Врата в космос

Альфонс испуганно посмотрел на него, когда брат его оттолкнул. Может, Эд не испытывает к нему таких же чувств и Ал поторопился с выводами? А он, получается, его принуждает. Взгляд Эдварда был грустным, а дыхание учащенным. Не успел Альфонс ничего сказать, как Эдвард выбежал из своей комнаты, быстро пройдя мимо него. — Брат, ты куда? — испуганно спросил Альфонс. — Пойду проветрюсь. Когда Ал вышел в коридор, Эдвард уже спускался вниз по лестнице. Старший Элрик стремительно покинул дом, схватив свой плащ по дороге. Альфонс остался в доме один с растрепанными чувствами и беззвучно заплакал, не ожидая, что брат просто уйдет, ничего ему не сказав. Эдвард выбежал из дома, испугавшись самого себя. Он уже проигнорировал слишком много запретов, чтобы вовлекать в это Альфонса еще раз. Это должно быть только его грехом и ничьим больше. Эдвард словно снова просил Ала вернуть их мать с помощью алхимии. Только в тот раз Эд не боялся, потому что не знал, чем придется заплатить за попытку обойти запрет. Но теперь, он уже не тот маленький мальчик. Он снова направился в ближайший бар, чтобы напиться. В этот раз, он не встретил Роя Мустанга, поэтому мог спокойно просидеть в баре до глубокой ночи. Там он пробыл до четырех утра, но не опьянел настолько, чтобы не понимать, какое сейчас время. Он направился домой, понадеявшись, что Альфонс уже спит. Но завтра, их все равно ждал серьезный разговор, который Эд затягивал слишком долго. Дорожный портфель уже лежал наготове, на случай, если Эдварду придется срочно уходить из дома. И такой случай, похоже настал. Два года уже практически прошли, а Альфонс окреп. Придя домой, Эдвард с удивлением увидел непогашенный свет в прихожей. Неужели, Ал еще не спит? Или забыл выключить свет? — Ну и где ты был? — услышал он сердитый голос брата. Альфонс вышел из кухни и строго посмотрел на Эда. — Я волновался за тебя. А ты мне даже ничего не сказал. — Прости меня, Ал… — Эдвард замолчал, не зная, что сказать. — Тебе было неприятно, что я тебя поцеловал? — поинтересовался Альфонс, с несчастным видом. Как Ал может так думать? Эдвард нахмурился и подошел ближе к брату. Но он ведь просто убежал, ничего не сказав Альфонсу. Неудивительно, что Ал надумал себе не Бог весть что. — Мне не было неприятно, — попытался Эдвард объясниться. — Тогда почему ты убежал? — Я… — Эд снова замолчал. Да и что он мог сказать? Что им нельзя быть вместе? Пожалуй, это верное решение. Но Ал выглядел таким несчастным. Его лицо будто снова сделалось худым, а румянец на щеках исчез. Эдвард довольно долго рассматривал его бледное лицо, со следами слез на глазах. Старший Элрик подошел к брату еще ближе и осторожно погладил пальцем его щеку. Алкоголь все же давал о себе знать, мысли Эдварда путались. Эд слишком долго сдерживал свои эмоции и они вырывались наружу. Он быстро коснулся губами губ брата, отдавшись своим чувствам. Альфонс выдохнул ему в рот и обнял за шею. — Братик, — прошептал он настолько чувственно, что Эдвард не удержался. Эд терзал рот Альфонса своим языком, а тот схватился за него крепче, чтобы не упасть от переполнявших его чувств. А Эдвард все целовал и целовал младшего брата. Альфонс пылко ему отвечал, даже не думая отстраняться от него. Эд обнимал Ала за талию, они были почти одного роста. Когда их рты стали наполняться слюной и стекать по подбородку, Эдвард отстранился от Ала. Он медленно повел его в сторону гостиной, чтобы уложить Альфонса на диване. Младший Элрик лег на диван и снова притянул к себе брата. Поцеловав Ала, Эдвард опустил руку к ширинке Альфонса, осторожно вытащил его член и начал ему дрочить. Ал почти задохнулся от новых ощущений и тоже