Осьминожий тур-пакет: всё включено

Чьи-то голоса доносятся сквозь сон невнятной белибердой. Слова неразличимы, но каждое из них раздаётся эхом, болезненно пульсирующим в голове. Как же она гудит. Будто на неё свалили внедорожник. Ах да, так оно и было. Паркер начал приходить в себя. Его донимала дикая тошнота и мигрень, но всё же глаза удалось разлепить. Совершенно незнакомое помещение. Что это? Парень дёрнул головой в сторону в попытке осмотреть окружение и понять, где он находится. Шейный отдел позвоночника отозвался резкой болью, кресло тихо скрипнуло. Боль заставила разум мгновенно проясниться. Человек-паук был примотан прочной армированной лентой к кожаному сидению в салоне частного самолёта. Как он здесь оказался? Куда он летит? Почему связан? Воспоминания нахлынули одно за другим. Паркер вспомнил, он проиграл. Доктор Осьминог втоптал его в Нью-Йоркский асфальт своими дополнительными конечностями. Но почему он всё ещё жив? Что Октавиус планирует с ним сделать? Может, он хочет вывести себе собственную армию пауков, и ему в этом должно помочь тело Питера? В голову лезли совершенно неприятные мысли, которые хотелось просто смахнуть в сторону, чтобы не погружать лишний раз свой разум в пучины отчаяния. Но похищение с неясными целями - не то, от чего можно так просто отмахнуться. - Ты наконец-то очнулся, - из-за двери кабины пилота появилась знакомая фигура с металлическими щупальцами, - Кажется, я немного переборщил, когда бил тебя по голове. Его мерзкая злорадствующая улыбка действовала на нервы. Парень моментально пришёл в бешенство, едва её увидев: - Ты! Что это всё значит?! Куда ты меня везёшь?! - Не надо так кричать, я же не глухой, - доктор наклонился над Питером и мягко промурчал у него над ухом, - Не волнуйся, я просто решил отправиться в отпуск и прихватил тебя для совместных развлечений. - Каких ещё развлечений? Что ты несёшь? Говори прямо! - Питер не собирался хоть как-то снижать уровень громкости своего голоса, - Что ты задумал? Отрезвляющий удар по челюсти. Октавиус врезал ему своей металлической "рукой". Он схватил его за немытые спутанные волосы и дернул вверх так, чтобы Паркер смотрел ему прямо в глаза. - Глупый мальчишка! Вечно ты встаёшь у меня на пути. Мерзкий непослушный ребёнок, - Отто практически шипел, он слишком сильно приблизил своё лицо к лицу парня, так что слюна фонтаном брызгала на него, - Я тебя проучу! Как следует проучу! Ты будешь молить о прощении, Понял?! Будешь умолять, чтобы я простил тебе все то унижение, которое ты мне принёс. Ты прочувствуешь вину за каждый удар, за каждую травму, за все те разы, когда ты отправлял меня в тюрьму. Несчастный примат в клоунском костюме, невоспитанный грубиян, я научу тебя послушанию. С этого момента ты будешь слушаться меня беспрекословно. - С чего это вдруг? - Питер действительно не понимал, с чего бы ему вдруг становиться послушным хорошим мальчиком по отношению к Осьминогу. Не важно, что его жизнь сейчас полностью в руках злодея, и он может подвергнуть его пыткам или даже убить. Человек-паук не из тех, кто легко сдаётся перед страхом смерти, он не станет унижаться. - Действительно, с чего бы, - лицо доктора расплылось в зловещей улыбке. Из его щупальца появился галографический проектор, и в воздухе образовалось три экрана. На каждом из них показывался видео-эфир, прямая трансляция, об этом говорили указанные дата и время, - Неужели ты хочешь, чтобы женщины, которыми ты так дорожишь, пострадали? Паркер обомлел, дрожь прошлась по всему его телу. Он не нашёл в себе силы, чтобы произнести хоть слово. Октавиус был явно обрадован такой реакцией. Человек, который никогда не затыкается, лишился дара речи. Игра уже определённо стоила свеч. Хотя, казалось бы, что ужасающего может быть в обыкновенных бытовых картинах. Люди занимаются своими делами. Блондинистая девушка лёгкими уверенными движениями наносит чёрный лак на свои ногти, рыженькая делает домашнюю работу, а пожилая леди с кем-то оживлённо беседует по телефону. - Ах, твоя любимая тётушка Мэй, - продолжил злодей, - она же тебе как родная мама, не так ли? Гвен Стейси, красавица и умница, я обреку её на мучения просто за то, что она дружит с тобой. И последняя, - он размашистым жестом указал на третий экран, - любовь всей твоей недолгой жизни, Мэри-Джейн Уотсон. Как думаешь, что с ней сделают мои октоботы, если ты не будешь слушаться? Питер с ужасом смотрел на движущиеся изображения, он осознавал, Октавиус - конченый псих и убийца. Он, несомненно, не блефует, и он на самом деле может. Он способен сделать с самыми дорогими людьми Паркера всё что угодно, настолько страшные вещи, что невозможно вообразить. - Я б... Буду слушаться, - сказал он, еле сдерживая бушующий внутри гнев. Он опустил голову. Видеть лицо самого ужасного и отвратительного человека на свете ему не хотелось от слова совсем. И так же ему не хотелось потакать его грязным желаниям, но ситуация была безвыходной. - Очень хорошо, - Доктор Осьминог не скрывал, это приносит ему удовольствие. Он потрепал Питера за волосы, а затем довольно грубо схватил того за раненный подбородок, снова вынуждая поднять взгляд. Большой палец скользнул по нижней губе мальчика, сминая её. - Твой болтливый ротик будет просто замечательно смотреться на моём члене. Теперь парень понял, что Октавиус имел в виду под "совместными развлечениями". Это даже хуже, чем, если бы он подверг его обыкновенному физическому насилию. Был ли шанс как-то изменить приговор, как-то его смягчить? Паркер не мог этого знать, он не психиатр и не сексолог, чтобы налаживать контакт с настолько больным психопатом, но он решил рискнуть. Попытаться хоть как-то обернуть ситуацию в свою пользу. - А м-может, - Питер смутился, план, который он успел сочинить был довольно непрост в исполнении, - для него найдётся другое применение? Лицо Осьминога было всё ещё близко, так что парень совсем немного подался вперёд и его губы соприкоснулись с губами злодея. Холодное жёсткое щупальце врезалось в тонкую шею и придавило мальчика к спинке кресла. - Неплохая попытка, Паркер, - насмешливо отозвался Отто, - только ты не учёл, что мне не нужны эти твои притворные паучьи нежности, - он достал из штанов свой возбуждённый половой орган и, сжав в пальцах непослушные волосы, заставил Питера прижаться лицом к паху, - Вот твоё место, вот твоё применение. Ты будешь сосать, и сосать хорошо, чтобы я мог получить удовольствие. Иначе, придётся наказать одну из твоих девочек, - Октавиус лукавил, удовольствие он уже получил просто от того факта, что злейший враг уткнулся носом в его лобковые волосы, такой грозный, сильный и абсолютно беспомощный. Злодей ослабил хватку, пальцы, с силой державшие парня, мягко погладили его загривок, - приступай. Питер, наконец, мог вдохнуть, но этот факт его не особо радовал. Он подался назад, и член Осьминога скользнул по его щеке. Он еле сдержал рвоту, это было просто омерзительно, но нужно было терпеть. Несколько секунд он просто смотрел на чужой пенис, не решаясь что-либо предпринять. Он же приличный мальчик, читает научные журналы вместо порнухи и не заходит на нехорошие сайты... Откуда ему вообще знать, как делается минет? Щупальца угрожающе зашевелились, как бы намекая, что уже давно пора. Парень робко коснулся головки кончиком языка. Он не смотрел наверх, но будто затылком чувствовал, Октавиус лыбится как ненормальный. Второй раз Питер лизнул чуть более уверенно, одним движением языка он прошёлся уже по половине длины члена, а затем быстрыми движениями вверх-вниз облизал уретральное отверстие. Послышался сдержанный вздох. Дыхание мужчины участилось, он взял орган в руку и легонько пошлёпал им по языку Питера, как бы намекая, что ждёт от него большего. Мальчик обхватил ствол губами и попытался двинуться вперёд, но тут же осознал, насколько это непросто. Пенис давил ему на корень языка, содержимое желудка уже рвалось наружу. Он сделал ещё пару движений, надеясь, что рвотный рефлекс удастся сдержать, но, в конечном счёте, он был вынужден отстраниться. Блевотина потекла прямо на его грудь и живот. Доктор обречённо вздохнул: - Жалкое зрелище, мистер Паркер, жалкое. Попей воды и продолжай, - он протянул парню бутылочку. Пить сразу после рвоты - не лучшая затея, но Отто заставил его сделать несколько глотков, чтобы отчистить рот. Он снова приставил член к дрожащим губам Питера, и, как только тот разомкнул их, сразу же двинул тазом вперёд, проталкивая орган до упора. Мальчик издал звук, напоминавший мычание умирающей коровы. Он не ожидал такого. Пенис упёрся в заднюю стенку гортани и перекрыл дыхание. - Раз ты ни на что не годен, я сделаю всё сам. Он начал двигаться быстро резко и грубо, не соблюдая ритма, не позволяя Паркеру сделать ни единого вздоха, всё, что тот мог - жалобно хрипеть и сдерживать слёзы. Горло болело жутко, как будто по нему проходились наждачкой. - М-м-мы з-заходим на посадку с-сэр, - донёсся дрожащий от ужаса голос из кабины пилота. Пилот, ещё один заложник в лапах этого безумца. Питер уже успел забыть о его существовании. - Жаль, я только начал входить во вкус, - наигранно произнёс Октавиус, доставая свой половой орган из горячего и влажного рта. Питер открыл глаза и посмотрел на своего мучителя. Он встретился с ним взглядами. Со своей стороны, Отто наблюдал совершенно иную картину. Он видел, как Питер, привлекательный молодой парнишка, смотрит на него снизу-вверх своими большими карими глазами, держа член на языке. Он видел блестящие ниточки его слюны. Он видел своего врага поверженным. Белая жидкость выплеснулась в измученное горло в тот же момент. Лицо злодея изобразило настоящее блаженство, - Глотай. И Паркер проглотил, пусть ему и было противно. Ладони Октавиуса внезапно обхватили юное лицо. Он с небывалой яростью впился поцелуем в мальчишеские губы, таким требовательным, страстным