Тает воск от нежности пламени

Путешествие в Архипелаге Золотого Яблока закончилось неопределённо, но все его участники сошлись на том, что уходить отсюда рано. Сколько ещё загадок таит это место, сколько ещё неизведанного скрывается в море за горизонтом? Задаваясь этим вопросом, пятеро друзей плюс одна лучшая компаньонка фантазировали, чего бы такого интересного они могли встретить; подобное занятие веселило их, и не раз. Теорий об этом месте появлялось всё больше, а дух авантюризма приобретал всё более мягкую форму, превращая путников в самых обычных отдыхающих. И пусть так — бравый путешественник выглядел относительно расслабленным. Казалось, лёгкая угрюмость и излишняя серьёзность всегда переливалась на его лице, но не теперь. Блондин часто стал уходить в себя, поэтому общество обладателей Глаза Бога разбавляла только Паймон. День, два — никакой беды не приключалось, друзья по-прежнему гуляли по островам, готовили вместе, танцевали под мелодии оставленных в лагере пластинок. Их отдых в действительности стал таковым, что не могло не радовать. На острове, который друзья окрестили в честь транспорта, принёсшего их сюда, то есть, на Додокрепости, не происходило ничего странного, если не считать смену поведения двух подруг: Моны и Фишль. Они то дружили, то грызлись, то «навеки» ссорились, но вечером уже пили вместе сок из тропических фруктов. Мегистус ведёт себя не всегда рационально, когда дело касалось Эми(она просила ни в коем случае так себя не называть, иначе кары было не избежать!), но это даже в некоторых моментах было мило. Именно таким словом их отношения могла описать Синь Янь. Она ловко блокировала все колкости и шутки от Фишль, бывало, даже грубые высказывания по поводу деятельности и внешности. Конечно, девушка всё не со зла, да и у каждого бывали плохие дни. Не сказать, что эти двое сильно сдружились, правильнее будет сказать — научились отдыхать вместе. Мону не всегда можно было понять, поэтому рядом с ней рок-исполнительница нередко чувствовала себя простушкой. Девушка всё-таки великий астролог, а её мир грёз настолько прекрасен, что все до сих пор вспоминают его и просятся в эту невероятную обсерваторию. Про путешественника и Паймон говорить нечего: одна — открытая книга, другой — закрытая. И таким образом, эти двое дополняли друг друга. Бывали моменты, когда Синь Янь хотела подойти к ним, но они выглядели такими счастливыми; видно, что им никто сейчас не нужен, и общество друг друга их вполне устраивает. Паймон такая очаровательная, когда проявляет при Итэре слабину: может облокотиться о плечо, обнять за макушку. Не хотелось портить их идиллию, поэтому шатенка послушно уходила обратно. И тогда её взгляд приковывал Каэдэхара Кадзуха. Ронин из Инадзумы, как и ожидалось, мыслями был далёк. Изредка ветер возвращал сознание парня в реальный мир, и тогда он мило улыбался всем, кто проявлял к нему внимание. Однажды, идя в свою палатку, после разговора с девочками, Синь Янь увидела, как Кадзуха сопит на шезлонге. На улице было уже холодно, а самурай после купания не накинул ничего, что могло бы его согреть. У обладателей пиро Глаза Бога температура тела в разы выше, чем у других, поэтому, чтобы не будить и не тревожить чуткий сон, девушка на носочках подобралась к шезлонгу, присела рядом и мечтательно уставилась вдаль. Почувствовав тепло, Кадзуха, подобно коту, перевернулся на бок и засопел громче; жар, исходящий от Синь Янь, пленил даже во сне. Если бы кто-то спросил: «Когда ты поняла, что тебе нравится этот парень?» она бы, не задумываясь, ответила, что не знает, ведь это правда; корень её чувств был неизвестен даже их хозяйке, из-за этого гитаристка долго пыталась оградить себя от мыслей о ронине. С каждым днём, проведённым на Архипелаге, делать это было всё труднее, и