because a life without your love is hollow

Джейми домашний. Он сверлит Джозефа пронзительным взглядом голубых глаз, пока его голова больше похожа на птичье гнездо, чем на привычную всем прелестную укладку. Хотя, Куинн клянётся, эта — не менее прелестна. Он вообще весь такой, прелестный то есть. Скулы, мимика, ясные радужки — режиссёры видят в нем злодея, гениального безумца, а Джозеф почему-то только подушку для обниманий и лучшего человека в своей жизни, нисколько не задумываясь о возможных проблемах со зрением. — Я устал, — Джейми выразительно плюхается на диван, утягивая цветастый плед со спинки, — и никуда не пойду. Его взгляд теперь расслабленный, знающий, довольный, будто у сытого кота. Того самого пушистика, который укладывается на краю кровати и призывно стучит мягким хвостом. Джозеф никогда не мог перед ним устоять. Не мог, когда Бауэр одарил его первой лёгкой улыбкой, заточенной в уголках тонких губ, а он после этого жал ему руку уж слишком долго, пытаясь пересчитать все родинки на чужом лице. Не мог, когда приглашения выпить вместе кофе после съёмок стали лететь все чаще, а Джейми каждый раз оказывался каким-то образом к нему все ближе. Не мог, когда даже на интервью, под прицелом камер, их руки вдруг оказывались сжатыми вместе, а Бауэр гладил большим пальцем кольца, которые Куинн забывал (или просто не хотел) снимать, и изредка переходил на костяшки. Не мог, когда Джейми сказал, что всю жизнь прожил будто только ради их встречи. И Куинн точно знает, что у этой чертовки изначально был выстроен гениальный план и благодарит бога за то, что у него не хватило мозгов не поддаться. — Ты и так проспал весь полет, — Куинн вновь сдаётся, падая в подушки рядом, а Джейми тут же устраивает голову на чужой груди, будто лежать на чем-то кроме этого парня — приговор, на который он никогда не согласится. — Это было слишком неудобно, чтобы мне удалось отдохнуть как следует. Требую компенсацию! — Бауэр норовит почти полностью забраться поверх чужого тела и теперь похож скорее на большого, доброго пса, чем на аккуратного котика, но Джозеф любит животных. Лампочка мигает мягким светом, отражаясь в глубоких зрачках, пока они улыбаются друг другу. Чемоданы стоят бок о бок рядом с дверью и никто даже не планирует ими заниматься, потом тоже. Слишком глупо тратить время на какие-то там вещички, если жизнь разворачивается вокруг тебя ярким калейдоскопом, а угнаться за каждым осколком и насладиться их комбинациями в полной мере бывает трудно. До встречи с Джейми, Джозеф разбирал чемоданы. Да и не только чемоданы, простые дорожные сумки и даже маленькие рюкзаки не могли сбежать от его цепких ручонок, стоило только двери очередного гостиничного номера закрыться за ними. Теперь же они всегда заняты другим, перебором целой копны светлых волос или чужими такими же ручонками, любящими стаскивать с пальцев очередные цацки. Джейми как будто занимает все пространство вокруг Джозефа, даже если их разделяют сотни километров или фанатских лиц. Его запах, кажется, пропитал всю одежду Куинна насквозь, а тот настолько на нем помешался, что сможет вычислить любимую голову в толпе за пять минут, засекайте. И если бы кто-нибудь год назад заикнулся о том, что Джозеф умеет уступать, он бы обязательно посмеялся. — Будет странно, если мы не появимся там оба, — Куинн утыкается носом в мягкую щеку, которая наконец не режет скуловой костью. Съёмки окончены, выглядеть истощенно не приходится* — Ты так не думаешь? — Я слишком устал, чтобы думать, — Джейми идёт в наступление и в буквальном смысле роняет голову на Джозефа, не оставляя тому ни единого шанса на освобождение или хотя бы малейшее сопротивление. Где-то умиротворенно тикают часы, а Бауэр, кажется и впрямь засыпает. Они снова здесь только ради пары интервью и фанатской встречи, на которой явка не обязательна, но, почему-то, принудительна. По крайней мере, менеджер обещал оторвать головы им обоим, если вдруг не увидит лиц, бескорыстно дарящих улыбки фанатам, а перспектива даже если не ходить без головы, так еще неделю выслушивать упрёки в свою сторону, Джозефа как-то не особо устраивала, тем более когда пунктик ее избежания — всего два часа в кругу незнакомцев с невероятной красотой под боком. Куинн, разумеется, знает о том, что для многих Джейми выглядит как сладкая мечта, но честно говоря, наблюдать за тем, как парень не позволяет фанатам переходить границы и ловить его влюблённые взгляды т о л ь к о на себе, доставляет какой-то долгосрочный кайф, и отрицать это равняется бесполезному занятию. «Не знаешь ты, с кем связался» — Куинн пользуется ситуацией и закрытыми глазами Бауэра, чтобы хитровато улыбнуться, зажимая нижнюю губу. Если Джейми злобный гений только на экране, то Джозеф с лёгкостью может стать им и в жизни, учился, как говорится, у лучших. Есть у Бауэра одна незамысловатая привычка, о которой он пока не проговорился ни в одном интервью — самому себе петь колыбельные. Природа как будто воплотила в нем образ идеального человека, не обделив ни внешними качествами и лёгким на подъем характером, ни горой талантов, о половине которых он сам еще даже не догадывается. Его голос мягкий, хрипловатый и Джозеф отслеживает каждую фазу засыпания по уровню сбивок в следующих друг за дружкой фразах. Однажды он и сам вызывался петь ему на сон грядущий, но вспомнить что-то кроме легендарной (Don't Fear) The Reaper так и не смог, а Джейми ведь все равно сам допел ее в итоге. Взрослый он мальчик, самостоятельный, видите ли. Только вот сейчас это как раз на руку. — В дальнем углу малышка Мэгги**.