и влажным. Питер совершенно не понимал этих действий. Осьминог же буквально только что накончал в этот самый рот, неужели ему самому не мерзко. Но, видимо, ему было плевать. Шасси коснулось посадочной полосы, самолёт слегка тряхнуло. Похоже, они прибыли в место проведения "отпуска". *** Доктор Октавиус предусмотрел всё заранее, угнанный самолёт приземлился на заброшенную полосу, так что проблем с полицией не возникло. Пилота наконец-то отпустили. Тёплая Бразильская ночь приветствовала гостей страны. Откуда-то издалека доносился шум океана. Погода сегодня просто замечательная. Заранее подогнанный каким-то контрабандистом старый автомобиль дожидался их неподалёку. Осьминог ни на секунду не ослаблял бдительности, всё то время, что они перемещались от одного транспорта к другому, он крепко сжимал Паркера в своих щупальцах. Впрочем, он не ослабил хватку даже после того, как они уселись в машину. За всю поездку Питер не проронил ни слова, он смотрел в окно и тщетно пытался понять, по характеру местности, где они находятся. Промелькнул дорожный знак на незнакомом языке. Не английский и даже не испанский. В душу закралась паника. Насколько далеко он от дома? Еле-еле, очень медленно, на последнем издыхании, несчастное ведро с болтами подкатило к воротам шикарной резиденции. Этот дом, естественно, через офшоры и подставные фирмы, принадлежал некоему богатому и влиятельному человеку. "Скромная дача" построенная в глуши только ради проведения оргий, сейчас она пустовала, у важного владельца были важные дела. Превратить чужую систему охраны в собственную, не составило для доктора никакого труда. Автоматические ворота распахнулись, приветствуя нового хозяина. Дом был обставлен в лучших традициях "цыганского барокко", дорогая пёстрая мебель, позолота, куча неуместной лепнины и прочая гадость. Такое могло показаться настоящей роскошью только тому, у кого чувство прекрасного отбито напрочь. Октавиус усадил своего пленника на совершенно неудобную тахту, и, оставив присматривать за ним двух октоботов, отправился на разведку. Паркер не пытался сбежать, охрана была ни к чему. Он прекрасно понимал, нельзя даже думать о побеге. Если он сделает это, Осьминог обязательно выместит свою злобу на взятых в заложники женщин. Пусть лучше вымещает её на Питера. Он сам для себя так решил. Лучше пострадать самому, чем позволить страдать другим. Он сидел смирно. Интерьер не вызывал у него ни малейшего интереса. Всё, что его волновало - что его враг собирается делать. Отсос в самолёте был только разминкой, это понятно. А что дальше? Его лишат анальной девственности? Парень невольно содрогнулся от этой мысли. Пусть у насильника член не конского размера, а вполне себе средний, всё же очень страшно. Больше всего пугала неизвестность. Какого это, когда тебя ебут в жопу? Вдох - выдох. Надо успокоиться. Он же только того и хочет, заставить Паркера бояться, посмотреть, как тот будет рыдать и умолять не делать этого с ним. Это неизбежно. Октавиус сделает это в любом случае. Придётся принять тот факт, что с этого дня, с целомудрием можно распрощаться. Питер немного успокоился, нельзя показывать слабость перед врагом, никак нельзя. Отто вернулся в приподнятом настроении. Видимо, он нашёл что-то такое, что оказалось приятным сюрпризом. - От тебя блевотиной воняет, - констатировал он, - придётся принять душ. Доктор качнул головой, как бы говоря "вставай и иди за мной". Питер послушался. Душевая комната была неуютно просторной. Стены, выложенные натуральным шлифованным камнем, несколько встроенных светильников, полочки со средствами гигиены и различные поливалки – всё, что было на целых восьми квадратных метрах "кабинки". Октавиус втолкнул в неё Человека-паука прямо в костюме, а затем разделся догола и вошёл следом. Его член уже стоял, хотя Питер сейчас не выглядел как-то особо сексуально. Док взял в руку шланг с массажной лейкой и включил холодную воду. Мощный поток воды ударил по груди мальчика, смывая рвотные массы. Он поморщился, вода была слишком холодной. Отто продолжал его поливать до тех пор, пока весь красно-синий костюм не промок насквозь, а потом перекрыл воду и подошёл к парню чуть ближе, чтобы оценить результат. Твёрдые сосочки оттопырили налипшую ткань. Они стали крупнее от холода и заметно выпирали, приковывая к себе хищный взгляд извращенца. Он обхватил одной рукой талию Питера, притягивая его к себе, а другой забрался под верх костюма, и, проведя пальцами по торсу мальчика, добрался до его груди и до боли сжал сосок, будто пытаясь и вовсе раздавить его. Паук даже не пискнул, по его меркам эта боль была совсем незначительной. Октавиус уткнулся носом в шею своей жертвы, но тут же отпрянул. От Паркера несло потом, простое поливание водичкой никак не помогло, требовались более эффективные меры. Он оттолкнул его. - Снимай костюм, грязный мальчишка, - проворчал он, выдавливая попавшийся под руку гель для душа на мочалку, - сейчас я тебя хорошенько намылю. Парень и сам понимал, что пах далеко не розами, он бы помылся ещё несколько часов назад, если бы кое-кто не избил и не похитил его. И этот кое-кто сейчас жадно пялился на то, как он стягивает с себя лосины. Мало того, что суперзлодей, так ещё вдобавок оказался пидорасом и педофилом. Отвратительно. На удивление, Отто не стал драить Питера, усиленно растирая докрасна его кожу. Совсем наоборот, он довольно нежно и аккуратно касался его мягкой губкой, настолько нежно, что порой было даже щекотно. Пена медленно стекала по изгибам юношеского тела, такого стройного и красивого. Мужчина просто получал удовольствие от созерцания процесса очищения. Едкий запах пота улетучился, на его место пришёл аромат хвойного леса, приятный и расслабляющий, он определённо нравился Октавиусу. Он развернул Питера спиной к себе и стал усердно намыливать его попку. Такая твёрдая, угловатая, она совершенно лишена женской округлости, но в то же время по-своему красива. Было слишком очевидно, что она принадлежит мальчику-подростку с узкими бёдрами. Осьминог усмехнулся, легонько шлёпнув эту самую задницу, и сжал ягодицу: - Какой-то персик у тебя недозрелый. "Естественно, придурок, - подумал, так и не осмелившись сказать, разгневанный парень, - Мне шестнадцать, мать твою, чего ещё ты ожидал!?" - Незрелые персики невкусные, - только процедил он сквозь зубы. - Ты же не думаешь, что это меня остановит, - Октавиус подразнил анус мальчика, слегка надавив на него средним пальцем. - Я всё понимаю, - Питер говорил на удивление уверенно для человека, готовившегося быть изнасилованным, - Ты выебешь мой "персик", что бы я ни говорил. Его нахальство и смелость просто поражали. Он всегда был таким, в любой ситуации. Именно дерзость Паука больше всего раздражала Отто. Произошедшее в самолёте никак не изменило положение, не стало для него "уроком", в обычной ситуации Октавиус бы взбесился и начал избивать парня, но сейчас такое поведение только сильнее возбуждало. Его хотелось отшлёпать, но не в прямом смысле. - И правда, - мужчина неожиданно взялся за ногу юноши, чуть не лишив того равновесия, - Я сделаю это, даже если ты заявишь, что у тебя сифилис, - он с особой тщательностью тёр мочалкой ступню. - Дай угадаю, для таких случаев существуют презервативы? - Я взял у тебя кровь и провёл анализ на все возможные венерические заболевания, - не скрывая самодовольства, произнёс Октавиус. принимаясь за вторую ногу, - не переживай, ты абсолютно чист в этом плане. Зато в другом месте Паркер всё ещё оставался грязным. Его волосы. Отто взял шампунь той же марки, что и понравившийся ему гель и вылил, пожалуй, больше, чем было нужно, на голову парня. Он уже большой мальчик, может намылить себя самостоятельно, но мужчина по какой-то неясной причине решил заняться втиранием шампуня вместо него. Октавиус улыбался, ему нравилось это нехитрое занятие. Он чувствовал себя словно обладатель дорогой машины, моющий её в первый раз. Человек, которого боялся почти весь Нью-Йорк, один из сильнейших героев на планете, выглядел сейчас будто ребёнок, которого намылила мамочка, потому что он ещё слишком несмышлёный, чтобы делать это самостоятельно. Доктор Осьминог громко и заливисто расхохотался. Это было очень неожиданно. Питер никак не мог понять, что конкретно рассмешило мужчину: - Эм... Док, у тебя кукуха совсем поехала? - Ммм...,- удовлетворённо промычал он, совершенно не обидевшись, - А что, очень даже может быть, - не переставая лыбиться, он щупальцем прижал Паркера спиной к стенке, - Пришло время раздвигать лапки, Паучок. Мальчик занервничал, он знал, к чему всё идёт и думал, что морально готов к этому. Но правда в том, что у него не было ни малейшего желания отдавать свою девственность мужчине, и, тем более, Октавиусу. При помощи своих паучьих способностей, он прилип к стене и расставил ноги так, чтобы было удобно его трахать. Как бы сильно ему не хотелось сейчас врезать злодею по морде и сбежать, он понимал, что не может себе этого позволить. - Прелестно, - мурлыкающим голосом практически пропел Отто, он потёр руки друг о друга и направил одну из своих металлических конечностей к анусу парня. Питер ожидал совсем не этого. Он всем сердцем надеялся, что его врагу не придёт в голову идея засовывать в него эти штуки. Он сжался от ужаса и побледнел. Но щупальце не ворвалось в его прямую кишку, проникнув острым тонким кончиком буквально на дюйм, оно разделилось на несколько ещё более тонких спиц, которые начали отдаляться друг от друга, растягивая анальное отверстие. - Ты бы себя видел, - в голосе Октавиуса слышалась явная насмешка. Он взял с полки какой-то непонятный предмет, который принёс с собой в кабину. Две розовые резиновые капсулы размером с большой палец среднестатистического человека, - Знаешь, что это такое? - Нет, - Питер был почти уверен, что эти штуки так или иначе являются электронными