Синь Янь сдалась, уже не скрывая накатывающий румянец, глупый смех и те бренди, что лезли в голову, пока они за ужином говорили о чём-то вдвоём. Больше всего на свете девушка боялась не то, что Каэдэхара прознает о её чувствах, нет. Больше всего Синь Янь пугала мысль, что Мона и Фишль догадаются, ведь они не раз шутили по этому поводу, бывало, весьма близко затрагивая настоящие чувства подруги. Обратиться за советом и помощью девушка ни к кому не могла, оставалось лишь уединяться с гитарой, перебирать лениво струны, рассказывая своему верному инструменту о том, что её тревожит. Жалко лишь, что ответа не следовало. Во время ужина друзья часто планировали, чем будут заниматься, но в этот раз они без сил легли спать, даже не притронувшись к тому, что Синь Янь так старательно готовила. Мясо осталось на улице и пропало, фрукты выглядели съедобными, но вокруг них уже летала надоедливая мошкара. На следующий день первая проснулась Паймон, и она, конечно же, не стала ничего убирать, дождавшись, пока сонное царство встанет и всё уберёт! Уготовленная участь Синь Янь никак не устраивала: готовила вчера она, никто не соизволил поесть, и прибирать должна она! Девушка упёрла руки в бок и строго взглянула на Паймон. О да, такие огненные глаза всегда работали, иногда совсем не на пользу миролюбивой девушке. — Я удивлён, что ваши крики никого не разбудили, — спорящие оппонентки обернулись на голос. Паймон помахала маленькой ручкой, и выражение лица Синь Янь смягчилось. — Кадзуха! — поприветствовала Паймон, засеменив в воздухе ногами. — Ты вовремя! Убираешь со стола! — Паймон, Каэдэхара только проснулся, имей совесть! Я уберу, — вызвалась смуглолицая и уже потянулась к тарелкам, но бледные пальцы вдруг легли на её ладонь и обдали холодом. — Ой, прости, я не хотела! Давай я всё-таки уберу, мне не сложно, ты пока проснись и вообще, наверное, ты не выспался, потому что... — Тшш, спокойно, — Кадзуха вмиг завладел её вниманием, всё ещё держа пальцы на её руке. Парень глубоко вдохнул и выдохнул, Синь Янь сделала то же самое. — Остужая твоё пламя, я понимаю, что могу не только раздувать надвигающуюся беду, но и развеивать её. Спасибо тебе за эту возможность, — голос парня был немного сонным, но мысли ясными, от этого создавалось ощущение невероятного спокойствия, будто ронин никогда не дремал и был готов к любому бою, даже с посудой. — Сегодня завтрак на мне, хорошо? Отдыхай. — Н-но я могу помочь, мне несложно! Давай тогда я возьму тарелки, а ты!.. — Синь Янь, ну в кого ты такая упёртая? — фыркнула Паймон и облокотилась о девичью макушку. — Можно я тебя пока расчешу? А то совсем растрепалась. — Правда?! — гитаристка схватилась за голову и с ужасом осознала, что она совершенно непричёсанная стояла перед самураем. — Да, хорошо, уговорила! — Не торопись, — мягко сказал парень напоследок, и девушки покинули шатёр. Да разве Синь Янь могла не торопиться? Желание поскорее вернуться к ронину и поболтать с ним о всякой ерунде было сильнее любого пожара. Поэтому Паймон не удалось заботливо и медленно расчесать густые пряди, ибо наученные пальцы девушки шустро прошлись по волосам, закрепили их в хвосты и поправили колючки на плотных резинках. К удивлению Синь Янь, когда она вернулась к шатру под восхищённые возгласы Паймон, Кадзуха уже закончил с посудой и скрылся где-то в другой части острова, ища фрукты. Сетка тем временем ловила в себя несколько некрупных рыб, падких на морские грибы, которые ронин тоже решил приготовить. Парень признался, что ни разу не пробовал, но он не прочь экспериментировать, особенно если это приведёт к неожиданному кулинарному открытию. Наблюдая за ним, шатенка была счастлива. Именно это слово просилось, когда лицо разрывало от глупой улыбки и кожу жгло от невероятно откровенного