикрыть створки, как заметил, что кто-то стоит на энгаве – сквозь просвет в сёдзи он видел край чьего-то одеяния. Вот только обитающие в ресторане гейши никогда не носили такие сложные многослойные одежды. Пурпурный, красный, салатовый, тёмно-зелёный, оранжевый, – струились тончайшие шелка, некоторые из них со сложным орнаментом. Ория хотел спросить, кто там, но вдруг замер, поражённый внезапным открытием: была глубокая ночь, все обитатели дома уже спали, а все фонари были погашены. Тишина стояла мёртвая. И лишь подсвеченные таинственным огнём красочные одежды были различимы в холодном мраке зимней ночи. Кто-то притаился, там, на веранде. В полной темноте и молчании. Спустя бесчисленное количество ударов, что отстукивало в груди сердце испуганного мальчика, таинственная посетительница шевельнулась, прошла чуть дальше. И теперь был виден лишь длинный пурпурный подол. Однако ни шагов, ни шелеста ткани Ория не услышал… От страха мальчик залез с головой под одеяло. Сколько времени от так провёл, не известно, но когда он всё же решился выглянуть, снаружи уже никого не было. Ория вскочил с постели, дёрнул за шнур, включая свет, и, подбежав к выходу, плотно задвинул створки. Однако, стоило ему вернуться обратно к футону, как он ощутил на себе чужой взгляд. Обернувшись, мальчик в страхе попятился, оступаясь и падая на пол: в углу комнаты стояла девочка лет десяти в красном кимоно, подвязанном жёлтым оби, с длинными распущенными волосами и неживым серым лицом. Её мёртвые глаза, не мигая, смотрели на Орию. От ужаса он даже не смог закричать. Попятившись, мальчик всё же нашёл в себе силы, чтобы вскочить на ноги и кинуться к двери. Но… девочка была уже там. Она замерла напротив Ории, заслоняя проход, и всё так же неотрывно глядела на него. Будущей владелец Ко-Каку-Ро отступил назад. Руки его дрожали, а волосы в прямом смысле шевелились на голове. Схватив подушку, мальчик зашвырнул её в девочку. Подушка ударилась о сёдзи и упала на татами. Незваной гостьи там уже не было. Но это означало, что она где-то ещё! Резко развернувшись, Ория увидел её у себя за спиной, стоящей всего в паре шагов. От неё явственно исходили могильный холод и запах тлена. В этот раз мальчик больше не отводил от неё глаз, да он и не смог бы, всё его тело словно бы занемело. Впрочем, Ория всё же заставил себя отойти назад. Он пятился до тех пор, пока, едва не запнувшись о брошенную подушку, не упёрся спиной в сёдзи. Нащупав непослушными пальцами край створки, он распахнул её и вывалился наружу. Девочка осталась в комнате. Она слегка наклонила голову, словно пребывая в раздумьях, а Ория отступал всё дальше и дальше, пока едва не свалился с веранды. Ни закричать, ни даже вымолвить ни слова он не мог. – Ория, ты почему не спишь? – послышался строгий голос отца. – Т-там, – выдавил мальчик, указывая пальцем внутрь комнаты, откуда по-прежнему на него глядела мёртвая девочка. Разумеется, Мибу-старший ничего не увидел, кроме сбитой постели и валяющейся на полу подушки, а Ория ничего толком не мог объяснить, только заикался и трясся от ужаса. Когда отец попытался к нему приблизиться, мальчик, испугавшись, что сейчас ему прикажут вернуться в комнату и лечь спать, дёрнулся, всё-таки падая с энгавы в снег. На шум вышла супруга владельца Ко-Каку-Ро. – Что случилось? Ория, что с тобой? Однако никто на её вопрос не ответил. Мибу-старший только пожал плечами, а сам мальчик продолжал, заикаясь, повторять одно лишь слово «там». Заглянув в комнату, мама Ории нахмурилась и решительно захлопнула створки. – Пойдём, – сказала она мальчику, помогая ему выбраться из снега и