приборами, но как это называется и зачем нужно не знал, он видел подобное впервые. - А если так, - мужчина нажал какую-то кнопку на приборчике и поднёс его к торчащему розовому соску мальчика. Тот почувствовал вибрацию, довольно неслабую. - Вибратор? - парень жутко засмущался, ощущения от воздействия устройства были на удивление приятными. Сосочек, подвергшийся "пытке" стал совсем уж большим и твёрдым, он даже покраснел. - Вижу, тебе это по вкусу, - Отто положил вторую капсулу на щупальце, растягивающее Питера, из конечности вылезла тонкая металлическая трубочка и, обхватив капсулу, начала продвигать её внутрь кишечника. Она проникла достаточно глубоко и уткнулась в заветный бугорок. Паркер вздрогнул, он едва не свёл ноги. Она вибрировала там внутри, но дрожь, кажется, проходила через каждую клеточку организма. Лицо мальчика залилось краской, его нервная система сигнализировала о том, что он получает удовольствие. Так приятно. Тело просит большего, оно возбуждено. Удручающе висящий до этого момента член бодро встаёт и наливается кровью. Октавиус доволен, он отрывает вибратор от соска мальчика и прикладывает к головке его члена. - Ах! - сорвался с губ Питера первый мелодичный стон. Для Отто он стал неожиданностью, он не рассчитывал, что его врагу это может настолько понравиться. Кажется, теперь он и сам смутился, его щёки покрылись едва заметным румянцем. Ему захотелось присунуть этому парню прямо сейчас, он убрал щупальце и капсулы, теперь они бы только мешали. Анус мальчика растянут больше, чем нужно. Октавиус помещает в него свой пенис и наблюдает за тем, как колечко мышц постепенно сужается и обхватывает половой орган. Он включает тёплую воду, она льётся из больших потолочных леек и смывает с Питера мыльную пену. Прекрасное зрелище. Паркер не сразу понял, что всё, чего он боялся, уже произошло. Член внутри него, но это как будто уже не так страшно, и совсем не больно. Доктор Осьминог прекрасно знал, что такое предстательная железа и где она находится, так что первым же движением он проехался по ней как следует. - Ах! - ещё один возбуждённый стон сорвался с губ юноши, он обхватил руками спину злодея и неосознанно притянул его ближе. За первым стоном послышался второй, а после третий, четвёртый и так далее. Их становилось всё больше, они звучали всё чаще. Питеру нравились эти странные новые ощущения. Тёплая вода стекала по разгорячённой коже. Чужой половой орган двигался внутри, и это было приятно. Над его ухом слышалось тяжёлое дыхание. Октавиус. Злейший враг. Когда Паук успел забыться настолько, что стал получать удовольствие от того, что его насилуют? Паркер вспомнил про свой план "Влюбить в себя Дока Ока, чтобы у него пропала мотивация делать гадости". Сейчас был лучший момент. Они оба возбуждены, оба получают удовольствие от секса... Когда как не сейчас? Изобразив порыв страсти, Питер поцеловал насильника в губы, нежно, ненастойчиво и простонал ему прямо в рот даже громче, чем обычно. В этот раз Октавиус не стал его отталкивать, наоборот, он навалился на парня всем телом, прижавшись к нему настолько, насколько это возможно, будто желая слиться с ним воедино. Мужчина отвечал в своей манере, он целовал страстно и глубоко. Их языки переплетались в безумном танце, будто изображая борьбу. Питер победил, он схватил чужой язык зубами, игриво прикусив его, стараясь не делать больно. Это раззадорило Октавиуса, настолько, что он кончил гораздо быстрее, чем сам от себя ожидал. Паркер изобразил разочарование на лице, когда партнёр достал член из его прямой кишки. - И это всё? - с жалостью посмотрев на Отто, спросил парень, - Как-то нечестно получается. - Хватит на сегодня, я устал, - произнёс в ответ мужчина, никак не ожидавший того, что произошло в следующий момент. Питер внезапно напомнил о том, насколько на самом деле силён. Он повалил Октавиуса на пол и навис над ним. - Ты чего творишь?! - возмутился доктор. Он был не на шутку напуган и уже успел подумать, что Паркер настолько разозлился на него, что решил прикончить, позабыв о заложницах. - Я требую продолжения. Вместо ожидаемого удара или ещё чего похуже Отто получил очередной поцелуй, он почувствовал, как Питер надрачивает ему рукой, приставляя член к заполненной свежей спермой дырочке. Возбуждение не заставило себя долго ждать. Как только парень ощутил, что орган под ним снова твёрдый, он без малейшего сомнения оседлал его, погрузив внутрь себя до предела. Октавиус блаженно застонал и обеими руками ухватился за полушария "персика". Парень двигался медленно, будто пытаясь растянуть удовольствие. Хотя на самом деле, он просто хотел немного помучить злодея таким образом. - Боже, Питер! Ах! - видимо, такие "мучения" были ему только в радость. Мальчик наклонился над Октавиусом и оставил засос на его шее, а затем укусил то же место. Мужчина начал толкаться навстречу сильно и яростно, и Питер застонал громко и очень пошло прямо у него под ухом. Он и сам начал увеличивать темп, с каждым новым толчком становясь ещё пошлее и развязнее. Парень прошелся языком от груди до самого лба злодея. Он облизывал его, кусал, целовал, всё вместе. Он вытворял своим ртом такие вещи, что Осьминог теперь смотрелся ангелочком на его фоне. Всё выглядело так, будто он возбуждён настолько, что лишился рассудка. Но правда была в том, что его разум как раз на своём месте. Его действия были следствием расчёта, а не эмоциональной реакцией. Ему необходимо было кончить, не помогая себе руками. Это обязательный пункт. Он представлял в своём воображении девушку с большими красивыми сиськами с крупными сосками, и что они совершают такие же движения вверх вниз, как и он скачущий на члене. И это, на удивление, сработало. Его сперма выплеснулась прямо на живот Октавиуса. Паркер вложил всю накопленную пошлость в последний стон. Он выглядел и звучал настолько развратно, что некоторым порноактёрам было чему у него поучиться. Отто кончил следом. Он готов был поклясться, что ещё ни разу не встречал человека, способного сравниться с Питером в сексуальности, ни среди женщин, ни среди мужчин. *** Уже два дня прошло с тех пор, как он видел Октавиуса в последний раз. Питера заперли в спальне. В очень просторной спальне, с собственной ванной комнатой, огромной гардеробной и видом на океан. Еду приносили октоботы трижды в сутки. Причём, это были сбалансированные и хорошо приготовленные блюда, а не какое-то дерьмо из супермаркета. Откуда они её брали? Неужели Осьминог сам готовил? Где он вообще? Питер начал волноваться, он мог только строить догадки о том, куда делся его пленитель. Быть может, после целой ночи изнурительного жаркого секса, он больше не хочет им заниматься и теперь не знает, что делать? А может, план паука сработал, Док влюбился в него и теперь стесняется? Или он просто уехал по своим злодейским делам строить козни в... Как бы ни называлась эта страна. Паркер уже не знал, что делать от скуки, он пытался читать книги, которые нашёл в комнате, но они все были на португальском языке. Португальский, тёплый климат, океан. Парень начал вспоминать уроки географии, чтобы понять, где всё-таки он находится. Это запросто может оказаться как самой Португалией, так и одной из её бывших колоний вроде Бразилии, Анголы, Мозамбика или совсем уж мелких государств. Круг подозреваемых сужался несущественно. Злодей объявился ночью. Питер мирно спал на несуразно огромной кровати с балдахином. Он выглядел таким мирным и спокойным, по его блестящим и мягким после применения дорогостоящих средств волосам скользили лунные блики. Тонкое одеяло укрывало его поясницу и запутывалось между длинных стройных ног. И он бы так и проспал до обеда, так умиротворённо, если бы горячее дыхание вдруг не опалило его шею. Мальчик проснулся, и, отходя от сна, вдруг понял, что его узкую талию обхватила мужская рука, а к спине прислоняется чужая грудь. Он повернул голову, чтобы убедиться, что ему действительно не показалось, и Октавиус решил навестить его среди ночи. Они встретились взглядами. Да, Отто тоже не спал. Он смотрел на Питера по-хищнически, без крупицы нежности или любви, но парень всё равно был отчасти рад его присутствию. Ведь пока он здесь, с ним, он не может творить другие страшные преступления. Рука, лежавшая на талии, медленно проскользила к бедру и стала яростно сжимать его. Пит закусил губу, он счёл эти действия намёком на то, что Октавиус пришёл за новой порцией траха и намерен её получить. В этот раз Паркер был даже не против. Секс ему нравился, в те моменты, когда он забывал, кто именно его ебёт и почему это происходит. Парень прижался задницей к паху Осьминога и потёрся об него, как бы давая понять "я тоже этого хочу". Ответные действия не заставили себя долго ждать. Отто размахнулся и ударил по промежности мальчика, а затем с силой стал сжимать его гениталии. - Ай! - Питеру было очень больно, он согнулся, скорчился и попытался убрать чужую руку от своего паха, но она вцепилась в него только сильнее, - За что? Вместо ответа парень получил удар железной конечностью по спине, заставивший его лечь на живот. Октавиус своими клешнями разорвал тонкие женские пижамные штанишки, которые парень с большим трудом отыскал во всём том хламе, что был в его гардеробной. Питер почувствовал, как к его анальному отверстию прижимается щупальце. Паучье чутьё будто умоляло: "вдарь этому уроду по морде, пока не стало слишком поздно". В этот раз всё иначе. Металлическая конечность здесь не для того, чтобы его растягивать. Она будто прицеливалась, сначала максимально приблизилась к дырочке, а затем отдалилась, чтобы набрать больше ускорения, и вонзилась в цель на большой скорости, проникая в тело так глубоко, как могла. Истошный вопль разнёсся по всему особняку. Питеру ещё никогда не было настолько больно. В него стреляли, его били, даже лупили по яйцам, но такое он