румянца. Никогда в своей жизни Синь Янь не могла представить, что влюбится в кого-то так безнадёжно. — Ой, Мона! — дружелюбно протянула Паймон, заметив девушку, по виду чем-то обеспокоенную. Кадзуха уменьшил огонь в котле одним небольшим щелчком. Пламя послушно съёжилось, и вода перестала угрожающе бурлить. — С пробуждением. Как тебе спалось? — брови парня нахмурились вслед за недовольным фырком Мегистус, усевшейся на табурет. — Я мечтаю научиться читать мысли, чтобы иногда понимать о чём ты думаешь, ведь даже ветер не в силах подсказать мне, что случилось, и в чём я провинился. — Как будто я злюсь на тебя! Ах, чёрт, — девушка заставила себя выпрямиться и провела пальцами по воздуху, круговыми движениями вырисовывая светло-голубой астрологический круг, в который Мона усердно всматривалась, пытаясь что-то понять с таким же трудом, как и столпившиеся вокруг путники. — На островах Колышущихся струн замечена небольшая аномалия. Её возникновение меня и разбудило. Только вот... — темноволосая увидела ещё одну приближающуюся сонную муху — Фишль. Оза рядом не было, в этот раз компанию ей составил путешественник, который удивлённо подбежал к столпившимся ребятам и взглянул на астрологический круг, сверкающий от крохотных звёзд внутри. — Долго же вы спали! Вставайте, не до завтрака уже, нужно разобраться с аномалией. — Наши души могут пассивно плыть по морю странствий лишь в качестве свидетелей климатических неправильностей, которые вызывают страх и опасение перед условиями дальнейшего существования, — руки Фишль поплыли в странном танце и остановились около лица. Все застыли, ожидая привычных объяснений от ворона Оза, компаньона и главного слуги принцессы осуждения. Но его не было рядом. Путешественники переглянулись. Мона уткнулась в астрологический круг, в нём раз за разом сверкали крохотные звёзды, отражаясь в глубине глаз астролога. Девушка взглянула на подругу, которая взволнованно осматривалась в поисках верного друга. Итэр с Паймон тут же всё поняли: аномалии распространились не только на остров Синь Янь, они могли быть везде и рано или поздно поглотить Архипелаг. — Больше не вижу, — круг Моны вовсе исчез. Путешественники молча глядели на остатки звёздной пыли, упавшим к девичьим туфлям. — Откуда они вообще взялись? Неужели мы сделали недостаточно, чтобы провести остаток отпуска в тишине и спокойствии?! — Мы не знаем, спроси, что попроще! — топнула по воздуху Паймон. — Например, как нам справиться с этой аномалией. — Как нам справиться с этой аномалией? — Я не знаю! — рявкнула она. — Но я не хочу отсюда уезжать! Я ещё столько всего не сделала: не поиграла с Кадзухой в мяч, не научилась плести косички!.. — Паймон, спокойно. Любая проблема решаема, — скромно встрял Итэр, потрепав компаньонку по макушке. — Где конкретно расположились аномалии? — На острове Колышущихся струн и в Цитадели Нирваны ночи, плюс короткие всплески энергии на мелких островах, на которых даже телепортов нет, — Мона попыталась вновь взглянуть на то, что говорят ей звёзды, но верные друзья молчали. — Мы можем разделиться. Разом убьём несколько зайцев. Например, Фишль и Синь Янь отправятся на свои острова, а мы разбредёмся по мелким. — Но мы не знаем, на каких островах эти «мелкие» аномалии. В итоге вы потратите время лишь на их поиски, а вдруг они разрастутся и станут вам не по зубам? — некоторые согласно кивнули на слова Синь Янь. — Тем более, я не оставлю Фишль одну и без Оза. Я обещал защищать её, — Кадзуха прикрыл веки и скрестил руки, украдкой взглянув на взволнованную принцессу. Итэр, Мона и Паймон начали соглашаться с решением ронина, ведь без Оза Фишль ждала, увы, не самая простая задача. Синь Янь грустно уставилась, как Каэдэхара положил забинтованную руку на девичье плечо и утешительно потрепал, словно