взобраться обратно на энгаву. Только через полчаса, когда согревшись горячим чаем, Ория перестал трястись и заикаться от страха и холода, только тогда он и смог связно поведать о произошедшем. Мибу-старший в это время сидел в стороне и мрачно курил трубку. – В таком старом доме, как этот, – наставительно говорила мама Ории, – сёдзи должны быть или распахнуты настежь, или плотно закрыты, иначе посетители не заставят себя долго ждать. Но даже если это и произошло, нельзя пугаться, надо сделать вид, что ничего необычно не происходит, поговорить с ними о погоде, например. И тогда незваные гости уйдут. Сами по себе они никакого вреда не представляют. Но иногда вместе с ними могут прийти и кое-кто похуже, как и случилось с тобой! – И что с этим делать? – спросил её супруг. Мибу-старшего, как рационального дельца, не интересовали подробности всей этой мистики-фигистики, его волновала лишь практическая сторона вопроса. – Утром я отведу его к одному жрецу. Он должен знать, что делать. Если дух привязался к Ории, он изгонит его прямо в храме, если же к его комнате, проведёт очистительный ритуал здесь. Тем же днём после полудня их дом посетил каннуси – жрец культа синто. Одет он был в светло-голубые штаны-хакама и в накидку-каригину, более тёмного цвета, с узором из раскрывших крылья журавлей, заключённых в круг. Маленький Ория, засмотревшийся на необычную одежду жреца и проводимый им таинственный ритуал, даже на время позабыл про свой страх, с интересом наблюдая за тем, что тот делает, и – вот чудо! – девочка в красном кимоно исчезла и с тех пор больше не появлялась, а жрец великодушно предложил им обращаться и впредь, если произойдёт ещё что-то подобное. Будто бы знал, что родителям Ории, а потом и самому молодому господину придётся ещё не раз приходить за советом…***
В один из дней молодого владельца Ко-Каку-Ро Мибу Орию, тридцати с небольшим лет, больше волновало нечто другое, чем духи и демоны из японского фольклора. А именно – сидевшая напротив гейша двадцати пяти лет по имени Сачико, проработавшая тут меньше года. – Как ты могла от него забеременеть? – в очередной раз вопросил шокированный новостью Ория. – Пф… вам объяснить сам процесс, что ли? – проворчала та, а Мибу схватился за голову. – Ты действительно думаешь, что Китаодзи-сэнсэй, член Палаты Советников, на тебе женится? – А почему бы и нет? Жены у него нет, детей тоже. И он производит впечатление порядочного человека! – Порядочного человека, – сварливо повторил Ория, передёрнув плечами. – Да все они здесь – редкостные мрази. Лишь производят впечатление… тут ты права. – Ну я же могу и шантажом ему пригрозить, – добавила Сачико. – Тест ДНК – и его карьере конец! – До теста ДНК ещё дожить надо, дура! – не вытерпев, рявкнул молодой Мибу. – Думаешь, у него нет никаких связей в криминальном мире? В общем, так, – переведя дух и немного успокоившись, снова заговорил Ория, – либо ты делаешь аборт, либо велика вероятность, что пойдёшь на корм рыбам. А заодно и я с тобой. – Либо я оставляю ребёнка, – упрямо заявила гейша, которая была гейшей только на бумаге, – либо утоплюсь в колодце в вашем саду, что вряд ли пойдёт на пользу вашему бизнесу! Пару минут Мибу Ория смотрел в её непримиримый взор, а потом вздохнул. – Делай, как знаешь, – произнёс он и вышел. Вот и какие здесь могут быть ёкаи, обакэ и прочая фольклорная нечисть? Ему и без них скучать не приходится!.. Со всеми этими выяснениями и спорами, спать Ория лёг поздно ночью, гораздо позже обычного с учётом даже того, что его заведение закрывается далеко за полночь. А проснулся задолго до восхода, разбуженный нехорошим