чувствует впервые. Будто его хотят разорвать изнутри. Холодный металл двигается внутри его организма. Щупальце извивается. Терпеть это невозможно. Мальчик хочет, чтобы это прекратилось, чтобы эту железяку достали из него и больше никогда не засовывали. С его губ срывались болезненные крики. Он еле сдерживался, чтобы не начать молить о пощаде. Нельзя этого делать, Октавиус не пощадит его, мольбы его только раззадорят и пытка будет продолжаться намного дольше. Ещё одно щупальце обвилось вокруг торса и локтей парня и подняло его в воздух. Кровь тонкой струйкой полилась из его растраханной дырки. Октавиус принялся внимательно осматривать жертву со всех сторон. Каждая мышца юного тела была напряжена, его ноги дрожали, на животе появился неестественный бугор. Мучитель прикоснулся к нему, сквозь натянутую кожу и мышцы, он почувствовал, как его собственная железная тентакля шевелится внутри. Он приложил к оголённому животику своё ухо, будто будущий отец, желающий услышать, как ребёночек пинается внутри его беременной женщины. На секунду щупальце перестало совершать колебания из стороны в сторону и будто даже стало выходить из парня. Но паучье чутьё так просто не обмануть, оно знало, что будет только хуже. И правда, немного сдав назад, чудовищная металлическая конечность снова рванула вперёд. Она делала это снова и снова, быстро набирая темп, и уже просто долбила мальчика, словно ударный перфоратор. Питер кричал от мучительной боли, кровь из него уже не капала, она бурными потоками стекала по нещадно терзавшей его железяке. Вперемешку со слезами по его лицу текли крупные капли холодного пота, на животе стали появляться синюшные пятна. - Всхлип! - сил сдерживаться больше не было, - Пожалуйста... Пожалуйста... Отто, пожалуйста... Прекрати... Всхлип! ... Пожалуйста... В глазах всё плыло, мольбы становились всё тише и неразборчивее, язык заплетался. Боли больше не было, она уходила вместе с сознанием. *** Тёплое утреннее солнышко раздражало, оно заставило Питера вернуться из мира сладких грёз. Там он был вместе с тётей Мэй, они совместными усилиями готовили большой праздничный обед на день благодарения. Чуть позже к ним заглянули Эм-Джей и Гвен. Они были такими беззаботными. Их улыбки сияли и наполняли юношеское сердце добротой и теплом. И всё это исчезло, как только Паркер оказался в жестокой реальности. Как они там? Тётушка наверное всю Нью-Йоркскую полицию на уши поставила. Сколько дней её мальчик не появлялся дома? Три или четыре? Сколько времени он спал? Питер попытался привстать, но тело внезапно пронзила дикая боль. Он прикоснулся к своему животу и почувствовал аккуратно наложенный бинт. Что Док делал, пока он был без сознания? Парень опустил руку чуть ниже и нащупал свой член, он вроде цел, но зачем-то в него засунули уретральный катетер. Латексная трубка спускалась к мешочку, лежавшему под кроватью. Питер не видел его, но был отчего-то уверен, что он там и, к тому же, наполнен мочой. Катетер новый, современный, а не древний металлический, с крючком на конце, больше напоминавший орудие пыток, чем медицинский инструмент. "Добрый доктор" мог бы достать или сделать такую штуку, но, видимо, решил проявить немного снисходительности, после всего, что натворил. Хотя заботливость Питер скорее бы списал на желание помучить его подольше. Доктор Осьминог спас ему жизнь, провёл экстренную операцию, и его пациент даже не сомневался, что всё было сделано по высшему разряду. Непомерно раздутое эго этого человека не позволило бы поступить иначе. Но всё это только ради того, чтобы не дать жертве умереть, толком не наигравшись, не испробовав все пытки, что этот извращенец мог понапридумывать. Откуда-то сбоку донёсся тихий скрежет металлических щупалец. Мальчик сжался от страха, по всему телу разнёсся какой-то парализующий ужас, не позволявший даже дышать. Раньше с ним такого не случалось, он ещё никогда не боялся чего-либо настолько, чтобы даже его сердце пропустило несколько ударов. Паучье чутьё молчало, но Питер уже просто рефлекторно опасался всего, что, так или иначе, отсылалось к его мучителю. Этот звук теперь означал для него, что скоро будет больно. В поле зрения появился источник скрежета, это был всего лишь октобот, приставленный следить за состоянием больного. Парня немного отпустило, эти грозные машины смерти были не так страшны, как их хозяин. Какое-то время робот позависал над смирно лежащим телом, будто сканируя его, а потом, видимо, получив распоряжение свыше, откачал воздух из фиксирующего мешочка и вынул катетер. Ощущение от трубки, скользящей внутри члена, не из приятных, но по сравнению с тем, насколько сильно болел живот, это лишь лёгкий дискомфорт. После тщательной дезинфекции гениталий, бот на короткое время покинул пациента, направившись в гардеробную. Вылетел оттуда он уже с комплектом одежды. Питер содрогнулся, он понял, что сейчас начнётся очередная извращенская пытка. Октобот держал в своих щупальцах сексуальный наряд горничной с неприлично короткой юбкой и гигантским вырезом. Дополнением к чёрному платьицу с белоснежными кружевами шли сетчатые чулочки с такими же кружевными оборками и мягкие бархатные белые перчатки. Машина стала ловко переодевать неподвижное тело, стараясь не задеть синяки и перебинтованную область. Костюм был явно рассчитан на субтильную женщину. В талии он пришёлся худощавому мальчику как раз. Лиф подразумевал, что у того, кто будет это надевать, будет хотя-бы второй размер, так что он немного свисал, лишь едва прикрывая соски. С чулками вообще не возникло проблем, они сидели идеально, несколько смягчая мускулистые икры. Теперь ноги супергероя визуально казались более изящными и женственными. Вот она, магия чулочков. О перчатках, к сожалению, того же сказать нельзя было, они никак не хотели налезать на длинные мужские пальцы. В конце концов, робот прекратил бессмысленные попытки натянуть этот предмет одежды и отбросил куда-то в сторону. Из динамика донёсся голос Октавиуса: "Спускайся в мой кабинет, по лестнице вниз и налево". Это прозвучало абсолютно безэмоционально, будто объявление на вокзале, так же бездушно и с неким ощущением запрограммированности. Вероятно, так оно и было, Док говорил не сам, он просто приказал боту позвать Паркера к себе. Парень в очередной раз ужаснулся. Ладно бы этот упырь сам пришёл и трахнул его незажившую задницу, но нет, он заставляет человека, который не уверен, функционируют ли его ноги после предыдущей пытки, вставать и самостоятельно куда-то идти. Питер аккуратно перекатился сначала на бок, а затем и на живот, так он оказался у края кровати. От каждого, даже самого незначительного движения, по всему телу проходили волны оглушающей боли. Мальчику приходилось делать всё очень медленно. Тяжело дыша, он сполз с постели. Ноги не слушались, они всё ещё чувствовали боль, но были практически бесполезны, будто и вовсе парализованы. Приходилось двигаться, в основном, за счёт рук. Так он преодолел расстояние в несколько метров от своей спальни до лестницы. Мраморные гладкие ступени уходили в перспективу бесконечным белым шлейфом. У Питера кружилась голова, в глазах все образы сливались и превращались в бессмысленную мешанину. Он потерял много крови и ещё не был готов к подобным путешествиям. Руками он пытался нащупать перила, но расстояние до них было намного больше, чем он рассчитывал. Ох уж эти богачи с их гигантоманией. Паркер барахтался на полу, как в стельку пьяный, что было неудивительно, учитывая то, что он едва успел отойти от коматозного состояния. Октавиусу стоило бы это учитывать, когда он отдавал свои приказы. Парень, в результате неловких поползновений, едва не покатился кубарем вниз. Он соскользнул с верхней площадки и проехался лбом по четырём следующим ступеням, но, к счастью, своими липкими руками он сумел как следует зацепиться и остановить падение. И всё же, один из каменных элементов конструкции достаточно мощно заехал ему в живот. Парень застонал от резко накатившей боли. Октобот, который до этого момента просто следовал за ним, внезапно приблизился, и, окутав Питера своими щупальцами, поднял его в воздух, помог преодолеть оставшуюся часть лестницы. Видимо, в планы Осьминога не входило, что его враг умрёт, случайно сломав себе шею. Однако путь до кабинета парню предстояло проползти самостоятельно. Ему становилось хуже, удар по больному месту, похоже, не прошёл без последствий. Тошнило жутко, хотелось блевануть, но желудок был пуст. Чтобы доползти до места назначения, нужны были силы, которых не было, как собственно и мотивации. Зачем ему туда идти, к этому злобному говнюку? Он опять сделает больно, опять будет измываться и вытворять различные пошлые гадости. Не зря же он напялил на мальчика этот костюм из сексшопа, в котором тот чувствовал себя абсолютно униженным. Короткая юбка не прикрывала ничего, яичкам было холодно от волочения по полу в помещении без ковролина и с работающим кондиционером. Парень остановился и распластался на гладком паркете, пофигу, что холодный. Он просто не хочет, чтобы его снова изнасиловали каким-то страшным и болезненным способом. Лучше просто лежать, ничего не делать, и надеяться, что у садиста пропадёт настрой. На жалость с его стороны Питер не рассчитывал и прежде. А ведь если подумать, тут вполне удобно, отличное место чтобы ещё немного поспать. Мальчик закрыл глаза и начал погружаться в сон, но получил отрезвляющий электрический разряд в спину от металлического прислужника зла. Бот угрожающе занёс над ним искрящееся щупальце, как бы намекая, что если парень не прекратит валять дурака, получит дополнительную порцию. Поняв, что в покое его оставлять никто не собирается, Питер тяжко вздохнул и продолжил нехотя ползти. Вот она, злосчастная дверь кабинета, он добрался, хотя и надеялся, что этого не произойдёт. Лучше бы он действительно упал