младшую сестрёнку. Смуглолицей, пускай лишь на крохотное мгновение, безумно захотелось стать слабой девушкой без Глаза Бога, чтобы вновь вернулась ненавистная внутренняя слабость перед неизведанной опасностью. Тогда, возможно, Кадзуха бы так же пригладил и защитил, если потребуется помощь, ведь этот мужчина никогда не оставит слабых в беде. Но это было невозможно. — Тогда Каэдэхара и Фишль плывут в цитадель, Синь Янь на свой остров, а мы с Итэром и Паймон разбредёмся по всему Архипелагу. Идёт? Все согласно кивнули, только лишь смуглолицая сделала это без энтузиазма, уже представляя скучный досуг на своём острове. Гнев вот-вот мог захлестнуть её, но Синь Янь сдержалась, опустив взгляд на свои руки; ими она создавала музыку, убивала врагов и защищала своих родных — они уникальны и всегда как будто источали небольшие вспышки пламени. Однако в этот раз всё будто было по-другому. Девушка тряхнула рукой, попытавшись поджечь ветки под котлом и — ничего! Синь Янь нервно усмехнулась, сослав этот небольшой конфуз на злость и несправедливость по отношению к всегда сильной и дерзкой ей, но и в следующие разы эффект был тот же. — Синь Янь? — хмыкнула Паймон. — Всё хорошо у тебя? У тебя лоб взмок, дай-ка вытру,— она подлетела ближе и протёрла кожу своим рукавом, но в процессе вдруг отшатнулась с возгласом: — Да ты холодная! — Мегистус тут же подбежала к подруге и стала её ощупывать под взволнованные взгляды остальных. — Ну, то есть, ты не прям ледышка, просто обычно ты горячее, а сейчас как будто... Нормальная! — Синь Янь, твой глаз Бога, — Кадзуха выглядел испуганнее всех. — Он потух. Но как такое возможно? — Должно быть, аномалии распространяются быстрее, чем мы думали. Планы меняются. Кадзуха! — парень с готовностью шагнул к астрологу. — Иди вместе с Синь Янь на остров. Я буду с Фишль. Итэр, Паймон, — девушка не закончила, но звёздный путник и его напарница уже всё поняли. — Прошу вас, только без глупостей. — С тобой, моим верным слугой, глупость совершить просто невозможно, — Фишль горделиво подняла подбородок, и Мегистус, ухватив её за локоть, тут же повела к точке телепортации. Итэр и Паймон побежали к лодке, а Кадзухе и Синь Янь, впервые остающимся вдвоём на неопределённый срок, пришлось ожидать, пока команда разбредётся по островам. Рокерша остриём уронила меч на песок и принялась разглядывать; ничего как будто не поменялось, но больше от оружия не исходило привычное тепло, металл приобрёл ту холодность и отстранённость, которую девушка не любила. Это похоже на то, как исполнитель смотрит на своих зрителей, а они стоят, молчат, и их лица ничего не выражают. — Я всё исправлю, не переживай, — Каэдэхара сел рядом и погладил девушку по плечу. — Я уничтожу эту аномалию, и ты вновь станешь собой, хорошо? Ты мне веришь? Синь Янь верила, но не хотела перекладывать ответственность на юношу. Он был слишком чувствительным, чтобы принять неудачу, особенно, когда взял проблему за другого человека. Хотелось хоть как-то облегчить его ношу, но девушка имела при себе лишь двуручный меч и полное отсутствие каких-либо элементальных сил. — Послушай, я не совсем беззащитна. Если эта аномалия хотела, чтобы я отчаялась, ей пришлось бы уничтожить мои руки и ноги. Но я в порядке! — Синь Янь с лёгкостью прокрутила меч вокруг одного плеча и стукнула о песок. Оружие исчезло, и девушка, отряхивая руки, двинулась к телепорту. — Ты не переживай, я — всё ещё я! Кадзуха слабо улыбнулся ей в спину и нагнал, когда та уже коснулась телепорта. Яркий столб света обдал два силуэта, и они пылью развеялись на песке, став крохотной частью этого острова, но лишь на мгновение. Их ноги оказались по колено в воде; она теплом огладила кожу, а морской ветер, пришедший с севера, заставил покрыться мурашками. Пять колонн, обвитые