свербящим предчувствием. Комнату заливал лунный свет. Став «молодым господином» и фактическим главой Ко-Каку-Ро, Ория теперь занимал комнату на втором этаже с круглым окном, выходящим на улицу. Кроме того, за прошедшие годы он научился кое-как управлять своей силой, и теперь, пусть даже все створки в ресторане не будут закрываться до конца, никто за ними больше не сможет притаиться – защитный барьер Мибу-младшего надёжно отгораживал это место от непрошеных посетителей. Но сегодня чужое, чуждое этому миру, присутствие ощущалось снова. Мибу сел на постели, взял с подставки, стоящей в изголовье, свою катану и осмотрелся. Полная луна висела прямо напротив окна. Чёрная фигура, ясно очерченная в её свете, мерно вышагивала туда-сюда. Больше всего она походила на петуха. И лишь, когда «петух» разворачивался в обратную сторону, становилось понятно, что это вовсе не петух. Вместо гребешка существо имело несколько пар загнутых в стороны рогов. Не говоря уже о том, что это был второй этаж и не иначе, как по воздуху эта тварь ходить не могла… Существо делало ровно четыре уверенных твёрдых шага в одну сторону, покачивая головой в такт, слово настоящий петух, разворачивалось и делало ещё четыре шага в другую сторону. «Четыре» – иероглиф «си». Звучит так же, как и иероглиф «смерть». «Вполне недвусмысленный намёк», – мысленно прокомментировал увиденное Ория. Подойдя к окну, он отодвинул створку и ожидаемо никого за ней не увидел… Лишь крыши домов напротив. Существо, слегка светясь в предрассветной мгле, мерно ступало внизу по мостовой. Войти внутрь оно не могло. Но и оставлять всё, как есть, с точки зрения молодого Мибу, было глупо и наверняка опасно… А вдруг эта тварь выманит и сожрёт кого-то другого из обитателей Ко-Каку-Ро, а потом, надев его личину, придёт сюда? Мибу поёжился от одной мысли о подобном и задвинул створку. И снова в ней, как в проекции отобразился шагающий «петух». Вздохнув, Ория накинул хаори поверх юкаты, в которой спал, и, покрепче перехватив катану, спустился вниз. В такой час снаружи никого не было. Кроме монстра, разумеется. Осенний ветер холодил ноги, а сердце холодило осознание опасности, исходящей от твари. Потому как размером она была куда больше, чем выглядела сверху… Сильно больше. Стоило Ории оказаться на улице, как тварь развернулась к нему. На петуха теперь она не походила ни капли. Вместо птичьих лап – копыта, вместо перьев – чешуя, тело размером с крупного дога. Мибу скептически уставился на тварь. «Ну и зачем мне всё это?» – в очередной раз задался он риторическим вопросом. А тварь уставилась на него со вполне гастрономическим интересом. А затем, раскрыв клюв, заполненный несколькими рядами иглоподобных зубов, кинулась на Орию. Выхватив меч из ножен, Мибу нанёс удар, но поразил пустое место. Несмотря на массивное тело, существо было достаточно проворным за счёт сильных ног. Кроме того, какие-никакие крылья у этой твари имелись, что тоже, вероятно, улучшало её аэродинамические свойства… Вот только… – Не на того напала, гадина! – прорычал Ория. Моментально разворачиваясь к подскочившей сбоку твари, он разрубил её ровно посередине. Даром, что ли, он регулярно тренируется у себя в саду? Существо превратилось в чёрные сгустки, похожие на клубы дыма, и те, взмыв вверх, скрылись за соседним домом. Как надеялся Мибу-младший, навсегда. Он постоял ещё пару минут, дабы убедиться, что больше никто и ничто на него не посягает, и поспешил вернуться в дом. «А то ещё кто-нибудь увидит меня с оружием на улице в прогрессивный век запрета на ношение мечей», – усмехнулся он про себя. Остановившись у колодца