и сломал шею или лишился сознания на полпути, лишь бы не видеть снова эту ухмыляющуюся рожу. Октавиус сидел за широким рабочим столом из сандалового дерева. И даже из дверного проёма, посреди которого развалился Питер, открывался вид на его стоящий член. Отто взял орган в руку и поманил им мальчика. - Надеюсь, ты ещё не забыл, какое у тебя применение, - оскалившись, самодовольно произнёс мужчина. Как же, забудешь тут! Он может и хотел бы, но слово "применение" тут же вызвало у него поток не самых приятных воспоминаний. Было понятно, что от него требуется. Паркер заполз под стол и сел на колени перед объектом, который ему предстояло обслужить. Он аккуратно вложил ствол в свою ладонь, несильно сжал пальцы и принялся осторожно надрачивать, помещая головку себе в рот. Не вынимая её изо рта, он как следует прошёлся по ней своим языком. Затем он взял немного глубже и начал легонько посасывать. Он старался, как мог, хоть и делал это второй раз в жизни, лишь бы Док был доволен, и у него не было причин лишний раз злиться на Питера и засовывать в него свои жуткие штуковины. Губы мальчика скользили по члену туда и обратно, а язык не прекращал интенсивно массировать возбуждённую плоть. Он взял за щёку и позволил Октавиусу как следует изучить её поверхность изнутри. От мужчины слышались удовлетворённые вздохи, но сам он ничего не предпринимал, просто сидел в удобном кожаном кресле, не гладил, не хватал за волосы, не толкался навстречу, такое спокойствие с его стороны выглядело очень непривычным, но Паркер был скорее рад такому бездействию. Не то, чтобы ему нравилось сосать, но ведь это действительно гораздо лучше, чем, когда пенис насильно заталкивают. Парень быстро учился, "глотание" давалось ему уже гораздо проще. Он полностью поглощал член и делал горлом такое движение, будто глотает. Октавиус однозначно кайфовал от этого, он довольно рычал и впивался своими пальцами в подлокотники. Теперь Питер понимал, что конкретно нравится этому человеку, он внимательно следил за его реакцией и всё запоминал. Он знал, что ему, скорее всего, предстоит это делать ещё не раз, так что счёл эту информацию крайне важной. Отто был близок к разрядке, его пенис стал максимально твёрдым, он налился кровью и пульсировал от избыточного давления. Мужчина явно сдерживал себя, чтобы как следует насладиться моментом. Паркер ускорился, теперь он одновременно и сосал, и лизал, и заглатывал с большей интенсивностью, пока при очередном заглоте не почувствовал, как горячая сперма вливается ему прямо в глотку. Октавиус чуть не закричал, он был в экстазе. Он схватил своей широкой ладонью загривок Питера, который хотел, было уже, наконец-то, вынуть член изо рта, и не позволил ему двинуться с места. Парень сначала подумал, что Ок творил такое чисто от возбуждения, но время шло, дыхание мужчины стало ровным и спокойным, но он всё ещё не позволял Паркеру отодвинуться даже на миллиметр. Мальчик поднял вопросительный взгляд, пытаясь получить хоть какое-то объяснение происходящему. Октавиус смотрел на него со своей злодейской ухмылкой. - Чего смотришь? - сказал он с насмешкой. - Сиди так, и даже не думай вынимать, пока не скажу. И Паркер сидел, сидел долго. Ноги уже давно затекли и умоляли прекратить это противным и назойливым покалыванием. Возбуждение докторского члена спало, но его владелец так и не торопился это прекращать. Время шло, мальчик считал секунды, слушая равномерное тиканье антикварных часов. Час прошёл, второй. Док занимался чем-то своим. Нещадно клацал по клавиатуре, работал над очередным злодеянием, наверное. Ему, видимо, было очень удобно держать свой детородный орган в натуральном органическом футляре, потому что было совершенно не похоже, что он вообще собирается его оттуда вынимать. Питер до жути устал, все мышцы его тела болели из-за того, в насколько неудобном положении он находился, и более всего, естественно, мышцы лица. Щёки и губы не могли ослабить напряжения. Пусть уже не настолько большой, но член всё ещё полностью занимал рот. Одно неосторожное движение и можно случайно задеть его зубами. Мальчик не хотел даже думать о том, что за подобный проступок сделает с ним Осьминог. Тот, между тем, оставил своё занятие и выключил компьютер. Он взглянул на бледного, жутко уставшего Питера, который, казалось, вот-вот уснёт, и, обречённо вздохнув, произнёс заветные слова: - Достаточно, можешь уже отпустить. Парень немного расслабился, он отклонился назад и обслюнявленный влажный пенис сам выскользнул из него. Он уже успел подумать, что на этом, как минимум, утренняя экзекуция окончена, но у доктора были другие планы. Не случайно злодей надел на свою жертву костюмчик горничной, на сегодня у него было заготовлено особое унижение. - Знаешь, Питер, тебе так идёт это платье, - начал он издалека, - чулочки просто прелесть, но всё же образу явно чего-то не достаёт, - мальчик пропустил мимо ушей половину слов, он понимал, что Док к чему-то клонит, но к чему конкретно понимать отказывался,- Точно! Зови меня Хозяином! И без того жуткая улыбка ещё больше расплылась в предвкушении. - Давай же, - подгонял Отто свою "прислугу", - я жду. Паркер не был удивлён, он скорее поражался, что Октавиус не выдвинул такого указания сразу же после того, как рассказал о заложницах. - К-к...как, - говорить было тяжело, мышцы лица ужасно болели, так ещё сказывалась смертельная усталость, - как прикажете, Хозяин, - выдавил он из себя через силу. Однако произносить это оказалось не таким уж и унижением, особенно после того, как он самолично обслужил член насильника по первому разряду. - Хорошооо, - довольно протянул Октавиус, его пенис снова пришёл в боевое положение, - а теперь, я хочу, чтобы ты трогал себя и говорил, как сильно ты любишь мой член. Ты же правда любишь его? Как ты резво прыгал и стонал, тебе явно нравится, не держи в себе. Парень прекрасно понимал, чего от него хотят. Отто, видимо, решил, что подобные пошлые речи будут для Питера чем-то унижающим его достоинство, но с этим он прогадал. Человек-паук был мастером неловких словечек, он неоднократно смущал этим своих оппонентов, так что подобное задание для него не было чем-то сложным. Он смело взялся надрачивать собственный пенис, припоминая те самые приятные ощущения, которые он испытывал в первую ночь от секса с Осьминогом. - Член Хозяина самый лучший, он делает очень приятно моей попке, - заговорил он довольно бодро, наконец, добившись стояка, - я помню, как хорошо было, когда член Хозяина вошёл в меня, такой твёрдый, размер идеальный, эталонный, он просто создан, чтобы приносить удовольствие... Октавиус смутился, он неплохо знал Паука и был осведомлён о его способности к красноречию, но он ожидал, что после того, как его едва до смерти не затрахали огромными железными тентаклями, его пыл немного поутихнет. Он должен был хотя-бы начать бояться. Питер боялся, это бесспорно, причём больше, чем когда-либо. Но была у него такая особенность, которая и делала его тем самым болтливым и беспардонным супергероем: чем больше страха в нём было, тем наглее он становился. Это такой психологический защитный механизм, который не раз помогал ему в практически безвыходных ситуациях. - Ах, как же я хочу, чтобы Хозяин снова заставил меня кончить!- всё не унимался Паук, он принялся целовать пенис Осьминога и тереться о него щекой. - Люблю, люблю, люблю тебя! Пожалуйста, дай мне своей спермы, тёплой, вкусной. Умоляю, накорми меня, я так изголодался! Отто не выдержал, он кончил Питеру на лицо, и сам дичайше засмущался от этого. Несносному мальчишке хватило нескольких слов, чтобы всё наигранное спокойствие улетучилось. Октавиус отшвырнул тяжёлый стол и оставил парня без его ненадёжного укрытия. - Ты у меня доиграешься, - прошипел он. - Но, Хозяин, Вы же сами просили,- едва успел пролепетать мальчик прежде, чем его повалили на пол. - Да!? А ты только что просил об этом! - Прокричал Док, резко раздвинув ноги Паука своими щупальцами. - Ай! - от таких движений разошлись швы на его разорванном анусе, - Хозяин, пожалуйста, будьте нежнее, - тяжело дыша, произнёс мальчик. На белоснежных бинтах проступила кровь, и Отто немного поумерил пыл. Что он только что хотел выебать? Кровавое месиво, в которое он двумя днями ранее превратил анал этого парнишки? Не, так не пойдёт. Паркер умолял заставить его кончить, а не скончаться. Так уж и быть. Из перевёрнутого стола одна из дополнительных конечностей Октавиуса выдернула целый ящик с "игрушками", которые там намеренно оставил владелец дома. Чего там только не было. Анальные шарики, фаллоимитаторы различных форм и размеров, вибраторы, плети, верёвки, наручники, всякие вакуумные устройства, кляпы и прочие странные вещи. Доктор не собирался применять весь арсенал, сейчас ему нужно было только то, что может сделать приятно без проникновения. Он взял большой, мощный вибратор и включил его на средний уровень, а затем приложил к едва возбуждённой плоти мальчика. Его щёки моментально порозовели, член взбодрился, ощутив настойчивую, сильную вибрацию. Питер свёл бёдра и прогнулся в спине, его достоинство буквально содрогалось от чрезвычайно напористого воздействия. Он судорожно хватал воздух ртом, ему стало до ужаса жарко, он беспорядочно стонал и вздыхал. Но его организм был слишком перегружен, в какой-то момент он начал терять сознание. Отто тут же убрал агрегат. - Паркер! - крикнул он и с размаху ударил парня по щеке.