потянулся к штанам брата. Эдвард почувствовал теплые руки Альфонса, когда он нетерпеливо сделал то же самое и начал ему дрочить, повторяя за братом. Эду потребовалось всего несколько движений, чтобы излиться в руку Альфонса. Спустя несколько минут, Ал последовал за ним и тоже кончил. Эдвард облизал губы Альфонса и оторвавшись от него, вытер остатки спермы одеялом, которое лежало рядом. Немного поглядев друг на друга в темноте, братья Элрики уснули. Когда Эдвард проснулся утром, Альфонс все еще спал. Он рассмотрел едва заметные складочки на лбу Альфонса, свидетельствующие о беспокойном сне. Эд поддался чувствам и совершил непоправимое, но у него еще есть шанс все исправить. Альфонс слишком молод, чтобы его чувства к Эдварду успели окрепнуть. А Эд живет с этим уже очень давно и успел подумать о своем чувстве к брату, чтобы перебрать его вдоль и поперек. Но как ни крути, это все-таки неправильно. Эдвард верил, что они как-нибудь переживут ошибку, которую они совершили за эту ночь. В конце концов, среди их совместных грехов, было и человеческое преобразование. Эдвард осторожно поднялся с дивана, приготовил себе чай и стал ждать пробуждения брата. Альфонс проснулся через час и испуганно сел на диване, не обнаружив рядом Эда. — Ал, — негромко позвал его Эдвард. Альфонс повернулся к нему и улыбнулся. — Как спалось? — Все отлично, братик. — Хорошо, тогда ты сейчас помоешься, мы позавтракаем и поговорим обо всем, — сказал Эдвард и сжал губы, не в силах смотреть на Альфонса. У Ала мигом появилось нехорошее предчувствие, но он промолчал и сделал то, что велел ему брат. Когда он направился в ванную и посмотрел на себя в зеркале, то увидел у себя синие круги под глазами. Он уже и сам не знал, что ему думать. Но у него не было чувства, что он совершил какую-то ошибку. Ал готов был сделать для брата все, ему не было жалко какого-то поцелуя, он бы отдал бы ему всего себя. Когда Альфонс подошел на кухню, Эдвард уже пожарил им яичницу со стейком и ждал брата с задумчивым лицом. Ала порой удивляло то, как быстро Эд умел готовить еду. Видимо, приноровился уже со временем. Но молока на своем столе, он никогда не увидит, пока брат хозяйничает на кухне. А сам Альфонс, пока не умел готовить ничего сложнее яичницы. Эдвард молча принялся за завтрак, а Алу кусок в горло не лез. Но он заставил себя съесть хотя бы кусочек, ведь брат старался, чтобы приготовить им еду. Ночью, когда они поцеловались, Альфонс успел почувствовать запах алкоголя на губах брата, но сейчас, он не выглядел пьяным. Ал постарался быстро все съесть, чтобы поговорить с Эдом и высказать свою точку зрения. Провести разговор, они решили в гостиной. Эдвард довольно долгое время смотрел в сторону, будто обдумывая, что сказать. — Альфонс, — начал Эдвард серьезным тоном, — Я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно и не перебивал. — У меня тоже есть мнение насчет нашего поцелуя, — сердито прервал его Ал. — Выслушай меня, — у старшего брата появилось выражение муки на лице, поэтому Альфонс замолчал, — Я не буду говорить, что наш поцелуй был ошибкой, что мы сделали что-то неправильное или что мне был неприятен наш поцелуй. Но нам нужно посмотреть правде в глаза. Ты еще молод и у тебя впереди вся жизнь. Ты еще ничего не познал, чтобы сравнивать и делать поспешные выводы. Конечно, тебе важно то, что происходит здесь и сейчас, но скоро ты вырастешь и повзрослеешь. Однажды, ты можешь оглянуться назад в прошлое и понять, что ты совсем не этого хотел от своей жизни, что ты еще толком не поцеловал ни одной девушки и не завел себе семью. Ты можешь пожалеть о том, что у тебя нет жены и детей в будущем, нет полноценной семьи. Я