сухими корнями, и красный барабан с золотой нотой посередине встретили путников. На первый взгляд — самый обычный остров, каким компания встретила его однажды. Где искать аномалию, как с ней бороться — герои не знали, поэтому медленно решили выйти из воды, вслушиваясь в щебетание птиц, ворчание хиличурлов неподалёку и топот пухлых слаймов. Призадумаешься и поймёшь, что это места кишело опасностью на каждом шагу, с которой в одиночку мало кто в состоянии справиться. Кадзуха вышел вперёд и предложил девушке довериться его чутью, а если это ни к чему не приведёт — они сменят план. Препираться было не за чем, тем более Синь Янь полностью доверяла «чутью» Каэдэхары, каким бы эфемерным оно не было. — Вижу сундук, — они подбежали ближе, и ронин задумчиво хмыкнул. — Эти трубы передают между собой звуковые частоты. Должен быть где-то динамик. — Может быть, на скале? — Синь Янь указала наверх, и парочка увидела слабую светлую ауру от каменной электрогитары. — Точно там. Будем открывать? — Конечно, подожди здесь, — Кадзуха согнул колени и в следующую секунду взмыл вверх, словно ветер заботливо подтолкнул его. Ухватившись за небольшое изваяние, самурай достиг цели и скрылся с поля зрения девушки. Ей оставалось только ожидать дальнейшего развития событий. Странный звук давно не давал Синь Янь покоя, если быть точнее, с самого прибытия на остров. Это было похоже на тихий голос, но смешанный с шелестом волн, он был совсем близко. Выяснив в какой стороне белый шум усиливался, девушка медленно двинулась по песку и редкой щекочущей траве. Отойдя от скалы на приличное расстояние, она заметила на камне голубые проблески, тянущиеся в определённом направлении. Синь Янь присела на колени и наклонила голову, дабы наконец услышать, о чём ведала одинокая белая ракушка. «Что происходит? Почему вокруг места тестирования столько хиличурлов?» Девушка выпрямилась. Голос, она слышала сейчас голос, словно этот человек был рядом с ней! Синь Янь желала вновь узнать, о чём же говорило морское эхо, но над ухом раздалось тяжёлое рычание. Мечница огляделась и увидела, что её заметил один хиличурл и уже позвал своих братьев, бегущих с другого конца берега. Синь Янь усмехнулась и вытянула гитару вперёд, думая провести «решительный удар» , но в последний момент осознала, что просто не могла! Факел хиличурла прошёлся рядом с её бедром, но девушка успела уклониться, однако тут же острый камень коснулся взмокшего лба. Рокерша шикнула от боли и призвала тяжёлый меч, на миг отпугнувший трусливых тварей, собравшихся вокруг в количестве четырёх штук. Будь у неё Глаз Бога, всё прошло бы легко, но Синь Янь оказалась в ловушке собственного любопытства и наткнулась на огромные неприятности. Даже не подумав о том, что Кадзуха находится совсем неподалёку, девушка с боевым кличем закрутилась на месте, отталкивая от себя тела хиличурлов. Некоторые упали в воду, их факела потухли, но злость, увы, только разгорелась. Размахивая небольшими кулаками, они настигали тело девушки, оставляя царапины и ссадины. В таких ситуациях всегда спасал щит. Синь Янь не была проворной, в бою её без зазрения совести можно было обозвать тяжеловесом, однако это было только в плюс. С каждым взмахом сражаться становилось всё тяжелее, словно силы уходили в песок. Хиличурлы же оказались на удивление проворными! Вот бы ошпарить их огнём, но это невозможно! Синь Янь поставили подножку. Вот-вот лоб должен был столкнуться с дубиной, но поток ветра притянул врагов и закружил, лишая ориентации в пространстве. Как молния, лезвие прошлось по горлу монстров, и они, издав последний крик, упали замертво. Девушке оставалось лишь попытаться перевести дух, пока из тумана выходил невысокий силуэт юноши, протягивающий руку. — Ты в порядке? Сильно ранена? Удары хиличурлов не ранили