- Не спать! Мальчик с большим трудом открыл глаза, он был уже на грани. В его состоянии нормальный человек без суперсил давно бы уже отрубился. Да что уж там, вряд-ли дополз бы до кабинета. Питер держался еле-еле, он больше ничего не мог, только безвольно лежать. Октавиус это, естественно, видел, он понял, что продолжать дальше не имеет смысла. Не имеет смысла продолжать пытать человека, который едва ли что-то может понять или почувствовать, но это не значит, что его тело нельзя использовать для самоудовлетворения. Отто нежно погладил затянутые в чулки ноги юноши, а затем осторожно взял в руки его ступни, свёл их вместе и потёрся о полученную поверхность своей промежностью. Он возбуждённо закусил губу и тихо простонал. Ему это действительно нравилось. Бывшая жена никогда не позволяла ему подобное, а женщины по вызову обычно дёргались и имели дефекты стопы, но Питер... Он не сопротивлялся, его ножки чистые и приятно пахнут, благодаря тщательному Осьминожьему уходу, они симметричны, правильно сформированы и не имеют противных жёстких корочек, а эти шелковистые чулочки просто что-то с чем-то. Мужчина просунул член между ступнями и быстрыми, резкими движениями начал их трахать. Ему не нужно было заботиться о том, что может подумать его партнёр, так что он даже не пытался сдерживаться. Парень хоть и был в полуобморочном состоянии, но всё прекрасно видел, слышал и чувствовал. Он запомнит, у доктора Осьминога фетиш на ноги, это можно будет использовать. *** Питер спал как убитый, он уснул ещё до того, как Отто принялся за обработку его ран и перевязку. Организм супергероя восстанавливался быстро, но объём повреждений был слишком велик, так что ему, как и любому человеку с подобными травмами, требовался длительный сон и грамотный медицинский уход. Октавиус своей выходкой нехило так помешал нормальному ходу восстановления, и потому парню теперь необходимо было навёрстывать. Проведя более шестнадцати часов в царстве сна, Питер очнулся посреди ночи. У него возникло беспокойное чувство дежавю. Волосатая мужская рука обнимала его за плечи, подбородок Октавиуса утыкался Паркеру прямо в кучерявую макушку. Видимо, ему совсем недавно помыли голову, потому что его волосы обычно так завивались именно от высокой влажности. Дыхание мужчины было ровным и шумным, он крепко спал, но Питеру от этого спокойнее не становилось. Он слишком хорошо запомнил, что случилось, когда этот человек залез в его постель в прошлый раз. Его знобило от ужаса, он боялся лишний раз шевельнуться или выдохнуть слишком громко. Не хотелось бы, чтобы мучитель проснулся и доставил новую порцию унижения и боли. Что он делал, пока его жертва спала? Последним, что помнил мальчик, было то, как Осьминог смачно обкончал его лодыжки. А что дальше? Какие ещё извращения он мог сотворить с бесчувственным телом? Питер прислушался к своим ощущениям. К его коже прилегала нежнейшая шёлковая ткань, а в плечо почти незаметно врезалась сползшая тонкая лямка. Его переодели в женскую ночную сорочку розового цвета, такую короткую, что едва прикрывала причиндалы. Внутренние стороны обеих стоп немного жгло, будто после ходьбы в узких, натирающих кроссовках. Судя по всему, Осьминогу пришлись по вкусу паучьи лапки, поэтому он выебал их ещё несколько раз, а затем заботливо натянул на них мягенькие удобные носочки. Паук невольно представил себе сцену, где он словно надувная кукла для утех в руках педофила-извращенца, и он его ебёт во все щели, а после смачно поливает спермой. От таких мыслей его затошнило, хотя желудок и до этого болел от голода. Он слишком долго ничего не ел, единственное, что получал его организм, была смесь питательных веществ, вводимая через капельницу, чтобы кормить его, не задействуя повреждённый желудочно-кишечный тракт. В животе предательски заурчало, Питер зажмурился, у него перехватило дыхание, в кромешной тишине эти звуки казались ему оглушающе громкими. Но Ок этого не заметил, он спокойно проспал до рассвета, и наутро открыв глаза он обнаружил в своих объятиях до жути напряжённого мальчишку, который усиленно делал вид, что всё ещё спит. Всё-таки боится. Да, такова была изначальная задумка, заставить злейшего врага дрожать от страха, обливаться слезами и молить о пощаде. Октавиус мечтал об этом каждую минуту, что он провёл в тюрьме. Планируя побег, он одновременно воображал себе всё то, что он сделает с Человеком-пауком, как только тот окажется в его руках. Он понимал, обычного физического насилия не будет достаточно, Паук - крепкий парень, в свои шестнадцать он испытал такое количество боли различных видов, какое не каждый повидает и к восьмидесяти. С другой стороны, он всё ещё ребёнок, девственник, явно не готовый отдавать девственность мерзкому убийце-психопату, пусть и с учёной степенью. Изнасилование казалось наиболее верным способом. Мускулистые несовершеннолетние мальчики не были фетишем Осьминога, его гораздо больше возбуждали округлые и мягкие формы, потому, в качестве сексуальных партнёров, он предпочитал женщин. Паркер был, мягко говоря, противоположностью того, что обычно ему нравилось, худощавый, угловатый, и к тому же с абсолютно непереносимым характером. И всё же, в том, что у него встанет, Отто не сомневался. Его возбуждала только лишь мысль о том, как он будет выбивать всю дурь из этого негодника своим членом. Но в какой-то момент всё перевернулось с ног на голову. Трахать Питера было сплошным удовольствием. За его жесткую попку крайне удобно держаться, а внутри неё так комфортно, длинна и ширина прямой кишки идеально подходили именно члену Октавиуса, так что они оба, и насильник, и его жертва, наслаждались процессом по полной программе. Да и к тому же, у юного партнёра были и другие достоинства помимо физических данных. Он был страстным, развязным и исключительно сексуальным. Он быстро учился и, несомненно, через пару актов стал бы просто мастером удовлетворения. Но этот шанс был утрачен, Отто сам всё испортил. В первый день их совместного проживания, он проснулся в прекрасном настроении. Он давно не чувствовал себя настолько хорошо. Той ночью он развлекался как никогда раньше. Сначала в душе, затем действие переместилось в спальню. Питер снова и снова заставлял его кончать, его промежность была вся измазана телесными жидкостями, смачные хлюпающие звуки раздавались каждый раз, когда член погружался в его дырочку, но парень был неумолим. Даже когда Отто устал на столько, что его половой орган уже отказывался стоять, Паркер не прекращал целоваться и облизываться. И тем утром мужчина пошёл в его комнату за новой порцией. У него было только одно желание - провести с Питером весь день, валяться с ним, нежиться, периодически трахаться. Но он внезапно помрачнел, когда до цели оставалось несколько шагов. В голове пробежала мысль: "А как же месть?". Мужчина едва не забыл о своей основной цели, он позволил врагу заморочить его. Разве можно добиться мольбы о пощаде, делая то, чего желает враг? Он же только того и хочет, чтобы его хорошенько выебали. Выходит, изначальный план провалился. Нужен был новый. И Октавиус погрузился в размышления. Он ушёл в свой кабинет и долго сидел в полной тишине, отметая одну идею за другой, пока не принял решение сделать то самое своими щупальцами. Это было то, что нужно, но злодей не спешил с исполнением. Он колебался. Стоит ли оно того? Если он сделает это, навсегда может потерять доступ к отличному сексу. Нужна ли вообще эта месть? Злость и гнев ушли. Ок старательно перебирал в памяти все моменты, которые раньше заставляли его ненавидеть Человека-паука, но теперь они будто выглядели иначе, в них появилась какая-то необъяснимая теплота. Унизительные шутейки красно-синего болтуна теперь казались даже забавными. Отто закрыл лицо руками. Как такое может быть? Паук впрыснул ему какой-то яд? Или это избыток эндорфина и дофамина играет с его сознанием злые шутки? Нельзя было позволять животным инстинктам и примитивным удовольствиям руководить своими действиями. Всё уже решено, и было решено уже давно. Он сделает это. Заставит его страдать. Пути назад больше нет. Октавиус долго и старательно заново копил в себе ярость, он сам себе внушал, что пора бы уже пойти и просто сделать. И вот, решившись, наконец, среди ночи привести приговор в действие, он вошёл в спальню Питера. Во сне мальчик выглядел совершенно беззащитным, спокойным. Осьминог на какое-то время просто застыл на месте, будто стараясь навсегда запечатлеть этот образ в своей памяти. Это, вероятнее всего, первый и последний раз, когда он видит Паркера таким умиротворённым, и оттого особенно прекрасным. Отто улёгся рядом с ним и крепко обнял, зная, что таким образом нарушит его покой. Так и случилось, парень проснулся, и мучитель приступил к своему грязному делу. Он ожидал, что страдания его врага принесут, наконец, долгожданное удовлетворение, но что-то определённо пошло не так. Питер кричал от боли, но это ничуть не возбуждало и не радовало Октавиуса, но он не прекращал, полагая, что этого просто ещё недостаточно. Однако когда цель была достигнута, и жертва начала молить о пощаде, лучше не стало. Появилось чувство выполненного долга, но оно не было таким приятным, как от него ожидалось. Человек-паук висел, словно безмолвная кукла, окутанный, казавшимися на его фоне гораздо более живыми, металлическими щупальцами. Он истекал кровью, его прелестное юное личико было искажено болью и мертвенной бледностью. На этом всё должно было закончиться. Месть свершилась, Паркера больше не зачем оставлять в живых. Он скоро сам должен был умереть от геморрагического шока. Отто аккуратно положил парня на пол, его грудная клетка всё ещё судорожно поднималась и опускалась, давая знать о том, что мальчик всё ещё жив. Мужчина смотрел на него, считая каждый вдох, чтобы не пропустить тот самый момент, когда жизнь покинет его врага. Но с каждой секундой ему всё больше казалось, что он совершил ужасную ошибку. Глядя на оголённое тело, он вспоминал, как приятно было прикасаться к нему, ощущать его тепло, целовать эти самые губы, что сейчас застыли в болезненном безмолвии. Внезапно Октавиуса охватила паника, он понял, он ещё не готов лишиться этого. Он не хочет, чтобы Питер умер. "Чёрт возьми!"