хочу, чтобы ты успел попробовать других людей и посмотреть на другие страны без меня. Мы долго были вместе и слишком привязались друг к другу. А ты не знаешь, какой может быть жизнь без меня. Наша нить была очень прочной, но настало время ослабить ее. Но я всегда буду твоим старшим братом, отдам за тебя руку, ногу, свои алхимические Врата, все что угодно. Я всегда буду дорожить тобой. Но я уже решил, что отправлюсь в странствия один и буду проводить свои исследования. Альфонс понял, что брат просто решил оборвать их возможные отношения на начальной стадии, но он все же признал, что Эд вырос. По-настоящему вырос. И не согласиться с ним он не мог. — Жизнь не вертится только вокруг меня, Альфонс, — продолжил Эдвард, — Подумай о наших родителях тоже. Чтобы они сказали, если бы увидели нас? А остальные? Я не желаю для тебя такой судьбы, где ты будешь вынужден скрывать свои отношения с кем-то. Эдвард правда не хотел такой судьбы для Альфонса. И мысли о родителях тоже были правдой. За такие отношения, они будут платить тем, что будут скрывать свои отношения от других. Рано или поздно все выяснится и неизвестно, как на это отреагируют другие. Но по большей части, Эдвард боялся совсем не этого. Цена запретного греха, волновала его намного больше. Он должен был дать брату шанс на нормальную жизнь. Эдвард любил Альфонса настолько, что был готов отпустить его от себя. Если бы себя он любил сильнее, то отпустить бы не смог. Благополучие брата было для него важнее. Альфонс же думал о том, что поспешно решил окунуться с головой в свои чувства. А брат думал шире и рассмотрел их возможные отношения со всех сторон. Нужно ли ему настоять на своем? Но Эдвард был непоколебим, если уж что-то решил для себя. А так хотелось сказать, что он всегда будет любить только Эда. Но Эдвард прав в том, что он еще не познал жизнь. Ему только семнадцать, несколько лет он провел в теле доспеха, а у брата столько шрамов и травм. В сравнении с ним, он еще свеженький и бодренький, без единого шрама на теле. Альфонс понимал, что брат устал и не хотел на него давить. Только одно не давало ему покоя. Не хотел он делить брата с кем-то другим. Но с судьбой, он смирится. Пока что. И однажды придет за Эдвардом и никогда не отпустит. Но он тоже попытается дать себе шанс. Есть ли кто-то, кого он способен полюбить сильнее своего брата? Альфонс тоже начал понимать, что их отношения запретны. Даже удивительно, что поначалу, он не думал о том, что их чувства могут быть греховны. — Хорошо, — согласился Ал, — Я попытаюсь познать других людей и посетить другие страны. Но неужели ты действительно думаешь, что я смогу найти кого-то лучше тебя? — В мире миллионы людей. Думаю, один все же найдется. Я ведь тоже не идеален. Ответ был настолько бессердечный для Альфонса, что он просто встал и ушел к себе в комнату на верхний этаж, пряча слезы на глазах. Эдвард поставил точку в их отношениях, но это причиняло ему столько боли. Перед глазами проскочила вся его жизнь и то, как они сражались друг за друга. Некоторое время спустя, Альфонс, Уинри и бабушка Пинако провожали Эдварда на вокзале, когда он уезжал в неизвестную сторону. — Я пришлю вам весточку, — улыбнулся Эдвард. Ал посмотрел на дорожный портфель, который брат держал в руке и у него непроизвольно потекли слезы. — Не плачь, Ал, — Эд стер слезу с его щеки, — Хорошо питайся и не забывай об упражнениях. — Я буду скучать по тебе, Эдвард, — отозвалась Уинри и схватила его за руку. — Мы будем следить твоими достижениями, Эдвард, — бабушка Пинако похлопала Эдварда по плечу, — А я то думала, что ты так и останешься коротышкой. — Я ведь уже вырос, — Эдвард закатил глаза, — Хватит уже шуточек про мой рост. Эд обнял по очереди всех собравшихся. — Ну почему вы такие грустные? Я ведь не навсегда уезжаю. И я тоже буду по вам скучать. Эдвард снова улыбнулся, бросил последний взгляд на двух отвергнутых им людей и зашагал к поезду. Сев в салоне поезда, он помахал всей троице через окно. Вид у Альфонса и Уинри был такой несчастный. Он почувствовал укол совести от того, что причинил столько боли двум дорогим людям. Но себе то он признавался, что попросту решил сбежать от своего прошлого. 