во дворе, он осмотрел клинок, будучи уверенным, что придётся оттирать с него слизь или ещё какую-нибудь дрянь, что показывают в различных ужастиках. Но, впрочем, к его удивлению, лезвие было абсолютно чистым. А вот от самого колодца веяло холодом. И Мибу зябко поёжился. Вполне возможно, это всего лишь его разыгравшееся воображение – а разыграться ему было с чего, – но на мгновение Ории показалось, что внутри кто-то есть. Хотелось ему или нет, но следовало проверить. Кто его знает, куда там эта тварь сгинула? Барьер барьером, а вся эта пакость изворотлива и хитра. Да и маг он весьма условный, это Мураки – и тварей каких-то призывает, и с богами смерти пытается силами помериться, и демона наверняка может завалить... Пронизывающий ветер, вкупе с чёрным провалом и ощущением опасности, заставляли сердце в груди Мибу бешено колотиться. Сколько раз он уже сталкивался со всякими ёкаями? Идёшь себе по улице вечером, а к тебе подскакивает палка с одним огромным глазом. А к глазу прилагаются клыки, а иногда и когти. А всё потому, что он их видит, а значит, обладает бо́льшей духовной энергией. А значит, вкуснее прочих… Выдохнув и заставив себя собраться, Ория подошёл ближе и заглянул в колодец. Катану он из рук не выпускал на случай, если оттуда выскочит очередной «петух» или что-то ещё более опасное. Но внизу была лишь темнота. Ничья рожа не скалилась в ответ, не тянулись ничьи лапы-руки… И в тот момент кто-то коснулся его плеча. Подскочив и ударившись спиной о каменную кладку колодца, Мибу обернулся. – Молодой господин, что-то случилось? – спросила пожилая управляющая рестораном. – Н-не спалось. Вышел… ра-размяться… – он взглядом указал на катану, искренне надеясь, что не останется до конца жизни заикой…***
В доме было тихо и пусто. И совсем мало света. Традиционная киотская постройка – кёматия. Шесть на пятнадцать метров. Тёмная и холодная. И если первое в современном мире решалось электричеством, то второе – как ни старайся, но такое здание, да ещё с перегородками из рисовой бумаги, не прогреешь, приходится привыкать. Но здесь царил полумрак, скрадывавший очертания комнат, через которые шёл Ория. Мгла и зловещая тишина таились по углам. Это было так отлично от вечно шумного Ко-Каку-Ро (вечером из-за гостей, а в любое другое время гейши и сами по себе галдели не хуже стайки воробьёв), что поневоле мурашки бежали по спине. Зачем Мибу Ория пришёл в жилище своего соседа-ресторатора, который терпеть его не мог? Ну так убитая тварь скрылась именно за этим домом. А что если она не умерла? А что если она скрылась в самом доме? В общем, надлежало проверить… Раздвинув последние створки, Ория сразу же увидел своего соседа. Он лежал на полу в луже крови, раскинув в стороны руки и ноги, разрезанный ровно пополам так, что его кишки вылезли наружу. Один глаз был на месте, второй наполовину вывалился из глазницы и теперь болтался на ниточке-сосуде. Ория ощутил тошноту и головокружение… …И проснулся, в холодном поту вскакивая с постели. Мутить от увиденного не перестало. Как и трясти. Запах крови, казалось, ощущался наяву. – Вака-данна, вака-данна! – с веранды голосила управляющая. – Да? – хрипло осведомился Мибу-младший. – Вас хотят видеть. Ория поднялся, бледный, растрёпанный и мрачный. Именно в таком состоянии полиция и застала молодого владельца ресторана. Дальше всё было, как во сне. В страшном сне. «Разбудите меня кто-нибудь», – успел подумать он. На требование «покажите ордер», ордер грубо сунули ему под нос, после чего утащили катану на экспертизу, а его самого – на допрос, где мурыжили в течение сорока восьми часов, предусмотренных