- рявкнул он, схватившись за голову, и бросился спасать несносного мальчишку. Октоботы тут же направились в ближайшую больницу, которая, к счастью, была не так уж далеко, за кровью, медикаментами и необходимыми инструментами. Действовать приходилось быстро, если бы доктор промедлил ещё хотя-бы минуту, Человек паук, скорее всего, погиб. Осьминог не прекращал спрашивать себя, зачем он это делает, зачем спасает того, кого буквально только что хотел убить, но продолжал операцию. Что-то глубоко внутри его разума твердило ему, что так будет правильнее, что без Паука ему лучше точно не станет. Он почувствовал облегчение, когда состояние пациента стабилизировалось. И только теперь он ощутил то самое чувство удовлетворённости, которое рассчитывал получить от издевательств над ним. Док приглядывал за Питером, первое время он не отходил от его постели и внимательно следил за каждым показателем подключённых к мальчику приборов. Он осознанно лишал себя сна, лишь бы точно знать, что его пленник внезапно не умрёт. Просидев так более суток и убедившись, что Паркер идёт на поправку, Октавиус, наконец, смог немного расслабиться и ушёл отдыхать, оставив приглядывать за пациентом одного из своих роботов-прислужников. Он не представлял себе, что будет делать с Пауком, когда он придёт в себя. Не скажешь же ему, как всё было на самом деле. Отто решил, что лучше всего будет вести себя как обычно, то есть злодействовать и воплотить парочку из своих влажных фантазий, раз уж случай подвернулся. Питер по-прежнему оставался на правах личного раба-подстилки, так почему бы не использовать его так, как планировалось изначально? Вот Осьминог и устроил весь этот цирк с ползаньем по полу и ролевыми играми, и Паркер был всё ещё очень даже пригоден, как сексуальный партнёр. Избавляться от чего-то настолько ценного, что привносит радость в бренное существование - такое может прийти в голову только безумному. Теперь Октавиус был уверен наверняка, он знал, чего хочет. Он искренне желает, чтобы Питер остался с ним навсегда, чтобы Питер любил его так же, как тех женщин, ради которых он готов выносить любые пытки, чтобы Питер занимался с ним жарким бурным сексом. Он хотел всего и сразу, но, в то же время, прекрасно понимал, что большая часть всего этого неисполнима, если оставить всё как есть. Невозможно удерживать людей в заложниках вечно, невозможно любить человека, который похитил тебя и сделал очень больно. Отто размышлял о различных способах изменения сознания своего пленника. Можно было стереть ему память или заставить полюбить при помощи гипнотического внушения. Октавиус даже перебрал список мутантов и телепатов, с нужными способностями, которые могли бы взяться за подобное поручение, естественно, не за бесплатно. Сегодня он решил просто попробовать, провести с ним время без всяких лишних извращений и гадостей, так, как он представлял себе их будущую совместную жизнь. И первым делом Отто улёгся в постель вместе с Питером. Ощущать его тепло, слушать его сердцебиение оказалось весьма успокаивающим занятием. Мужчина спал как младенец и был неимоверно счастлив, когда проснулся и понял, что его мальчик по-прежнему рядом. Отто приподнялся и поцеловал его голое напряжённое плечико, отчего парень невольно вздрогнул. - Я знаю, что ты не спишь, - прошептал ему на ушко Октавиус, - можешь не притворяться. Питер перевернулся на спину, его чутьё было спокойно, но он понимал, что нельзя ослаблять бдительность. - Доброе утро, Хозяин, - поздоровался он, полагая, что вчерашнее указание всё ещё в силе. - Ахахахаха! - по-доброму рассмеялся мужчина. - Ты же уже не в костюме горничной, тебе незачем больше соответствовать образу. Парень удивился, он никак не мог себе представить такого, чтобы Док Ок попросил не называть его "Хозяином", он тут же заподозрил, что у него появилась другая затея, наверняка не менее омерзительная. - Значит, просто доброе утро? Или сегодня мы поиграем во что-то ещё? - игриво спросил Питер, надеясь, что подобное поведение задобрит Октавиуса. Обычно это работало. Однако, в этот раз мужчина был и без того в хорошем настроении. - Ты меня раскусил, малыш, я, и правда, придумал для нас новую игру, - щупальце Осьминога потянулось за предметом, лежащим на прикроватной тумбочке. Это была маленькая красная бархатная коробочка, а в ней помолвочное кольцо с огромным красивым бриллиантом, - ты станешь моей невестой? - Ну конечно! - ответил парень, печально улыбаясь. Будто бы был другой вариант ответа. Почему Ок задал вопрос, ведь то же самое можно было произнести как утверждение? Интересно было бы посмотреть на его рожу, ответь ему Паркер отказом, но он решил не испытывать судьбу. Он покорно протянул "жениху" свою левую руку, и тот, ужасно довольный собой, надел кольцо на безымянный палец парня. Оно сидело идеально, Октавиус сам занимался подгонкой, он взял эту безделицу из личной нескромной ювелирной коллекции предыдущего жильца и лишь слегка переделал, чтобы она подошла большому и мускулистому паучьему пальцу. - И ещё, у меня есть для тебя небольшой подарочек, - Отто хотел сделать Питеру приятный сюрприз. Он понимал, что ему не нужны никакие вещи, приобретённые незаконным путём. Пленник мог хотеть от него только одного, - я отозвал окботов Мисс Стейси, она свободна, ей больше ничего не угрожает. Паркер не знал, насколько эти слова были правдой. Осьминог мог просто пошутить таким жестоким образом, дать надежду, чтобы в удобный момент нанести сокрушительный удар, но парень старался мыслить позитивно, так что подобные новости не могли не обрадовать его. Если Отто и вправду сделал это, возможно, не всё ещё потеряно. - Спасибо! Ты самый лучший! - радостно воскликнул мальчик и поцеловал своего похитителя в губы. - Могу я тебя как-то отблагодарить? - Питер приспустил лямку сорочки, и шёлковая ткань скользнула вниз по его груди, обнажая один из розовых сосочков, таких же розовых, как эта самая сорочка. Облачённой в милый беленький носочек ступнёй он дотронулся до торса мужчины и ненавязчиво погладил его, сексуально закусив нижнюю губу при этом. Октавиус возбуждённо выдохнул. - Лучше не провоцируй меня, - сказал он, погладив лодыжку мальчика, - могу ведь не удержаться. Его ладонь проскользила по ноге и ухватилась за переднюю сторону бедра немногим выше колена. Отто навис над парнем, он легонько сжал оголённую грудь второй рукой, взял в рот раздразнивший его сосок и, недолго пососав его, принялся оставлять засосы на груди и шее Питера, не забывая теребить набухшую горошинку своими мозолистыми пальцами. Послышалось настойчивое урчание, которое теперь, когда мужчина не спал, было очень даже отчётливо слышно. - Пойдём-ка мы с тобой, позавтракаем, - оторвавшись от своего занятия, предложил он. Отто сегодня вообще не планировал никаких действий сексуального характера, он, наоборот, хотел провести этот день исключительно целомудренно. Он поднял "невесту" на руки, обычные мясные руки, и понёс его на кухню. Питер крепко уцепился за широкие плечи Осьминога, он был значительно удивлён и не понимал, что это нашло на его мучителя: - Тебе не тяжело? - За меня не волнуйся, ты же знаешь, какой у меня сильный позвоночник. - Но ведь... Вовсе не обязательно было так меня нести, - парень чувствовал себя неуютно, ему казалось, что его вот-вот скинут с лестницы и всё, что было, окажется обыкновенным фарсом. - Ты же ещё не можешь сам идти, верно? - говорил он без зазрения совести, будто неспособность Питера передвигаться самостоятельно не была его виной. Добравшись до кухни, Отто опустил Питера на заранее подготовленный для него стул, укрытый перинами, чтобы по возможности снизить уровень дискомфорта для его заживающей задницы. Затем похититель приготовил фруктовое пюре из яблок и бананов. Он кормил им мальчика с ложечки, хотя с руками у того всё было в норме, просто обыкновенная прихоть. Паркер не жаловался, он наконец-то мог поесть. Чего ещё желать? Наверное, только того, чтобы его отпустили, но это уже предел мечтаний. Он не смел просить большего. - Вижу, аппетит у тебя хоть куда, - подметил Осьминог, - ты чувствуешь себя лучше? - Гораздо лучше, спасибо, - парень решил отвечать честно, - правда, всё ещё немного больно. Тяжёлая мужская рука мягко опустилась на живот Питера и осторожно погладила его. - Обещаю больше так не делать. Но только при условии, что ты будешь хорошим мальчиком. - А разве сейчас я не хороший? - он беспокоился, что может делать что-то не так, и хотел услышать мнение Ока, чтобы учесть свои ошибки и больше их не допускать. - Ты прелесть, Питер, и я хочу, чтобы ты всегда оставался таким. От слова "всегда" у парня пробежал холодок по спине. Как долго Осьминог планирует удерживать его? Отпустит ли вообще или Паркеру суждено жить в его злодейских лапах до конца своих дней? Это явно не то, чего он хотел. Он соскучился по дому, по тёте, друзьям и даже по школьным хулиганам, кто бы мог подумать. После завтрака Доктор Октавиус принялся учить Питера ходить заново. Сначала мелкими шажками, с поддержкой. К полудню Паук уже мог передвигаться самостоятельно, неспешно, осторожно и под бдительным присмотром. Док всё время был рядом, чтобы в случае чего, не дать мальчику упасть. И несколько раз ему приходилось ловить его, потому как ноги плохо слушались их хозяина. Вечером Питер уже ходил почти нормально, пусть и довольно медленно. После ужина Отто дал ему распоряжение, надеть костюм, который он для него подготовил, и дойти до беседки во "дворе", который на самом деле достоин был звания парка за свои габариты. Мужчина сказал, что будет ждать его на месте. Питер понял, к чему шла сегодняшняя игра, как только увидел "костюм". Это было платье, длинное белое платье с кружевами и серебряной вышивкой. Очень красивое. Настолько, что в таком не стыдно было бы идти к алтарю. Вот зачем Ок учил его ходить, зачем подарил кольцо. Он захотел разыграть