1918 год (Эдварду 19, Альфонсу 18 лет) Эдвард покинул Аместрис и направился очень далеко, за две страны даже от Ксинга. В королевство Хетрейдес, где ничто не напоминало ему об Аместрисе. По дороге, он успел увидеть Ксинг, который был больше Аместриса в несколько раз. Ксинг по большей части был с восточной культурой, а Хетрейдес европейское королевство. У него началась очень насыщенная жизнь, никогда еще он столько не думал головой. Когда он только приехал в королевство и попросил королеву предоставить ему возможность для исследований, она поставила ему очень необычное условие. Королева потребовала от него, чтобы он дал ей формулу для алхимического преобразования бриллианта во все цвета радуги. Эдвард корпел над этим целый месяц и продал королеве формулу с условием того, что больше ни с кем не будет делиться этим знанием. Эду пришлось подписать договор, где значилось, что если он не сдержит свое слово, то ему придется возвращать крупную неустойку. Бриллиант был семейной реликвией королевы, который стоил баснословную сумму и был символом королевской семьи. Он мог стоить не одну сотню миллионов, а за формулу королева отдала ему десять миллионов. Эдвард не ожидал, что когда-нибудь получит миллионы за свои знания. Эти деньги, он собирался потратить на свои исследования. Поначалу, он перебирался в гостиницах и ездил с группой археологов, чтобы найти интересное для себе вещество для алхимических преобразований. Даже если он не может пользоваться алхимией, однажды, Эд сможет найти себе ученика, который будет ему помогать. Когда Мустанг дал ему очень интересное задание, Эдвард поступил на инженерный факультет престижнейшей академии Аместриса. Он учился на заочном отделении и умудрился закончить целых три курса за один год, а ему осталось еще два. Мустанг договорился с руководителями академии, чтобы Эдвард обучался в ускоренном режиме. Во всем мире, никто не смог создать стоящего летательного аппарата, а Аместрис захотел стать первой страной, которая доведет самолеты до ума и заставит их летать высоко. В таком случае, Аместрис станет передовой державой в плане технологий. А Эдварду предстояло стать инженером и спроектировать летательный аппарат для своей страны. Задача была нелегкой, но он уже был в предвкушении. Через некоторое время после того, как он приехал в королевство Хетрейдес, королева Анна дала ему приглашение в свою резиденцию, чтобы Эдвард стал учителем алхимии для ее детей. У нее был сын и дочь, примерно десяти и девяти лет. Отказаться он не смел, поэтому ему предстояла практически королевская жизнь в ближайшее время. Дети оказались очень дисциплинированными, но постоянно ходили на королевские мероприятия и времени на учебу, у них оставалось немного. К тому же, они были обычными детьми и не такими умными, как Альфонс и Эдвард в свое время. Но Эд был взволнован тем, что вообще учит детей, которые в будущем станут правителями целой страны. Эдвард жил в королевском замке, ему приносили еду и давали жалование, как настоящему учителю. Но взамен, ему пришлось выучить королевский этикет и все правила. Королевская семья оказалась очень набожной и молилась перед едой.