Уродец и красавица

-Уродина… Лу задумчиво, медленно скользя взглядом по бледной, больной коже маленького тельца, сидящего перед его ногами на холодной плитке подвальной комнаты лишь в одной его белоснежной, идеальной рубашке, нелепо лежащей на голых плечах с фиолетовой отметиной на ключице, глядит на худое лицо, бессмысленно смотрящее перед собой. Глаза давно потухли и уже не было прежней радости и задорной искры. Лишь одна пустота. Розовые когда-то кучерявые волосы упали на лицо, пытаясь спрятать его от ненавистного взора прототипа, который сел на корточки, чтобы быть одного уровня с глазами на против. Парень чуть хмыкнув подался вперёд и провёл тонкими, длинными пальцами по щеке, чуть задержавшись на ней, пытаясь почувствовать тепло, найти исчезнувший румянец, а потом резко и сильно ударил по ней ладонью. Пощёчина чуть оживила Мэнди. Девушка слабо вздрогнула, но всё также смотрела вниз, на носки ботинок человека напротив. Это забавляло Лу. Даже будучи на грани проигрыша, будучи почти сломанной, она продолжала бороться против него. Все её друзья давно погибли - сгорели в топке - но она всё ещё здесь. Живая, но очень непохожая на ту Мэнди, что с огнём в груди рвалась на свободу, рвалась навстречу своей судьбе. Но мечты не сбылись. Всё конечно. Она попала в руки жестокого манипулятора, который лишь одними словами управлял своими подчинёнными и которому не составило труда загнать в ловушку «уродцев» с другого города. Бороться было бессмысленно, думал Лу, но Мэнди умудрялась доказывать обратное. Прямо как сейчас, когда прототип силой, грубо держа ту за подбородок, заставил посмотреть на него. Глаза мгновенно вспыхнули огнём ненависти. Ненависти и ещё чего-то. Жалости. Она жалела его. Каждый раз, видя этот слабый огонёк, Луи чувствовал нарастающую ярость, сдавливающую грудную клетку внутри и желающую выйти наружу, чтобы расхерачить здесь всё к чертям. Никто не смеет его жалеть, даже он сам. Пальцы сжались сильнее, уже обхватывая тонкую шею девушки. Паника, на секунду появившаяся, сразу же уходит, уступая место смирению. Она терпит, стараясь подавить в себе кашель, но это просто невозможно и полухрип полустон вырывается из её рта. -Ты просто ошибка. Брак. - произносит блондин, сдавливая горло Мэнди и наслаждаясь звуками, которые слышит. Девушка не пытается сбросить руку и продолжает смотреть на садиста. Его действия не помогают убрать жалость, что невероятно сильно раздражает и одновременно с этим заводит Лу. Он убирает руку, когда Мэнди почти теряет сознание, и впивается грубым поцелуем в потрескавшиеся, сухие губы напротив. Сильно кусает их, из-за чего начинает течь кровь, а поцелуй становится с металлическим привкусом, зализывает раны, проникает внутрь, где исследует уже знакомую территорию, проводит языком по верхнему и нижнему ряду зубов. Мэнди борется. Пытается вытолкнуть настойчивый чужой язык своим, но слабость не позволяет ей этого. Капли крови пачкают рубашку, когда Лу отрывается от тяжело дышащей Мэнди. На её лице появляется румянец, ярко контрастирующий на фоне бледной кожи. Каждая веснушка будто вспыхивает, и это придаёт своеобразную красоту девушке. Свою изюминку. Но это неправильно. Она не идеальна. Она уродливая, а уродливые не могут быть красивыми. Это два противоречащих друг другу слова. Антонимы. Лу быстро отбрасывает противоречивые чувства внутри себя, снова целуя Мэнди, одновременно с этим вернув руку на шею. Девушка задыхается, а голова быстро кружится от жара, от нехватки воздуха, от тошноты, и она цепляется за предплечье Лу в слабой попытке остановить того. Мэнди всё таки теряет сознание, начиная кривиться в бок, но прототип заботливо опускает ту спиной на плитку. Розовые волосы распластываются по полу. Когда-то они были короче и собраны в два низких хвостика, а на затылке собраны в третий, забавно топорщащийся в разные стороны. Но прошло уже много времени, а распущенный волосы были ей к лицу. Она казалась такой миленькой, красивой с ними. -Какая же ты мерзкая… Меня тошнит от тебя. - ядовито сплёвывает Лу, с отвращением вытирая губы тыльной стороной ладони. Голодный взгляд останавливается на груди, выглядывающей из под рубашки. Рубашка. Лу, забыв о том, что нужно относиться к одежде бережно и осторожно, срывает пуговицы с рубашки, оголяя туловище Мэнди. Молочная, почти белая кожа покрыта глубокими укусами и фиолетовыми синяками. Они помогают скрыть красоту девичьего тела, покрытого множеством тусклых веснушек, и заставляют Лу самодовольно улыбнуться. Не снимая рубашки, он проводит рукой вдоль грудной клетки, думая, как можно быть настолько уродливой, настолько противной и отталкивающей и каждый раз манящей. Лу ненавидит себя за это. Ненавидит то, что не смог убить Мэнди, свою нынешнюю пленницу, своего врага. Она его слабость. Она одна смогла разглядеть в нём сломанного человека, смогла попасть глубоко в душу, в само