так сильно, как осознание полной беспомощности в глазах ронина. Синь Янь чувствовала себя грузом на его плечах, поэтому, несмотря на галантное предложение помощи, девушка встала сама, недовольно уставившись в пол. — Нет, я не ранена. Спасибо тебе огромное за то, что спас. — На твоём лбу кровь... Ты оставишь это, как есть? Лучше умойся, а я дам тебе заживляющую мазь. — Ты нашёл что-нибудь? — Синь Янь села перед водой, набрала немного в ладони и плеснула в лицо. После боя это помогло расслабиться. — Сундук открыл, там что-то было? — Всякий хлам и немного камней истока. Думаю, мы ищем не в той стороне. — Путешественник упомянул какую-то пещеру, не помню, в каком ключе, но... — Синь Янь огляделась и указала пальцем на большую каменную скалу. — Проверим? — Ты хоть в состоянии? Мне кажется, тебе стоит отдохнуть немного. Может, вернёмся назад и... Девушка строго взглянула на самурая, и он замолчал. Что-то обдумав, он кивнул, помог мечнице встать и аккуратно нанёс мазь на смуглый кровоточащий лоб. На самом деле Синь Янь безумно устала, она хотела наклониться к ронину, уснуть, обнимая его крепкое тело, но разве могла она так открыто дать волю желаниям? Нет. Хватало и того, что Каэдэхара бережно заботился о ней, одаривая вежливой улыбкой и не более. Когда ветер чуть поутих, а рана перестала саднить, герои двинулись к пещере. По дороге их никто не беспокоил, за исключением лёгкой тревоги где-то в животе. Следовало узнать у Итэра и Паймон, что могло скрываться на глубине, но такой возможности, увы, не было, приходилось двигаться в слепую, а Синь Янь — опираться на плечо ронина, когда спуск казался слишком крутым. Девушка позволила себе, в каком-то плане, «распустить руки» и схватиться за рукав одеяния самурая, на что Каэдэхара ничего не сказал, лишь рад был знать, что напарница доверяет ему свою защиту. Внизу раскинулась целая сцена, усеянная металлическими трубами, напоминающими цветки. Помещение выглядело жутко неприветливым и уже изведанным: столбы активированы, проходы открыты, казалось, путешественник всё зачистил, как мог, и героям здесь делать было нечего. — Чувствуешь что-нибудь? — поинтересовалась Синь Янь, ни на что особо не надеясь. — Бесполезно. Аномалия точно не на моём острове, он стал лишь вынужденной жертвой. Может, стоит отправиться в цитадель Фишль? Там постоянно чертовщина происходит, наверняка, и в этот раз тоже. — Я бы не был так уверен, — Кадзуха коснулся пола своей ладонью и прислушался. — Странная энергия течёт сквозь пальцы, но у неё нет формы, она может лишь легонько касаться, но не направлять... Словно, ох, словно нужно завести какой-то механизм или повернуть рычаг, я не уверен... Синь Янь больно наблюдать за стараниями Каэдэхары. Беспочвенными, как ей самой казалось; оттого девушка и потянула юношу за локоть, пускай грубо, но она лишь хотела, чтобы ронин поднялся с колен, не унижался, пытаясь понять, где же находилась эта злополучная аномалия. Кадзуха удивился, чувствуя сильную хватку на своей руке, поэтому взглянул на напарницу, чьи глаза покраснели. Что-то щёлкнуло. Будто бы заработал тот механизм, о котором говорил самурай, и комната задребезжала под натиском тех сил, перед которыми была не властна. Каменная стена рассыпалась и песком легла у ног героев. Кадзуха встал впереди и вытащил меч, Синь Янь же панически оглядывала комнату в поисках выхода, но его не было! Всё завалило камнями, они были в ловушке. Перед глазами ронина что-то блеснуло, и свет этот был похож на настольную лампу. Краткий образ мелькнул перед юношей, он даже не понял его, не смог запомнить и предупредить Синь Янь, которая готова была принять этот бой, каким бы тяжёлым он не был. — Это дверь, — констатировал Каэдахара, когда грохот в пещере утих. — Думаешь, она ведёт в подземелье? — Я