свадьбу. Видимо, очередная влажная фантазия. Паркеру было мерзко от того, что ему "выпала честь" удовлетворять грязные потребности мужика с кризисом среднего возраста, но он должен был быть "хорошим мальчиком", так что он надел платье и белые чулки с подтяжками в комплекте с кружевным бельём и пошёл на встречу с "женихом". Дорожка до беседки была выложена фигурной плиткой, Питер ступал по ней без обуви, подходящих туфель его размера не нашлось, так что ощущения были не самыми приятными, но он понимал, что это, вероятнее всего, не самое неприятное, что ему предстоит испытать этим вечером. Октавиус действительно ждал его в условленном месте, в мраморной круглой беседке у самого обрыва. Из неё открывался великолепнейший вид на океан, закатное солнце украшало её свод и колонны бронзовыми бликами. Пейзаж располагал к романтичному настроению. Отто тоже приоделся, на нём был роскошный тёмно-серый костюм с жилеткой и галстуком. Каждую секунду, что Питер находился в поле зрения этого нарядного мужчины, его пожирали взглядом. Это добавляло неуютности к ситуации, где он шёл практически босиком в чрезвычайно длинной юбке, которая путалась под ногами. - Ты выглядишь просто великолепно,- отметил Октавиус, притягивая едва успевшего войти юношу за талию. - Спасибо, ты тоже, - ответил он глядя исподлобья, - красивый. Делать комплименты этому человеку было весьма непростой задачей, но парень честно старался и отыгрывал свою роль. Доктор был возбуждён, он тяжело дышал, пальцы на талии Питера крепко впивались в неё. Он едва сдерживался, чтобы не трахнуть мальца прямо сейчас. - Отто, ты хочешь поцеловать невесту? - спросил парень, он не хотел растягивать надолго. Пусть уже сделает своё дело, и отпустит его спать. Паук, мягко говоря, рановато проснулся и успел порядком устать за день со всеми этими упражнениями лечебной физкультуры. - Хочу, - впечатываясь поцелуем в губы мальчика, ответил он, - боже, как же я хочу тебя! Не могу больше ждать. Октавиус быстрым движением расстегнул ширинку, и возбуждённый орган сам вывалился из штанов. Питер не понимал, что именно могло так возбуждать, он же не делал ничего пошлого, почти всё тело прикрыто платьем. Так в чём дело, почему Осьминог задирает ему юбку и срывает бинты с незажившей задницы? - Подожди! - выкрикивает парень, пытаясь вразумить его, - Не обязательно же именно туда. Я мог бы сделать тебе минет! Но мужчина не слушал его, он, кажется, вообще ничего больше не слышал. Он вставил член именно туда, в анал, и даже не пытаясь подготовить к подобному своего партнёра, начал трахать его в бодром темпе. Это было неприятно. Питер предупреждал, что у него всё ещё там болит. Несильно, конечно, но ни о каком удовольствии речи быть не могло. Парень не стонал и не кричал, он ничего не делал, просто позволял себя дрючить. Он не рассчитывал, на то, что насильник станет проявлять к нему снисхождение, но ему было обидно. Вся эта романтика, ласка, забота, чтобы в итоге что? Если бы Отто по-настоящему заботился о нём, не стал бы засовывать свой хрен в самое больное место. Почему-бы не проверить его искренность? Паркер решил, что ему срочно нужно заплакать. Слёзы будут говорить о том, что ему очень-очень больно, и пусть это было не совсем так, за обман Осьминога ему стыдно не будет. Так что он собрал волю в кулак, и начал вспоминать самые травмирующие события в его жизни. Да, он намеренно делал плохо самому себе, но считал это необходимой жертвой в сложившейся ситуации. Он полагал, что если Отто увидит его слёзы, он оставит в покое больную жопку ещё хотя-бы на пару дней, но гарантии, конечно, никакой не было. Парень обнял мужчину за спину, прижался к нему, и крепко вцепился в его плечи. Долго искать причину для слёз было не нужно. Ему хватило и того, что он вспомнил, как Осьминог выворачивал ему кишки наизнанку. Это жуткое, леденящее чувство безысходности, всепоглощающий страх смерти и ненависть. Он ненавидел Октавиуса, всем сердцем ненавидел. Он похитил его, обесчестил, пытал, чуть не убил, угрожал его близким, и продолжает делать ему больно прямо сейчас. Слёзы полились рекой от резко нахлынувших чувств, которые он упорно прятал подальше, чтобы оставаться сильным, чтобы суметь выдержать всё это. - Хнык.. - Питер сам не ожидал, что его может настолько захлестнуть. - Ненавижу тебя, - прошипел он Октавиусу прямо в ухо. Он сделал это на эмоциях, этого не было в планах, и он понял, что за эти слова он, скорее всего, мощно огребёт, но слово, как говорится, не воробей, если вылетит - не поймаешь. Отто остановился. Он слышал это достаточно чётко. Будто электрический разряд, вернувший его в реальный мир. Что он только что сделал? Зачем? Он вынул увядший член из места, в которое не должен был его засовывать, и посмотрел Питеру в лицо. Слёзы, он ещё никогда не видел столько слёз. Лицо просто горело. - Прости, - парень, как мог, постарался выстроить дистанцию между ним в взрослым разгорячённым телом, отойдя от него на пару шагов, - я не хотел тебя обидеть, просто вырвалось, - его голос заметно дрожал, - прости, пожалуйста, этого больше не повторится. - Убирайся! - Октавиус был предельно мрачен. Иллюзии, которые он понастроил, рухнули в один момент. И он понимал, что сам в этом виноват, он не сдержался, повёл себя как животное, хотя часто разглагольствовал о том, как примитивны люди вокруг, и насколько он отличается от них. - Ч-что? - Питер был напуган, он не знал, чего именно от него хотели, - Мне идти в свою комнату? - Ты мне больше не нужен, - Доктор злился не на Паука, а на самого себя. Это он лишил себя счастья, он сделал больно человеку, с которым хотел провести жизнь. Перепрограммирование сознания ничего не решит, менять другого бесполезно, когда корень проблемы в тебе самом, - просто уходи, ты свободен. Питер не мог поверить своим ушам, но он подобрал юбку и, как мог, быстро пошёл к воротам. Такой шанс упускать было нельзя. Нужно было бежать, пока похититель не передумал. У этого человека одни тараканы в голове и настроение меняется каждую минуту. Чем дальше от него, тем лучше. *** - Девушка в белом платье шла по обочине дороги. Я возвращался из деловой поездки в Сальвадор, когда заметил её. Было примерно два часа ночи. Я подумал, может с ней что-то плохое случилось. Знаете-ли, обычно девушки не гуляют в таких нарядах в полном одиночестве ночью посреди нигде. Я остановился, опустил стекло и спросил, не нужно ли её куда-нибудь подвести. Она выглядела очень грустной и уставшей. Она заговорила со мной на английском, но я, если честно, кроме «привет-спасибо» больше ничего особо не знаю. Я пытался говорить с ней на португальском, она со мной на английском, никто ничего не понимал. А потом она затихла, подумала о чём-то и сказала: "Please help me", - это я понял. Ей нужна была помощь, я не мог знать, что именно с ней случилась, поэтому решил, что вернее всего будет просто отвести её в полицейский участок. И всё время, что она сидела в моей машине, меня не покидало ощущение, будто с ней случилось что-то действительно ужасное. - Спасибо, господин Фуэнтес, - положив ручку, сказал немолодой офицер, - можете быть свободны. Мы с вами свяжемся, если захотим, что-либо уточнить. Сердобольный бразильский дядька Фуэнтес был крайне обеспокоен судьбой той молоденькой американки. Ему было очень любопытно узнать, что же именно произошло. Но в то же время он понимал, лезть в чужие дела нехорошо. Он выполнил свой долг и мог ехать домой. Проходя по коридору участка, он вновь услышал английскую речь. Похоже, для неё нашли переводчика, а это значит, что ей точно помогут. *** - Здравствуйте, я офицер Фернандес, - девушка, говорившая на английском с едва заметным акцентом мило улыбнулась, - а как зовут вас, мисс? - Я не мисс, - парень прекрасно понимал, почему его гендер определили неправильно. Он молод и красив, голос высокий, волосы давно уже пора подстричь, да к тому же это дурацкое платье абсолютно сбивает с толку, - я Питер Паркер, мужчина, 16 лет, из Нью-Йорка и очень хочу домой. - Прошу прощения, - внезапные новые факты выстроились в стройную цепочку в голове юного офицера. Мальчик, американец, хочет домой, одет как невеста, босой, на лицо явные признаки истощения. Вывод: парня похитил и удерживал какой-то извращенец, - вы въехали на территорию Бразилии по собственной воле? - Я до сегодняшнего дня не знал, что нахожусь в Бразилии. - То есть вас похитили, верно?- её догадки подтверждались. - Как долго вас удерживали в неволе? - Неделю или около того, я точно не знаю. - Вас держали в тёмном помещении без окон? - Мне завязали глаза, - Питер врал, он знал, если он скажет, что его похитил Доктор Осьминог, сделать вывод о том, что он Человек-паук будет несложно. Уж очень много было свидетелей у той драки, после которой супергерой внезапно исчез, - я не знаю ни где он меня держал, ни как он выглядит. - Вы сказали "он" почему вы так уверены, что это был мужчина? - У него был мужской... - Паркер первым делом подумал про половой орган, уж слишком его извратили за это время. - Кхем! Голос. У него был мужской голос. Полицейская не оставила без внимания эту небольшую заминку в речи. - Как вам удалось сбежать? - Я не сбегал, он сказал, что я ему больше не нужен и выкинул на дорогу. - Скажите, Мистер Паркер, этот мужчина принуждал вас к действиям сексуального характера? Мальчик побледнел. Ответ был слишком очевиден. - Просто верните меня домой - его тихий голос звучал крайне мрачно, - позвоните в американское посольство, пожалуйста. Я уже рассказал всё, что мог. Фернандес обречённо вздохнула. Она понимала, не стоит так давить на травмированного ребёнка. Нужно дать ему отдохнуть, накормить, напоить чаем. Потом его обследует медик, и она даже не сомневалась, что экспертиза выявит признаки сексуального насилия. Хотя следы от засосов на его шее и без всяких медиков говорят достаточно.