сердце. Но это и стало её фатальной ошибкой. Он раз за разом нарушает правила, приходя в подвал каждый, чёртов, день, чтобы увидеть её. Чтобы насладиться её уродством, потому что сказать ей, что она самая красивая кукла, которую он когда-либо видел в своей долгой жизни, язык не повернётся. Нельзя портить репутацию даже в своих глазах. Он и так упал слишком низко, когда много лет назад схватил её за руку, не дав упасть в комнату с огнём, в то время как остальные её приятели горели, истошно крича, и забрал к себе домой, спрятав в глухом подвале. Никто не знал, что она там, ни жители города уродцев, ни студенты университета «Совершенства». Она была полностью его и остаётся таковой по сей день. Только он мог смотреть на неё и никто больше. Взяв одну грудь в руку он сильно сдавил её, и Мэнди распахнула глаза, придя в себя. Она поджала к себе ноги с разбитыми коленками, пытаясь спрятать свою наготу, и чуть задрожала то ли от холода, то ли от боли. Лу не жалел её. Каждый раз, когда он смотрел на неё, он чувствовал слияние двух чувств - жгучей ненависти и страстной любви. Нет. Он не позволит ей умереть. Это бы сделало ещё больней ему. Очередной друг или любимый человек, который бы бросил его и ушёл. Исчез, оставляя его в одиночестве среди пустых кукол. Слишком много было таких, но больше этого не повторится. Он не отпустит её. Ни за что на свете. Наклонившись он позволил себе каплю нежности - припав ртом к ярко-розовому соску, он поцеловал его, провёл языком по кругу, выбив тем самым тихий стон из уст Мэнди, продолжающей сопротивляться. Пальцем второй руки он гладил сосок другой груди, иногда сжимая её. Лу чувствовал, как больно упирается член в ткань штанов. Всё это безумно возбуждало, но торопиться не стоило. Оторвавшись от груди, он больно укусил Мэнди за шею. Девушка вскрикнула, заёрзав по полу, и попыталась оттолкнуть парня, но он перехватил и крепко сжал её руки над головой, оставляя синяки на запястьях. Её борьба только раздувала огонь внутри него. Он измывался над телом Мэнди, добавляя новые метки. Стянув с себя галстук, Лу обездвижил девушку, завязав руки за спину, и опустился ниже, расставив ноги в стороны, чтобы ему было где уместиться. Мэнди послушно лежала, закусив губу, и смотрела на Лу, оставляющего метки на её внутренней стороне бёдер, пока одна рука ласкала её промежность. -Я. Тебя. Ненавижу. - отчеканил он, звонко шлёпнув по ноге Мэнди, а затем ещё раз и ещё, пока след от руки не загорелся ярко-красным цветом. Девушка шумно выдохнула, следя за тем, как Лу снимал с себя пояс. Сложив его пополам, он начал бить Мэнди: по животу, по груди, по ногам и между ними. Он не трогал только её лицо, решив не добавлять тому уродства. Каждый удар сопровождался оскорблением: -Уродина. Мерзавка. Тварь. Ненавижу. Презираю. Ублюдина. Страшилка. Мэнди извивалась на полу от боли, сдерживая рыдания, но град из слёз катился по щекам. Закончив с увечьями, ловким движением пальцев Лу расстегнул брюки и спустил их вместе с боксёрами, высвобождая наружу подрагивающий член, истекающий природной смазкой. Подвинув Мэнди к себе за ноги, он резко вошёл в неё во всю длину, вызвав у той новый приступ боли, и начал быстро двигаться. Девушка плакала и стонала от боли, но не просила остановиться, продолжая с ненавистью глядеть на похитителя. -Сдайся…- безумно шептал Лу, вдалбливаясь в девушку,- И я буду гораздо мягче с тобой. Всего лишь нужно признать поражение. Признать, что я само совершенство, а ты ничтожество, не заслуживающее даже жить, но, поскольку я самый добрый предводитель, я не убью тебя. Ты будешь жить вместе со мной, наверху, как пример уродства. Будешь стоять возле меня, ходить рядом со мной, спать со мной. Все будут смотреть на тебя с презрением и насмешкой, а ты жить с мыслью, что мечты никогда не сбываются. Я буду смотреть на тебя, как никто другой, и ненавидеть. Сильно-сильно. Но главное.. что ты будешь рядом со мной, ты не уйдёшь от меня, не бросишь. Мы будем вместе навсегда. Ты и я. Красавец и уродина. Совершенство и ничтожество. Мэнди и Лу. На последних словах он бурно кончил на живот, запачкав и его и даже попав ей на лицо. Мэнди была на грани сознания и смотрела в потолок, тяжело дыша. Прикрыв глаза она всё же упала в обморок из-за нехватки сил. Лу аккуратно развязал кисти, вытер от спермы испачканное тело и застегнул рубашку. Взяв бережно её на руки он положил ту на двухспальную кровать с шёлковыми простынями и поцеловал в лоб. Наблюдая, как та тихонько спит, он помазал её синяки мазью, чтобы те скорей прошли и завтра утром он позволил себе минутную слабость - любование её красивым телом, милым лицом, утёр лицо от крови и расчесал волосы. -Спи, мой уродец. Завтра я снова приду, чтобы показать, как сильно я тебя ненавижу,- сказал он ей в ухо, широко улыбнувшись, и вышел прочь из подвала, пританцовывая на ходу и с нетерпениям ожидая следующего дня.