— Джейми так удобно оплетает руками чужую талию, что Джозефу кажется, будто он читает его мысли и всегда знает обо всем наперёд, имея план быстрого «выкручивания» даже тогда, когда тот еще не до конца построил свой, — а на коленях у нее банджо… Куинн действует так осторожно, как позволяет природная ловкость, медленно перекидывая ноги парня на свои колени. Теперь он знает, что в качестве извинения обязательно подарит пластинку Планта. Джейми лишь коротко выдыхает прежде чем продолжить напевать, уже заметно угасая и пропуская по нескольку строчек разом. Доверие между ними держится в виде крепкого моста и Джозефа это радует и расстраивает одновременно, ведь вероятность того, что он разбомбит его ко всем чертям одним своим действием сейчас достаточно велика, но отступать уже некуда. «С богом, » — проносится в кудрявой голове и ох черт, он ведь даже не верит в бога, кажется. В любом случае, сейчас самое время. Он резко подрывается с насиженного места, поднимая и Джейми вместе с собой. На чужом лице отображается весь спектр эмоций: от страха до легкого раздражения. Диван будто тоже протестующе скрипит, неловко передвигая застоявшимися механизмами. — Я надеюсь, что это такой способ доставить меня до кровати, иначе я откушу тебе твой прекрасный нос, — Джейми интуитивно перемещает руки на чужую шею, хватаясь крепче, а Куинну кажется, что он сейчас точно проткнет ему ногтями все артерии, — поставь на землю. Джозеф с трудом, но пропускает мимо ушей все угрозы, двигаясь к заветному выходу, хоть и останавливается на каждом моменте, когда Джейми клянется собрать все вещи и уйти, если сейчас же не почувствует под ногами землю-матушку, ведь ему и собирать то нечего, а значит у Куинна не хватит времени на то, чтобы его отговорить. Но в конце концов и эта преграда тает в глазах Джозефа, Бауэр то все также в его руках. Он похож на плюшевую игрушку? Несомненно. Даже не на плюшевую игрушку, скорее на валенок. Вдали от криков съёмочной группы, Джейми становится абсолютно энертным веществом, даже сейчас он совсем не спешит с активными действиями. Но валенки иногда бывают просто колючими. На глазах маячит дверь, цель наконец достигнута. — Поставь, дай хотя бы обутся — это первая их игра, в которой Куинн остается в победителях. Он почти с упоением наблюдает за тем, как Джейми вновь расслабляется, будто бы поднимая белый флаг, и аккуратно опускает его на пол. — Это значит.? — он не договаривает. «.Да?» — окончание фразы догоняет в мыслях, пока Бауэр вдруг целует его. Джозефу смешно, ведь кажется, будто он только что предложил этому парню выйти за него замуж. Джейми держит его лицо в своих ладонях. Это, так сказать, немое превосходство, признак того, что он вновь ведёт, а Джозефу остаётся лишь слабо хвататься пальцами за его запястья. Он целует глубоко и протяжно, легко прикусывая нижнюю губу, будто насыщает чужое тело терпким ядом, который сковывает движения и размазывает мысли в тонкие, размытые полосы, пока Куинн чувствует себя мышью, загнанной в ловушку. И ведь Джозеф почти сдаётся, когда лампочка в его голове начинает мигать красным и кричать звонкой сиреной. — Нет, нет, мы не так договаривались! — его разум все еще затуманен, пока руки борются с чужим напором из последних сил. Только сейчас он вдруг понимает, какой договор подписывал, когда без раздумий отдавал своё сердце именно этому человеку. — Мы вообще никак не договаривались, — Джейми ведёт носом по щеке, а его пальцы теперь плотно сжимаются на талии, притягивая ближе к разгоряченному телу, теперь ведущему себя на редкость сообразительно и внятно — разве нет? Нет, нет и еще раз нет! Так много было сделано ради того, чтобы сейчас вновь вернуться к началу? Джозеф не такой дурак, хоть с каждой секунды и сомневается в этом все больше. Джейми, разумеется, не виноват в том, что влияет на Куинна таким образом, что тот готов положить к его ногам целым мир и розочку сверху, ведь мямлей Джозеф никогда не был. Был лишь до странностей влюблённым, желающим всегда видеть на лице партнёра только улыбку, но строить отношения на игре в одну сторону — заведомо провальная затея. — Ладненько… — Джейми как будто все понимает настолько же ясно и в последний раз коротко чмокает Джозефа в приоткрытые губы, — Я очень тебя люблю. — Этот приём тоже не пройдёт, но взаимно. — Это не приём! Они вновь улыбаются друг другу и отталкивают чемоданы в сторону. Слишком мешаются. *почему-то замечаю, что Джейми будто специально сбрасывает несколько килограмм к съёмкам. К примеру в роли Марло он выглядит действительно и с т о щ е н н о, понимаю, персонажи требуют, но иногда это очень больно видеть. ** little maggie — robert plant