по закону. Управляющая рестораном, разумеется, не сообщила бы о том, что видела её господина ночью с мечом на улице, но про натянутые отношения Мибу с его соседом знали все. А умер тот, очевидно, от катаны, а единственная на весь квартал катана принадлежала Ории… Честно говоря, тот был уверен, что криминалисты непременно обнаружат на клинке следы крови. Однако часы шли, а никаких весомых доказательств, кроме домыслов и собственной неприязни к владельцу Ко-Каку-Ро, представители закона предъявить не могли, а сам Мибу молчал. Уже позже он узнал, что за эти двое суток полиция разве что вверх дном не перевернула ресторан, обыскивая каждый клочок, залезая под каждый татами; перерыла весь сад и едва ли не по кусочкам разобрала чайный домик, за что Ория с ними всерьёз хотел судиться. Но ему порекомендовали забрать заявление, холодно пообещав, что в противном случае его непременно посадят. – Да за что?! – вскричал выведенный из себя Мибу. – Но ведь это вы убили соседа. – Сомнений в голосе говорившего не было. – У вас нет ни одного доказательства!!! – Не за это, так за что-нибудь другое непременно посадим, – прямым текстом пообещали ему. В общем, предъявить счёт было некому, а полиция ещё неделю обыскивала дно протекающей мимо квартала Гион реки, а так же примыкавшие к нему пустыри и парки на предмет, не выкинул ли Мибу Ория орудие убийства где-то там… Проводя чайную церемонию через несколько дней после произошедшего (чайный домик удалось восстановить почти без потерь – без потерь для домика, в отличие от нервов Ории), размешивая чай венчиком, передавая его своему гостю, молодой Мибу всё ещё не мог прийти в себя, машинально выполняя многократно повторенные действия. – Что-то случилось, Ория-кун? – спросил гость уже после. За прошедшие двадцать пять или около того лет жрец синто сменил голубые хакама на фиолетовые, что означало служителя высшего ранга. – Случилось, – негромко произнёс молодой человек и, невесело усмехнувшись, добавил: – Похоже, я убил человека. – Ория рассказал каннуси о произошедшем. – Полиция убеждена, что это совершил я. Типа наши с ним отношения всегда были напряжёнными. Но это он меня ненавидел, мне же как-то и дела не было до него… – Что может знать полиция о вещах подобного рода?! – с раздражением произнёс жрец, а потом продолжил уже более мягким, но вместе с тем наставительным тоном: – Когда человек кого-то сильно ненавидит, или гневается, или завидует, он может оказаться привлекательной добычей для какого-нибудь существа или сам обратиться в демона. Что и случилось с твоим соседом. Ты убил ту форму, в которую он обратился. Твой сосед уже был мёртв. Некоторое время они сидели молча, глядя на то, как садовники реанимируют несчастный сад. А затем Ория со вздохом произнёс: – Вечно со мной какая-то ерунда приключается… Нормальные люди по утрам гуляют с собакой. А что я? А я возвращаюсь домой поздно ночью в компании окури-ину! Жрец побледнел. – Что ты сказал? Собака-провожатый подкарауливала припозднившегося путника и следовала за ним до самого дома, а стоило человеку спотыкнуться и упасть, тут же сжирала его. – Ну да, – принялся объяснять Мибу-младший, – как-то раз я встретил окури-ину, но, как видите, жив. Теперь по ночам мы часто гуляем вместе, – усмехнулся он в конце, а каннуси ещё больше сбледнул: – Разве ты не поблагодарил её за то, что довела тебя до дома? – Поблагодарил. – А угощение дал? – Дал. – И она так от тебя и не отстала? – удивился жрец. – Ну… это не так и плохо. У меня никогда не было ни кошки, ни собаки. Как говорил мой отец «они здесь не уместны», – Ория развёл руками. – А