думаю, что нам давно пора покончить с этим. Вперёд! — девушка потянулась к проходу. — Нет, погоди, мы ведь даже не обсудили!.. Договорить Кадзуха не успел. Ветер втянул героев, стоило девушке лишь слегка открыть проход. Удар по голове погрузил героев в небытие, в котором слабо блестели образы, голоса, шуршала одежда и где-то далеко-далеко ютились их собственные мысли, беззвучные и бессвязные. Небольшая лампа заполняла низкий круглый стол, на котором нежные смуглые руки двигали спицами, создавая из пряжи что-то очень тёплое на предстоящую зиму. Красный шарф был почти готов, оставалось несколько рядов, которые женщина намеревалась закончить уже завтра. Взглянув на часы, в голове прозвучал собственный голос, озвучивший: «Он скоро придёт». Хозяйка встала с подушки и двинулась босыми ногами по гладкому полу в сторону кухни, из которой слышался прекрасный аромат вяленой рыбы на углях. Женщина знала, что её супруг к морепродуктами совсем неравнодушен, в отличие от неё. Как он говорил: «каждый морской странник должен уделить особое внимание тому, как приготовить рыбное блюдо вкусно». Темноволосая улыбнулась, вспомнив его голос. Дверь тихо отворилась, но у женщины был слишком хороший слух и чутьё; годы тяжёлых боёв не прошли даром, опыт не пропьёшь. По нескольким шагам хозяйка дома сразу узнала пришедшего и радостно выглянула в коридор, из которого уже горел свет. — Кадзуха, добро пожаловать! — улыбнулась смуглолицая и вышла навстречу мужчине, чтобы поскорее его обнять. В зеркале мелькнули тёмные, почти смольные волосы с редкими цветными прядями такого же огненного оттенка, как и у Каэдэхары. Женщина повисла на шее своего супруга, а тот мягко погладил макушку, согрел тонкую талию своими пальцами и поцеловал горячий лоб. — Я дома, Синь Янь. Крепкие руки прижали жену к себе, и она млела от этого, тёрлась щекой о грудь и почти что мурчала под ухом. Каэдэхара был рад после тяжёлого рабочего дня встретить этот лучик света, коснуться его, хоть раньше и считал это невозможным — приласкать внутреннего зверя, вырывающегося на сцене или при сильном гневе. Шатенка отстранилась, заботливо убрала прилипшие светлые пряди со лба и поцеловала коротко, вынуждая Кадзуху блаженно закрыть глаза. — Я могу набрать ванну после ужина. Хочешь? — женщина стянула с мужских плеч шаль, обнажая ткань плотного тёмно-зелёного ханьфу. — Не откажусь. А что на ужин? — ронин позволил отвести себя к круглому столу, на котором ещё лежал незаконченный шарф. — Сейчас всё сам увидишь. Или почувствуешь, — Синь Янь по-ребячески потянула супруга за нос и зашла за угол, появившись в поле зрения через квадратный проём, открывающий вид на часть кухни. — Как работа? Тяжело сегодня было? — Бумажная волокита утомляет. Я не привык. Но справляюсь, и это приносит деньги, значит, всё не так плохо. — Знаешь, я до сих пор виню себя, — Синь Янь поникла, оставив тарелки навесу. — Вынудила переехать так далеко, в Ли Юэ, работать там, где не хочешь, точнее, я не вынуждала, но, чтобы обеспечивать... — женщина затараторила, из-за чего голос её совсем слился с невнятным мычанием. — Брось. Иди сюда, — Каэдэхара встал с подушек и настиг супругу за углом. Она вновь прижалась к ханьфу, от которого ещё ощущался морозный холод. — Я сам захотел быть с тобой рядом. У меня из близких никто не остался, а твои родители бы расстроились, если бы ты покинула их. Я рад быть с тобой здесь, даже на чужих землях. Я рад быть здесь дома. — Я знаю, знаю, но не могу отделаться от мысли, что... — Что я себя заставляю? Не переживай, не стоит. Я ведь люблю тебя, — Синь Янь вздрогнула в объятиях, взглянула на мужчину и вновь уткнулась лицом ему в грудь, вызвав сладкий смешок. — К чему это смущение? Разве не ты мне первая призналась в любви? Представляешь, как я тогда был