окури-ину есть, – философски заключил он. – Я вот, что скажу, Ория-кун, – после продолжительного молчания снова заговорил жрец, – всё, что нам даётся, даётся нам для чего-то. – Ага, – скептически хмыкнул Мибу, кивая в сторону разорённого сада, – и зачем оно мне? Одни убытки! – Твоя сила дана тебе для защиты этого места, – тоном, словно разговаривает с неразумным ребёнком, пояснил каннуси. Спорить с ним молодой владелец ресторана не стал, полагая, что всем священнослужителям пристало говорить нечто подобное про судьбу и предначертанные события; утверждать, что всё происходит не просто так. – Будь осторожен, Ория-кун, – сказал жрец, покидая Ко-Каку-Ро, – потому что самые опасные твари на земле – это люди! Ну здесь, по крайней мере, Мибу-младший поспорить не смог бы…***
Смысл сказанного в тот день жрецом синто молодой Мибу понял только весной следующего года. Когда Сачико всё-таки рассказала депутату Китаодзи про свою беременность, разразился скандал. И не просто скандал: не подоспей Ория вовремя, возможно, не было бы ни ребёнка, ни матери… – Ты что творишь?! – Мибу перехватил руку депутата. Тот попытался вырваться и наброситься уже на Орию, но не тут-то было – иметь дело с владельцем Ко-Каку-Ро это вам не женщин избивать! – Остынь, мразь! – Мибу-младший отшвырнул политика в противоположный угол комнаты и встал между ним и рыдающей гейшей. – Ты в порядке? – спросил он Сачико. На лице у той имелись следы побоев, но, кажется, она отделалась только испугом. – Вроде бы, – всхлипнула гейша. Но тут на ноги вскочил буйный депутат. – Я этого так не оставлю! – вскричал он. – Ты заодно с этой шлюхой! – Слышь, – растратив и так небольшую толику уважения к этому человеку, произнёс Ория, – не я с ней трахался! Или ты не в курсе, откуда дети берутся? – Эта твоя афера, Мибу! – визжал Китаодзи. – Твоя и этой шлюхи! – А я вот сейчас в полицию заявлю и побои предъявлю, тогда и посмотрим, где, чья афера! – Политик слегка присмирел. Скандал ему был совсем не нужен. – Мой совет, заплати ей деньги, – примирительно произнёс Мибу, – если уж жениться не хочешь. – Там видно будет! – бросил депутат и вылетел прочь, с раздражением продираясь сквозь любопытных гейш, столпившихся на энгаве. – А вы что тут делаете? – рявкнул на них Ория, распугав девушек, как стайку птиц. И, захлопнув створку, обернулся к рыдающей Сачико. – И что ты дальше делать собираешься? Работать ты скоро не сможешь. Долг у тебя огромный! – Ну чем я хуже других, что он на мне жениться не хочет? – рыдала в ответ на это гейша. А Ории оставалось лишь за голову хвататься. Усевшись на татами, он хотел было раскурить трубку, чтобы успокоиться. Но потом вспомнил, что рядом с ним беременная. Пришлось ограничиться саке. Делать аборт уже было поздно, и как разрешится эта ситуация дальше, было совершенно не ясно. О чём бы там ни мечтала эта полоумная, но брак с этим мудаком, по мнению Мибу-младшего, был не самым лучшим вариантом, о чём он и сообщил Сачико: – Он тебя так и будет колотить, ты это понимаешь? А то и прибьёт в гневе! – Но он же всегда так хорошо ко мне относился, – не унималась гейша, роняя слёзы в три ручья. – А теперь вы меня выгоните, и мне придётся утопиться в колодце! – Оставь колодец в покое, дура! – рявкнул Ория. – Не выгоню я тебя никуда. Потолкую я ещё раз с этим Китаодзи, может, до чего и договоримся. Если пообещаешь не шантажировать его впредь, может, и даст он тебе денег. В конце концов, это и его ребёнок тоже! А рушить его карьеру не в твоих и не в моих интересах. Однако у самого Китаодзи, депутата Палаты Советников, было своё мнение на этот счёт. И о нём стало