смущён? — Так, ладно, закончили, — женщина похлопала себя по щекам и хотела вернуться к пустым тарелкам, которые скорее стоило наполнить едой, но её руку вдруг перехватили и потянули обратно. Лицо Каэдэхары оказалось безумно близко, Синь Янь невольно уткнулась взглядом в мягкие розовые губы, которые шептали тихо-тихо: — Тает мягкий воск от нежности пламени — вот любви нега, — ронин глубоко вдохнул, касаясь пухлых уст супруги. Жар, некогда колючий и оставляющий ожоги, вдруг соприкоснулся с вольным ветром и превратился в уютное одеяло, обволакивающее два тела, стоящих на кухне под мирный звук закипающей воды. — Прекрасная, — пробубнил сквозь поцелуй Каэдэхара и повторил это сладкое слияние, от которого голова непривычно кружилась. — Я так люблю тебя. После всего, что нам пришлось пережить, быть вместе — непозволительная роскошь. — Видел шарф на столе? — Синь Янь смущённо карябала пояс на чужом ханьфу. Мужчина кивнул на вопрос. — Это тебе, чтобы не мёрз. — Зимы у вас не такие холодные, лучше ты носи. Тебе голос беречь нужно, горло прикрывать. — Так, это твой подарок, не спорь, — не слишком строго рявкнула женщина и вновь получила дозу коротких поцелуев, от которых даже выступившие морщины сглаживались. — Носи, пожалуйста. И не болей, хорошо? — Хорошо, — Кадзуха несдержанно потрепал длинные волосы, сделав их невероятно пушистыми. — Ну что, будем кушать? В этом мире грёз, за скрытой дверью, найденной на острове Колышущихся струн, Синь Янь и Каэдэхара были женаты, жили в Ли Юэ, были счастливы и невероятно близки. Об этом мечница иногда мечтала, даже планировала попытать своё счастье и признаться, как выдастся возможность. Сейчас они были юны, энергичны и заняты своей жизнью, но, может быть, через несколько лет, был крохотный шанс вновь увидеться... Синь Янь станет сдержаннее и мудрее, Кадзуха научиться доверять и любить вновь, и тогда!.. Путешественников выбросило таким же сильным потоком, как и втянуло. Оружия отбросило прочь. Глаза, не привыкшие к яркому свету из открывшихся проходов, не позволяли разглядеть то, что происходило вокруг. — Синь Янь, ты в порядке? — ронин обеспокоенно щупал рядом с собой область и коснулся чужой ноги. Кожа вновь была горячей, а аура вокруг мечницы вновь тряхнула лёгким жаром. — Мы выбрались, — юноша смог открыть глаза и увидеть, что девушка смотрела на него испуганно и смущённо. Из глаз текли слёзы, а щёки будто опухли. — Что с тобой? — Ты видел? — её голос непривычно дрожал, словно она готова была сорваться на крик. — Ты видел то, что было за той дверью? — Я... — Кадзуха сглотнул слюну и уверенно, насколько позволило собственное волнение, ответил: — Я ничего не видел, будто свалился в странный дрём. А что ты видела? — Ничего! Да, ничего такого! Просто силуэты какие, но я ничего не поняла, — Синь Янь спешно поднялась и вытерла слёзы. — Как просто, фух, надеюсь, ребята тоже справились. Вернёмся в лагерь тогда? Дело ведь сделано — Глаз Бога вернулся ко мне. — Целесообразнее будет проверить цитадель Нирваны Ночи, но если ты устала, то... — Да всё в порядке, не переживай! Пойдём, навестим бедолаг. Кстати, ужин за мной, — подмигнула Синь Янь, заведя руки за голову. — Я тогда с посудой помогу. — Каэдэхара, я тут подумала, ты бы не хотел Ли Юэ увидеть? Я планирую через год дать огромный концерт, хоть это только задумка, но... — Я приеду, — девушка остановилась, увидев внимательный взгляд ронина. — Я обязательно приеду. — Вот и, кхм, супер! — смущённо обрадовалась девушка и первая вступила на неровный склон, с которого они и так с трудом спустились в эту пещеру. Кадзуха обогнал мечницу и подал руку; он решил, что, если Синь Янь сейчас возьмёт её, то он приедет через год в Ли Юэ и признается в любви, если же нет — он забудет эти навязчивые чувства. И она протянула.