известно довольно быстро… Пару дней спустя, возвращаясь поздно вечером домой после деловой встречи, Мибу Ория попал в засаду. Десяток молодчиков бандитского вида, вооружённые, кто деревянными мечами, кто битами, окружили его. Какие бы ни были в Киото узенькие улочки, как бы плотно ни были застроены кварталы, а найти малолюдное место вполне реально. Троих он вынес сразу. Ещё с двумя пришлось повозиться. А потом Орию ударили битой по голове, и ситуация приняла иной оборот. Падая на колени, полуоглушённый Мибу увидел, как один из бандитов достал из-за пояса кинжал-танто. Оставлять в живых его не собирались и, очевидно, следующей на очереди была Сачико… Первое, что почувствовал Ория, придя в себя, – это холодная земля под боком. Голова болела – раскалывалась, если быть точнее. Открыв глаза, он не сразу смог сфокусировать зрение. А когда же ему это всё-таки удалось… В метре от него на земле лежал обнажённый танто. Рука бандита по-прежнему крепко сжимала его. Но только рука. Ничего другого, кроме отгрызенной конечности, в поле зрения Мибу не было. Зато до его слуха доносились хорошо различимые хруст и чавканье. И всё. И ничего больше слышно не было. Наверное, любой другой человек в подобной ситуации сразу бы лишился сознания, но Мибу Ории терять уже было нечего. С трудом поднявшись, он сел, ощупал голову, обнаружив на затылке кровь, переждал приступ дурноты и головокружения. И только потом принялся озираться. Вокруг в прямом смысле не было ни одной живой души, кроме ёкая. К тому же Мибу, похоже, довольно долго находился в отключке. Потому что, судя по всему, окури-ину доедала последнего напавшего… Крови, кстати, тоже не было. Совсем. Сперва Орию это немного озадачило, потом он сообразил, что подобные твари обычно высасывали всю кровь из своих жертв. Так что ничего удивительного здесь не было. На земле в беспорядке были разбросаны мечи и биты, мобильные телефоны, зажигалки, ещё какие-то вещи и одна толстая шейная цепочка. Чёрная собака, отчётливо видимая даже в кромешной тьме, ничего не имела против одежды, но жрать посторонние предметы явно не собиралась. Ория так и сидел на земле, когда окури-ину подошла к уцелевшей руке, извлекла из неподвижных пальцев кинжал, отшвырнув его в сторону, и, устроившись на животе, с удовольствием захрумкала конечностью, как иная собака грызёт брошенную ей кость. Мибу отрешённо за этим наблюдал, даже уже не испытывая тошноты и отвращения, как когда он увидел во сне разрубленное тело своего соседа. Хотя нет, тошнота была, но виною тому, скорее всего, был полученный им удар по голове. – Меня ты тоже сожрёшь? – бесцветно спросил он, когда окури-ину разделась с рукой. Собака подошла к Ории и, виляя хвостом, улеглась рядом, ткнувшись мордой ему в ногу. Приласкав потустороннюю тварь за ухом, словно то была обычная собака, Мибу произнёс в раздумье: – И что будет дальше с беременной? Окури-ину довольно развалилась рядом, позволяя и дальше себя ласкать и, как будто бы, улыбаясь от уха до уха, именно так в тот момент выглядел оскал на её морде. «Хорошо всё будет», – посетила тогда Орию мысль. Вот только, кажется, она принадлежала не ему…***
– Сколько вы от меня хотите? – спросил депутат Китаодзи. Он сидел за низким столом напротив Мибу Ории, за спиной которого тихонько притаилась Сачико – гейша на восьмом месяце беременности и предмет этого торга. Догадавшись, что расследование по делу об исчезновении банды некого Морооки – тридцать два года, безработный, трижды судим – результатов не принесёт, депутат явился в Ко-Каку-Ро для «переговоров». Из своих источников информации он знал, что ни тел, ни следов крови не найдено. Всё, что удалось обнаружить – это документы и личные вещи пропавших. И что самое поганое к Мибу Ории у представителей закона никаких вопросов не было. И ведь не расскажешь полиции, что в день своего исчезновения банда Морооки должна была убить владельца Ко-Каку-Ро... И так как депутат решительно не знал, что думать об этой ситуации, поделать он ничего не мог. А вдруг как она сложится против него? «Как пить дать он им заплатил»! – думал Китаодзи, с ненавистью глядя на молодого человека перед ним. – Двадцать миллионов! – нагло заявил Ория. Депутат подавился возмущением. – Охренел совсем, парень?! Где я деньги такие возьму?! У Сачико на заднем плане округлились глаза. – Ты мне не заливай про свою бедность, – усмехнулся Мибу. – Я, по-твоему, не знаю, сколько ты на баб и алкоголь в моём заведении тратил? – Но не миллионы же… – Да знаю я всё про все твои счета! – «успокоил» депутата владелец ресторана. – Нахрена ей двадцать миллионов?! – не унимался Китаодзи. – У неё долг десять! – А десять ей нахрена? – Что значит «нахрена»? А на ребёнка? А компенсация за побои? А мне компенсация за моральный ущерб? – Тут улыбка Ории стала особенно проникновенной, и у депутата мурашки побежали по спине. – Значит, так, – продолжил Мибу, – десять миллионов наличными – это нужно сейчас, чтобы выплатить остаток долга. – Разумеется, владелец Ко-Каку-Ро бессовестно врал. И долг Сачико давно уже был меньше. Но компенсацию за разорённый сад и лишние седые волосы надо же с кого-то взять! – А ещё десять переведёшь на этот счёт, – Ория протянул ему лист бумаги. – Можешь хоть через третьих лиц, хоть через оффшоры, – мне всё равно. – Я… я… – блеял политик. – Ты понимаешь, что это не так просто… Я не смогу… так сразу… – За удовольствие надо платить, как и за собственную глупость! Что, депутат Китаодзи, – ехидно осведомился Мибу-младший, – не хватает денег на предвыборную кампанию? Или взятки давать нечем? Ну так попробуйте честно, – и он расплылся в той же улыбке, что и совсем недавно собака-провожатый. – Если через несколько дней денег не будет… Заканчивать фразу Ория не стал. Он не знал, как её закончить, но почему-то был уверен, что Китаодзи сам её завершит самым подходящим образом. Чуть позже вечером, сидя на веранде и раскуривая трубку-кисэру, Мибу Ория размышлял о словах старого каннуси, когда неожиданно увидел рядом с колодцем зонтик на одной ноге с большим глазом и высунутым языком. – А это что такое? – рявкнул Ория. – А ну, брысь! Каса-обакэ тут же юркнул обратно в колодец, а заодно, испуганные рыком господина, разбежались по комнатам гейши. «Так вот, что это было!» – вспомнил Мибу момент у колодца. Каса-обакэ – безобидное существо, но тогда, находясь на пределе своих способностей, Ория остро ощущал его присутствие. Поднявшись, он спустился с веранды и, надев сандалии-гэта, направился к воротам. – Молодой господин, – окликнула его управляющая, – вы куда-то уходите? – Пойду, погуляю с собакой, – хмыкнул он. – Погодите немного, – с серьёзным выражением лица попросила управляющая и скрылась ненадолго в недрах кухни, откуда появилась со свёртком в руке. – Думаю, окури-ину не откажется от онигири. – И она протянула ему завёрнутые в платок рисовые шарики. – Спасибо. – Почему-то Мибу-младшего не удивила её прозорливость. – А вы пока выясните как-нибудь помягче, которая из этих идиоток утопила в колодце зонтик. Сил нет, – сварливо посетовал он, – то зонтики по двору скачут, то старые сандалии, то ещё какая дрянь! – Вы ещё сиримэ не видели, – спокойно ответила на это женщина. – Это тот, который… гм… – Да, с глазом в жопе.